В тот день я катался часа три задумчиво и с полуулыбкой продолжал Марк после небольшой паузы, спокойно дышал, сердце мое практически не ускорялось, и не было отдышки. И это при том, что я с непривычки дал себе такую нагрузку. Я чувствовал себя великолепно. И я понял, что это была очередная победа. Я знал, что, конечно же, я не вылечился от этого до конца, вот так вот сразу, но внутри чувствовал, что в большей степени я справился. И справился один, без врачей, без чьей-либо помощи, поддержки и подсказок, сам своими силами, и это еще больше окрыляло меня. С тех пор я каждый день вечерами летел с работы скорее, чтобы стать на роликовые коньки. Я спешил домой с чувством, которое знакомо каждому из нас с детства, когда ты скорее хочешь начать то, что задумал ранее. И это чувство в груди, которое разгорается все больше и больше от того, что ты сейчас вот-вот уже будешь заниматься тем, что наметил, подгоняет тебя все сильней и сильней. В итоге я катал часа по три-четыре каждый вечер, выжимая из себя все, что можно. И за два года раскатался до очень хорошего уровня, сменив уже третью пару роликовых коньков. В течение последующих пяти-шести месяцев я не давал заживать локтям и коленям вообще. Защиту я не признавал: это было опасно, я сильно рисковал, но это и дисциплинировало меня. Это значит, что ты сильнее боишься упасть, а значит, сильнее концентрируешься, а значит, у тебя быстрее и лучше получаются какие-то элементы и трюки. Роликовые коньки спасли меня от падения на моральное дно, от депрессии и от еще чего-либо худшего, даже с моей любовью к жизни. Я понял, что так и надо бороться с большинством недугов: не давать себе покоя, не жалеть себя, выматывать себя до изнеможения так, чтобы, укладываясь спать, улетать мгновенно в сон, чуть касаясь подушки ухом. Эта и есть самая лучшая терапия! И никому не давать жалеть себя, и не потому, что так принято и обыграно в фильмах, книгах и песнях с напускной патетикой, когда главный герой не принимает жалости к себе, потому что это не позволяет ему его гордость. Нет! На своем опыте я понял, что нельзя давать никому жалеть себя потому, что жалость делает тебя слабым. Она портит тебя. Ты начинаешь жалеть себя сам, начинаешь во все это верить и опускать руки. Но если тебя никто не жалеет, тебе становится наплевать на чье-либо мнение. Ты преисполняешься великой злобы, и, сжав кулаки, яростно делаешь то, что должен. В экстремальных ситуациях эти злоба и ярость полностью оправданы: именно они, а не кто-то со своим мнением, помогут тебе в итоге выплыть на берег, когда, казалось бы, шансов на выживание уже нет, и твой плот, на котором ты болтался который день по океану проблем, вот-вот развалится, грозя оставить тебя без поддержки в открытом море.
То есть сейчас ты хочешь применить ту же тактику? спросил Николай. Все это время он слушал Марка, затаив дыхание и лишний раз удивляясь, как порой его друг бывает красноречив в минуты эмоциональных порывов.
Мне теперь придется изменить правила игры, ответил Марк, глядя на него, найти что-то новое, что будет подстегивать меня к новым свершениям и заряжать энергией, но в сущности, да, тактика останется прежней, ибо она уже доказала свою эффективность.
Нужно придумать нечто такое, что сможет опять тебя мощно встряхнуть, сказал Николай, допивая свой чай, то, от чего в тебе опять с новой силой забьется ключ жизни. Думай! Чего бы ты хотел еще в материальном плане, что могло бы создать такой же эффект, как было с роликовыми коньками, что также может заставить тебя взлететь?
Взлететь повторил Марк, вперив свой взгляд в пустоту.
Юноша задумчиво встал, и начал медленно мерить шагами кухню взад-вперед, опустив голову и как будто что-то судорожно обдумывая. Николай не мешал ему, просто наблюдал за другом, выжидая, чем же закончится его задумчивое хождение.
На улице снова пошел дождь, забив тяжелыми каплями по подоконнику и растекаясь по стеклу причудливыми когтистыми лапами. Несильно шумел ветер, качая ветки деревьев и срывая оставшуюся уже побуревшую листву, и некоторые листья прилипли к мокрому окну, похлопывая краями. Где-то сверху было слышно, как ругаются соседи, с другой стороны у кого-то играла музыка. Жизнь шла своим чередом в каждом из этих домов. И в каждом горевшем окне, в каждой ячейке этого муравейника были люди, каждый со своей историей, своей судьбой, мечтами и надеждами на будущее, укрывшись от непогоды в своих теплых жилищах. Большинству для счастья нужно немного, но среди этого большинства всегда находятся безумцы подобные Марку, чья душа не может сидеть на месте. Ее рвет из стороны в сторону, не давая покоя ее хозяину, и зов растекается по всему телу и разуму такого человека. Зов поиска.
Марк описал еще пару кругов по кухне и внезапно остановился. Лицо его выражало какое-то беспокойство, и парень посмотрел на Николая с озарением. Глаза его будто бы стали ярче, блестя какой-то идеей, которая разгоралась в них все сильнее и сильнее.
Вот оно! вспыхнул Марк. Это точно то, что мне нужно! Я и раньше как-то думал об этом, но почему-то не воспринимал эту мысль всерьез, лишь вскользь касаясь ее.
Николай смотрел на друга с удивлением и ждал итог всего этого, еще не понимая, какую мысль, яростно трепыхавшуюся, тот схватил за самый хвост и так крепко и живо теперь ее держал.
Понимаешь, начал Марк, я уже думал об этом ранее, и эта мысль покажется тебе полным безумием, но что мне еще терять в этой жизни, кроме самой жизни, которая практически ничего не стоит.
Что же ты решил? с недоумением спросил Николай.
Многим из нас нравится путешествовать, произнес Марк, но все наши с тобой знакомые делают это в комфорте, накопив какие-то деньги за год, и, наконец, вырвавшись с ненавистной работы дней на десять на какой-нибудь пляж за рубежом. Там они вливают в себя литры алкоголя и потребляют килограммы пищи, обусловленные тарифом «All inclusive», что несет в себе сильнейший удар по организму и по их здоровью. Или они выезжают в другие страны на экскурсионный вид отдыха с бессмысленным часто выматывающим хождением по местным достопримечательностям. При этом без алкоголя часто также не обходится, и все это у людей называется словами «отдых», «отпуск», «путешествие».
Каждому свое, с улыбкой произнес Николай. Но к чему ты сейчас ведешь?
Я чувствую, что душа моя зовет меня в дорогу, сказал, наконец, Марк. У меня нет больших денег, но я всегда хотел увидеть этот мир, насколько это возможно. Может быть, имея финансы, я бы также разъезжал по таким курортам, также совершал бы все эти акты чревоугодия и был бы доволен этим.
Нет, не смог бы, перебил его Николай, качая головой. Это не про тебя, ты все равно так не сделал бы. Сущность у тебя иная совершенно.
Наверное, произнес Марк.
Значит, ты собрался в дорогу?
Я чувствую, как что-то внутри зовет меня, ответил Марк. Я не вижу себя здесь, в этом городе, в этой стране, я должен двигаться дальше. Терять мне действительно нечего, кроме своих цепей. Помнишь, ты сказал про рюкзак, зубную щетку и дальние странствия?
Николай молча кивнул.
Да, есть симптомы, но я уже закрывался один раз от мира, теперь хватит! сказал Марк. Я должен попробовать. К мечте своей я пока не смогу прийти: с этим недугом сделать это будет пока что нереально, но я реализую тогда еще одну, откинув какой-либо комфорт, который большинство боятся потерять, даже если за спиной у таких людей абсолютно ничего нет.
Как ты себе представляешь все это? спросил Николай.
Пока не знаю, ответил Марк, но знаю точно, что порой бывают моменты, когда нужно отбросить все рассуждения, все «За» и «Против», все обдумывания планов и просто начать действовать. А дальше у человеческого пути есть странная особенность, которую я не раз замечал. Возможно, это связано с помощью Бога, возможно, какого-то баланса сил и энергий, здесь уже кто и во что верит, но это действительно работает. Особенность состоит том, что, когда у тебя нет четкого плана, что и как делать, и кажется, что ты уже на самом краю, внезапно в твоей жизни, в нужный момент времени, появляется какая-то пусть даже минимальная помощь, но такая, которая не даст тебе свалиться в пропасть. Как будто за тобой действительно кто-то присматривает и в критической ситуации создает тебе такую возможность, чтобы ты удержался от падения и продолжил жить дальше.
Это действительно звучит безумно, отметил Николай.
Я к своим годам ничего не успел увидеть еще, сказал Марк, и не знаю, увижу ли, сидя в этом городе, закрывшись в затхлой комнате, и проведя остаток своих дней в таком аморфном состоянии. Дожив лет до пятидесяти или шестидесяти и обернувшись назад, понимая, что изза своей болезни уничтожил свою жизнь, даже не попытавшись что-то сделатьда я просто не прощу себе этого! Конечно, если бы мне это сказал человек, который не знает на себе, что есть такой недуг, я бы лишь усмехнулся, но сейчас, зная всю сложность своей проблемы, все равно думаю, что лучше умереть, пытаясь что-то сделать, чем сдохнуть, закрывшись в четырех стенах. И в данном случае между словами «умереть» и «сдохнуть» колоссальная пропасть.
Николай смотрел на Марка с тревогой, как на человека, собирающегося сделать что-то очень серьезное, грозящее ему гибелью, но в душе понимал, что друг его прав, и сейчас ему нужна лишь поддержка. Он сидел на стуле, задумчиво поглаживая бороду, Марк же уже с горячностью ходил из стороны в сторону, мечась и уже даже не замечая этого.
Понимаешь, продолжал Марк, жизнь наша есть великое страдание: кроме болезней, войн, семейных неурядиц, проблем на работе и прочего и прочего, это еще и страдание от ежедневных желаний и страстей, которые нас мучат. Линия страдания. Нет в мире такого цельного понятия как «Счастье», есть лишь его небольшие кусочки, и только от нас самих зависит, сколько мы успеем этих кусочков счастья вкрапить в линию нашей жизни-страдания. Чем больше сможем это сделать, тем больше мы были счастливы, но все равно в целом мы страдали, ибо сущность человеческая такова. И знаешь что? Я вижу эту линию страдания, и в конце нее, там далеко (будем надеяться), находится могила. Мы можем верить, в загробную жизнь или нет, но мы живем здесь и сейчас, и конец этой жизни и этого страдания в могиле. Но! Это не должно пугать, это не должно вызывать какой-то пессимизмнаоборот, осознание этого дает тебе свободу. Ты начинаешь чувствовать некое облегчение и понимать, что жизнь твоя может закончиться в любой момент, дальше уже ничего не будет, а значит надо действовать.
Марк, но не значит ли это по твоим словам, сказал Николай, что осознание могилы в конце жизни дает свободу действия, не значит ли это, что человек может забыть о любых законах: человеческих, божеских, любых морально-этических устоях данного общества, и делать все, что ему заблагорассудится?
Нет, ответил Марк. Как я уже говорил, можно верить в Бога, можно просто верить в какой-либо баланс сил и энергий, но я знаю, что во всех таковых поступках работает третий закон Ньютона: «Сила действия равна силе противодействия». На своем опыте, я думаю и ты тоже, не раз убеждался, что человек получает наказание за содеянное им ранее, как минимум равное тому, что он совершил. То, о чем я говорил, относится к свободе управления своей жизнью для достижения в ней чего-либо, не преступая законов божеских или человеческих. Это неприемлемо.
Ладно, хорошо, с этим разобрались, произнес Николай. Каков твой план действий далее относительно начальных шагов?
Марк спокойно присел на стул, взяв в руки чашку. Чай его уже давно остыл, но юноше так даже нравилось больше. Он сделал два больших глотка и посмотрел на Николая, ставя чашку обратно на стол. Затем парень закинул ногу на ногу, скрестил пальцы рук на коленях и мечтательно улыбнулся, гуляя взглядом по потолку.
Для начала я продам большинство вещей, ответил после паузы Марк. Нужно будет выбросить весь скопившийся за все эти годы хлам. Что-то возьму с собой, роликовые коньки, например. А вообще пока не знаю, надо обдумать подробнее, придя домой и проведя инвентаризацию всей одежды, техники и прочего мусора, нажитого непосильным трудом, тогда и станет ясно.
Куда ты думаешь отправиться?
У меня есть пара мыслей, так как ранее я обдумывал все это, но они пока в разработке, и когда я их обдумаю лучше и уточню детали, я тебе обязательно сообщу, произнес Марк.
Твоя мать будет не в восторге от твоей затеи, Николай исподлобья посмотрел на Марка.
Ей придется смириться, я уже большой мальчик и давно живу без ее попечения, сказал юноша, и в своем возрасте могу уже не спрашивать ее разрешения, лишь поставить ее перед фактом. Я думаю, она все поймет.
Марк поднялся из-за стола, отметив, что они серьезно засиделись с другом до самой ночи. Николай на это лишь махнул рукой, так как они никому не мешали. Дети уже давно спали, а самому ему никуда не надо было идти на следующий день. Для него он был выходным.
Спасибо, Коля, тихо произнес Марк. Мне действительно был необходим этот разговор, и уже как будто легче.
В то же время ты прямо здесь и сейчас сам смог решить, что тебе делать дальше, отметил Николай, но есть одно правило относительно всех идей: переспи с ней ночь, и на утро станет ясно, так ли ты хотел действительно или это был лишь сиюминутный порыв необдуманного энтузиазма. Не зря с давних времен бытует пословица «Утро вечера мудренее», а пословицы и поговорки, созданные людьми и прошедшие испытание временем, всегда были народной мудростью, которая никогда не подведет.
Марк уже стоял в прихожей, быстро обулся, накинул куртку, которая уже успела высохнуть в домашнем тепле, и улыбнулся.
Если все же ты соберешься в путь, как надумал, зайди ко мне напоследок, сказал Николай.
Обязательно, произнес Марк.
Друзья обменялись рукопожатием. Пожелав другу спокойной ночи, Марк вышел из его квартиры. Николай тихо прикрыл за ним дверь и направился обратно на кухню. Он сел за стол и еще долго сидел и обдумывал все, о чем они говорили, допивая свой уже холодный чай и вглядываясь в ночную тьму, в которой бушевала непогода.
Глава 4
Внезапно Марк поднял голову и огляделся по сторонам. Он лежал на мокрой траве посреди луга, который простирался, на сколько хватало взгляда позади, по правую и по левую сторону от юноши. Было пасмурно, но в тоже время безветренно. Тяжелые серые облака стремительно неслись, застилая весь небосвод. В воздухе висел запах сырости, жухлых листьев и грибов. Марк резко поднялся на ноги, в смятении вертясь и оглядывая ландшафт вокруг. Впереди, метрах в ста от него, стояла стена темного влажного смешанного леса, и над самыми кронами деревьев вдалеке висел еле видимый в тумане силуэт, похожий на башни замка. Было пять шпилей разной высоты, и в одном из них, в среднем, то загорался, то гас, то снова загорался желтый небольшой огонек.
Все это время Марк не слышал ни звука, лишь собственное учащенное дыхание посреди неестественной тишины. Все казалось мертвым, хотя внешне так не выглядело: ни криков птиц, ни шелеста и шума леса, абсолютно ничего.
«Где я?!»первая мысль резко хлестнула Марка, заставив сжаться все его внутреннее естество.
Это ведь не сон, уже вслух с тревогой произнес Марк, я слишком реально все это ощущаю, это не может быть сном, такого не бывает.
Он ощупал всего себя, с силой похлопал себя по щекам и даже ущипнул для верности руку, как подобает в случаях проверки нахождения во сне, по крайней мере, так говорили об этом фильмы и книги, и парень не стал отказываться от этих методов сразу. После того как он убедился в том, что остался также и на том же месте, и вокруг не произошло никаких изменений, Марк сел на траву, чтобы перевести дух и попытаться проанализировать и понять, что вообще происходит. Неужели его недуг довел его до того, что он начал сходить с ума, и пришел непонятно куда и непонятно как и каким путем. Юноша читал и слышал много таких историй, когда человек внезапно оказывался в каком-то месте и не помнил, как он туда попал, но при этом все эти люди еще и не помнили, кто они есть вообще и откуда. Марк же все-таки помнил все, кроме того, как он оказался в этом странном месте так внезапно. И все бы ничего, но больше всего его сбивал этот силуэт вдалеке за лесом, высившийся над верхушками деревьев в тумане. Все это походило на сказку, но если взять во внимание реальность, то юноша как минимум должен был быть тогда в окрестностях какого-то замка какой-либо европейской страны, если этот далекий силуэт вообще был замком. Но слишком уж это сооружение походило по форме на то, что Марк видел в книгах и фильмах.