Алексей ЛукьяновЖЁНЫ ЭНТОВ
Рассказ
Вы читали «Властелина колец»? Я так и знал: у вас лицо начитанного человека. Вы помнитетам есть такой народэнты? Люди-деревья, сплошь мужчины, которые потеряли своих женщин. О, да, вы понимаете, о чём я. Ну, что же, дослушайте мою историю до конца, и вы поймёте, что иначе я поступить не мог.
Всё началось с того, что на предпоследней перемене Федька Прошин сказал:
Пацы, после уроков не расходитесь, встретимся у турников. Базар есть.
Зря Федька не болтал, поэтому пятый и шестой уроки мы сидели, как на иголках, теряясь в догадках, что он такого узнал, что непременно надо в понедельник после уроков собираться, а не как обычнов пятницу. Как ни тыкали Федьку пальцами, как ни умоляли хотя бы намекнуть, о чём базар, он не проронил ни звука. Видимо, опять намечался махач с «бэхами», которые в последнее время начали борзеть.
Но всё оказалось куда интереснее.
После уроков мы вышли во двор, прошли на спортплощадку и сели на корточки у турников. Федька оглянулся и негромко сказал:
Трефиловпидор.
Наступила тишина, от которой зазвенело в ушах.
Пиздишь, сказал Толян, когда молчание затянулось.
Бля буду.
Мы с Жекой переглянулись. Уж кто из наших учителей меньше всего походил на гомосекатак это Сергей Игоревич. Он был выше всех, шире всех в плечах, огромные руки, все в мозолях, ожогах и порезах, одинаково легко управлялись с колбами и мензурками на уроках химии, токарным и плотницким инструментом на трудах, но ещё кручес ножом на уроках самообороны.
Гнилой базар, сказал я. Мы же с ним сто раз в бассейн ходили, в одной душевой мылись. Если бы он был впопеску, у него бы стоял на нас.
Колян, завали, оборвал меня брат. Пусть говорит.
Федька уже раздувал ноздри, что предвещало неминуемый махач, так что Жека правильно меня оборвал. Махаться с Федькой не решался даже Тоха, самый здоровый боец в классе. Федька дрался без правил, мог запросто по яйцам ударить, укусить, вырвать половину волос из башки. Болтали, будто к нам в школу его перевели после смертельного случаявроде Федька нечаянно убил в драке другого пацана.
Федька рассказал, что к ним в гости из Сибири приехал дядя Гоша, сослуживец его бати. Конечно, мужики квасили полдня, но Федькин батя, зная, что сыну вставать в половине восьмого утра, в двадцать три ноль-ноль объявил отбой, как по расписанию. Ночью Федька пошёл в туалет, а когда возвращался к себе, услышал в комнате отца разговор. Он прислушался. Мужчины говорили негромко, вполголоса, но Федька разобрал, что обсуждали какого-то пидора. Дядя Гоша говорил, что фотокарточка этого педрилы ему сразу показалась знакомой, и он вспомнил, что в Красноярске эта физия на всех стендах висела«особо опасен, гомосексуалист, растлитель», полный набор тяжких и особо тяжких. Батя долго молчал, потом велел молчать в тряпочку, пока не разберётся.
А с чего ты взял, что они про Игорича говорили? спросил Жека.
Я сам спросил. Пока батя брился, я тихонько его кореша растолкал и расспросил. Но это, бля, тайна.
Не похоже было, что Федька чешет. Но была ещё возможность, что чешет кореш Федькиного бати. Мало ли, на кого похож наш классный руководитель. У нас в классе был яркий пример, что можно спутать двух людейТоха и Толян. Они даже не братья, а программа распознавания лиц постоянно их путаету них почти одинаковые шрамы на левой стороне лица, у Тохиот укуса собаки, а у Толянаот прилетевшей в морду из незатянутого патрона заготовки. Их школьная система безопасности всё время путает, а уж, казалось, на что умная машина. А ведь она отличает меня от Жеки, хотя мы и близнецы.
Правильно твой батя говорит, нехуй пиздеть, разобраться сначала надо, сказал Жека.
Вы что, не знаете, как разбираться будут? Федька посмотрел на каждого из нас. Затаскают, будут спрашиватьтрогал ли он нас, говорил ли что-то нехорошее.
Так ведь не трогал и не говорил, простодушно заметил Тоха. Ну чё, в натуре, за базары, пацы?
Завали, хором ответили мы.
В словах Федьки был резон. Комиссия придёт в гимназию, начнутся подъёбки, типа «а чё вы его покрываете, тоже пидоры, да?» знаем такое, проходили. Два года назад выявляли педофила в соседней школе, двое пацанов сразу вскрылись, ещё одного отпетушили за то, что он показаний против не дал. Этот пацан таблеток наглотался. Правда, записку написал, где препода отмазалмол, неправда всё, и назвал имена насильников. Те на допросе сразу раскисли, сказали, что думали, будто он пидор. Всех говном забрызгало, школу расформировали. А нам учиться всего два года осталось, потом армияи всё, вольная жизнь. Нахуя нам её портить? Надо же было Федьке ночью в туалет идти! Лучше бы обоссался, идиот.
И что ты предлагаешь? спросил Жека у Федьки.
Федька сначала растерянно что-то бубнил, а потом вдруг приободрился и выдал креатив. Пацаны тут же отсели от него подальше.
Ты чё, совсем охуел, Прошин? спросил Тоха.
А как ещё? А прикиньте, если батя у меня разберётся, что тогда? Всё равно комиссия, дознания.
А если Игорич не пидор? Как ты это узнаешь?
Мне похуй, я больше с ним в один кабинет заходить не буду.
Блядь, Прошин, включи голову! рявкнул Жека. Если бы его и завалишь, как ты объяснишь, почему? Это же разбирательство будет, будут выяснятькакого хуя учителя убили, кто убил. Тебя вычислят на раз-два, а если вычислят, то расколют ещё быстрее. И главноеТрефилов тебя пальцем раздавит. Как ты с ним справиться хотел?
Кореш батин послезавтра улетает. Я с ним договорюсь, он Трефилова ёбнет.
Мы отодвинулись от Федьки ещё дальше. Фактически, он был сейчас один против всех. Но его это не пугало.
Да вы чё, пацы?! А если он и впрямь пидор, вы понимаете, что эта хуйня к нам на всю жизнь прилипнет. Обязательно какая-нибудь тварь нарисуется, которая обо всём расскажет.
Ага. Как твой дядя Гоша. Бля, Прошин, ты настоящий гандон оказался, а я думал, ты нормальный пацан.
А ну, повтори!
Прошин, отъебись, сказал Тоха. Не посмотрим, что ты перворазрядник, отпиздим все вместе, чирикнуть не успеешь.
Да вас, блядь, отпетушат всех, психанул Федька. Или вы уже все мастёвые, что его защищаете?
Если мы мастёвые, то ты тем более мастёвый. Вспомни, кто у Трефилова в любимчиках по рукопашному?
Федька вскочил.
Пидарасы! Только попробуйте кому-то распиздеть.
Съебись в ужасе.
Федька ушёл, мы остались. Что теперь делать, не знал никто. Каким бы гандоном Прошин ни был, сомнения в нас он заронил. А если Трефилов и впрямь впопеску? Может, он свои тёмные делишки на стороне обстряпывает, может, втайне с кем-то из наших долбится.
Короче, не дёргаемся, сказал Жека.
Хотя он и не был в классе самым сильным и самым умным, но уважением пользовался, потому что никогда не ссал и зря языком не пиздел. И хотя мы близнецы, Жека всегда был за старшего. Я не возражал. Быть взрослей мне не хотелось, вся эта мутотень наступит в срок, и нехуй бежать впереди паровоза, как говорит наш папка. Папка, кстати, тоже признавал Жекин авторитет, и охотно обсуждал с ним ведение домашнего хозяйства.
А если этот уёбок всё же завалит Игорича? спросил Тоха.
Кишка у него тонка. Он сначала школу закончит, а потом уже гадить Трефилу начнёт.
Это тоже было правдойФедька в гимназии держался во многом благодаря Сергею Игоревичу. У Прошина были выдающиеся данные по спорту и рукопашке. Он тянул нас на всех соревнованиях, и под высокие показатели школа получала дополнительные субсидии. Но успеваемость у Федьки была из рук вон. Если у него что-то не получалось, он мог разорвать тетрадь, швырнуть ручку в учителя, треснуть кулаком по парте. Большинство преподавателей в школе мирились с этим только потому, что Сергей Игоревич заступался за Прошина. Без поддержки классного Федьке нечего было ловить. Тем глупее выглядел его поступок: залупаться на единственного учителя, который к тебе хорошо относится, будет только полный идиот.
Разговор был окончен, мы разошлись.
Всю дорогу от школы до дома мы с Жекой не проронили ни слова. И только когда вошли в квартиру, Жека облапил меня прямо в прихожей. Мы упали, чуть не на карачках доползли до моей комнаты, сдирая друг с друга одежду, и даже порнуху включать не стали, так справились.
Только не надо думать, будто мы гомики и всё такое. И Жеку, и меня возбуждает порно с девками (никакого другого мы и не видели), и стены у нас обклеены постерами с голыми бабами, и дрочим мы каждый на свою любимую актрису. Но иногда захлёстывает такая тоска и страх остаться одному, что быть вместеединственный выход. Порой мы делали это ночью, с тревогой прислушиваясь к ночным звукам в квартирене проснулся ли папка, не услышал ли? Но он всегда храпел и ничего не слышал.
Потом нам, конечно, было стыдно, мы не смотрели друг другу в глаза, и со стороны могло показаться, что мы поссорились. Это не так, мы с Жекой были очень дружны. Сердца наши разрывались оттого, что нежность свою мы проявляли так пидорски. Но пользоваться куклой, которая находилась в специальном шкафу и была доступна, нам не хотелось. Куклане человек, хотя её можно пользовать во все отверстия, и ничего она в ответ не скажет. Она не будет дышать вам в шею, не стиснет так, будто боится потерять. А домработницы у нас не было.
Содержание домработницы обходилось дорого. Постоянные тренинги, отдельная комната, браслет слежения, эстетическая хирургия, лекарства, одежда, косметика. Да и рискованнобывали случаи, когда тренинги не помогали и домработницы срывались. Впрочем, вы и сами это теперь знаете, так что объяснять, думаю, не нужно.
После близости мы принялись драить квартиру, будто пытались избавиться от следов преступления. Постельное бельё, одеждав стирку, потом я с пылесосом, а Жекас тряпкой и шваброй, каждую комнату, окна нараспашку, чтобы проветрить квартиру. Я думал, как помочь Сергею Игоревичу, Жека тоже об этом, правда, немного в другом направлении. После уборки я пошёл в душ, и тщательно вымылся. Когда я вышел, Жека чистил на кухне картошку.
Мы должны позвонить, сказал он.
Игоричу?
В милицию.
Ты чё, ёбнулся? обалдел я.
Жека не обиделся. Он даже не обернулся на меня, просто стоял у раковины и снимал с клубней тонкую аккуратную стружку.
Завали и слушай, продолжил он. Стопудово сейчас все наши растрепали своим родакам про Федьку и его ёбаного дядю. Если родаки не идиоты, они уже звонят в ментовку. И если Трефилов действительно впопеску, а мы не позвоним, это может плохо для нас кончиться. Станут спрашивать, почему вы одни не позвонили, начнут проверять. Нахуя нам это надо?
Ты же сам
Колян, если мы этого не сделаем, нам пиздец, понимаешь? И папке пиздец. Мы должны
Понял, не дурак, огрызнулся я. Только это без меня.
Как хочешь. Дочистишь картошку? Мне тоже в душ надо.
Я занял его место.
Только не обижайся. Так надо.
Проехали.
В душевой зашумела вода. Я чистил картошку и думал. Конечно, Жека был прав. По телевизору и в соцсетях постоянно сообщалось о пропавших пацанах нашего возраста, о неопознанных трупах. Разбуди нас во сне, мы без ошибки могли оттарабанить правила поведения с незнакомыми людьми. Мы их не просто наизусть знали, мы их соблюдали! Но всё равно: раз в полгодав год, то тут, то там исчезали пацаны. Трефилов мог оказаться хорошо зашифрованным педофилом.
Но я в это не верил.
Жека, я всё, крикнул я. Хлеба купить надо.
Деньги на тумбочке, ответил Жека сквозь шум воды.
Это был последний раз, когда я слышал его голос.
Не нужно думать, будто я не боялся. Худшего ужаса я в жизни не испытывал, даже потом, когда всё оказалось гораздо страшнее. Мне казалось, что за мной следят, за каждым углом я видел харю Федьки Прошина, в каждом встречномневедомого мне дядю Гошу из Сибири. Пару раз я даже порывался уйти, но понимал, что если я сейчас не сделаю то, что задумал, на это решится Жека, и что-нибудь плохое может случиться с ним. И ещё я знал, что он может не выдержать. Конечно, серьёзнее и увереннее в себе был он, но терпеливей и методичнеея.
По пути я всё же заглянул в магазин и купил буханку ржано-пшеничного, большей частью ради того, чтобы успокоиться. Запах свежеиспечённого хлеба успокаивал, и по пути к Трефилову снюхал почти полбуханки.
Мы несколько раз были у Сергея Игоревича доманавещали, когда он болел, поздравляли с днём рождения, заносили рефераты, если не успевали сдать в школе. Его однокомнатная квартира имела спартанский вид, единственной роскошью там была домработница Саша. Саша так же была нашим секс-инструктором, она учила нас, как пользоваться женским телом, чтобы получить максимум удовольствия. Саша не была красивой, но телом своим владела виртуозно, в её кабинет всегда выстраивалась огромная очередь, она запускала по пять человек одновременно. Правда, в квартире Трефилова она принадлежала только ему, и Сергей Игоревич всегда запирал Сашу на балконе, когда в гости приходили мы.
У дома Трефилова меня накрыло очередной волной страха. Возможно, я предчувствовал, чем всё обернётся, но, если отбросить всё эту инфернальную чепуху, я боялся не последствий, а того, что Сергей Иванович на самом деле окажется пидарасом, и загнанный в угол, сотворит со мной нечто ужасное. Он сам на уроках рукопашки рассказывал о таких случаях, и настаивал, чтобы никто из нас, ни под каким предлогом, не соглашался садиться в машины или заходить в квартиры к незнакомым людям.
Несколько раз вдохнув аромат остывающего хлеба, я вошёл в подъезд, поднялся на третий этаж и утопил кнопку звонка. С той стороны послышались шаги.
Кто? спросил Трефилов.
Сергей Игоревич, это я, Нагорских.
Коля? Что-то случилось?
Мне нужно с вами поговорить, это очень важно.
Коля, мне некогда, я не один. Ты не мог позвонить?
Это не телефонный разговор. Я очень быстро.
Почему я не догадался сразуесли Трефилов разговаривает через закрытую дверь, значит, что-то неладно? Я мог сказать какую-нибудь ерундовую вещь, например, что не приду завтра к первому уроку, потому что нужно сходить на флюорографию, или спросить как называется модель ножей для учебного боя, которые я хочу купить в спорттоварах.
Но я не понял сигнала и продолжал трезвонить. Трефилову пришлось открыть. Выражение его лица мне не понравилосьнапряжённое, раскрасневшееся, волосы взъерошены, будто он только что после жёсткого спарринга.
Можно войти?
Нет. Говори, только быстро
Сергей Игоревич, Прошин решил, что вы ну этот самый
Он не успел поднести палец к губам. Он даже шикнуть не успелраздался сухой треск, запахло озоном, глаза Трефилова закатились и он упал. Я тоже не успел рыпнуться, как мне в шею воткнулось что-то острое, последовал оглушительный удар, ноги подкосились, меня подхватили и втащили в квартиру Сергея Игоревича.
В себя я пришёл, когда меня привязали скотчем к офисному креслу. Надо мной висел незнакомый мужик.
Кто такой? спросил он.
Николай Нагорских, восьмой класс общеобразовательной школы номер семь, классный руководительТрефилов Сергей Игоревич.
С какой целью пришёл?
Предупредить классного руководителя о готовящемся покушении. Дяденька, меня дома, наверное, потеряли
Разберёмся. Откуда информация о покушении?
Федька Прошин сказал.
А почему в милицию не заявил?
Не подумал, торопился.
Мужик посмотрел мне за спину, потом снова на меня.
А почему твой Федька вдруг задумал убить классного руководителя?
Потому что придурок, совершенно искренне сказал я.
Ты должен был заявить на него администрации школы.
Я
Кто-то несильно, но больно ударил меня по ушам.
Малыш, ты чего-то не понимаешь, мне кажется. Никто из вашего класса не пошёл предупреждать учителя. Все сразу позвонили в милицию. Почему ты поступил наоборот?
Хотел успеть
Снова удар. Из глаз брызнули слёзы.
Говориты знал, что Трефиловбеглый преступник?
Нет.
Удар.
Не знал, это Федька сказал, сквозь рыдания и сопли ответил я.
Какие у тебя отношения с Трефиловым?
Удар.
Не бейте меня! Он мой учитель.
Удар.
Повторяю вопросв каких отношениях
Он мой учитель!
Удар. Ещё один. Ещё. Из ушей что-то потекло. Мужик поднял рукумол, хватит.
Повторяю вопрос. Подумай, прежде чем
Он мой учитель! заорал я, и голос мой сорвался на визг.
Я сжался, ожидая наказания, но удара не последовало.