После школы Прохвальчук недолго раздумывала, куда направить свои необъятные бедра. Она выбрала строительный институт, автодорожный факультет, г де мужиков былокак собак, вернее, кобелей нерезаных. Но странная штукаони норовили гульнуть на стороне, отыскать бабенку где-нибудь на архитектурном, или, на худой конец, технологическом факультетах, а то и вообщев педагогическом институте Сверстники не видели ее в упор, рабфаковцы почти все уже были женаты. Оставался преподавательский состав, но у проклятого состава был слишком хороший выбор и без Прохвальчук! Не помогало и то, что пытаясь навязать свое общество, она умышленно проваливала экзамены, чтобы прийти во второй, в третий раз Грозный доцент Мочалов, преподаватель теоретической механики, перед которым трепетали все студенты строительного института, поставил ей с первого раза «отлично», после чего его прямо из аудитории увезли в неотложку. Старший ассистент кафедры электротехники Бабаян поставил всего лишь «хорошо», но при этом добавил с характерным акцентом: «Чтоби большэ Вас не видэл!» Ветеран трех войн преподаватель научного коммунизма Хахновский, переживший два расстрелаврангелевский и ежовскийпредпочел сказаться больным, но не явился на экзамен, а прислал вместо себя ассистентку Картавую Так оказался потерян еще один шанс. Благодаря отличному диплому ее распределили в престижный проектный институт, подавляющее большинство которого составляли женщины. Прохвальчук поняла, что если не принять кардинальные меры, ей так и не улыбнется ни один мужчина. И она пошла в военкомат.
Хотите служить Родине? переспросил дрожащим голосом усатый капитан. Такие товарищи нам нужны. Вот только хороших вакансий нет
Мне все равно, товарищ подполковник! жеманно ответила Прохвальчук, после чего зардевшийся военкоматовец в пять минут оформил ей назначение в город Жангиз-Тобе в одну из многочисленных военно-строительных частей на должность инженера по технике безопасности.
Прохвальчук оказалась в окружении огромного количества мужчин. Причем, не просто мужчин, а мужчин военных, то есть готовых на все. Она прибыла в Жангиз-Тобе во всеоружии, привезя с собой кипы журналов «Здоровье, «Работница», «Крестьянка», массу вырезок из других изданий с рецептами и советами, долженствующими превратить ее в королеву красоты и конечном счетев генеральшу. Однако ни неустанное каждодневное наложение масок и кремов, ни непрерывные голодания и диеты, ни ежевечерние походы в гарнизонный клуб на танцы не продвигали Светлану Александровну Прохвальчук к желанной цели. Год шел за годом, менялись вокруг офицеры, превращаясь из лейтенантов в майоров, а она по-прежнему оставалась в одиночестве А потом случился переезд на новое место службы, и у нее окончательно пропал вкус к жизни. Проживая в вагончике, она по инерции еще принимала маски, но с каждым днем росло чувство, что надо бежать назад, в город. И тут подвернулся Хусейн! К этому времени Прохвальчук дошла уже до стадии полного сексуального истощения. Ее совершенно не заботило, что во вверенной части идут массовые нарушения техники безопасности, что монтажники работают без допусков и монтажных поясов, а сварщики разжигают костры около баллонов с кислородом. Ей было наплевать на отсутствие проектов и на начальника производственно-технического отдела капитана Кишкова, который взялся учить солдат, как нужно рубить сучья на дереве и разрубил себе ногу (Кишков был женат), ей было начхать на то, что японский бульдозер «Комацу», валя лес, завалил также прорабку вместе с прорабом Зобковым Ей было, в конце-концов наплевавать, что где-то в кировской области от должности первого секретаря освобожден товарищ И.П.Беспалов и на его место назначен В.В.Бакатин. Но когда вертлявый азиат, присланный Глызовым за бутылкой, предложил ей изготовить за десять рублей из водочного ящика туалетный столик, она почувствовалавот оно! Было ясно, что мальчишке просто нужны деньги, но Но в том то и заключается искусство быть женщиной, чтобы направить мужчину на путь истинный! В конце концов, надо же когда-то начинать!
Их любовь была унылой, как песня нищего. Трижды в неделю, крадучась и трясясь от страха, мальчишка пробирался к ней в вагончик, где она немедленно набрасывалась на него, словно крыловский волк на ягненка. Она гасила свет, чтобы не видеть испуганных раскосых глаз и валила беднягу на пол, трепеща от диковинной смеси удовольствия и омерзения. Потом, когда тот уползал, держа в руке несколько поленьевгонорар за выполненную работу, Прохвальчук залезала под три одеяла и предавалась мечтам о Большой, Светлой и Настоящей любви, которая непременно к ней придет. Словом, паскудство было полнейшее!
Прохвальчук разложила купюры по ранжиру и принялась созерцать денежную массу. Сумма составила четыреста двадцать с хвостиком, и это придало ей настроения. Еще не все в жизни потеряно! Через два месяца, спасибо родной партии, она на своих винных запасах доведет сумму до тысячи, да еще продаст барахла на тысячус этими деньгами можно и назад, к маме с папой, которые все ждут ее домой с мужем. Был у нее и еще один повод для радостисегодня прапорщик Генералов из соседней части попросил у нее взаймы до получки десятку, и она пригласила его к себеденьги мол, все дома
А десятку ему надо бы дать получшепусть знает, что ей ничего не жалко! Прохвальчук прошлась потными руками по пачке червонцев и остановилась на Чирике. Этот подойдет.
Генералов пришел не один. Вместе с ним притащился его сосед по барачной комнате лейтенант Кусичев, видно, также решивший на халяву урвать денег. Еще за окном Прохвальчук услыхала пьяный хохот Генералова и кусичевский привизгивающий голосок:
Кишка как даст по ноге Я, говорит, такую лесину завалил
Ха-ха-ха!
счас покажу, как сучья рубить
Гы-гы-гы!
как звезданет по ноге
Хотел по елиа попал по дубу!!!
Га-а-га!
Раздались удары в дверь. Приперся! Да не один идиот! Прохвальчук стали душить слезы. Так ждала, так ждала
Может, ее нет? привизгнул Кусичев.
Да ну Спит поди
Снова послышались удары, и голос Генералова озабоченно произнес:
А кстати, канализация-то того, поплыла В смысле трубы.
Знаю. Мы ж ее клали зимой в мерзлый грунт, а теперь он подтаял, вот трубы и заигралихи-хи
То-то Пучилов бесится!
Хи-хи-хи!
Слышь, Светик, это я Генералов открывай!
Прохвальчук шмыгнула носом и утерла глаза. А чего от них еще ждать? Все мужикисволочи и алкаши! Она открыла дверь и сунула в утиный нос Чирика:
На, подавись!
Ты чего? удивился прапорщик.
Того! Больше не дамнету!
И захлопнула дверь.
Глава 5,в которой Чирик переезжает в Краснохренск
Дверь перед Генераловым захлопнулась, едва не задев его утиный нос. Недоуменно сунув Чирика в карман шинели, прапорщик пробормотал:
Совсем сдурела, проститутка! Чего злится? Сама же сказала, приходи, дам
Так этосмотря чего! хихикнул прохвост Кусичев.
Денег, дурень!
Это ты так думаешь
А пошел ты! миролюбиво отозвался Генералов и друзья, обнявшись, побрели в барак.
У них было много дел в связи с надвигающимся праздником. Во-первыхвыпить. Во-вторыхзакусить. В-третьихпойти в Кепкино на танцы. В четвертых, и этосамое главное, не попасться на глаза начальника штаба майора Клюзнера, которорый пребывал в уверенности, что Генералов лежит с сорока градусами (липовую справку за пузырь «Арпачая» сварганил начальник медсанчасти двухгодичник Афанасов).
Догорающий день лучами заходящего солнца освещал глинистую тропу, затейливо вьющуюся между жилыми вагончиками, из которых уже неслись пьяные разухабистые голоса.
Под гору вечеееернююю солнце к речке клоооониииит! затянул простуженный голос из ЦУБа, в котором жили сверхсрочники, или «сверчки».
Все что было, не былоооо, знали напереееед! подхватили еще несколько человек.
Воители приступили к празднованию 1 Мая. Слышался смех приблудных кепкинских девах. Из провонявшего сортирным запахом покосившегося ободранного ЦУБа вывалился едва стоящий на ногах белокурый отпрыск польки и армянина лейтенант Юлий Варданян и истошно заорал, обратив палец в сторону уходящего светила:
Самое хорошее освещениеэто естественное, козлы! Послышался гогот, и залихватский голос из утробы вагончика одобрительно пробасил:
Вот за что я люблю Юльку Наливай!
Генералов брезгливо поморщился. Он презирал двухгадючников, которые, в отличие от него, не нюхавши пороху, не служа в армии запросто получали лейтенантские погоны, и все потому, что умудрялись закончить институт. А онФедор Генералов, два года оттарабанивший в забайкальских степях и полгода в Кстово, имел всего-то звание прапорщика. Они, бумажные черви, не знавшие даже, как мыть с мылом полы в сортире, считались офицерами, мать их за ногу! Слабым утешением ему служил тот факт, что он был назначен командиром роты, и что замполитом у него настоящий, закончивший политическое училище лейтенант Кусичев. Даже идиот Кусичев, ничего не смыслящий в воинской стратегии, и путающийся в сочинениях основоположников, со временем должен был стать майором или подполковником, получить хорошую пенсию, квартиру в теплом городе и соответствующее отношение окружающих. А ему, Генералову, при всех его несомненных способностях, в лучшем случае светило звание старшего прапорщика (тьфу, мерзость-то такая!) да издевательский шепоток за спиной. «Курицане птица, прапорщикне офицер!»
В Кепкино мы не пойдем! подходя к бараку объявил он Кусичеву тоном Наполеона, когда тот дал команду атаковать русских.
Что?
Что нам Кепкино, Андрюха?
С Кусичевым Генералов чувствовал себя великим полководцем.
КепкиноДа мы там уже всех баб перетискали! В Краснохренск двинем!
Кусичев заморгал пьяненькими глазками.
Кутить, так кутить! Пора выходить на орбиту!
А когда двинем? загоревшись новой авантюрой, вопросил юный выпускник военно-политического училища.
Сейчас и двинем. Тормознем на трассе машинуи тю-тю
Но двинули они не сразу. Сначала надо было собраться. Впрочем, нет! Сначала они «расширили сосуды». Потом переоделись в гражданскую формув целях конспирации. Потом искали подходящую сумку и заполняли ее тем, что может понадобиться двум молодым мужчинам и двум нестарым женщинам при праздновании Дня международной солидарности трудящихся. Потом они вышли, но вспомнили, что не захватили деньги. Потом вернулись и еще раз «расширили сосуды».
В семь вечера две шатающиеся фигуры брели по трассе ЗаплатовоКраснохренск и водители редких попутных машин могли наблюдать их оживленную жестикуляцию.
Генералов чувствовал дух свободы. Справка, выписанная лихим Афанасовым, давала ему три дня отдыха от идиота Клюзнера, от воплей неврастеничного командира отряда майора Кнопкина, от необходимости организации праздничного досуга с обрыдшим личным составом (пускай заместитель попрыгает!).
Учти, Андрон, назидательно поучал Генералов лейтенанта, если хочешь достичь больших высотбудь смелым! Что нам Кепкино? Три километра ходьбы, ха-ха
Хи-хи-хи!
они думают, что если издали приказ о запрете выезда из гарнизона, так и все на этом?
Да уж!
А мы их перехитрим! Во-первыхне узнают А во-вторых, если чтоскажем, что ездили в Собачинск! Попробуйдокажи!
Собачинск был районным городишкой в тридцати километрах от Кепкино, и хотя считался запретным для поездок, начальство смотрело на это сквозь пальцыпривыкло.
Мимо пролетел грузовик.
У-у, сука! погрозил кулаком Генералов, внезапно свирипея. Он воспринял это как вызов, брошенный судьбой.
Видал? Не взял, сволочь! Вот они, люди! С ними по-хорошему нельзя! Только кулак! В репу! В репу! Знаешь, как я раньше делал? Построю воинов у кого фамилиина «ян» шаг вперед! И в бочки их а в бочках вода
Какие бочки?
Из под бензина! И командую «Срочное погружение!» Понял? Боялись, сволочи! Пока боятсяуважают, так-то!
А потом?
Потом одному гаду челюсть сломал рука неделю болела ну они и накапали в политотдел
Генералов остановился и с огорчением вздохнул:
Пучилов вызвал говорит понимаю Вас, товарищ прапорщик, но бить солдат нельзя могут прокурору настрочить!
Сзади заревел мотор рейсового автобуса. Генералов с Кусичевым обернулись и замахали руками. Скрипнули тормоза, и дальше беседа продолжалась в полупустом салоне красного «ПАЗика».
У нас на практике комбат тоже говорил, что бить нельзя, поделился Кусичев. А потом на утреннем разводе одному казаху так дал, что тот три месяца в санчасти провалялся!
Молодец! одобрил Генералов. Только так можно победить. Знаешь, какой Жуков жестокий был? А Тухаевский? Вперед, и не ныть! Без этого, Андрон, нельзя!
Тут прапорщик наконец оседлал своего любимого конькавоенную стратегию. Непонятно каким образом он перекинулся на воинские таланты Суворова, битвы Александра Невского и победы Ганнибалла. При всем при том, что рассуждал он о делах давних, и не имевших к нему никакого отношения, у Кусичева волей-неволей складывалось впечатление, что только благодаря мастерству Генералова были разгромлены псы-рысари на льду Чудского озера и окружена армия римлян в битве при Каннах.
Главноесобрать все силы в кулак и ударить им по слабому месту! орал на весь салон вошедший в раж прапорщик. Сначалаартподготовка, затемтанки! И особое вниманиеразведке! Тс-с!.. Ты знаешь, что на самом деле было с атомной бомбой?
Утомленный возлияниями и монологами прапорщика, Кусичев отрицательно мотнул головой. Какие, на хрен, атомные бомбы, когда в голове у него неотвязно вертелась крепко сбитая фигура почтальонки Надькивосемнадцатилетней кепкинской «звезды», простой и доступной в общении. Кроме того, его беспокоили возможные последствия загула, хотя он уже и понимал, что ничем не рискуетне уволят же его из армии. А уволятеще лучше!