Бифуркатор - Юрий Грост 13 стр.

С поникшим настроением мы устремляемся в сторону вокзала за билетами.

ШИЗОГОНИЧЕСКИЕ РЕАЛЬНОСТИ

*

Солнце светит, мир веселится, но мы не принадлежим этой реальности, мылишние элементы. Я и Стёпка сидим возле Сбербанка, Серый скрылся внутри.

 Интересно, они уже следят за нами? Как они будут нас убивать?  спрашиваю.

Стёпка всё время щурится и думает. Притаился на скамейке рядом и изучает жизнь муравьёв.

 Думаю, они видят каждый наш шаг,  говорит он.  А ударят тогда, когда мы меньше всего ждём. Хотя

Стёпка глядит на отделение Сбербанка, что притаилось возле комиссионки и промтоваров. Из зеркальных ворот банка появляется Серый, машет нам рукой и скрывается в ярких витринах бутиков.

 Куда это он?  хмурюсь.

 Не знаю. Придётузнаем.

Мне становится грустно и одиноко. Снующие туда-сюда люди, весёлые ребята нашего возраста и помладше, что недалеко катаются на скейтах,  мы для них чужой материал, инородный объект. Может, они нас и вовсе не видят. Здравствуй, иная реальность, я твой гость. Ещё пару дней, и стану полноправным бомжом. Пока есть дела, я не буду ощущать себя чужим, но стоит плану рухнуть, стоит потерять цель, и всё. Начнётся жизнь уличного бичугана.

 Что ты хотел сказать?  спрашиваю я, отгоняя мрачные мысли.

 Когда?

 Перед тем, как вышел Серый, ты начал говорить хотя А потом запнулся.

Стёпка, прищурившись, наблюдает за банком, и молчит. Выражение лица у него такое глубокое, что я испытываю прилив тёплых чувств. Хороший всё-таки друг Стёпка. Ввязался во всю эту авантюру, хотя, его она особо и не касалась.

 Мы знаем, что доктор Вечность и его команда сильны,  говорит Стёпка.  Но даже я не могу представить, что они умеют. Мы должны понимать, что как бы не продумывали свои ходы, какой бы план не строили, всё может рухнуть. Мы никогда не сможем предугадать каждый шаг, потому что у доктора Вечности в рукавах может оказаться неведомые нам джокеры.

Я сжимаю кулаки и губы.

 Вот доберёмся до него, и я ему всю его бородёнку пообрываю,  шиплю.

 Посмотрим,  скептически усмехается Стёпка.

Из бутиков выныривает Серый, уже в лёгкой летней куртке, и возвращается в банк.

 О, оделся,  хмурюсь.  Холодно ему что ли?

 Не,  качает головой Стёпка.  Думаю, что на карточке лежит очень большая сумма. Он хочет её всю снять, похоже.

Я задумываюсь.

Долгое время мы молчим, пожалуй, омрачают солнечный день только наши лица, а потом возвращается Серёга, и Стёпка оказывается прав.

 Там немеряно бабла,  с ходу выпаливает старший.  Я решил, что не стоит такие деньги таскать в джинсах

 Поэтому купил куртку,  заканчивает Стёпка.

 Ага,  согласно кивает Серый.  Пойдёмте на вокзал и закончим уже со всей этой белибердой побыстрее.

До вокзала доехали на маршрутке. Всю дорогу молчали, мою голову терзало одиночество. Разум по кругу проигрывал картинку параллельного Артёма. Длинноволосый смазливый пацанчик, который, вероятно, собирает коллекцию фантиков от жвачек, увлекается ботаникой и слушает Колю Баскова. Этот пижон теперь заменяет меня. И мама его обнимает, и папа сажает рядом, когда смотрит Блудливую Калифорнию. Горько.

Наверное, Серый со Стёпкой тоже думали о своём доме.

На вокзале я бываю впервые. Просторный павильон со стадом крупнорогатого скота, стремящегося уехать в другие города, психологически давит. Первую минуту мы ведём себя как овечки, впервые попавшие в торговый комплекс.

Жилка здравомыслия остаётся только у Сергея, который твёрдо ведёт нас за собой в поисках касс. Если бы не было старшего друга, то догадка искать продажу билетов пришла бы ко мне через час, а ещё час я бы искал эти долбаные кассы. С Серым мы обнаружили положенное место за минут десять. Хорошо всё-таки, что мы взяли его с собой.

Выбрав свободные места в ближайшем зале ожидания, Сергей усадил нас на два свободных места, а сам понёсся к штуке, напоминающей терминал. Нахождение старшего товарища в десяти метрах от нас уже пугало.

Я хмуро и, наверное, испуганно оглядывал сидящих в зале ожидания людей. Ранее при фразе зал ожидания я представил бы аккуратные сиденья, как в аэропорту, интеллигентных людей, читающих газету или копающихся в недрах айфона, впрочем, именно так и было в аэропортах. Здесь стереотипы рушились.

Металлические сиденья занимала разношёрстная публика. Были и деревенского вида пары с выводком детей, которые носились между рядами и беспардонно кричали матом, и тройка подвыпивших парней в нестиранной одежде; на трёх сиденьях соседнего ряда развалился спящий обросший старик, судя по видубомж. А уж нерусских индивидуумов, кричащих понятную только им тарабарщину, не счесть. Хотя, среди этого паломничество я отметил и нескольких вполне адекватных людей аристократичного вида. Я старался концентрировать внимание на молодой девушке, сидящей с краю соседнего ряда и читающей книгу. Очень надеюсь, что не милицейский роман.

Кажется, Стёпка тоже растерялся и утерял способность логически думать. Его перепуганный взгляд сновал от одного человека к другому. В глазах горел единственный вопрос: эти люди хотят нас убить?

Уверен, что друг являлся зеркальным отображением меня, потому что тот же грёбаный вопрос не оставлял и мою голову как только ноги ступили на территорию вокзального балагана.

Серый копался у терминала очень долго. Прошло, видимо, минут тридцать. Я уже успел поворчать на него. Но вот он двинулся к кассам и занял очередь. Человек пять стояло перед ним, а это опять на полчаса.

За это время к нам успел подбежать бомжеватого вида мальчик лет восьми, протянуть руку и заговорить на чужом языке.

Я растерялся и пожал плечами, а он продолжал балалакать, протянув руку.

 Стёпка, чего он хочет?  хмурюсь я.

 Денег он хочет,  ворчит друг.

Чёрт, как же я сразу не догадался. Я опять жму плечами и громко восклицаю:

 Нет денег! Нету!

То ли мальчишка меня не понимает, то ли ему вообще плевать, потому что он продолжает выпрашивать монеты. Но внезапно, завидев вокзального полицейского, скрывается в толпе.

Я предполагал, что охранник, завидев этот балаган, начнёт кричать и выгонять всех подозрительных личностей, но тот лишь прохаживал вдоль рядов, скучно поглядывая на толпу, и зевал.

 Боже мой, Стёпка, я в аду,  стонаю я.

 Ад только начинается,  отвечает друг.  Тебя ещё убивать не пробовали.

Я щурюсь. А вдруг в толпе спрятались агенты доктора Вечности? Например, тот самый бомж. Может, он лишь притворяется, что пьян и что спит. А мальчик, выпрашивающий деньги? Скрылся сейчас где-нибудь в толпе и следит за нами, готовый перейти в наступление, стоит одному из нас пойти в туалет.

Мои мысли прервал Серый. Он вернулся и сел рядом.

 Это какой-то кошмар,  простонал он, разглядывая билеты.

 Я полностью с тобой согласен,  говорю.

 В общем, билеты, твари, очень дорогие. У меня ушла большая часть денег. Взял до Сызрани купе и до Питера. От Сызрани до Москвы поедем на плацкартах. Там купе вообще за поднебесные цены. Ещё время неудобное, чёрт меня дери. Кто только придумал такие переезды!

Сергею приходится кричать, чтобы его хоть чуть-чуть было слышно в толпе.

 Сейчас у нас самый лучший поезд,  говорит он.  Кисловодск-Новокузнецк. Номер 059. Но отправляется, падла, только в 22.14.

 Это аж в одиннадцатом часу???  у меня глаза на лоб лезут.  Только же обед.

 Знаю.

 А пораньше маршрутов не было?  спрашиваю.

 Иди и поищи,  зло ворчит Сергей.  Это расписание составлял какой-то козёл! Это ещё не самый худший вариант. В Сызрань мы приедем в половине четвёртого утра. А следующий поезд в половине третьего дня.

 Что?  Я задыхаюсь.  И что мы будем делать почти двенадцать часов в незнакомом городе?

 Похоже, танцевать и плясать!  опять ворчит Сергей.  Из Москвы в Питер куча поездов, но билеты раскуплены, хотел взять на четыре дня, так там одни сапсаны ходят. На них денег в два раза больше надо. Взял на шестьдесят четвёртый поезд. Но тоже придётся ждать долго. Часов четырнадцать.

 Это капец!  я хлопаю себя по лбу.  Теперь у доктора Вечности точно будут шансы нас убить!

Я злюсь на Серого. Понимаю, что он совсем не виноват, но он покупал билеты, а значит, злиться надо только на него.

 До поезда ещё больше шести часов,  говорит он.  Предлагаю слинять отсюда.

 А это целесообразно?  спрашивает Стёпка.  Нас хотят убить, помните? Здесь народу полно. Никто не рискнёт. А сейчас уйдём, и нас схватят где-нибудь в пустой улочке.

Сергей хмурится.

 Ну значит, будем держаться поближе к народу,  говорит он.

С одной стороны Стёпка прав, но с другойя не хотел оставаться в этом чёртовом вокзальном балагане. И мы уходим. Рядом с вокзалом тусоваться негде, разве что только на стадионе Локомотив, который сейчас закрыт. Поэтому мы поездили по городу. Поужинали в кафешке. Держаться близ толпынесложная задача, пока не наступило девять вечера и народ начал редеть.

Тогда решили выдвигаться обратно на вокзал. Тем более, наш поезд отходил уже через час с четвертью.

Народу в павильоне поубавилось, но не намного. Бомж продолжал спать на сиденьях, подтверждая мои подозрения насчёт шпионского заговора. В зале ожидания мы задерживаться не стали. Поезд уже подали на первый путьСерый сверился с табло,  и мы отправились на перрон.

Смеркалось.

Снаружи вокзал гудел угнетающими звуками: двигались локомотивы, с едким шипением вырывались пары. Техногенный пейзаж обволок душу депрессией. Лица небольшой кучки людей на перроне пропитаны безысходностью, будто они пустились в последнюю поездку их жизни. В десяти метрах от нас старушка обнимала молодую парочку и плакала.

 СОСТАВ ПОЕЗДА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ, КИСЛОВОДСК-НОВОКУЗНЕЦК ОТПРАВЛЯЕТСЯ ЧЕРЕЗ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ С ПЕРВОГО ПУТИ!  сообщает холодный женский голос из динамиков, а мы уже мчимся по перрону в поисках одиннадцатого вагона.

Хмурая толстенькая проводница проверяет наши билеты и паспорта, объясняет, что у нас пятое купе и пропускает внутрь.

Я будто попал в тюрьму. Узкие проходы, мрачный свет, спёртый воздух. Через пять секунд я уже хочу вырваться наружу, но меня сзади подталкивает Серёга. Пятое купе встречает меня раззявленной дверью. Внутри полумрак, а в воздухе будто витает смерть. Я осторожно сажусь и испуганно прислушиваюсь к звукам.

В соседнем купе кто-то переговаривается, слова размываются, долетая до ушей невнятицей, пугая ещё больше.

 Где-то здесь должен быть свет,  проворчал Серый и принялся обыскивать стены. Его торс занял почти весь проход между кроватями. Как же здесь тесно. Неужели народу так нравится ездить на поездах? Мы же живём в двадцать первом веке, изобрели самолёты!

Когда щёлкнул выключатель, и едкий свет залил наше купе, сгущая мрак за окном, Стёпка произнёс:

 И лучшего способа нас убить нету.

 В смысле?  хмурюсь.

 Посмотрите, купе рассчитано на четверых, а нас трое. Покупаешь билет в наше купе, и накрываешь как котят.

Холодный страх на секунду остановил сердце. Стёпка, как всегда, прав.

 Будем надеяться, что они до этого не додумаются,  говорит Серёга.

 Уж кто-кто, а доктор Вечность как раз может,  вздыхает Стёпка и потирает плечи.

Через какое-то время поезд трогается. За окном едва мелькает станция, внутри туда-сюда снуют люди, даже не обращая на нас внимания.

 Думаю, стоит запереться,  вздыхает Серёга и прикрывает дверь в купе. Мы остаёмся в тишине. Слов нет, только пустое одиночество, страх и предчувствие смерти.  Хорошо, что к нам больше никого не подсадили. Может, до Сызрани так и будем ехать одни,  пытается поддержать разговор Серый.

Кровати уже застелены, от белоснежного белья исходит запашок крахмала. Предполагаю, что на этих простынях поездил не один десяток человек.

В ближайшие два часа знакомлюсь с устройством поезда. Туалеты кажутся тесными и грязными, а когда узнаю, что все какашки летят на дорогу, живот сковывает смех.

Если поначалу сердце сковывал страх, то теперь мы выходили свободно. Хотелось есть, однако забыли купить что-либо в дорогу. Если бы не проводник, у которого продавались чай и разные сладости, погибли б с голода.

 Перед следующим поездом надо будет обязательно закупить жрачки,  деловито замечает Стёпка.

Мы говорим мало, слова дрожат, не показываем вида, но каждый думает, что следующего поезда может и не быть. Да ещё сраное одиночество. С каждой минутой за спиной оставались новые километры, а дом становился всё дальше и дальше.

Ближе к полуночи поезд остановился, тьма за окном пронзилась десятками ярких фонарей.

 Стоянка,  вздыхает Стёпка, откидывая занавеску и выглядывая наружу.  Может, кто-то подсядет.

Меня колет страх.

 Может, выйдем отсюда?  спрашиваю.

 Да я думаю, долго стоять не будем, там за окном какое-то село,  хмурится Стёпка.

 Но я спрошу,  мне становится не по себе. Представляю, как открывается дверь, за ней мужик с дробовиком, а мы в тупике И я выхожу из купе. По изжёванному коврику я топаю к тамбуру, где почёсывает живот парнишка лет восемнадцати, в шортах и сетчатой майке.

Миную её и поглядываю на перрон. Проводница у двери сонно рассматривает билет стройного старикашки, придушенный свет бьёт прямо в глаза. Спускаясь по крутым ступеням мимо проводницы, слышу её голос:

 Пятое купе у вас, три мальчика там едут. Проходите.

 Я ещё чуточку на воздухе постою,  сухо отвечает старик, и я боязливо кошусь на него. Багажа нет, впрочем, как и у нас, не исключеношпион Доктора Вечности.  Отправляемся скоро?

 Здесь большая остановка. Двадцать минут стоим,  отвечает проводница.

Прежде чем отодвинуться от нового постояльца пятого купе, успеваю заметить узкие очки на переносице, нос большой, прямой, чуть горбатый, как будто лицо старика сошло со статуи Моаи.

Я не слышу свои шаги, не слышу мыслей, которые стучат в висках. Мой убийца за спиной, возможно, сейчас он сверлит взглядом мой затылок. Или не взглядом, а дулом дробовика.

 Тёмка!

Я вздрагиваю и почти вскрикиваю. Позади Стёпка и Серый.

 Ты куда ушёл?  хмурится старший.

 Короче,  шепчу я, приближаясь к своим друзьям.  Видите того старикашку? Он с нами едет. Я подслушал, когда выходил. У него пятое купе.

 Чёрт Он на нас смотрит,  шепчет Стёпка, отворачиваясь.  Я же говорил, что дорога будет короткой.

Серёга хмурится и оценивает старика надменным взглядом.

 Этот дедок? Вы шутите? Да я его сломаю до того, как он достанет оружие.

 Оружие может быть необычным,  шипит Стёпка.  Например какой-нибудь фотонный размолекулятор.

 Да хоть ионовая чёрная дыра,  заявляет Серый.

 Ионная,  поправляет Стёпка.

 Мне интересно другое,  Серёга оглядывает окрестности. Кажется, его нисколько не волнует шпион доктора Вечности.  Помост странный, станция очень странная.

Теперь оглядываюсь и я. Действительно странно: перрон деревянный, а не заасфальтированный, фонари, бьющие светом в тёмное небо, напоминают фашистские, я видел подобные в одном из фильмов.

 Что за станция такая?  хмурится Сергей.

 Колтупановка,  раздаётся позади голос.

Мы оборачиваемся и видим пожилого работника РЖД в соответствующей робе. Он опирается на железный лом и достаёт из кармана сигаретку.

 Никогда на этой станции поезда больше четырёх минут не задерживались, сейчас заминочка из-за сто пятнадцатого. Видите?

Рабочий указывает в сторону, откуда мы приехали, и тут же мимо, за нашим поездом с рёвом проносится другой состав.

 Вот сейчас он отъедет, и вы поедете!  кричит рабочий.

 Тогда нам стоит возвратиться,  улыбается Серый и приветливо кивает головой.

 Стоит,  раздаётся третий голос из темноты. Позади рабочего пряталось уютное здание-станция, и оттуда из-за открытой двери вышел он.

Оранжевый работник компании Сомерсет, которому я дал кличку Буратино.

**

Речь парализует, язык отнимается. Растерянный Стёпка не сразу догадывается, кто выходит к нам из мрачного проёма. Мимолётная встреча с Буратино двадцать третьего июля уже верно забылась моим закадычным умником. А вот Серый, не видевший до этого оранжевого сотрудника кабельной компании ни разу, смело спрашивает:

 А вы кто такой будете?

 Тот, кто вас в конце концов убьёт. Надеюсь сделать это сей ночью. Уж больно вы отнимаете время у нас.