Через двадцать минут мама прибыла.
С ней вошел мистер Лодон.
Прежде чем вы увезете его, сказал учитель, я хочу получить назад свое имущество.
О чем вы говорите? удивилась мама. Обвиняете моего сына в краже?
Джаму не нужно было даже открывать глаза, чтобы представить, как мама прожигает взглядом Лодона.
Он поднял кое-что с пола в моем классе, и эта вещь все еще у него.
Джам отметил, что мистер Лодон не хочет произносить при маме и медсестре слово «камень».
Обыщите меня, прошептал мальчик.
Мать тут же погладила его по голове, проворковав:
О Джамайка, дитя мое, не трудись разговаривать. Я знаю, что у тебя ничего нет.
Он разрешил себя обыскать, настаивал Лодон.
Этот ученикмой сын. Каждый день он возвращается из школы домой, где заботится о брате с ограниченными возможностями и готовит ужин своей маме. И этого мальчика вы хотите ославить как преступника?
Я не утверждаю, что он совершил кражу. Лодон снизил напор, но не собирался уступить вовсе. Он может даже не знать, что эта вещь у него.
Обыщите меня, повторил Джам. Не нужен мне ваш философский камень.
Что он говорит? удивилась мама.
Да бредит.
Джам почувствовал, как пальцы учителя охлопывают его карманы.
Мальчик разжал кулаки, чтобы показать пустые ладони.
Я могу поклясться, сказал Лодон, что эта вещь у него была. И не осталась в классе, когда его вынесли.
Значит, вам стоит обыскать какого-нибудь другого ребенка, сказала мама. Джамайка, дитя мое, ты можешь сесть? А идти? Или я сейчас заставлю мистера Растеряху отнести тебя к автомобилю.
Вместо ответа Лодон снова потрогал его. Джам попробовал перевернуться на бок и с радостью понял, что у него получилось. Даже сесть удалось! Значит, он не такой уж и слабый. Хотя прежние силы еще не вернулись. Поэтому он опирался на мать, пока та вела его к автомобилю.
Да уж, задался первый учебный день, проговорил он.
А теперь скажи правду: тебя кто-то побил?
Мама, меня уже давно никто не бьет.
Ну, лучше б им и не пытаться. А что это за учитель?
Идиот.
А почему этот идиот прицепился к тебе в первый же день? Отвечай, а то мне придется сказать директору школы, что учитель неприлично тебя трогал, когда обыскивал, и тот надерет ему задницу.
Мама, не надо таких слов.
Задница, задница, задница Кто из нас родительты или я?
Это был их старинный ритуал, и Джам закончил фразой:
Должен быть, я, но что-то мне подсказывает, что ты.
Тогда полезай на сиденье, сынок.
По пути к дому Джам восстановил силы достаточно, чтобы ни на кого не опираться.
Мама, мне уже гораздо лучше. Может, отвезешь меня в школу?
Должна ли я сделать из этого вывод, что раньше ты притворялся? Что ты просто от нечего делать подвергаешь опасности свое будущее, пропуская занятия в школе? И чисто из прихоти создаешь мне проблемы на работе, заставляя срываться с места и везти тебя домой?
Если бы я мог говорить, я попросил бы медсестру не звонить тебе.
Джамайка, а ну выкладывай, что там стряслось.
Мама! Он велел нам потрогать дурацкий камешек и рассказывал об алхимии, которая предшествовала химии. Говорил, что это философский камень. А тот, пока переходил из рук в руки, накопил электрический заряд и очередного ученика ударил током. Ронда Джонс его уронила, а мистер Лодон потребовал, чтобы подняла. Прицепился как репей, хотя Ронда перепугалась до смерти. Никакого смысла в этом я не видел, ведь он, скорее всего, просто собирался нам показать, что алхимия никакая не наука, а вот химияда. Но почему мы все должны были трогать этот дурацкий камень?
Позволь, угадаю. Ты увидел несправедливость и кинулся исправлять положение.
Я только наклонился, чтобы поднять камень, и, наверное, упал в обморок, потому что очнулся на полу.
Но ты его не трогал.
Нет, мама. Теперь ты обвиняешь меня в краже?
Нет, я обвиняю тебя в серьезных проблемах со здоровьем и предполагаю, что в следующий раз меня сдернут с работы из-за того, что ты упадешь замертво на баскетбольной площадке, а виной всему будет болезнь митрального клапана или что-то подобное.
Единственный способ для меня оказаться на баскетбольной площадкевначале умереть, и чтобы мой прах пошел на разметку.
Я слишком много надежд возлагаю на тебя, мой бедный малыш. Если бы только О, лучше бы я убила его, чем выходила замуж.
Пожалуйста, не вспоминай сейчас о папе.
Не называй его папой! Он никто и для тебя, и для меня!
Тогда не вспоминай его каждый раз, когда совершаешь ошибку.
В нем причина всех моих ошибок. Это из-за него я вынуждена вкалывать как рабыня каждый день. Это из-за него ты должен вывихнуть мозги, чтобы заработать стипендию в колледже. А твой несчастный брат весь остаток жизни будет прикован к постели
Потом она, само собой, рыдала, отказывалась от утешений, пока Джам не уселся рядом и не обнял за плечи. Он помог маме войти в дом, уложил ее на диван и сделал на кухне компресс из влажного полотенца. В общем, не пожалел усилий, чтобы она успокоилась, взяла себя в руки и вернулась на работу.
После ее ухода Джам опустил жалюзи и закрыл двери. Только после этого зашел в гостиную, где перед телевизором стояла кровать Гэна. Хотя брат почти не смотрел передачи, экран светился целый день. Пожилая соседка время от времени заглядывала к ним и переключала каналы.
Как делишки, Гэн? спросил Джам, присаживаясь рядом с братом. Что-то интересное смотришь? Шоу доктора Фила? А я уже успел поссориться с одним полнейшим дебиломучителем химии. При этом брякнулся в обморок и приложился затылком об пол. Жаль, что тебя там не было.
Гэн не произнес ни слова, даже не издал ни единого звука, однако Джам догадался, что брату нужно сменить подгузник. Он всегда знал, чего хочет брат, с тех пор как тот получил повреждение головного мозга. Джаму тогда было девять лет, он привык рассчитывать только на свои силы и не беспокоил без необходимости маму и других взрослых. Они только и делали, что восхищались: ах, какой молодец Джамайказаботится о несчастном братике, угадывает его мысли А он просто делал то, в чем Гэн нуждался. Проще простого. Все это создало Джаму среди соседок-домохозяек репутацию самого лучшего сына и брата на божьем свете.
Джам взял из коробки чистый подгузник, принес влажные салфетки и скинул с брата одеяло. Расстегнув липучки и развернув использованный подгузник, он перевернул Гэна. Вот еще одна странность, творившаяся с Джамом, взявшим на себя заботу о брате: руки мальчика никогда не прикасались к испачканным тряпкам. Будто его пальцы всегда отделяла тончайшая прослойка воздухаможет быть, всего-то в микрон, даже волос не просунешь.
Но он мог переносить вещи с места на место, как если бы держал их железной хваткой.
Мама, конечно, не могла не видеть, что Джам всегда опрятен и ходит с чистыми руками. Тем не менее заставляла его мыться. Однажды, исключительно из духа противоречия, Джам устроил целый спектакль с «мытьем» рук, но не позволил ни мылу, ни воде прикоснуться к своей коже. Отталкивать воду оказалось гораздо труднее, чем твердые предметы. Поэтому он перестал притворятьсякуда проще в самом деле вымыть руки. Мальчик избегал споров и конфликтов, кроме тех случаев, когда на его глазах творилась несправедливость. Если бы он в свое время встал между папой и Гэном, все могло бы сложиться иначе. Но папа никогда не кидался на Джама, даже по-настоящему выходя из себя. От него доставалось только Гэну.
Подгузник выглядел отвратительно, но Джама это не смущало. Руки он не пачкал, а к запаху притерпелся несколько лет назад. Уход за больнымштука малоприятная, но это же Гэн, а значит, надо просто выполнять родственный долг. Джам протер брата, истратив три салфетки, а потом скрутил их в один ком с подгузником и бросил в мусорный бак с запахопоглощающим пакетом.
Потом мальчик взял свежий подгузник, развернул его и уложил Гэна сверху. Теперь, имея дело с чистыми вещами, он не остерегался контактов, а поэтому случайно прикоснулся к голому бедру брата. Когда уже собирался застегнуть липучку, рука Гэна внезапно дернулась и пальцы сжали запястье Джама.
Поначалу мальчик испугался, но миг спустя его затопила радость. Гэн до него дотронулся. Гэн двигается. Может, это не случайно? Неужели калека пошел на поправку?
Джам попытался высвободить запястье, но тщетнохватка брата напоминала стальной капкан.
Погоди, Гэн, так я не смогу застегнуть подгузник
Покажи, произнес Гэн.
Джам в изумлении воззрился на него. Он действительно это сказал? Или дело в игре воображения? Или в способности Джама понимать, чего хочет Гэн? Глаза брата оставались закрытыми. На вид все было, как всегда. Вот только его пальцы все крепче сдавливали руку Джама.
Что тебе показать?
Камень.
Джам вздрогнул. Он ни слова не сказал брату о камне.
У меня его нет.
Нет, есть.
Гэн, можно, я за мамой схожу? Она должна знать, что ты заговорил.
Нет, ей не нужно знать. Разожми кулак.
Джам разжал руку, которую держал Гэн.
Не ту, другую.
Правая рука Джама все еще сжимала край подгузника. Он застегнул липучку, а потом открыл ладонь.
Точно в ее середке, наполовину погрузившись в кожу, лежал камень. И светился.
В нем есть сила, сказал Гэн.
Так что же получается, камень вылечил тебя?
Нет, я не вылечен.
На глазах у Джама камень погрузился в ладонь, скрылся под кожей, как будто его и не было.
Но его же не было у меня раньше, Гэн! Как узнать, что он еще там.
Он там. Просто надо правильно смотреть.
Но я даже не прикасался к камню. Каким образом он проник мне в руку?
Это все твой учитель-химик. Он служит врагу, который заманил меня в ловушку. Накапливает для него в камне силу, которую отбирает у детей. Теперь ему нужно признаваться своему хозяину, что камень потерян. Гэн улыбнулся безрадостно, неестественно, как будто кто-то управлял его телом, на мгновение растянув уголки рта. И химик захочет получить его назад.
Ну да кивнул Джам.
Не прикасайся к нему. И не позволяй прикасаться к себе.
Ты про учителя?
Если он дознается, что камень у тебя, станешь беспомощным калекой, как и я. Или умрешь.
Значит, это не папа сделал?
Папа ударил меня, как до этого бил сотню раз. Думаешь, я когда-то позволял причинить себе боль? Нет, одновременно с ним ударил мой враг. А виноват, получается, папа. Будто прочитав мысли Джама, Гэн добавил:Только не надо жалеть папу. Он ведь каждый раз верил, что бьет по-настоящему.
Так это камень позволяет тебе говорить?
В камне накоплена сила. Когда ты уберешь руку, я снова ослабну.
Значит, никогда не уберу. Ты можешь встать и идти?
Тогда я израсходую запас силы в камне за час.
Что происходит, Гэн? Кто твой враг? Ты что, был в банде?
В банде? Гэн дернулся от мрачного смешка. Можно сказать и так. Да, в банде. Эти банды тайно управляют миром. Идет война за сферы влияния, невидимая для людей, которые не чуют магию. Волшебники обладают неимоверной мощью. А это цена, уплаченная мной за дерзость.
Неужели тебе никто не может помочь?
Мы никому не доверяем. Невозможно догадаться, кто же служит императору.
В Америке нет никаких императоров!
В истинном мире нет никакой Америки. Только волшебники и их игрушки. Президент, армия, деньгичто это, если не игрушки для того, кто может управлять законами физики? А теперь отпусти меня, пока мы не исчерпали всю силу камня. Она еще нам понадобится.
А ты и правда зачарован? Как в книжках?
Но ответа Джам не услышал, поскольку пальцы Гэна разжались и братья больше не касались друг друга. Больной лежал на постели так же, как все предшествующие годы, с расслабленным лицом, неспособный не только двигаться и разговаривать, но даже узнавать родственников. Но его сознание оставалось в беспомощном телеДжам всегда в это верил, и мама как будто верила притворялась, что верит. И ведь только что Гэн говорил, казался живым
Джам опустился на пол рядом с кроватью Гэна и расплакался.
Когда в комнату вошла мама, Джам постарался сдержать слезы, но не успел. Она все увидела.
О, детка! воскликнула она. Ты правда заболел? Или все-таки в школе что-то случилось?
Гэн, ответил мальчик.
Она подумала, что поняла его печаль, и уселась рядом и плакала вместе с ним о своем взрослом сыне Гэне, который был когда-то другом и защитником, а теперь лежал в гостиной неподвижный, как труп в гробу, из-за чего ее жизнь превратилась в бесконечные похороны. Вначале Джам хотел объяснить, что же произошло на самом деле, но вспомнил, что Гэн запретил открывать их тайну, и промолчал. Он только рыдал вместе с мамой, пока не иссякли слезы.
Потом она отправилась на работу, а Джам вышел во двор, полил томатные кусты и опрыскал их от грибка, который сожрал весь урожай в прошлом году. Нынешним летом, благодаря заботам Джама, который опрыскивал растения каждые две недели, плодов уродилось столько, что пришлось поделиться с соседями. И он, и мама наелись помидорами по горло, но он никак не мог остановиться. Слишком хорошо помнил, как их не хватало в прошлом году.
За работой Джам размышлял о том, что сказал Гэн. Император. Волшебники. Гэн был вовлечен в какую-то войну? Или революцию? В прошлом году Джам выучил названия всех стран мира с их столицаминеужели эта долгая зубрежка оказывается бесполезной? Интересно, как бы выглядел глобус, если бы географы догадывались об истинном положении вещей.
Но ведь правительство собирает налоги, командует армией и полицией, обладает властью. Вмешиваются ли волшебники в войны обычных людей? Вмешиваются ли в деятельность конфесса? Меняют ли муниципальные законы? Или их больше интересует погода? По силам ли им остановить глобальное потепление? Или, наоборот, потеплениедело их рук? Или просто они заставляют людей верить, что это происходит? Что считать истиной, когда перед тобой открылась узкая щелка в тайный мир? Когда в твоей ладони прячется камень?
Мистер Лодон появился так быстро после возвращения Джама из школы, что мальчик заподозрил: учитель отпустил класс пораньше. А может, у него не было последних уроков. В любом случае Джам не услышал, как химик постучал в двери, а увидел его посреди двора, неподалеку от грядки, где мальчик обрывал фасоль с подвязанных стеблей и складывал ее в подол футболки.
Застигнутый врасплох, Джам ляпнул первое, что пришло в голову:
Хотите помидоров?
Ты это называешь помидорами? Учитель кивнул на фасоль.
He-а, но у нас отличный урожай помидоров. А вот с фасолью пока не очень.
Лодон поморщился от этого «не-a». Похоже, он из тех учителей, кто ни к чему не придерется, если не сочтет это нужным.
Вообще-то, у Джама, как и у его матери, произношение воспитанного человека, и фразы он строит правильно. Просторечное словечко из его уст могло показаться Лодону вызовом.
Я пришел за камнем, сказал тот.
Джам задрал край футболки, чтобы не рассыпать стручки, осторожно стянул ее через голову, положил возле дорожки. Разулся, снял носки, потом брюки и швырнул их Лодону. Оставшись в одних трусах, проговорил:
Валяйте, мистер Лодон, обнюхивайте. Вы же для этого пришли.
Учитель зло сверкнул глазами, но проверил карманы брюк.
Это ничего не доказывает. Ты уже давно дома, успел перепрятать.
«Как бы не так, усмехнулся мысленно мальчик. Теперь я знаю, что за сила в этом камушке, и ни на секунду с ним не расстанусь».
Чем же эта вещь так важна для вас, мистер Лодон?
Она имеет историческую ценность.
Ну да, ну да. Настоящий философский камень.
В Средние века люди в этом не сомневались.
Вранье, бросил Джам.
Следи за своим языком, щенок.
Вы находитесь на моем заднем дворе, рассматриваете меня, раздетого до трусов. Я буду говорить то, что захочу, или кое-кому придется объяснять полиции, зачем он сюда приперся.
Я не просил тебя раздеваться! Лодон бросил брюки Джаму.
В классе было много детей, мистер Лодон. А я, если вы, конечно, помните, валялся без сознания. Почему бы не поискать вора среди тех, кто сидел за партами? Как насчет Ронды Джонс? Это ведь она уронила камень. И не просто так уронилафилософский там или нет, он ей причинил боль.
Ты знаешь, что она не брала, ответил Лодон. Думаешь, я не способен проследить за камнем, выяснить, где он, у кого?
И все же вы проверили карманы моих брюк.
Может, мне войти в дом и спросить у твоего брата? снова сверкнул глазами учитель.