Путь волшебника - Джон Р. Фульц 3 стр.

Серая Элис видела, что он очнулся, услышала испуганный возглас, подошла и, придерживая голову, напоила вином.

 Что ты задумала?!  закричал он.

Она промолчала.

 Почему?  спросил Бойс.  Я не понимаю, Серая Элис. В чем дело? Ты пощадила меня, вылечила, а теперь связала.

 Тебе не понравится мой ответ.

 Луна!  яростно выкрикнул он.  Ты боишься того, что случится сегодня ночью, боишься, что я снова обернусь.  Он улыбнулся, радуясь догадке.  Ты просто глупа. Теперь я не причиню тебе вреда. После того, что было между нами, после того, что я узнал о тебе, мы должны быть вместе, Серая Элис. Мы так похожи! Вместе смотрели на огни, и я видел, как ты летела! Мы должны доверять друг другу! Отпусти меня.

Она нахмурилась, вздохнула и ничего не ответила.

Бойс не сводил с нее непонимающего взгляда.

 В чем дело?  снова спросил он.  Развяжи меня, Элис, позволь доказать, что говорю правду. Не бойся.

 Я и не боюсь тебя,  грустно сказала она.

 Вот и хорошо,  нетерпеливо продолжал он.  Развяжи, обернись вместе со мной. Стань большой кошкой сегодня ночью, мы побежим рядом, будем охотиться вместе. Я покажу тебе добычу, о какой ты и не мечтала. Мы разделим ее пополам и съедим. Ты знаешь, каково этооборачиваться. Ты знаешь правду об этом. Ты обладала силой, и видела горящие глаза зверя, и вдыхала запах свежей крови, и радовалась убийству. Ты познала свободу опьянение ею Ты познала

 Да, я познала,  согласилась Серая Элис.

 Так освободи же меня! Давай заключим союз! Мы предназначены друг для друга. Будем жить вдвоем, любить, охотиться

Серая Элис отрицательно покачала головой.

 Не понимаю,  удивился Бойс. Он напрягся, тщась разорвать путы, выругался и снова обмяк.  Я что, в самом деле такой отвратительный? Кажусь тебе уродом?

 Нет.

 Тогда почему?  горько произнес он.  Меня любило много женщин. Богатые, знатные дамы, самые яркие красавицы нашей страны вожделели меня, даже когда узнавали, кто я.

 Но ты никогда не любил их, Бойс.

 Ошибаешься,  возразил он.  Я любил их по-своему. И не предавал их доверие, если ты об этом. Свою добычу я нахожу здесь, в Потерянных землях, а не среди тех, кто был добр ко мне.  Бойс чувствовал тяжелый взгляд Серой Элис и говорил, говорил.  Мог ли я любить их сильнее?!  воскликнул он неистово.  Они знали лишь одну мою половину. Ту, которая жила в городе, обожала вино, песни и надушенные простыни. Вторая часть рыскала здесь, в Потерянных землях, и узнавала такое, чего никогда не постичь несчастным мягкотелым существам. Тем, кто донимал меня расспросами, я не отказывал. Просто объяснял: чтобы быть навеки со мной, необходимо оборачиваться и охотиться рядом. Как сделала ты. Отпусти меня, Серая Элис. Взлети в небеса и посмотри на мой бег. Раздели мою охоту.

 Мне очень жаль, Бойс.  Серая Элис поднялась на ноги и вздохнула.  Я сохранила бы тебе жизнь, если бы могла. Но случится то, что должно случиться. Вчера вечером ты бы умер без всякой пользы. У мертвых нет силы. Ночь и день, свет и тьма. Они слабы. Вся сила берется из прослойки между ними, из сумерек, из теней, из тонкой грани, что отделяет жизнь и смерть. Из серого, Бойс, из серого.

Он неистово бился в своих путах, и рыдал, и сыпал проклятьями, и скрежетал зубами. Серая Элис уединилась в фургоне. Несколько часов просидела она в темноте, слушая крики Бойсабрань и мольбу, угрозы и признания в любви. Когда взошла луна, Серая Элис не спешила покидать убежище. Ей не хотелось видеть, как он оборачивается, видеть его последний раз в человеческом облике.

Наконец крики перешли в завываниязвериные, безумные, наполненные болью. Тогда Серая Элис вернулась. Полная луна разливала по округе бледный нездоровый свет. Крепко привязанный к кольям волк корчился и выл, пытался вырваться и буравил женщину голодными алыми глазами.

Серая Элис спокойно подошла к нему. В руке она сжимала длинный серебряный нож, по лезвию которого змеились изящные рунические заклинания.

Когда он наконец перестал сопротивляться, работа пошла веселее, но тем не менее ночь выдалась долгой и кровавой. Серая Элис убила волка за миг до рассвета,  еще немного, и оборотень снова обрел бы человеческий голос, чтобы кричать от муки. Затем развесила шкуру, достала из фургона заступ и вырыла очень глубокую могилу в слежавшейся холодной земле. Сверху она завалила труп обломками каменной кладки, защитив его от тварей, что блуждали по Потерянным землям,  вурдалаков и стервятников, да и других охотников до мертвечины. На это ушел почти весь день, очень уж твердой была земля, но она упрямо рыла, хоть и догадывалась, что это бесполезная трата времени и сил.

Закончив уже в сумерках, Серая Элис забралась в фургон, достала плащ из серебряных с черной каймой перьев. Обернувшись птицей, она летела и летела упорно и неутомимо, и купалась в дивных огнях, и венчалась с тьмой. Всю ночь она витала под насмешливой полной луной и только перед рассветом закричала. Порыв студеного ветра подхватил этот крик отчаяния и боли и унес прочь, навеки изменив свою песню.

Должно быть, Джерайс побаивался того, что должен был получить, и поэтому пришел к Серой Элис не один. Его сопровождали два рыцаря: великан весь в белом, с ледяным черепом на щите, и воин в темно-красных доспехах; его гербом был горящий человек. Они молча застыли у дверей, не снимая шлемов, а Джерайс опасливо шагнул к Серой Элис.

 Итак?!  властно спросил он.

На ее коленях лежала шкура волкаширокая, белая, как горный снег. Серая Элис встала и перекинула шкуру через протянутую руку Джерайса Синего.

 Объясни пославшей тебя, пусть капнет на шкуру собственной кровью. Сделать это нужно при восходящей луне в полнолуние, и тогда придет волшебный дар. Надев шкуру вместо плаща, государыня Мэланж обернется волком. Днем или ночью, в полнолуние или новолуниезначения не имеет.

Джерайс посмотрел на густой белый мех и растянул губы в высокомерной улыбке.

 Волчья шкура? Признаться, не ожидал. Я думал, это будет снадобье или заклинание.

 Нет,  ответила Серая Элис.  Это шкура оборотня.

 Оборотня?  Рот Джерайса странно скривился, а сапфировые глаза блеснули.  Что ж, Серая Элис, ты исполнила просьбу государыни Мэланж, но подвела меня. Я не стану платить за неудачу. Верни мой камень.

 Нет, Джерайс. Я заработала его.

 Но как же моя просьба?

 Ты получил то, чего хотел, а я обещала именно это.  Ее серые глаза встретились с его глазами без трепета.  Ты полагал, что моя неудача поможет тебе исполнить истинное желание, а мой успех обречет тебя. Но ты ошибся.

 Каково же мое истинное желание?  Джерайс выглядел удивленным.

 Государыня Мэланж,  ответила Серая Элис.  Ты был всего лишь одним любовником из многих. Но жаждал большего. Ты хотел быть единственным. Ты стоял на второй ступеньке в ее душе и знал это. Теперь я все изменила. Возвращайся же к ней и вручи то, о чем она просила.

В тот день, когда Джерайс Синий опустился на колени перед своей возлюбленной и подал ей белоснежную волчью шкуру, в замке на горе раздались горькие рыдания.

Но когда плач смолк и высохли слезы, она взяла широкий белый плащ и, капнув на него кровью, научилась превращаться. Не такого союза желала онано лучше уж такой, чем никакого.

С тех пор Мэланж каждый день блуждает по зубчатым стенам замка и склону горы, а горожане утверждают, что слышат, как она воет от горя.

А Джерайс Синий, обвенчавшийся с государыней через месяц после возвращения Серой Элис из Потерянных земель, днем сидит около безумной женщины в большом зале замка, а ночью запирает двери, спасаясь от горящих красных очей. Он больше не ездит на охоту, не веселится с друзьями, не ищет любви.

У Серой Элис можно купить все, чего душа желает, но я тебе этого не советую.

Дэвид Барр КертлиРОДОВОЕ ДРЕВО

Дома на деревьях нравятся всем. В таких жили наши далекие предки, и, возможно, в нас говорит голос крови. В ПапуаНовой Гвинее до сих пор существует племя, которое строит хижины на деревьях, прячась от воинственных соседей. В настоящее время эти дома скорее элемент роскоши и эпатажа и уж точно не то, с чем вам предстоит познакомиться в следующем рассказе.

«Как-то раз я навестил свою бабушку,  вспоминает Дэвид Кертли.  Она работала с компьютерной программой Создатель родового древа. Я глянул на экран и сразу же увидел идею рассказанастоящее дерево с кучей родственников, каждая ветвь принадлежит отдельной семье этого клана. (Кстати говоря, интересные фэнтезийные идеи довольно часто возникают именно из литературных метафор.) Я попытался развить эту мысль: а что было бы, если бы после гибели определенной семьи засыхала и отваливалась ветка, на которой та семья жила? Вокруг этой идеи сразу же стали складываться всевозможные конфликты. Трудно выдумать фэнтезийную тему, которая бы до тебя не использовалась миллион раз, но эта была именно такая, о какой я раньше никогда не слыхал. Правда, потом потребовалось много времени, чтобы продумать все мелочи и нарисовать подробную схему».

Саймон Архимаг ехал верхом сквозь сумеречный лес. На боку у него висела шпага. Волшебник на ходу бормотал заклинание, убивая каждого комара, вздумавшего к нему приблизиться.

Свернув на узкую тропу, что вела прямиком к его дому, он оглянулся и заметил в некотором отдалении всадника. Поскольку в этих краях никто, кроме Саймона, не обитал, он справедливо рассудил, что преследуют именно его. Опустив ладонь на рукоять шпаги, свободной рукой Архимаг начертал в воздухе пентаграммуи вот боевое заклинание готово к применению.

Всадник приближался. На нем была свободная белая рубаха и шляпа, украшенная перьями. Полутьма не позволяла различить его черты, но он не проявлял враждебности. Наконец Саймон узнал Бернарда.

Когда преследователь поднял коня в рысь, Архимаг окликнул его:

 Брат!

Из всех родственников-мужчин Саймона Бернард был самым младшим и, возможно, самым любимым, хотя это не имело никакого значения. Казалось, Бернард совсем не изменилсявсе те же густые каштановые волосы и прямой взгляд. Ну, может быть, немножко располнел.

 Как ты меня нашел?  спросил Саймон.

 Магия,  пояснил Бернард не без гордости.  Ты, знаешь ли, в семье не единственный волшебник.

 Конечно не единственный,  слегка улыбнулся Саймон.  Просто ясамый лучший.

 Бездоказательно!  рассмеялся Бернард и взглянул на тропу.  Ты живешь поблизости?

Игра окончена. Семья наконец-то обнаружила Саймона.

 Верно,  ответил он.

 Тогда не откажи в гостеприимстве, брат. Нам нужно побеседовать.

 Хорошо,  помедлив, ответил Саймон и кивнул на тропинку:Туда.

Тропа вела вверх по косогору. Лошади шумно вздыхали и фыркали.

 Не хочешь ли рассказать, почему подался в бега?  спросил Бернард через некоторое время.

 Не уверен,  ответил Саймон.

 Мы волновались за тебя.

Саймон взглянул на небо.

 Моя ветвь еще там, я прав? Вы знали, что у меня все в порядке.

 Мы знали, что ты жив,  возразил Бернард.  Но ты мог заболеть или угодить в темницу

 Не угодил.

 Это я вижу,  вздохнул младший брат.  И верно, твоя ветвь все еще там. Мама содержит ее в порядке, будто ты только что уехал. Она скучает по тебе, Саймон.

 Как пить дать скучает.

Бернард надолго замолчал. Потом спросил:

 Чем же, дьявол дери, ты промышлял все эти годы?

Саймон не отвечал. Они въехали на вершину холма. Ниже расстилался посеребренный луной луг. Архимаг ждал, когда же Бернард заметит дерево.

И дождался.

 Это твое?  охнул младший брат.

 Да.  Саймон не сдержал усмешку.  Это мое.

Ствол необхватного дуба, казавшегося густо-синим в темноте, опоясывали круглые оконца, из которых лился теплый свет.

 Боже мой! У тебя получилось!  Бернард в изумлении пялился на дерево.  Ты справился, чокнутый каналья! Глазам своим не верю.

 Придется поверить.  Саймон пришпорил коня.  Пойдем, я все покажу. Посмотришь, что удалось твоему умному старшему брату.

У дерева они спешились и повели лошадей в сводчатый проход в широченном комле. Справа и слева над головами мрачно вздымались черные узловатые корни. Саймон взмахнул рукой, и поднялась решетка, сплетенная из толстых терновых ветвей. Хозяин с братом прошли в конюшню, где расседлали лошадей и задали им корм, а оттуда поднялись по широкой лестнице, освещенной настенными канделябрами, которые сияли магическим огнем. Все вокруг состояло из дерева, измененного заклинаниями, дерева, что оставалось живым и продолжало расти. Лестница привела их на кухню, где Бернард тут же сделал себе сэндвич и уселся на подоконник.

 Отличное дерево, брат,  проговорил он.  Но пока еще скажем так, мелковатое. Ты согласен? По сравнению с нашим семейным, на которое и ты имеешь неотъемлемое право.

Опираясь плечом о дверной косяк, Саймон остановил его жестом.

 Я мог бы приказать, чтобы оно доросло хоть до звезд. Еще больше помещений, больше вещей.

 Так в чем же дело?

 Мне и этого вполне хватает.  Саймон никогда не понимал своих родственниковни их тяги к роскошным дворцовым покоям, ни мелочной грызни за наследство усопших предков.

 И ты живешь здесь один?  глянул на него Бернард.  Неужто не скучаешь по родственникам?

 Брат,  сдерживая себя, пояснил Саймон,  представь себе, я прожил шестнадцать лет в окружении потомков Виктора Архимага, поэтому без общения с родственниками могу воздерживаться очень долго без всякого вреда для себя.

Бернард жевал сэндвич и глядел в окно.

 Моя жена Элизабет,  сказал он,  наконец-то подарила мне ребенка. У меня сын.

 Поздравляю,  сказал Саймон, подчиняясь родственным чувствам.

 В следующем месяце церемония представления. Я хочу, чтобы ты присутствовал.

 У меня есть другие дела.  Старший брат подошел к буфету.  Но за приглашение спасибо.

 Саймон, все очень серьезно. Твое длительное отсутствие злит призрак Виктора, поэтому ветви, выросшие для сыновей наших братьев, оказались не такими величественными, какими могли быть. А мне хочется, чтобы моему сыну досталось все самое лучшее.

 Угощайся.  Саймон налил вина в два кубка.  Я сомневаюсь, что даже дух Виктора Архимага способен наказать младенца за мои проступки. На самом деле кое-что наводит меня на мысль, что здесь не обошлось без нашей матушки. Это она прислала тебя?

 По-твоему, я не способен на самостоятельные поступки?

 Этот ответ я принимаю как подтверждение моих слов.  Саймон протянул брату кубок.

 Ну, ладно,  ответил Бернард, беря вино.  Ты угадал. Но у нее свои причины, что вполне очевидно.  Пригубив, он добавил:Ты нужен нам, брат. Никогда еще отношения с наследниками Этертона не были такими напряженными. Если дойдет до драки

 Не дойдет.

 Ты не знаешь всего. Ты не видел, как все запущено. Малкольм постоянно ищет повода для ссоры.

 Уже много лет,  покачал головой Саймон,  дети Франклина и дети Этертона готовы вцепиться друг другу в глотки. Но до сих пор кровопролития не случилось. Не случится оно и впредь.

 А вдруг ошибаешься? Я вижу, ты не слишком любишь ближнюю родню, но готов ли сидеть сложа руки, когда мы будем гибнуть в междоусобице?

 Я уверен в вашей способности защитить самих себя.

 Обычно это удается,  скривился Бернард.  Но сейчас есть трудности.

 Какие?

 Мередит.

Прозвучавшее имя вынудило Саймона вздрогнуть. Он поставил кубок.

 Что ты сказал?

 Насколько я могу догадываться, она порвала с герцогом, как его там

 Виландом.

 Да, именно. И теперь вернулась. Я побаиваюсь ее, Саймон. Ее магия стала гораздо сильнее.  В глазах Бернарда горел неподдельный страх.  Вот поэтому мы и нуждаемся в тебе. Чтобы восстановить равновесие. Если ты вернешься, то, возможно, мир сохранится сам собой, так как они дважды подумают, прежде чем сцепиться с нами.

«Мередит»,  подумал Саймон.

 Ну, может быть, ненадолго,  сказал он через некоторое время.

Бернард широко улыбнулся, вскочил и, обняв Саймона, похлопал его по спине.