Змейка любила смотреть, как мерцают на водной глади городские огни. Иногда по вечерам она садилась в автобус на Вельветин-стрит и часами каталась туда и обратно только ради того, чтобы выглянуть из окна, когда автобус проезжает по Ножничному мосту. В темноте город казался прекрасным, потому что его, в сущности, толком и не было видно, и можно было легко вообразить себе любую красоту. А потом на небо поднималась блестящая чешуйка солнца, заново отполированная Прачкой, и под ее холодным, безжалостным светом все опять становилось уродливым.
Вдруг Черепашка обхватил Змейку за шею.
Шухер! прошептал он. Толстопузы идут!
Всю улицу перед ними перегородила толпа подвыпивших толстопузовмягких кресел-мешков, набитых шариками из пенопласта. Среди всех прочих вест-сайдских шаек толстопузы выделялись, словно борцы сумо на фоне легкоатлетов. Недостаток формы и индивидуальности они с лихвой восполняли избытком живого веса.
Какой-то вельветовый толстопуз, заметив парочку рептилий, принялся насмехаться над ними:
Эй, поглядите-ка! Вон идет салага, а при нем девчонка. Любишь девчонок, тортилло? А может, ты и сам девчонка? Хочешь, поставим тебя раком и проверим?
Эй, Дурилло, слабо тебе трахнуть змейку?
Разве что дохлую, хе-хе-хе!
Эй, Хамилло, а ты как насчет змейки?
Я бы оттяпал ей башку и трахнул в шейку, хо-хо-хо!
Так-то мы обходимся с девочками, а?
И вовсе она не девчонка! выкрикнул Черепашка из-за бочонка с дождевой водой, надеясь, что его голос звучит достаточно дерзко.
Толстопузы загоготали и принялись швырять в них булыжниками. Черепашка и Змейка поспешили дать деру. На их счастье, мимо как раз проносилась стайка охваченных паникой горожан (все они, как один, размахивали руками и широко разевали красные фланелевые рты)..
Черепашка и Змейка нырнули в дверь скобяной лавки и пригнулись, чтобы их не было видно с улицы.
Ты как, ничего? спросил Черепашка.
Ничего, сказала Змейка, вроде бы цела.
Мы можем обойти вокруг квартала и вернуться назад по Фарфоровой.
Ага.
Черепашка наклонился, чтобы зашнуровать свои теннисные туфли, хотя шнурки у него и не думали развязываться.
Ты ведь не девчонка, правда? Моя мама говорит, что ты настоящий сорванец.
Змейка насупилась:
Ну, когда речь идет о змеях, трудно сказать наверняка, но Вообще-то да. Я девчонка. Девчонок, которые ведут себя, как мальчишки, тоже называют сорванцами.
Э-э пробормотал Черепашка. Эта мысль никак не хотела укладываться в его маленькой плюшевой голове. Он поспешил перевести разговор на более привычные рельсы:Будь у меня пушка, заряженная серной кислотой, я бы от этих ублюдков мокрого места не оставил.
Еще бы, сказала Змейка.
И тут они услышали, как монстры с грохотом крушат здания где-то неподалеку.
Мы же пропустим самое интересное! завопил Черепашка.
Они помчались вниз по Галстучному шоссе. Черепашка бежал так быстро, как только могли выдержать его коротенькие ножки из зеленого плюша, а верная Змейка грациозно скользила за ним.
Кошка неслась, делая прыжки то в одну, то в другую строну и заводя собаку все дальше в промзону, в лабиринт сталелитейных и химических заводов. Монстры приближались к черте города, и из желтых шерстяных клетчатых арсеналов выплескивались желтые клетчатые антимонстровые бригады на желтых шерстяных клетчатых повозках с вращающимися стрелометами.
Кошка выскочила на середину Текстильной улицы, между приземистыми трехэтажными домами. Прямо перед ней на мостовой роилась стайка галдящих горожан, которые отчаянно пытались убраться с ее дороги. Однако чем больше они толкались и суетились, тем плотнее сбивались в одну кучу. Кошка не успела затормозить и проехалась по этому живому вопящему катку, раздавив в лепешку немало игрушек. Сегодня врачам в пунктах «скорой помощи» предстояла нелегкая ночь.
Артиллерист антимонстровой бригады выстрелил в кошку из стреломета. К несчастью, резиновая присоска не прилипла, и стрела рикошетом отскочила обратно. Лизнув себя в бок и в замешательстве оглядевшись по сторонам, кошка решила отыграться на фургоне цветочницы. Она протаранила им несколько зеркальных стекол в зале игральных автоматов и сбила семерых школьников (пройдет не одна неделя, прежде чем их несчастные растерзанные тельца смогут вернуться к жизни). Но возня с пешеходами и машинами так захватила кошку, что она не услышала приближения собаки.
Пес набросился на нее сзадии началось сущее светопреставление. Обоих чудовищ, казалось, подхватил и завертел оранжево-лиловый ураган, состоящий лишь из острых когтей, щелкающих челюстей да кружащихся в воздухе обрывков клетчатого хлопка и пестрого ситца. Монстры бились о стены зданий, как обезумевший бильярдный шар о бортики стола. Повсюду, словно шрапнель, свистели кирпичи, калеча даже тех, кто пытался укрыться в квартирах. Шатер кинотеатра обвалился, пропоров спину лысеющей тряпичной кукле. Бритвенно-острые осколки стекол, пикируя в толпу, шинковали, как капусту, десятки неудачливых игрушек (чтобы они снова встали на ноги, потребуются месяцы лечения).
Кошка взглянула налево и увидела вдали широкий картонный фасад Лоскутной биржи. Под этим зданием, перегородившим Текстильную улицу, для машин был проложен туннель в четыре ряда шириной. Внезапно кошка совершила марш-бросок ко входу в туннель, протиснулась внутрь и вылезла с другой стороны (при этом игрушечные автомобили, которые имели несчастье проезжать там, расплющились, а кое-кто из их пассажиров перенес внеплановую ампутацию конечностей).
Как и надеялась кошка, пес попытался последовать за ней через туннельи застрял ровно посередине. Он извивался, скулил и скреб когтями фундамент биржи, но никак не мог сдвинуться с места. В отчаянии он рванулся изо всех сил, и тогда свод туннеля обрушился и погреб его под развалинами. Ничего не видя в темноте и в клубах пыли, пес рванулся еще сильнее. Тут картонный остов здания раскололся надвое. Пес раскидал половинки в разные стороны и наконец прокопал себе путь из-под руин. Отряхнув пыль с развесистых клетчатых ушей, он кубарем скатился с груды обломков и снова побежал за кошкой, с жадным аппетитом принюхиваясь к ее следу.
Желтый шерстяной боец антимонстровой бригады развернул свою повозку для огневой атаки. Тем временем его напарник занял место стрелка. Орудие было заряжено экспериментальными гарпунными стреламис присосками, густо намазанными клеем. Когда пес пробегал мимо, артиллеристы дали залп, но монстр поймал стрелу зубами и помчался дальше. В итоге повозка опрокинулась набок, проехала вслед за псом три квартала и затормозила лишь в холле Калейдоскоп-банка. От самих же бойцов почти ничего не осталосьточнее, осталось так мало, что городские врачи едва сумели скроить из них двоих одну целую игрушку.
Кошка озиралась в поисках дерева, на которое она могла бы залезть. За неимением лучшего ей пришлось довольствоваться надземной железной дорогой. Она взлетела по опорам эстакады и прижалась к путям, готовясь к бою. Тут из-за поворота показался игрушечный поезд, который несся прямо на нее. Она сбросила его с рельсов.
Пес не был чемпионом по скалолазанию, но все-таки сумел вскарабкаться на рельсы и снова ринулся на кошку. Эстакада не выдержала их веса и рухнула. Вместе с ней, рассыпая синие искры, упало несколько линий электропередачи. Кошка схлопотала весьма болезненный удар током, но от этого у нее неожиданно открылось нечто вроде второго дыхания.
Она стрелой промчалась по Вышивальному бульвару и, точно птица, вспорхнула на купол Мохерового стадиона. Стадион был слишком велик, чтобы пес мог достать ее там. Он в бешенстве описывал круги вокруг зданиясперва по часовой стрелке, а потом против, круша и переворачивая все, что попадалось ему под ноги.
Кошка по-прежнему чувствовала себя не вполне уверенно и искала какую-нибудь площадку повыше. Она сгруппировалась, головокружительным прыжком взвилась в небо, спланировала над перекрестком Замшевой улицы и улицы Хлопушек и приземлилась на северо-восточном углу десятого яруса знаменитого Глотай-стейк-билдинг, высочайшего в Плюшевом городе небоскреба. На мостовой беспомощно тявкал пес, толпы зевак глазели на кошку снизу, а она поднималась все выше и выше.
А там, на далекой, окутанной облаками крыше небоскреба, в роскошном пентхаусе расположился скандально известный «Клуб полярников»конспиративный кабак, где с шиком швыряли деньги на ветер нувориши и прожигатели жизни из Антарктиды. На эстраде оркестр из пяти тюленей исполнял зажигательный джаз, а на открытой танцплощадке было буквально не протолкнуться от пляшущих пингвинов. Этим летом среди сливок пингвиньего общества самым последним писком моды стало сочетание невероятной высоты, контрабандной выпивки и свинга под звездным небом.
Помимо танцпола, в клубе имелся салон, ледяной каток и бассейн с охлажденной водой. Нынче вечером на катке собралась большая компания зажиточных морских львов. Кружась по льду, самцы, наряженные в шейные платки и гетры, страстно обвивали плавниками обширные талии своих увешанных драгоценностями самочек.
О своем появлении в клубе кошка возвестила тем, что ворвалась на танцпол и одним махом проглотила трех пингвинов (за всей этой беготней она успела нагулять такой аппетит, что легкая закуска пришлась весьма кстати). Уцелевшие посетители в панике уносили ноги. А кошка покамест с интересом изучала обстановку. Вылакала немного воды из бассейна, понюхала лед на катке, попробовала на зуб эстраду Потом развалялась на танцплощадке и принялась умываться алым бархатным язычкомсперва бока, за ними передние лапы, а потом и задние Затем она поточила когти о косматый белый ковер. Далеко внизу слышался лай собаки. Пускай себе лает, подумала она. Ночь ведь только начинается.
Тем временем пес, разбежавшись, всем своим весом навалился на основание небоскреба. Здание содрогнулось. Он ударил второй раз. Здание накренилось. Он наподдал ещеи небоскреб рухнул, как подрубленное дерево, похоронив под обломками семь городских кварталов. На развалинах вспыхнул огонь. К месту катастрофы заспешили, звоня во все колокола, красные жестянки пожарных машин. Далматины в пожарных касках принялись прилаживать свои брандспойты к водоразборным кранам.
Обнаружив, что «Клуб полярников» стремительно приближается к земле, кошка перепрыгнула на пирамидальную крышу Пижамного музея, но при этом сломала ту самую лапу, которую раньше разодрал пес. Вцепившись в угол крыши, она истекала алыми лентами. Клочья ваты, которой она была набита, сыпались на утоптанные тропинки Плюмажного парка и плавали на поверхности декоративного пруда. Наконец и сама кошка сорвалась с крыши и, словно куль с овсом, упала на брусчатку Пинг-понговой площади.
Пес мгновенно оседлал ее, опрокинул на спину и принялся рвать зубами, пуская слюни. Он вонзил челюсти в ее искалеченную заднюю лапу. Он трепал ее, как крысу, пока не оторвал лапу совсем.
Что ж, твоя взяла, еле ворочая языком, пробормотала кошка.
То ли еще будет, ответил пес с набитым ртом. Ну что, давай?
Право же, у меня нет сил.
И все-таки надо.
Но я даже встать не могу.
Позволь мне.
Пес сомкнул зубы у нее на животе и поволок ее по Замшевой улице, к мосту через Стежковую магистраль. Там он перекинул ее через ограждение, прямо в поток спешащих на запад машин. Тут же послышался визг игрушечных шин и скрежет жестиэто разбились, врезавшись кошке в бок, четыре пассажирских автомобиля и карета «скорой помощи».
Пес перемахнул через парапет и приземлился рядом с кошкой (теперь столкнулось несколько машин в восточном ряду). Он снова взял ее в зубы и потащил вдоль автострады по направлению к реке. Он гонялся за кошкой весь день и уже не чуял под собой ног, мечтая только об укромном уголке, где можно было бы спокойно поужинать.
К месту происшествия прибыл наряд полицейских собак на патрульных машинах, и вслед монстрам (которые были уже вне досягаемости) выпустили десяток минометных снарядов. Команды спасателей из Федерального штопального управления начали извлекать пострадавших из искореженных машин. Еще через пару минут над развалинами Глотай-стейк-билдинг закружились бипланы Гражданской обороны и Службы опыления посевов, вооруженные «вонючими бомбами» и пульверизаторами с чихательным порошком.
Эдна наконец добралась домой из больницыразумеется, опоздав на несколько часов по милости монстров. Теперь Тедди старательно охаживал ее с головы до ног. Он яростно рычал. Она визжала. Именно этого он и дожидался с самого утра.
Тедди трудился не покладая лап. Он колотил ее головой о стену, таскал за уши, потом отволок на кухню, чтобы прищемить ей лапу ящиком комода и вдобавок от души приложить к ручке ящика ее унылую розовую морду. Шум и гвалт, проникавший в квартиру со всех сторон, крики, звон бьющейся посуды, гудки игрушечных автомобилей и нескончаемое завывание сирен, казалось, только подстегивали его энтузиазм.
Расплющив жестянку из-под супа, Тедди соорудил из нее нечто вроде кастета. Зазубренная металлическая кромка оставляла на лице Эдны великолепные глубокие царапины, а когда Эдна пыталась прикрыть морду лапами, кастет с мясом выдирал из ее предплечий клочья розового меха. После этого Тедди позволил жене присесть в кресло и немного отдышаться. Он даже сам принес ей влажное полотенце, чтобы вытереть лицо. Правда, потом она ляпнула кое-что, что его по-настоящему взбесило, и ему попросту ничего не оставалось, кроме как отправиться в чулан за железной клюшкой для гольфа.
Пока Тедди развлекался в своей берлоге, Клык на кухне тоже нашел себе забаву. Зловредный хомяк нарядился в фартук повара, обвалял Неженку во взбитом белке и в сухарях, обернул ее крылья и окорочка алюминиевой фольгой, а затем уложил попугаиху брюхом вверх в жаровню для запекания, гарнировав молодым картофелем и петрушкой. Потом он включил огонь в духовке, попробовал на вкус маринад и, обмакнув в него кулинарную кисть, смазал открытые части тушки. Неженка вяло дрыгала завернутыми в фольгу лапками. Клык порылся в ящике комода и вытащил оттуда термометр для жаркого.
Между тем Тедди в своей берлоге подбирался к жене с железной клюшкой наперевес. Как следует долбанув по лодыжкам маленького розового кролика клюшкой для гольфа, можно запросто переломать ему кости. Если, конечно, у него таковые есть. К сожалению, у Эдны костей не было. Но все-таки v нее внутри имелось достаточно деталей, которые Тедди мог бы расколотить вдребезги. И сегодня ночью он не собирался отказывать себе в этом удовольствии. Он продемонстрировал технику своего свинга, со свистом взмахнув клюшкой над головой жены. Эдна прикрыла глаза кончиками ушей и скулила от ужаса.
В это самое время на Атласной улице вновь появился пес из клетчатого хлопкаон бежал вприпрыжку, а из пасти у него свисала пестрая ситцевая кошка с тремя лапами. Пес радостно вилял хвостом, сшибая фонарные столбы по обеим сторонам улицы. Он миновал квартал, где жил Тедди, и свернул налево, в Пушистый переулок. И как раз когда он пробегал мимо, голова кошки, безвольно покачиваясь, протаранила угол здания.
Массивная глыба цемента и арматуры откололась от потолка в берлоге Тедди и угодила ему прямо по затылку. Медведь повалился на ковер и остался лежать без чувств, хотя еще дышал. Теперь Эдна могла сделать с ним все, что только пожелает. И ни одна душа этого не увидела бы.
Интересно, подумала она, как же мне поступитьунести отсюда лапы? Позвонить в полицию? Упечь его за решетку?
Или, может быть, просто взять реванш?
Граммофонную пластинку на третьем этаже заело, и теперь оттуда снова и снова доносилась одна и та же фраза: «Сказали ходики: тик-так Сказали ходики: тик-так Сказали ходики: тик-так»
Т. Б. медленно плыл вдоль тротуара в каком-то незнакомом городе. Мимо него дрейфовали всевозможные мягкие игрушкикочан капусты, банка маслин, копченый лосось, фаршированная индейка По мостовой, покачивая килем, промчался зловещий черный лимузин. Открытая задняя дверца хлопала, как на ветру. На заднем сиденье стоял пулемет, а возле него устроился угорь.
Внезапно кругом засвистели пули, изрешетив ни в чем не повинных прохожих, словно консервные банки. Т. Б. нырнул на дно и посерел, слившись с тротуаром. Ошметки нашпигованных свинцом игрушек корчились в воде, как издыхающие черви в сточной канаве. Это было похоже на кошмарный сон
Т. Б. открыл глаза. Он лежал на диване в меблированном гостиничном номере. Куколка Дорис в черном парчовом пеньюаре сидела возле него, промокая его лицо влажной салфеткой. Его рана была перебинтована. Он все-таки уцелел.