Нет, нет, конечно же, нет. Но в самом деле, Уинслоу, нельзя же совершено игнорировать вопросы стиля.
Нет, конечно. Согласитесь, я все-таки не такой тупой чурбан, как Маллика Пранг из «Подобий». Я предоставляю вам возможности для самовыражения, в том смысле, как вы это понимаете. Я признаю, что ваши сочинения постепенно обретают изысканность. Но когда налицо конфликт стиля и чувства отстранения, поэзии и идеи, я всегда буду безоговорочно стоять за отстраненность и за идею. Если в рассказе достаточно того и другого, стиль просто не имеет значения.
Диего показалось, что он сходит с ума. Компаунс приводил его в такое состояние уже по меньшей мере месяц, но еше ни разу речь не заходила об этом конкретном, животрепещущем предмете. Диего начал сердиться.
Уинслоу, вы не должны разделять эти компоненты! Они взаимно порождают друг друга!
Компаунс оборвал дискуссию знакомой фразой:
Петчен, полагаю, редакционная коллегия обсудит этот вопрос. А пока обозначим суть разговора. Итак: мы можем включить в сборник обсуждаемый рассказ? Имейте в виду, это только один из общего числа победивших.
Диего покорно капитулировал.
Да, конечно. Почему бы и нет?
Прекрасно! Тогда давайте потревожим Пинни в его роскошном логове, а?
Верхний этаж здания издательства мог бы составить отдельную часть Города, настолько здешняя обстановка отличалась от сумятицы, царившей во владениях Компаунса. Миновав батарею помощников, Диего и Компаунс наконец оказались в кабинете, размерами не уступающем станции Метро, устланном коврами и обставленном как демонстрационный зал агентства по дизайну интерьеров. Диего нервничал, обливался потом и старался избавиться от ощущения собственной незначительности, внушенной ему этой роскошью. Компаунса, как всегда самоуверенного, обстановка отнюдь не впечатляла.
Тиг Пинни скорчился за своим столом. Издатель, сморщенный, отягощенный годами человечек, одетый в костюм, который стоил больше месячного дохода Диего, походил на воскового гомункулусасо скелетом из нержавеющей стали. В эту минуту Пинни заканчивал препирательства с другим автором, в котором Диего с удивлением узнал Йейла Драмгула.
Драмгул уже поднялся и наклонился над столом, чтобы пожать руку издателю.
Превосходно, Тиг, пятьдесят тысячэто вполне годится. Увидимся вечером в клубе? Замечательно!
Повернувшись, Драмгул заметил Диего и поспешил к нему с выражением неподдельной радости на лице. Стройный, рафинированный блондин, безукоризненно одетый, с загаром, полученным благодаря многим часам, проведенным в соляриях и в лодочных прогулках по Реке, он излучал жизненную силу и уверенность в себе.
Диего! Вот так сюрприз! Я тебя так и не видел после нашего маленького дебоша зимой. Слишком, слишком долго. Я уже все знаю про твою будущую книжку. Достойный и честный дебют. Куда ты отсюда направишься?
В Центр.
Блестяще! Я пока подышу свежим воздухом на улице, а потом мы с тобой пройдемся несколько Кварталов.
Драмгул вышел, сияя; Диего и Компаунс приблизились к Пинни.
Вблизи престарелый издатель, неморгающий и невозмутимый, производил впечатление не столько живого существа, сколько автомата для игры в шахматы. Только крошки в уголках рта и полоска пота возле высокого воротника рубашки свидетельствовали о ложности такого восприятия.
Здравствуйте, мистер Петчен. Мой коллега, мистер Компаунс, настоял на том, чтобы вы высказались до заседания редакционного совета.
Диего пожал и отпустил руку, твердую и сухую, как доска. Словоохотливость Пинни привела его в замешательство, и он не сразу нашел, что сказать.
М-м, благодарю вас, сэр. Моя книга А, ну да, моя книга Что ж, я очень благодарен за то, что издательство «Пинни» так последовательно поддерживает «Космогонический вымысел».
Да, да, конечно. Мыиздательство широкого профиля, выпускаем и качественную художественную литературу для элиты, и разного рода развлекательную массовую продукцию. Похоже, этот жанр «иных миров» хорошо продается, поэтому мы, естественно, считаем себя обязанными развивать его. Нельзя же уступать прибыль конкурентам, ведь верно? Мы не позволим какой-нибудь второсортной фирме, скажем, такой как «Чугай и Мансон», бросать нам вызов. Нет, ваша книга, безусловно, заполнит определенную нишу в наших планах.
Компаунс протянул хозяину кабинета лист бумаги.
Это составленный нами проект содержания, сэр.
Пинни аккуратно извлек из нагрудного кармана свои очки для чтения с захватанными стеклами, развернул их, нацепил на нос. Следующие десять секунд у него ушли на изучение списка названий.
Не сомневаюсь, Компаунс, все этодостойные образчики жанра. Вы же знаете, я полагаюсь на ваше мнение в трудных областях.
Диего почувствовал, что ему пора проявить практичностьво всяком случае, хотя бы минимальную заинтересованность в материальной стороне вопроса.
Мистер Пинни, могу я поинтересоваться условиями?
Ну, я думаю, будет достаточно стандартного контракта на такого рода произведения. Тысяча быков аванса и потиражные десять процентов. В бухгалтерии вам все наверняка разъяснят подробно.
Желая поспорить относительно чересчур скромного аванса, Диего в ожидании поддержки взглянул на Компаунса, но редактор дал ему понять, что оспаривать предложение не следует.
И когда моя книга выйдет?
Какой у нас сейчас месяц? Август? Ну, если говорить откровенно, когда рукопись будет набрана, когда мы сварганим сколько-нибудь приемлемое оформление, тираж уйдет в печать сразу, как только типография окажется свободна от других заказов. Пять тысяч экземпляровпредельный тираж для всех «иных миров». Так что ваша книга может выйти уже в декабре. Или, самое позднее, весной.
В Диего боролись противоречивые чувства. Гордость за перспективу подержать в руках экземпляр своей первой книги в течение ближайших месяцев столкнулась с досадой на далеко не идеальное отношение к детищу его ума. Ему хотелось задать множество вопросов, касающихся разных аспектов проектарекламы, обозрений, спонсорской поддержки, но он видел, что терпение Пинни на исходе. Поэтому в конце концов просто сказал:
Для меня честь внести вклад в издательскую политику «Пинни», сэр.
Разумеется, так оно и есть, молодой человек. Так что держитесь уровня ваших последних достижений, и вы непременно найдете достойную нишу в рамках вашего жанра.
В приемной Диего увидел поджидавшего его Драмгула; тот болтал с хорошенькой рыжеволосой секретаршей, которая раскраснелась от его речей.
Компаунс на прощание пожал Диего руку, еще раз отметил достоинства его творчества, упомянул о радужных перспективах, спросил, не готово ли что-нибудь для октябрьского номера «Зеркальных миров», и они расстались.
В августе жизнь на Бродвее бьет ключом. Дети в маечках и трусиках играют возле ревущего пожарного гидранта. Уличные продавцы неподвижно стоят под тентами своих передвижных киосков. Размягчившийся асфальт превращается в мусоросборник: крышки от бутылок, обгорелые спички, нитки, обрывки газет. Диего снял галстук. Драмгул даже не ослабил узел своего, но тем не менее сохранял непоколебимое хладнокровие.
Ну, как у тебя сладилось со стариком Тигом? Сумел поджарить ему пятки, чтобы он согласился на твои условия?
Я бы не сказал. Просто принял его предложение.
Выше нос, Ди! Жаловаться не на что. Да что там, помню я мою первую книгу, «Венки для влюбленных». Всего-то десять тысяч аванса, а за второй тираж я даже не требовал повысить процент! Да уж, я тогда был цыпленком! Но ты быстро сориентируешься.
Hа эту тираду Диего буквально выпалил:
Йейл, как ты можешь писать одну только рутину? Ты же парень неординарный. Неужели тебя не интересуют крупные сюжеты?
Драмгул широким жестом обвел открывающийся перед ними городской пейзаж.
Что может быть интереснее, чем пестрота у тебя перед глазами? Бесконечная вереница угасших мечтаний и испарившихся вожделений. Ох, Диего, я исследую глубины человеческого сердца. Вот что хочет получить читатель. Повседневные заботы. Как люди зарабатывают на жизнь, приобретают друзей, женятся, умирают. Посмотри правде в глаза: большинству твой абсурд, твои полеты фантазии не нужны. Открой им то, что находится у них под носом, только предоставь новаторское, мощное освещение. Вот где ключ к успеху.
Да оглянись ты вокруг! Ведь весь наш миродна гигантская загадка! Как он образовался, как мы попали сюда, что мы найдем в других областях Вселенной? Разве может иметь какое-то значение что-нибудь вне этих космических таинств?
Все это, Диего, вопросы для первокурсников философских факультетов. А со временем человек обретает зрелый взгляд, который сводится к по-настоящему жизненно важным вопросам. Ты до сих пор не хочешь признать, что ты и прочие Полоумные Космогоники застряли в области юношеских грез. Впрочем, для людей твоего темперамента и извращенных способностей это самое место, так я считаю. Ты потеряешься, если попробуешь справиться с прозой обыденности.
От таких оскорблений Диего сжал кулаки и вспомнил синяк под глазом Драмгула, появившийся у того при их последней встрече. Но все-таки он заставил себя расслабиться.
Йейл, здесь я спускаюсь в Метро. Как-нибудь увидимся.
Конечно. Передавай горячий привет твоей мускулистой и не обделенной характером подруге. Как поживает Куш?
У них все нормально, у обоих. Счастливо.
Диего вышел из Метро на станции, расположенной рядом с лотком Снарки Чаффа. Стоявший за прилавком Чафф был в футболке, под которой угадывались очертания впалой груди, и в холщовых шортах, открывающих худые ноги.
Снарки, расскажи-ка мне, что за народ покупает «Зеркальные миры».
Чудаки. Замечательные личности. Двух одинаковых не встретишь, и каждый из нихсамый свободомыслящий. Ну, понятно, многие собирают последние гроши, чтобы купить последний номер. Но мои разговоры с покупателями такого рода заставили бы покраснеть любых профессоров.
Диего взял в руки экземпляр «Музы Гритсэвиджа».
А кто покупает вот это?
Да снобы по большей части. У многих словно метла в заднице. Не сказал бы, что хорошо их знаю, ведь они редко снисходят до болтовни с такими, как я.
Диего просиял.
Ты, Снарки, наставил меня на путь истинный. Ты напомнил, что существует разница между семьей и кланом.
Рад быть полезным, Диего. А теперь скажи-ка: у тебя в последнем рассказе герой одевает труп родной сестры, которая умерла от чумы, насланной злым колдуном. Как ты проник в его мысли?
Как я выгляжу?
У дверей особняка мэра, где в свете неоновых огней прогуливались приглашенные, Диего взирал на Волузию с благоговением и самым искренним восхищением. В своем черном бархатном платье, в открытых туфлях на высоких каблуках, с забранными назад и украшенными драгоценными заколками волосами, она как будто сошла с картины, например, с большой фрески, изображающей празднество добродушных гигантов.
Если красоту оформлять как стиральный порошок, ты бы получила категория «Суперэкономноплюс сногсшибательная сила».
Романтический эффект, коего я и добивалась. Bay! Обещай, что будешь и дальше заниматься своей космогонией и не попытаешься написать роман.
Такое же обещание из меня недавно пытался выудить Йейл Драмгул.
Надеюсь, ты к Йейлу прислушался. Умный парень, хоть и ядовитый, надо заметить. А теперьпошли в дом. Не могу устоять перед соблазном!
Огромный, освещенный хрустальными люстрами, богато украшенный танцевальный зал занимал весь третий этаж дома в Гритсэвидже-851, протянувшегося вдоль Бродвея в сторону Трекса. Окна, за которыми открывался знакомый тревожный пейзаж Не Той Стороны Трекса, были скрыты шторами от потолка до пола, служившими драпировкой для невысокой эстрады. В этот вечер на эстраде за столами с льняными скатертями восседали: мэр Джобо Копперноб, его почетный гость, мэр Палмердейла Моасир Куин, и ассорта из привилегированных чиновников, домочадцев, друзей и финансистов с обеих сторон. Слева от эстрады, на более скромной по размерам площадке, размещался оркестр из пяти человек. Музыканты уже собрались и пробовали ноты. Диего обрадовался, увидев коллектив Рамболда Прага в полном составе: Лидия Кинч, Скриппс Скегуэй, Люсерн Кейнбрейк и Редди Диггинс. Сам трубач еще не появлялся.
Стену, примыкающую к Центру, закрывал колоссальный буфет: замороженные креветки, нарезка говядины, тонкие ломтики ветчины и поджаренные куриные крылышки, разнообразные салаты и пунши. Умелые и общительные бармены орудовали за стойкой открытого бара, смешивая «Арканум», «Баззер», «Космополитен» и другие коктейли. Вдоль двух стен выстроились складные стулья, но гости по большей части оставались на ногах. Они манипулировали тарелками и бокалами и сновали от одного беседующего сборища к другому. Центр танцевального зала оставался пустым, от публики его отгораживали бархатные тросы, укрепленные на бронзовых подставках.
Я умираю с голоду! объявила на весь зал Волузия. Диего, ты понимаешь, что сегодня мой обед был прерван пожаром на складах на Стапеле-833? Мне едва хватило времени принять душ и привести себя в божеский вид перед встречей с тобой. Давай есть!
Диего позволил утянуть себя к столу с едой. Ему было неуютно во взятом напрокат смокинге, он сомневался, что сумеет удержать тарелку и стакан одновременно, а потому ограничился кружкой терпкого пунша, хотя и был не менее голоден, чем Волузия. В то время как она до краев наполняла свою тарелку мясом и рулетами, он пристроился к подносу с канапе и съедал их одно за другим, когда никто не смотрел. Между тем особо важные гости ужинали на возвышении в более элегантной манере. Их обслуживали сновавшие непрекращающимся потоком официанты.
Волузия возвратилась к нему и впилась в сандвич, состоявший из трех пластов мяса и стольких же слоев хлеба.
Вол, я же ни с кем здесь не знаком! Ты обязана свести меня с некоторыми персонажами.
Шумно глотнув, Волузия указала в сторону рукой, в которой держала оставшуюся половину сандвича.
Это Толкен Синсалида, Генеральный инженер мэра. ЛевееМуццио Кловз, король панчбордов. Само собой, этот парень с фотоаппаратомМейсон Джинджерпейн. А вот этот, с мелкими глазками, в белом костюмеего босс, издатель «Ятагана» Людик Рукенхайм. Кого тебе еще назвать?
Пока достаточно. Откуда ты знаешь столько народа?
Я же тебе говорила. С тех пор, как я спасла эту дряблую тушу, я превратилась в любимую собачку Копперноба, его «связью с рядовым избирателем». Сейчас он водит меня на все официальные мероприятия. Там я и познакомилась с большинством этих крахмальных воротничков.
Диего в изумлении покачал головой. Способность Волузии весело принимать все, что бы ни подбрасывала ей жизнь, не переставала поражать его.
Ему показалось, что в дальнем конце зала мелькнуло знакомое черное лицорезкие черты и пресыщенное выражение Рамболда Прага. При виде музыканта настроение Диего сразу же поднялось.
Вол, я там увидел Рамболда Прага. Хочу обсудить один вопрос, который меня сейчас тревожит.
Развлекайся. А я думаю подплыть вон туда и подразнить Кегни Пассуотера, заместителя Копперноба. Между прочим, он в меня почти влюблен.
Но Диего уже удалился.
Пробираясь по лабиринту среди непринужденно беседующих гостей со всей светской ловкостью, на какую был способен, он потерял Прага из виду. Остановился, чтобы достать записную книжку, и внезапно оказался рядом со своим издателем.
Хилый и все же властный Тиг Пинни слегка опирался на руку роскошной брюнетки, своей партнерши на этот вечер (а может быть, и жены). Продолжая распространяться об искусстве и политике, Пинни не сразу заметил Диего. Последний, обрадовавшись, попытался было ускользнуть, но его окликнул не кто иной, как Йейл Драмгул, и Диего вынужден был присоединиться к кружку.
Пинни радушно приветствовал его.
Приятно удивлен тем, что вижу вас на этом вечере, мистер Петчен. Дамы и господа, это Диего Петчен, один из наших авторов. Он специализируется на фантастических историях.
Писанина об «иных мирах», добавил Драмгул.
За этим сообщением последовали едва скрываемые смешки и хихиканье, и Диего почувствовал, что горячо и неудержимо краснеет.
Совершенно верно. Думаю, я и мои коллеги по жанру приносят мистеру Пинни большую часть его доходов. А теперь, если вы меня извините, я постараюсь поискать моего отравленного наркотиками, ошивающегося среди отбросов общества друга-музыканта, любителя игры в пул .