Офицер, которого Сиверцев доставал, мрачно насупился. Сей доблестный воин был обременён семьёй, дачей, лишним весом, а так же изнурительной мечтой купить «Жигули», которые немыслимо было приобрести на обычную офицерскую зарплату. Вот если пошлют куда-нибудь в Африку советником, полновесное вознаграждение закапает чеками Внешторгбанка. Чек таким образом становился смыслом и сутью бытия. А послать на службу за границей мог только ГУКглавное управление кадров. ГУК и чекмагия советского бизнеса.
Пытались и над Сиверцевым подтрунивать, но это получалось не всегда:
Ну чё, Андрюха, эфиопский язык уже выучил?
Хотел выучить, да так и не смог. Оказалось, что эфиопского языка не существует. И я вам больше того скажу: никаких эфиопов тоже не существует в природе.
Кто ж тогда живёт-то в Эфиопии? Индейцы что ли?
Живут там разные народы. Заглавныйамхара. Есть ещё тиграи и тигрэ, которых ни в коем случае нельзя путать. Тиграиодин народ, а тигрэсовершенно другой.
Да они и сами-то, наверное, друг друга не различают. Негры есть негры.
Опять осечка. И амхара, и тиграи, и тигрэсемиты, то есть народы родственные, например, евреям или арабам.
Так они вообще не чёрные?
Они необычные, у Андрея вдруг появилось на лице мечтательное выражение, он уже не помнил о том, что всего лишь намеревался посадить коллегу в лужу, Черты лица у них тонкие, как у европейцев, а цвет кожи тёмный, как у африканцев. А впрочем, есть там и негры, которых я рискну так назвать, только чтобы тебе было понятнее. Точнее будеткушитская группа. Народ оромо, например. когда Андрей сказал «оромо», со стороны могло показаться, что он положил себе в рот леденец немыслимо-изысканного вкуса, Ну и ещё там есть несколько десятков народов. Ты не очень огорчишься, если я тебе скажу, что не запомнил их названия? Андрей вышел из мечтательного транса и вернулся к обычной офицерской пикировке. Его собеседник тоже оказался не промах:
В следующий раз, а именно через неделю, названия всех племён должны у тебя как от зубов отскакивать. Иначе я огорчусь до невозможности. Особое внимание обрати на кушитскую группу. Можешь идти.
Беззлобные насмешки коллег по поводу его увлечения Эфиопией Андрея нисколько не удивляли да, в общем-то, и не обижали. Обиду ему пришлось претерпеть от настоящих африканистов, то есть именно от тех людей, среди которых он надеялся встретить понимание. Андрей всегда увлекался историей мировых религий. А в связи с Эфиопией эта тема его тем более заинтересовала. Он узнал, что тигрэмусульмане, а тиграи и амхарахристиане. Только что за христиане? Не католики вроде бы и не православные, и уж тем более не протестанты. Что за конфессия? Ни в одной книге об этом не было ни слова. Ему подсказали, что есть один офицер генштаба, который неплохо пендрит в религиозных вопросах. С большим трудом ему удалось договориться о встрече, когда был в Москве. Андрей не сомневался, что его глубокий интерес к специфическим тонким вопросам заслуживает всяческого поощрения и будет по достоинству оценён таинственным и загадочным офицером генштаба. Он буквально наслаждался тем вопросом, который задал:
Товарищ полковник, скажите, к какой конфессии принадлежат христиане Эфиопии?
Полковник ответил ледяным и несколько брезгливым тоном:
Христиане Эфиопиидохалкидонские монофизиты, выдержав многозначительную паузу и слегка скривив физиономию, полковник спросил, как обрезал:Вас устраивает мой ответ?
Андрей, растерявшись, тоже сделал паузу. Он вообще-то рассчитывал на небольшую лекцию, а ответ его собеседника был не только краток, но и демонстративно, вызывающе непонятен. С ним, кажется, просто не хотят говорить. Автоматически, несколько даже испуганно, он спросил:
А нельзя чуть подробнее?
Для того чтобы вам стали понятны подробности, молодой человек, вам придётся получить богословское образование как минимум на уровне духовной семинарии. К слову говоря, это представляется мне неплохой идеей. Не хотите сменить профессию? А что, закончите семинарию, получите тёпленькое местечко где-нибудь в Подмосковье. Местечко по сравнению с Эфиопией будет скорее прохладненьким, но может оно и к лучшему? Будете кадилом махать, а кадило, доложу я вам, весит гораздо меньше, чем автомат, и это гораздо более безопасный предмет. Впрочем, с кадилом тоже надо уметь обращаться. Раскалёнными углями обжечься можно очень больно.
Эта высокомерно-брезгливая отповедь вызвала у Андрея настоящий шок. Он понял, с ним не шутят. Его предупреждают: будь тем кто ты есть. Будь нормальным советским офицером: тупым, нелюбопытным и материально озабоченным. Андрей всё же сделал попытку вырулить из опасного тупика, в который так быстро зашёл разговор:
Товарищ полковник, я просто интересуюсь культурой Эфиопии, а в основе древней культуры всегда лежит религия. Как мы сможем помочь народам Эфиопии, если не попытаемся понять их изнутри?
Нечего там понимать. Какое тебе дело до религиозных предрассудков этих дикарей?
Простите, товарищ полковник, но вы гораздо лучше меня знаете, что они не дикари. Уж скорее мы дикари по сравнению с ними. Ещё в эпоху античности уровень развития культуры в Эфиопии был высочайший. А в XII веке они строили такие огромные христианские храмы, какие мы, русские, тогда при всём желании не могли построить.
Это вы про Лалибелу? Поздравляю, молодой человек, поздравляю и восхищаюсь. Где вы смогли найти источники по Лалибеле? Ведь их почти нет, в глазах полковника промелькнули живые искорки, всегда отличающие исследователей-энтузиастов. Андрей решил расширить и закрепить успех:
А вы были в Лалибеле? Пожалуйста, расскажите.
Где и когда был офицер генерального штаба вас, юноша, совершенно не должно интересовать. Вы начинаете забываться. И вообще мы слишком много говорим. (они говорили не больше пяти минут) Всё что я могу для вас сделатьни кому не скажу о нашем разговоре. Это очень дорогой подарок, уверяю вас. Только моё молчание может спасти вашу карьеру, старлей.
Религиозными вопросами интересоваться не стоит?
Дело совершенно не в этом. Ты можешь даже крестик тайком носить. Можешь в церковь украдкой забегать, свечки там кому-нибудь ставить. Об этом, конечно, узнают те кому следует. Но ничего страшного не произойдёт. Максимум пальчиком тебе погрозят, а то и вовсе рукой махнут. Но если ты хочешь работать заграницейникогда не интересуйся страной, в которой собираешься работать. Ни культурой, ни историей не интересуйся. Вообще к этой стране никакого интереса не проявляй. Когда уже будешь тамстарайся смотреть на местное население, как на безликую биомассу. Если ты попытаешься понять их изнутри Тебе всё простят, а этого не простят.
Кто не простит?
Наши.
Десятка?
Не совсем десятка. И даже совсем не десятка, полковник перешёл на зловещий шёпот, при этом его лицо странным образом сохранило брезгливо-равнодушное выражение, Вычти из названной тобою цифры восемь, и ты получишь правильный ответ.
Сосчитал. Понял, Андрей тоже перешёл на шёпот, вот только прежнее выражение лица сохранить не сумел, Но я другого не понял: почему так?
Тебе вообще не надо ничего понимать. Понимание будет стоить тебе головы. Я и сам не заметил, как сделал тебе подарок дороже первого. Я тебя предупредил о той опасности, о которой ты, такой умный, никогда не догадался бы сам. Но мой совет не пойдёт тебе в прок. Ты не сможешь им воспользоваться, как не сможешь заново родиться. Ты плохой солдат. Ты вообще не солдат. Причём заметь: кажется, за всю свою жизнь ни одному вояке я не сделал такого шикарного комплимента.
* * *
Андрей, конечно, не мог знать, что никогда бы этот полковник не согласился встретиться с ним по его, Андрея, инициативе. Полковник сам искал встречи со старлеем, и ему не составило труда спровоцировать инициативу Андрея. Сиверцев не поверил бы если бы ему об этом сказали. Разве пришло бы ему в голову, что полковник, который «неожиданно разоткровенничался» сказал слово в слово именно то, что заранее считал нужным. Андрей был благодарен этому непонятному мужику за его желание предостеречь, но он ничего не понимал. Ему казалось, что страхи этого человекаискусственные, нереальные и может быть являются следствием слишком сложной судьбы. Насчёт «плохого солдата» он тоже не понял. В чём тут комплимент, если это оскорбление?
* * *
Что вам известно про Эфиопию, товарищ старший лейтенант? механическим голосом робота вопрошал лысый майор на официальном собеседовании в «десятке». Сиверцев решил, что теперь-то как раз настало его время блеснуть во всей красе:
Эфиопия абсолютно уникальна и не похожа ни на одну страну Африки. Эфиопия никогда не была колонией, ей удалось сохранить самобытность и чувство собственного достоинства. Это единственная страна в регионе Сахары с таким богатым культурным наследием. Народы Эфиопии слушают национальную музыку, носят национальные одежды, едят национальные блюда. Природа Эфиопии так же уникальна: здесь есть и высокие горы, и каменистые пустыни, и влажные субтропические леса. Около трети территории Эфиопии заняты пустынями, а запад и центр страны занимает Эфиопское нагорье. Эфиопию называют «Крышей Африки». Горы до четырёх тысяч метров над уровнем моря здесь не редкость, а самая высокая вершина4623 метра. Здесь немало действующих вулканов, в кратерах которых всегда видна кипящая лава, над ней поднимается дымка газов. Иногда вулканы оживают, но выбрасывают они не лаву, а струи горячей воды и грязи. На Эфиопском нагорье почти ежегодно бывают землетрясения 35 баллов. В кратерах потухших вулканов образовались озёра. Самое большоеозеро Тана. Из него вытекает Голубой Нил, который так называют, потому что в сухой сезон его воды чисты и прозрачны. У южных берегов Тана воды Нила падают с горного уступа, образуя большой водопад, а дальше река течёт в ущелье глубиной полтора километра Андрей полагал, что на ответ у него есть хотя бы минут 10, а говорить он мог, не повторяясь, не менее двух часов. И отвечал он не как школьник на экзамене, его глаза разгорались романтическим огнём, едва он представлял себе вулканы с кипящей лавой или Голубой Нил, текущий в таком глубоком ущелье, что просто уму непостижимо. Андрею по-прежнему казалось, что со спецами-африканистами он может говорить на одном языке, но через пару-тройку минут лысый майор прервал его всё тем же механическим голосом робота:
Вы кто по военной специальности? майор задал вопрос, ответ на который был ему хорошо известен, а потому Андрей растерялся:
Вертолётчик.
А вот скажите-ка мне, керосин для вертолётов мы в Эфиопию из Союза завозим или где берём?
Для советских вертолётов МИ-24А используется керосин местного эфиопского производства. Промышленность Эфиопии
Я не задавал вам вопроса о промышленности Эфиопии. Вы не советник по экономике. И не этнограф. И не геолог. Вам достаточно знать немногое, но главное. Чем отличается эфиопский керосин от нашего? Молчите? Не знаете? Ну ладно, я скажу вам: эфиопский керосин отличается более высоким содержанием серы. Следующий вопрос: это как-нибудь сказывается на работе вертолётного двигателя? Опять молчите? А вот, говорят, про тиграев вы очень подробно рассказываете. Всю вашу эрудицию можно отнести в одно место, да, впрочем, и там она вряд ли пригодится. Запомните: из-за высокого содержания серы в керосине будут постоянно выходить из строя насосы. Что вы будете делать в этом случае? Ну, конечно Откуда же вам знать. Не барское дело такими мелочами интересоваться.
Сиверцев был раздавлен результатами этого собеседования. Конечно, он признавал правоту майора: вертолётчик должен интересоваться прежде всего керосином и насосами. Но вот интересно, из каких источников он мог почерпнуть столь специфическую информацию? Даже самые общие сведения по Африке, а тем более по Эфиопии, ему приходилось собирать по крупицам. Почему у нас так мало книг по Африке? Спецы молчат, глаза отводят, а потом начинают спрашивать про примеси в местном керосине. Нет, по большому счёту, всё-таки прав не майор, а он, Сиверцев. Про керосин он всё узнал бы на месте за пол минуты, но по этнографии и геологии ему на войне точно никто не станет лекции читать. А на эфиопов должен был произвести очень хорошее впечатление живой интерес к их стране, её понимание, любовь к ней. Разве это не лучшая форма агитации в пользу Советского Союза? Так неужели этот технически продвинутый майор столь политически незрел? Не может быть. Он не работал бы в «десятке». Так в чём же наконец дело? Впрочем, какая теперь разница? Понятно, что после столь неудачного собеседования его никуда не пошлют.
Андрей был потрясён, когда ему предложили сдать дела по месту службы, и через две недели быть готовым к отправке в Эфиопию. Он был бы потрясён ещё больше, если бы узнал, что на утверждении его кандидатуры весьма настаивал тот самый брезгливо-равнодушный полковник ГРУ. Очень горячо настаивал.
* * *
Теплый эфиопский декабрь 1986 года. Андрей на удивление легко перенёс резкую смену климата, и про себя удовлетворённо отметил: из него, наверное, получится неплохой африканский европеец по типу старых колониальных английских офицеров. Только они не колонизаторы. Они среди друзей, а не среди рабов. Радость от прибытия в Аддис-Абебу была лишь несколько омрачена странным состоянием эфиопской столицы. Фонари кругом перебиты, бетонные здания рушатся, автомобили явно рассыпаются на части, а порою просто перевязаны верёвками. Похоже, что здесь всё что ломается так и остаётся сломанным. А ведь революция-то в Эфиопии произошла ещё в 1975 году. Им что десять лет не хватило, что бы порядок у себя навести? Россия тоже прошла через революционный стресс, но в 1928 году Москва, надо полагать, выглядела получше.
О чём-то подобном рассказывал ему офицер, служивший в Анголе. Луанда, после того как в 1974 году ушли португальские колонизаторы, так же погрузилась в хаос: ржавели брошенные машины, которые никто не умел чинить, стояли однажды остановившиеся лифты, потому что ангольцам всегда казалось, что они ездят сами собой. Слово «ремонт» ни на одно из местных наречий вообще невозможно перевести. На месте выбитых стёкол ничего не появлялось, даже фанерки. Любая попытка объяснить среднему ангольцу, что новое стекло можно вырезать по размеру и вставить на место разбитого увенчалась бы не большим успехом, чем попытка объяснить детсадовцам теорию относительности. Насчёт Анголы всё было понятно: португальские колонизаторы, хотя и эксплуатировали нещадно эту африканскую страну, но сами обслуживали всю инфраструктуру, которою впрочем, сами же и создали. Ангольцы, во всяком случае горожане, пользовались благами цивилизации, ни на минуту не задумываясь о том, как эти блага создаются и что надо делать, чтобы всё работало. Ангола стала похожа на детский сад, из которого разом исчезли все воспитатели, нянечки и повара. Детишки не долго радовались тому, что теперь никто ничего не запрещает. Ближе к обеду на столах почему-то не появилось еды. Детишки стали смутно догадываться, что появление еды на столах было как-то связано с присутствием противных взрослых.
Так было в Анголе, но ведь в Эфиопии-то никогда не было ни каких колонизаторов. Эфиопы всегда сами себя обслуживали, и что же сейчас мешало им навести порядок хотя бы в столице? Если в 1975 году здесь свергли императора, так ведь это не означает, что из страны разом исчезли все автомеханики и строители. Андрей не торопился задавать вопросы (горький опыт недавних бесед до некоторой степени всё же пошёл ему в прок), но теперь он без радости ожидал, что поселят их в каком-нибудь бараке без окон, без дверей. Однако он опять ошибся, посёлок советских военных специалистов под Дэбрэ состоял полностью из великолепных коттеджей. Женатым офицерам на семью предоставляли целый коттедж. Детей сюда было запрещено привозить и «на семью» означало на двоих с женой. Холостякам, таким как Андрей, предоставляли коттедж на троих, а это три отдельных комнаты и общий холл на полсотни квадратных метров. Красотища. Служи да радуйся.
* * *
Наши советники читали лекции эфиопским вертолётчикам, которые, как правило, были уже пилотами самолётов, и в своё время учились где-нибудь в Союзе, в Киеве или в Краснодаре. Большинство из них немного говорили по-русски, но не достаточно, чтобы понимать лекции, которые наш переводчик переводил на английский, известный эфиопам гораздо лучше русского. Сначала Андрей недоумевал, почему нельзя переводить лекции сразу на амхарэязык, имеющий в Эфиопии статус государственного? Советник командира полка мигом остудил его пыл: