Т. кивнул.
Я думал о чем-то подобном применительно к смертной казни, сказал он. Она лишена смысла именно потому, что несчастный, на которого обрушивается кара, уже совсем не тот человек, что совершил преступление. Он успевает десять раз раскаяться в содеянном. Но его вешают все равно
Вот именно, сказала княгиня Тараканова. Неужели тот, кто убивает, и тот, кто потом каетсяэто одно и то же существо?
Т. пожал плечами.
Принято говорить, что человек переменчив.
Покойный князь хохотал, когда слышал эти слова. Человек переменчив Сам по себе человек не более переменчив, чем пустой гостиничный номер. Просто в разное время его населяют разные постояльцы.
Но это все равно один и тот же человек. Просто в ином состоянии ума.
Можно сказать и так, ответила княгиня. Только какой смысл в этих словах? Все равно что глядеть на сцену, где по очереди выступают фокусник, шут и трагик, и говоритьах, но это все равно один и тот же концерт! Да, есть вещи, которые не меняютсязал, занавес, сцена. Кроме того, все номера можно увидеть, купив один входной билет. Это позволяет найти в происходящем непрерывность и общность. Но участники действия, из-за которых оно обретает смысл и становится зрелищем, все время разные.
Хорошо, сказал Т., а боги занимаются только представителями благородных сословий? Или простым людом тоже?
Вам угодно шутить, усмехнулась княгиня.
Нет, я вполне серьезен. Как, например, боги создают своим совокупным усилием какого-нибудь пьяного приказчика из лавки?
Княгиня немного подумала и сказала:
Если, например, приказчик из лавки поиграл на балалайке, затем набил морду приятелю, потом продал балалайку старому еврею, сходил в публичный дом и пропил оставшиеся деньги в кабаке, это значит, что приказчика по очереди создавали Аполлон, Марс, Иегова, Венера и Вакх.
Т. посмотрел в окно, за которым висели невозможно далекие, словно высеченные из мрамора облака.
Вы говорите интересные вещи, сказал он. Но что же в таком случае мы называем человеком?
Это brochet tarakanoff, ответила княгиня. Щука по-таракановски. Именно мистерию человека и символизирует наше фамильное блюдо.
Т. перевел взгляд на рыбного дракона. Прислуживающие за столом лакеи в туниках с серебряным шитьем уже почти полностью разделили его на элементы.
Посмотрите, продолжала княгиня. С первого взгляда кажется, что перед нами настоящий драконтак уверяют чувства. Но на самом деле это несколько разных рыб, которые при жизни даже не были знакомы, а теперь просто пришиты друг к другу. Куда ни ткни дракона, всюду будет щука. Но все время разная. Первая, так сказать, плакала в церкви, вторая стрелялась на дуэли из-за панталон. А когда невидимые повара сшили их вместе, получилось создание, которое существует только в обманутом воображениихотя воображение и видит этого дракона вполне ясно
Я понял вашу мысль, сказал Т. Но вот вопрос. Кто создает богов, создающих нас? Другими словами, есть ли над ними высший бог, чьей воле они подвластны?
Князь считал, что мы создаем этих богов так же, как они нас. Нас по очереди выдумывают Венера, Марс и Меркурий, а мы выдумываем их. Впрочем, в последние годы жизни князь полагал, что сегодняшнее дьяволочеловечество создают уже не благородные боги античности, а хор темных сущностей, преследующих весьма жуткие цели.
Допустим, я соглашусь и с этим, сказал Т. Но остается главный вопрос. Для простого человекаа я полагаю себя именно такимв вопросах веры важна не доктрина, а надежда на спасение. Древние верования, изобретенные пусть даже и скотоводами, дают ее. Человек верит, что у него есть создатель, который будет судить его и возьмет затем в вечную жизнь. И откуда знать, может быть, за гробовым порогом эта наивная вера действительно способна помочь. А какое утешение дает душе многобожие, которое исповедовал ваш супруг?
Княжна Тараканова прикрыла глаза, словно припоминая что-то.
Покойный князь говорил об этом тоже, сказала она. Боги не творят нас как нечто отдельное от себя. Они просто играют по очереди нашу роль, словно разные актеры, выходящие на сцену в одном и том же наряде. То, что принято называть «человеком» не более чем сценический костюм. Корона короля Лира, которая без надевшего ее лицедея останется жестяным обручем
Спасение души, судя по всему, вас не заботит.
Княгиня грустно улыбнулась.
Говорить о спасении души, граф, можно только в те минуты, когда нашу роль играет сущность, озабоченная этим вопросом. Потом мы пьем вино, играем в карты, пишем глупые стишки, грешим, и так проходит жизнь. Мы просто подворотня, сквозь которую движется хоровод страстей и состояний.
А способен ли человек вступить в контакт с порождающими его силами? спросил Т. Общаться с создающими его богами?
Отчего же нет. Но только в том случае, если его создают склонные к общению боги. Любители поговорить сами с собой. Знаете, как маленькие девочки, говорящие с куклами, которых они оживляют собственным воображением Почему вы так побледнели? Вам душно?
Но Т. уже справился с собой.
Вот теперь понимаю, сказал он. Но ведь это Это совсем безнадежный взгляд на вещи.
Ну почему. Одушевляющая вас сущность может быть полна надежды.
А как же спасение?
Что именно вы собираетесь спасать? Корону короля Лира? Сама по себе она ничего не чувствует, это просто элемент реквизита. Вопрос о спасении решается в многобожии через осознание того факта, что после спектакля актеры расходятся по домам, а корону вешают на гвоздь
Но ведь у нас всех, сказал Т., есть постоянное и непрерывное ощущение себя. Того, что яэто именно я. Разве не так?
Об этом князь тоже частенько рассуждал, ответила княгиня. Ощущение, о котором вы говорите, одинаково у всех людей и по сути есть просто эхо телесности, общее для живых существ. Когда актер надевает корону, металлический обод впивается ему в голову. Короля Лира могут по очереди играть разные актеры, и все будут носить на голове холодный железный обруч, чувствуя одно и то же. Но делать вывод, что этот железный обруч есть главный участник мистерии, не следует
Т. посмотрел на блюдо с обезглавленным драконом и вдруг почувствовал непобедимую сонливость. Он клюнул носом и тихо сказал:
Похоже, ваш покойный супруг знал все тайны мира. А он случайно не говорил с вами про Оптину Пустынь?
Княгиня наморщилась.
Оптина Пустынь? Кажется, это что-то связанное с цыганами. То ли защитное построение повозок, то ли то место, откуда пришли их предки, точно не помню. Здесь на берегу неподалеку будет табор, можно пристать ненадолго и навести справки Однако вы, кажется, засыпаете?
Простите, княгиня. Я, признаться, очень устал. Сейчас я
Не беспокойтесь. Отдохните прямо здесь. У меня есть небольшое дело, но скоро я к вам вернусь. А если вам понадобятся слуги, Луций будет ждать на палубе за дверью.
Княгиня поднялась с банкетки.
Не вставайте, умоляю вас, сказала она, приближаясь к Т. Пока вы не заснули, я хочу сделать вам небольшой подарок.
Она подняла руки, и Т. почувствовал холодное металлическое прикосновение. Опустив глаза, он увидел на своей груди медальон на золотой цепочкекрохотную золотую книгу, наполовину утопленную в цветке из белой яшмы.
Что это? спросил он.
Книга Жизни. Амулет достался мне от покойного князя. Он принесет вам удачу и защитит от беды. Обещайте не снимать его, пока вашей жизни угрожает опасность.
Постараюсь, дипломатично ответил Т.
Княгиня улыбнулась и пошла к дверям.
IV
Т. сразу же заснул. Ему приснился короткий беспокойный сонон говорил с княгиней Таракановой, и беседа была очень похожа на только что завершившуюся, но в конце княгиня сделала строгое лицо, накинула на голову темный плат и превратилась в нарисованного на стене черного ангела.
Проснувшись, Т. увидел, что блюдо, на котором лежал сделанный из рыб дракон, исчезло: мифологическую метафору, видимо, уже доедали гребцы и слуги.
«Какая гадость эта составная рыба, подумал он. И ведь в словах княгини почти невозможно найти брешь. Единственный вопросэто о смысле устроенного подобным образом мира. Надо поинтересоваться, что говорил на эту тему покойный князь»
Но спросить в пустой столовой было некогокнягиня еще не вернулась.
Уже темнело. Комнату наполнил синеватый сумрак, и античные статуи, стоявшие у стен, преобразилисьполутьма сделала их белизну мягкой и почти телесной, словно вернув то время, когда эти изувеченные лица и торсы были живыми. Но взгляды каменных глаз оставались холодными и равнодушнымии под ними человеческий мир казался смешным и суетливым фокусом.
Внезапно Т. ощутил тревогу. Что-то было не так.
Встав, он подошел к двери на палубу и открыл ее. За ней никого не оказалось.
Т. понял, что его насторожилоразмеренный плеск воды больше не был слышен. Подойдя к борту, он посмотрел вниз. Неподвижные весла торчали во все стороны. Кораблем никто не управлялон плыл по течению, постепенно поворачиваясь к берегу носом.
В дальнем конце палубы промелькнула быстрая тень.
Кто здесь? позвал Т. Отзовитесь!
Ответа не последовало.
Т. вернулся в столовую, нашел на столе спички и зажег керосиновую лампу. Комната сразу изменилась: огонек изгнал из мраморных статуй их сумрачные души, и темно-синий вечер за окном превратился в черную ночь.
Т. оглядел комнату в поисках какого-нибудь оружия.
На стене тускло поблескивала гладиаторская экипировка: тяжелый шлем с рогом, круглый бронзовый щит и копье, кончавшееся с одной стороны широким лезвием, а с другоймассивным круглым набалдашником, к которому была привязана длинная веревка, обмотанная вокруг древка. Под копьем висела табличка со словами:
МЕТАТЕЛЬНАЯ САРИССА
Древко выглядело крепким и новым, но металлические части, похоже, были настоящей античной бронзой.
Шлем оказался тесным, рассчитанным на древний маленький черепон неприятно сдавил голову. Продев руку в кожаные петли щита и подхватив сариссу, Т. взял другой рукой лампу и вернулся на палубу. Она по-прежнему была безлюдной.
Сделав несколько шагов, Т. краем глаза заметил движение рядом и резко повернулся. Перед ним стоял бородатый воин в рогатом шлеме и халатепо виду типичный персиянин из армии Дария. В одной руке у воина была лампа, в другойщит и копье.
Это было его собственное отражение в одном из окон.
«Каким идиотом я выгляжу», подумал Т.
Добравшись до кормы, он спустился по знакомой лестнице и осторожно открыл украшенную изображением Аполлона дверь.
Все люди в трюме были мертвы.
Это стало ясно с первого взгляда. Т. пошел по проходу между скамьями, внимательно глядя по сторонам.
На мертвых лицах не было гримас страданияскорее, открытые глаза усопших глядели на что-то, оставшееся в прошлом, с недоумением и досадой.
Т. заметил что-то вроде тонкой щепки, торчащей из шеи одного гребца. Склонясь над мертвецом, Т. поднес лампу ближе и увидел маленькую стрелу, похожую на зубочистку с перышком на конце. Такая же торчала из плеча соседнего трупа.
В трюме сильно пахло керосином. Кто-то успел полить им и тела, и пол, и скамьина это ушел целый бидон, валявшийся теперь в проходе.
Пройдя дальше, Т. заметил слуг из столовой, одетых в туники с серебряной вышивкой. А затемсаму княгиню Тараканову.
Она сидела в узком пространстве между скамьями, прислонясь спиной к стене; на ее лице застыла удивленная полуулыбка. Стрела-зубочистка попала ей в щеку. На полу перед ней блестели осколки блюда со щукой.
Рядом с Таракановой лежали Луций и четверо неизвестно откуда взявшихся монахов-чернецов, трупы которых смотрелись в таком окружении совсем страннословно это были жертвы последнего антихристианского эдикта. Видимо, смерть настигла их всех почти одновременно. Один из монахов, упавший на скамью для гребцов, держал в руках странного вида рыболовную сеть с похожими на лезвия кристаллами хрусталя или кварца, привязанными к ячейкам.
С минуту Т. завороженно глядел на искры света в кристаллических гранях, а затем дверь трюма открылась, и на пол упал бледный луч карбидного фонаря.
Граф Т Боже мой, в каком виде. А знаете, вам идет этот наряд. Из вас вышел бы недурной гоплит.
Лицо стоящего у двери было скрыто полосой тени, но Т. узнал голос.
А вы выглядите на редкость безобразно, Кнопф, сказал он.
Действительно, Кнопф смотрелся не лучшим образомего мокрый пиджак был покрыт пятнами жирно блестевшей грязи или тины.
Это сделали вы? спросил Т., указывая на трупы.
Нет, ответил Кнопф. Не я, а стрелы духового ружья, смазанные экстрактом цегонии остролистой.
Что это такое?
Растение из амазонской сельвы, которое обладает весьма особенными свойствами. Ботаники называют ее «cegonia religiosa».
А кто стрелял?
Хотите узнать? отозвался Кнопф. Извольте.
Он сунул руку за пазуху и вынул оттуда нечто, сперва напомнившее Т. кожаный кошель. Но когда предмет попал в луч фонаря, стали видны седые волосы и презрительно сморщенные черные глазницы.
Это была высушенная человеческая голова на длинной пряди волосдаже не голова, потому что из нее вынули череп, а просто сушеное лицо. От него отходил длинный мундштук. Кнопф поднес его ко рту и дунул.
Раздался низкий вибрирующий звук, похожий на крик ночного зверя. Т. услышал шлепанье босых ног, и по лестнице в трюм скатилось пятеро крохотных существ, одетых в карнавальные фраки, разноцветные жилеты и цилиндры; все это было мокрым и грязным, в таких же пятнах тины, как на одежде Кнопфа. Обступив Кнопфа, они замерли на месте.
Вы вовлекли в свои мерзости детей? брезгливо спросил Т.
Это не дети, а амазонские индейцы, безжалостные и опытные убийцы. Они не вырастают выше двух аршин. Младшему из них около сорока лет.
Зачем тогда этот дурацкий маскарад?
Единственный способ не привлекать внимания в пути, граф, это перевозить наших маленьких друзей под видом цирковых коротышек. Оно, конечно, хлопотно, но приносимая ими польза искупает все трудности. Они действуют совершенно бесшумно, а по своей убойной силе могут сравниться с пулеметной командой
Пока Кнопф говорил, Т. поставил лампу на лавку и незаметно сбросил веревочный моток с копья на пол.
Трудно представить себе что-нибудь бездарнее убийства беззащитных людей с помощью яда, сказал он.
Кнопф хитро покрутил пальцем в воздухе.
Не все так просто! Их убил не яд. Их убило безверие.
Что вы имеете в виду?
Знаете ли вы, почему цегония остролистая называется также «религиозной»? В ней содержится не просто яд, а особый алкалоид с сильным избирательным действием. Он не действует на человека, безусловно и глубоко верующего.
В кого? В Бога?
В Провидение, Высшую Силу, Истину, Будду, Аллаханеважно, как вы это назовете. Главное, чтобы вера была искренней. Когда-то такой яд использовали индейские колдуны для своих магических обрядов, а во времена конкисты про его свойства узнали, потому что он не действовал на некоторых католических миссионеров, хотя убивал обычных грабителей-конкистадоров
Т. перевел взгляд на покрытый трупами пол. Под сермягой на груди ближайшего гребца тускло блестел медный крест.
Так вот, продолжал явно любующийся собой Кнопф, перед экзекуцией всем этим несчастным, включая хозяйку, было предложено помолиться. Как видите, ни у кого не нашлось веры даже с горчичное зерно.
Т. поглядел на труп княгини Таракановой.
Но зачем ваша амазонская сволочь убила эту бедную женщину, которая в жизни не обидела и мухи?
Представьте заголовки петербургских газет, сказал Кнопф. «Пожар на яхте сумасбродной помещицы» Или так«Отлученный от церкви граф празднует огненную помолвку с княгиней-язычницей» Экстравагантная смерть не вызовет ни у кого подозрений. Ни один коронер не заметит крошечных ранок на обгоревших трупах.
Т. медленно передвинул ногу и наступил на конец размотавшейся веревки, прижав его к полу.
Ну а ваш античный шлем, продолжал Кнопф, послужит лишним доказательством давно ходящих слухов о вашем помешательстве, граф.
С этими словами он постучал себя пальцами по голове.
Неплохо, Кнопф, сказал Т. Но в ваших рассуждениях есть одна слабость.
Какая же?
Вы обратили внимание на мой шлем. Но не обратили на копье.
Т. перекинул сариссу в свободную руку и показал ее Кнопфу. Тот растянул губы в улыбку.
Ваше упрямство вызывает уважениехотя, конечно, отнимает силы и время. Вот только как же ваш знаменитый принцип непротивления злу? Боюсь, что в этом зловонном трюме вам не удастся соблюсти его в полной мере