Я не успевал кивать в ответполный рот не позволял вовремя вставить слово.
На речку иду, купаться!
На речку это хорошо! Картошку печь будете? Не забудь набрать в подполе. Соли прихвати, молока. Да и морковку
А морковку то зачем? с жаром перебил я.
И морковку, продолжал дед, не забудь прополоть. Дедушке ведь тоже помогать надо. Старенький как-никак.
Он хитро прищурился и, глядя на мой прокисший вид, весело крякнул. Ему-то чтоон с папой дрова пойдёт рубить! А мне как девкеморкву полоть. Ещё и Сашка, как назло, блеснул на солнце рыжей шевелюрой.
Санёк, через час на речку! Я двор подмету и за тобой зайду. Давай!
Хорошо сказатьдавай! Даю. Морковка встретила меня пышной зеленой ботвой сплошь переплетённой сорняками. Как там папа училне унывать и смотреть на проблему под неожиданным углом. Ага, вот и угол! Сорнякибольше не сорняки, а враждебное инопланетное нашествие. И морковкабольше не морковка, а бедные ни в чем не повинные женщины и дети. Я спасу вас, красавицы! И пошла тут битва не на жизнь, а на смерть! Головы так и летели! Что попались, мерзкие захватчики!
Э,э,э, друг ситцевый, вмешался внезапно дед. Ты хоть знаешь, где морковка, а где сорняки?
Ну-у, так, приблизительно, буркнул я, предчувствуя недоброе.
То-то и оно, приблизительно, передразнил меня дед. И всё-то вы городские знаете, а вот морковку от сорняка отличить не можете. Гляди, Санька, и учись. Вот она, ботва-то. Гляди, сколько надрал мелочи. Ну да ничегозаодно и проредил.
Я понял свой промах и скорее принялся драть только лишь сорняки, оставив в покое беззащитное морковкино племя.
Сашка свистнул меня из-за забора через час, и мы побежали. Мне не терпелось увидеть Олесю. Сашку не отпустили без Дашки. Так что наша компания росла не по дням, а по часам.
Эй, вы куда лыжи навострили, услышал я знакомый голос.
Из ворот выходил Гошка Пьяных. У меня по привычке похолодело внутри.
На речку, купаться! выпалили Дашка.
Вот и бери после этого младших сестёр с собой! Все секреты расскажут! Ему меньше всего надо про это знать.
Я тоже с вами, без всяких заявил Гошка. Вы за Истоминой?
Дашка кивнула. Гошку она обожала. Ещё бывысокий, взрослый и «на колёсах»!.. Вот она ложка дёгтя в нашей замечательной бочке мёда.
Мы зашли за Олесей и большой шумной компанией, в которую поминутно вливались всё новые и новые желающие, отправились на реку. А река, она уже выглядывала из-за косогора, вставала на цыпочки и блестела то здесь, то там своей голубой косыночкой, расчёсывала шелковистые ивовые пряди и напевала что-то совсем забытое, но такое родное. Ноги так и просились вскачь. И все, смеясь, побежалипобежали наперегонки, подзадоривая друг друга А ветерок несся вместе с нами, обжигая горячим дыханием и без того разгорячённые лица.
На ходу снимали футболки и сланцы, вверх летели кепки и шорты. Быстрее, кто быстрее? Первым, первым кинуться в реку! А-а-а! Тысячи брызг взметнулись в небо и волны с огромным удовольствием обняли наши тонкие звонкие тела и понесли, играя и крутя между зелёными берегами. Саженками, брасом, «по-собачьи», кролемкто во что горазд. А уж крику и смеха было! Гошка так нырнул, что едва плавки не потерял! А в Дашку шмель с разворота врезался. Так она такую скорость показала, что мы только диву дались! Я заплыл в заросли ивы и спрятался там, как в шалаше. Олеся крутила головойискала меня. А я внезапно вынырнул прямо около неё.
Ух, испугал! засмеялась Олеся. Я уж думала, тебя русалки утащили!
А потом собирали хворост, жгли костёр, пекли картошку. Засиделись до вечерней зари. Пепел тлел алыми и оранжевыми всполохами, завораживал, наводил какое-то таинственное оцепенение. Мы накупались, устали и сейчас с удовольствием выкапывали из потухшего вулкана черные обугленные картохи. Я выкатил для себя и для Олеси. Хотел почистить побыстрее и дать ей, но она только руками замахала.
Я почищу в две минуты. Секрет знаю.
И, правда, фокус удался, и я уже сижу с дымящейся подсоленной картофелиной в руке. Олеся оказалась проворнее и ловчее меня и не я, а она ухаживала за мной. На большом старом покрывале мы накрыли большой «достархан». Чего там только не былои сало, и хлеб, и зеленый лучок и молоко, и яйца, и даже блины! Наелись, конечно, от пуза! Но вкуснее всего была печёная картошкая никогда прежде её не ел! И хотя я здорово обжёг пальцыудовольствия это никак не испортило.
Сашка подсел ко мне и таинственно зашептал на ухо:
У меня к тебе дело. Давно хотел разведать одно обстоятельство да один как-то не решался. Теперь вдвоём сподручнее будет. В общем такя недавно нашел на чердаке отцовский бинокль и стал вести наблюдения за окрестностями. Заметил такое обстоятельство, что ближе к вечеру, на закате, в районе Дунькиной горки появляются странные светящиеся точки. Они двигаются хаотично, как пчёлы около улья перед ночью. На самолёты и вертолёты не похоже совсем. Для турбофлаевслишком бесшумно. Про автофлаи вообще молчуих тут ни у кого нет. Может тогоинопланетяне? Как сам думаешь?
Я почесал затылокзадачка из курса высшей математики!
Разведать надо бы!
Вот и я говорюразведать! обрадовался Сашка. Надо ночную вылазку сделать. Ты какне трусишь?
А ты? уклонился я от провокации.
Боюсь, что там. Один точно не пойду. Но мы подготовимся, фонари потайные возьмём. Барина твоегодля охраны.
А о чём это вы там шушукаетесь? влезла вездесущая Дашка.
А о том, не задержался брат. Как уши твои надрать за подслушивание!
У-у! обиделась та. Всё одно узнаю и мамке с бабкой доложу!
Сашка с досадой отвернулся и пробурчал себе под нос:
Послал же Бог одних баб! Вот и майся с нимиодни шпионят да докладывают, другие ругать не перестают. Был бы батявраз бы отучил её ябедничать.
Я от всей души пожалел своего рыжеголового друга.
Домой шли не спеша, небольшими компаниями. Не хотелось расставаться, хотя все и устали. Я проводил до ворот Олесю. И ещё долго мы не могли проститься, всё стояли, держась за руки, и болтали, пока Татьяна Валентиновна не крикнула дочку домой.
Пока! Скоро встретимся! Я на несколько дней уеду в соседнее село к бабушке. Помогу ей дом белить. А ты не скучай.
Буду скучать! Я уже начинаю, пошутил я невесело. Приезжай скорее. Пока!
О-ле-ся! раздалось очередной раз с крыльца.
И моя принцесса исчезла как запоздалый луч солнца с вечернего небосклона. Домой я брёл, погруженный в свои мысли и грёзы. Столько всего произошлои купание, и картошка, и Сашкин рассказ, и прощание с Олесей
Вдруг за спиной послышался неясный гул и топот. Я оглянулся и увидел большое стадо коров, которое гнали ребятишки домой с поля. Коровы шли не спеша, переваливаясь с боку на бок, треся полными молока выменами, заполняя собой всё пространство улицы и быстро нагоняя меня. Стыдно признаться, но я, как и большинство городских детей, боюсь коров ужасно. Я попятился и не нашел ничего умнее, как заскочить в первую же попавшуюся калитку, чтобы переждать это рогатое нашествие. Сразу скажу, не умно. Двор оказался совсем небольшим, весь заставлен сараями разного калибра. Собаки вроде нет, хух! Я прижался спиной к забору и решил тихонечко отсидеться. Гул всё приближался, и я ощущал, как под этим тяжелым потоком дрожит земля, и клубы пыли туманом застилают всё вокруг. Хорошо, что я в безопасности. Вдруг моё внимание привлекло какое-то движение во дворе. Собакапервая мысль, которая блеснула, как меч в моём бедном мозгу! Но почему с рогами? А козавыдохнул я. Точнее козёл. Ну иди сюда, Бека! И Бека пошёл..! Мама-а! Брысь! По-шёл! Уйди! А-а-а! Как я оказался на заборе, я не помню. Помню только, что сидел как дурак в кромешной пыли на чужом заборе: с одной стороны сумасшедший козёл, а с другойстадо мычащих коров.
Домой я вернулся весь в пыли с кудлатой от грязи головой и дед здорово надо мной посмеялся:
Что, Сашка, речка пересохлав пыли пришлось нырять?
Пришлось, буркнул я. И поплёлся поскорее в душ, пока меня еще и друг не увидел из-за забора.
За ужином я постарался расспросить деда о светящихся шарах над Дунькиной горкой, но он настоятельно посоветовал мне не соваться туда ни под каким предлогом. Из его слов я понял, что там опасно и, что летает там отнюдь не земная авиация. Интерес только разгорелся. Однако засыпать старика вопросами значило выдать себя с головой. И я перевёл разговор в другое русло.
А, что, Саш, скучаешь за своим Зелёным? невпопад спросил вдруг дед.
Скучаю.. А что можно слетать к нему? встрепенулся я в надежде.
Слетать! Каков гусь! Нет, голубчик мой, налетались. Отца вон до сих пор в небо не пускают. И Лена Мамку-то пожалей, ей сейчас беспокоиться никак нельзя. Я вообще вот к чему клоню-то. Убирал двор после вашего отъезда и нашел странный зеленый
Дед еще не договорил, а я уже подскочил и кинулся к нему:
Ты нашел тот кусочек? Нашел? Да? Нашел? Где он?
Спокойно, товарищи, спокойно! шутливо отбивался от меня дед. Нашел. Да, нашёл. А вот некоторые только раскидывать умеют. Важные вещи и то теряют.
Ну, де-е-д! взмолился я. Отдай!
Дед порылся в буфете и вынул из стеклянной баночки тот самый заветный кусочек от моего Соо! Как я мог его потерять! Я посмотрел на свет сквозь прозрачный комочек и увидел знакомые пузырьки и, наверное, много еще чего, потому что в носу у меня вдруг защипало и я помчался к себе наверх. Оханье и аханье старушки-лестницы напомнили мне, что я забыл поблагодарить своего старика.
Дед, ты лучший!
Да ладно, чего там! пробормотал растроганно дед.
Отец читал наверху свой любимый журнал « ВСЁ О КОСМОСЕ», а я сел в очередной раз рассматривать зеленый комочек. И всё думал о событиях сегодняшнего дня.
Пап, неужели я так и не увижу больше Соо? Может можно полететь на айпере к нему совсем ненадолго? Ты и я. А?
Конечно, это были вопросы в пустоту. Такие вопросы называются риторическими. Ответа на них нет. Папа посмотрел на меня недоумевающим взглядом, и всё стало более чем понятно. В саду засвистел соловей. Серенаду подхватили невидимые кузнечики, и стало так хорошо и грустно на душе. В окно заглянул только народившийся месяц, как будто спрашивая: «Можно я вам посвечу этой ночью?» Я-то не против. Тем более, что я просто валюсь с ног! Спать!..
Глава 4
Пока мы завтракали, отец рассказывал планы на сегодняшний день. На станцию привезли строительные материалы, которые он заказывал. Нужно было забрать их сегодня и вместе с рабочими начинать крыть крышу. Папа решил поставить на дедушкин дом новую крышу. Сколько можно было латать старую?
На мне было освобождение чердака от вещей. Дедушка отвечал за обед для нас и для рабочих. А отец поехал на грузовике на станцию. Сашка присоединился ко мне, как только сделал все свои дела. И мне было так намного веселее и быстрее.
Пойдёшь сегодня в ночное? спросил Сашка, когда мы пили квас в тенёчке.
Дежурство?
Сам тыдежурство! поперхнулся Рыжик. Ночное. Коней пасти всю ночь. Костёр. Покупаемся. Понял?
Теперь понял! Я про такое у Тургенева читал.
Сашка фыркнул и добавил:
То читал, а то сам попробуешь. Возьми с собой поесть и тёплые вещи, ночью у реки прохладно.
Я кивнул и уточнил:
А спать мы где будем? В палатке?
Вообще в ночном не спят, разъяснил Рыжик. Так покимарят перед рассветом и всё.
Шурка, конечно, здорово заинтриговал меня. С отцом и дедом я легко договорился и меня отпустили. До вечера во дворе кипела работа. Мужчины в спецовках разбирали крышу. Всюду был такой шум и треск, что когда, наконец, к вечеру работа была окончена, я с облегчением вздохнул. Прохладный душ освежил нас и вернул былую бодрость. Можно было сесть за чай из самовара. И только я выпил первую чашку, как из-за забора меня свистнул Шурка.
Готов?
Готов.
Бежим к Ваньке Красину. Он сегодня за главного.
И мы помчались по утихшим улочкам, то и дело петляя, пролезая в особые лазы в заборах, перемахивая через изгороди, и невольно дразня окрестных собак. Дом Ваньки оказался на краю деревни у поля. Мы даже не стали заходить во двор. Несколько мальчиков разного возраста уже стояли и разговаривали у ворот. А совсем рядом пасся большой табун лошадей. Они щипали траву, фыркали, мотали гривами, а молодые жеребята резвились и шалили. Больше всего мне понравилась белоснежная кобылица и черный шустрый жеребенок на высоких тонких ногах. Я никогда не видел так много лошадей разом и невольно залюбовался.
А почему так поздно пасут лошадей, ночью? Коров ведь уже загнали, осведомился я.
Днём их оводы и мошка заедает. А ночью хорошо, ответил вместо Сашки подошедший Ваня. Ты на лошади-то скакать умеешь?
Что? поперхнулся я. На лошади! Конечно, нет.
Так я и думал, в принципе, хмыкнул Ванька. Поедешь на Сметанке. Она у нас самая смирная. Шурка, подсадишь своего товарища в седло.
И у меня началась лёгкая паника. Сесть-то я сяду, в 5 лет я катался на пони в парке. Но дальше-то что? Им-то хорошо, они каждый день тренируются. А я? Если она меня понесёт? Как её тормозить? А если сбросит или укусит? Нет, всё-таки нелегко мне жить в деревне!
Шурка подвёл ко мне ту самую красавицубелую кобылицу.
ЭтоСметанка. Не бойся, погладь по морде. Она смирная.
Мне пришлось сделать вид, что я нисколько не боюсь. Мягкая теплая и такая большая морда Сметанки мне очень понравилась на ощупь. Лошадь косилась на меня темным внимательным глазом и тихонько всхрапывала.
Она осёдлана. Давай, сейчас отъезжать будем. Я подсажу тебя. Попробуешькак это в седле. Не бойся. Я держу.
Ни с первого раза, но всё-таки я вскочил в седло. Как высоко! Сметанка переступала с ноги на ногу и всё вокруг мерно покачивалось.
Повод, повод в руки бери! торопил Шурка. Сильно не натягивай! Ноги в стремена вставь. Поворачивать надо так: тяни повод за левую сторонувлево повернёшь. И наоборот. Давай сам.
Он легонько хлопнул кобылу по крупу и она пошла по-тихоньку вперед, а Сашка бежал рядом. Вроде ничего, терпимо. Но мандраж всё-таки жуткий. Для меня это, похоже, будет не просто ночное, а ночное учение. Как там дедушка всегда говорит: «Нелегко в ученьелегко в бою»?
И вот уже все мальчишки скачут мимо меня с гиканьем и улюлюканьемкто в седле, кто так. А я со своей Сметанкой еле-еле разворачиваюсь в сторону реки. Пошла, пошла, милая! Да по легче! Шурка не бросил меня, молодец! Гарцевал на крупном гнедом мерине вокруг меня. Его конь так и рвался, как говорится, «в бой». Но хозяин его осаживал. Табун с гулким мерным топотом уходило прочь, поднимаю редкую серую пелену.
Ну, не утерпел Санёк, освоился? А теперь наддай!
Наддай, так наддай! Я осторожно тронул стременами бока Сметанки и она послушно прибавила шагу. А ну еще! Кобылка наддала. А шибче? Хэй-хэй! И вот я, уже не хуже Сашки, со взлохлаченой гривой и абсолютно счастливой улыбкой на лице скачу во весь опор, пытаясь догнать деревенский табун. Ветер бьет мне в лицо резкой горечью полыни, прохладой вечерней реки и дымом костерка. А я, я лечу и понимаю, что за спиной у меня вырастают крылья, и что скакать вот так сквозь ночь я могу вечно.
Я еще долго катался на Сметанке по берегу и в поле. Сашок пошёл сразу же на рыбалку, ставить перемёты. Ваня свистнул меня и помог сойти с лошади. Он стреножил ее. А я на деревянных ногах поковылял к костру. Ваня сзади весело посмеивался:
Что, укатали Сивку крутые горки? Ну, ничего, ничего, это с непривычки. Пройдет. Ты приходи ко мне вечерамитренироваться. Я с жаром поблагодарил своего нового друга и повалился на куртку ближе к костру. Тут и комара поменьше и тепло. Огонь плясал свой особый танецзавораживающий, мерцающий, таинственный. Невозможно оторвать взгляд от этого странного «существа». Мальчишки налаживали котелок для ухи. Шурка уже поймал пару щурят и гольца. Мне доверили почистить пару картошин и луковицу. Дымок от костра серебристым шлейфом улетал куда-то за реку. В котелке аппетитно булькала уха и пахло необыкновенно вкусно.
Как тут здорово! невольно вырвалось у меня, когда Рыжик подсел ко мне сушиться.
Сам люблю ночное! согласился он со мной. Такая благодать и свобода. Своего коня нет, так тут можно вволю поскакать. И тоот баб хоть отдохну. Сейчас ухи поедим и коней пойдем купать, пока не темно. Ты возьми Сметанку.
А как их купают? заерзал я. Опять новая наука.
Увидишь, не трудно.
И вот мы уже дружной компанией принялись за уху. Ложки отбивают барабанную дробь. Довольные лица и вкуснейшее кушанье. Мне даже лавровый листочек попалсяна счастье.
Как уха, городской? спросил мальчик с конопушками на носу.