Лили поставила корзинку к ногам и проверила, как там Малкин. Он уже дремал. Очевидно, лисы далеко не так сильно любят Рождество, как люди.
Девочка постаралась усесться поудобнее. Ей уже хотелось насладиться праздничными угощениями, как вдруг она почувствовала, что все на нее смотрят. Лили закусила губу и, притворившись, будто изучает меню, спрятала за ним лицо.
Ты чего? спросил Роберт.
Всякий раз, когда мы приходим в столовую, люди пялятся на меня, будто я какая-то медицинская аномалия!
Чепуха! воскликнул Джон.
Крем-суп из артишоков! Механический официант поставил перед каждым из друзей по тарелке с золотой каймой.
Я не заметил, чтобы кто-нибудь на тебя смотрел. Джон поправил салфетку, лежавшую у него на коленях, а Роберт в это время попытался понять, кто из пассажиров разглядывает Лили.
Это потому, что ты ни на кого не обращаешь внимания, папа, упрекнула отца Лили. Ты настолько погружен в мысли о патентах, чертежах, изобретениях и важных речах, что не видишь ничего дальше собственного носа.
Даже не знаю, что тебе на это ответить Папа отставил тарелку и шутливо потрогал себя за нос, будто виноват во всем был именно он.
Да и не надо ничего говорить. Лили обмакнула в суп кусочек хлеба. Но если хочешь знать, с тех пор как мы очутились на борту этого кораблянет, даже раньше, еще на Ливерпульском аэровокзале, люди показывают на меня пальцем и перешептываются.
Серьезно? спросил Джон, обращаясь к Роберту.
Мальчик кивнул. Он долго не мог решить, какую из многочисленных серебряных ложек взять, и наконец остановил свой выбор на самой огромной, которая, как выяснилось, даже не помещалась у него во рту.
Лили теперь знаменита, пробулькал он, глотая суп.
Вернее, печально знаменита, поправил Малкин, высунув мордочку из-под стола. А все из-за Анниной статьи, тик ее и так.
Я знал, что ничем хорошим это не кончится! сердито сказал Джон, пока официанты убирали тарелки с недоеденным супом и ставили на стол главное блюдожареную индейку с гарниром. Ох уж эта Анна и ее друзья с Флит-стрит, будь они неладны!
Журналистка Анна была одной из ближайших подруг Роберта и Лили. Два месяца назад она написала статью, в которой поведала миру о Лилином механическом сердце, и с тех пор люди заинтересовались девочкой и даже иногда пытались с ней связаться.
Многое в жизни обитателей поместья БракенбриджДжона, Лили, Роберта, Малкина, а также миссис Раст и других механоидовпосле выхода этой статьи переменилось. Когда репортеры и другие любопытные стучали в парадную дверь, надеясь взять у Лили интервью, мистер Вингнат, механический дворецкий, или мисс Так, механическая горничная, сразу отправляли их восвояси. А если журналисты пытались проникнуть в дом через задний двор, миссис Раст грозила им наручной насадкоймясницким ножом и громко кричала: «ХРАПОВИКИ И ХРОНОМЕТРЫ! УБИРАЙТЕСЬ ВОН, ПОКА Я НЕ ПОЗВОНИЛА КОНСТЕБЛЮ!» Не выдерживал даже обычно спокойный и собранный садовник Капитан Спрингер: он носился за непрошеными гостями с граблями.
Все это вполне устраивало Лили, потому что она понятия не имела, что сказать этим людям. Она чувствовала себя самозванкой, не стоящей ничьего внимания. Но все же каждую неделю в поместье приходило по дюжине писем, в которых люди спрашивали, правдива ли статья Анны, действительно ли в груди Лили бьется механическое сердце и каково этобыть единственным в мире человеком с таким устройством внутри.
Разумеется, Лили не знала, что на это ответить.
Тем более эти вопросы касались папиного изобретения, а не ее самой.
Никто не спрашивал Лили о том, как ей удалось найти папу, когда его похитили, или спастись, когда ее едва не утопил опасный преступник Джек Дор. Никто не интересовался ее впечатлениями от встречи с королевой Викторией и от поездки по Лондону на спине гигантской механической слонихи. Никто не задавал вопросов о том, каково ей пришлось, когда ее взяли в плен шталмейстеры Летающего цирка, и о том, как она, в числе прочего, боролась за права гибридов.
Лили думала, что все изменится, когда она сама расскажет миру собственную историю. Тогда-то она и объяснит, каково ей было пережить все эти удивительные приключения. Она уже начала делать кое-какие пометки в дневнике, но дело двигалось медленно, потому что писать оказалось нелегко. В своей истории Лили очень старалась подчеркнуть, что быть гибридомэто то же самое, что и быть самым обыкновенным человеком. Ведь важнее всегото, как ты себя ведешь и какие совершаешь поступки. Из этого и складывается личность. И не важно, из чего сделано твое сердцеиз плоти и крови или из пружинок и шестеренок.
От раздумий девочку отвлек чей-то пронзительный голос:
ТЕЛЕГРАММА ДЛЯ ТАУНСЕНДА! ВАЖНАЯ ТЕЛЕГРАММА ДЛЯ МАСТЕРА ТАУНСЕНДА!
Остальные гости на рождественском ужине завертели головами, услышав шум.
Механическое сердце в груди Лили неистово затикало. Это телеграмма для Роберта! Она подняла глаза и увидела, как по столовой на своих ножках с колесиками разъезжает механический бортпроводник в голубой форме Королевской дирижабельной компании. В руках он держал серебряный поднос с телеграммой.
А ну-ка прячься! шепнула Лили Малкину.
Ворча себе под нос, лис залез обратно в корзинку, а Лили задвинула ее подальше под стол и посмотрела на взволнованного Роберта. Кто же мог прислать ему телеграмму на Рождество?
Глава 2
Это мне! отозвался Роберт, у которого от волнения даже живот скрутило. Таунсендэто я! И он отодвинул рождественские угощения в сторону.
Механический бортпроводник подъехал к друзьям. Громкий скрип колес заглушал разговоры остальных гостей.
Прошу вас, сэр, сказал проводник и подал мальчику телеграмму с серебряного подноса.
Роберт осторожно взял ее.
Спасибо-с-праздником-вас-и-хорошего-дня, протараторил проводник, прижал поднос к груди и покатился к двери в дальнем конце столовой.
Роберт разорвал конверт и пробежал телеграмму взглядом. Неприятное ощущение в животе улеглось, а сердце перестало так бешено колотиться. Это была телеграмма от мамы. Мальчик зачитал ее вслух:
Лили почувствовала облегчение. Хорошо, что в телеграмме не оказалось очень уж плохих вестей.
Конечно, жаль, что твоя мама и Кэдди задержатся на целый день, но ты все равно успеешь провести с ними много времени, успокоила она Роберта.
Интересно, что значит: «У меня для тебя кое-что есть»? спросил Роберт.
Даже не знаю. Лили впилась зубами в индейку. Может, она просто приготовила для тебя славный рождественский подарок?
Ага, сопливый носовой платок, например, подхватил Малкин, бесцеремонно просунув голову между ног Роберта. Люди ведь зимой всегда носят их в кармане.
Джон поднял глаза на ребят.
Не стоит искать двойное дно в столь коротком сообщении, Роберт.
Папа прав, кивнула Лили, жуя брюссельскую капусту. Ты всегда чересчур тревожишься, когда получаешь письма от мамы.
Да. Малкин ткнулся носом в ногу Роберта. Не переживай так из-за будущей встречи.
Роберт внутренне согласился с ними. Мальчик сжал висевший у него на шее лунный медальон, который достался ему от мамы, и погладил пальцем инкрустацию из слоновой костион всегда так делал, когда беспокоился о матери. Чем ближе становился день встречи с мамой и сестрой, тем сильнее волновался Роберт. Они увидятся всего лишь второй раз, однако, несмотря на то что мама и сестра очень отличались от него, Роберт скучал по общению с ними. Он хотел, чтобы праздники прошли как по маслу.
Кажется, я и правда слишком уж переживаю, сказал Роберт. Просто хочу быть готовым ко всему. Даже к тому Он осекся, а потом тихо продолжал: Даже к тому, что мы можем не найти общего языка
* * *
Путешествие через Атлантический океан заняло еще три дня. Все это время Роберт и Лили объедались рождественским пирогом, разглядывали воздушные корабли, пролетавшие мимо по вечерам, и играли в вист и криббедж (Малкин был бы рад присоединиться к ребятам, но не мог удержать игральные карты в зубах).
Каждый вечер перед сном друзья по очереди читали вслух книгу Джона под названием «Общий путеводитель Эпплтона по Соединенным Штатам и Канаде». В книге был иллюстрированный раздел с множеством интересных фактов о Нью-Йорке.
Наконец днем двадцать восьмого декабря трое друзей, предвкушавших скорое прибытие, приникли к иллюминатору купе и выглянули наружу, ожидая увидеть внизу город. Однако увидели они только округлую тень «Светлячка», который плыл над океаном.
Всюду это море, не на что смотреть! простонала Лили. Зря только наряжались!
Готовясь к предстоящему прибытию в Нью-Йорк, Лили надела шляпку с изумрудными лентами и красивую вельветовую куртку. Малкин был в новеньком зеленом свитере, который теперь почти не снимал. Роберт по обыкновению надел кепку и шерстяное пальто, когда-то принадлежавшее его отцу. Оно уже изрядно поносилось, но это была одна из последних вещей, которые папа подарил Роберту перед смертью. Мальчик очень любил это пальто.
Четыре пятнадцать. Лили сверилась с карманными часами, которые теперь показывали время по Нью-Йорку.
Мы должны уже быть совсем рядом, сказал Роберт. Скоро покажется берег.
Не похоже. Малкин зацепился передними лапами за край иллюминатора и прижался носом к стеклу. Этот дирижабль, турбийон его подери, летит так медленно, что, пока мы прибудем, праздники уже закончатся!
Лили разочарованно вздохнула и заправила в карманы куртки концы своего длинного оранжево-черного полосатого шарфа. Шарф ей подарила миссис Раст, тогда только-только начавшая вязать. Малкин говорил, что Лили в нем похожа на жирафа, но девочке казалось, что она больше напоминает тигра, а это самый подходящий образ для поездки в Нью-Йорк.
И тут в купе вошел папа. Он тоже приготовился к выходунадел серое пальто и обернул шейный платок вокруг высокого воротника.
Лили, Роберт, скорее на смотровую площадку! позвал он. Капитан говорит, через пять минут начнем снижение. Когда пересечем бухту, то будем пролетать над статуей Свободы и увидим весь город!
Лили снова выглянула в иллюминатор и с радостью поняла, что папа прав. Пока они болтали, впереди показалась темная полоска побережья.
А как же я? спросил Малкин.
Придется любоваться городом из купе, ответил Джон. Зоомеханоидам на палубу нельзя.
Дурацкие правила, пробормотал лис, сердито виляя хвостом.
Знаете, я тоже не пойду, вдруг сказала Лили. Мне и отсюда все будет хорошо видно.
Разумеется, девочка очень хотела как следует разглядеть статую Свободы, но она боялась, что зеваки, читавшие статью о механическом сердце, испортят ей впечатление.
Папа, видимо, понял причину ее беспокойства: он обнял дочку и прижал к себе.
Обещаю, никто на смотровой площадке не станет на тебя пялиться, Лили. Все будут увлечены городским пейзажем.
Пойдем, Лил, улыбнулся Роберт. Без тебя будет совсем не весело.
И то правда. Лили стало чуть легче.
Вот и славно! Джон потащил ребят к выходу. В путь, к «Вороньему гнезду»!
Лили подхватила плетеную корзинку и посмотрела на Малкина.
Жаль, что тебя с нами не будет.
Еще как будет, прошептал Роберт, и, заметив, что Джон отвернулся, Малкин запрыгнул в корзинку.
Роберт накрыл ее одеялом, и трое друзей последовали за Джоном на смотровую площадку.
* * *
Они прошли по коридору, который тянулся вдоль пронумерованных пассажирских купе, и принялись подниматься по винтовой лестнице в центре оболочки корабля. Это был долгий путь мимо многоугольных рамчастей гигантского каркаса, который удерживал материю оболочки, а также пустых баков из-под масла, газовых баллонов и кожаных мешков для воды, которые свисали с балок. Все это время восторг Лили по поводу скорого прибытия в Нью-Йорк только рос.
Наконец они добрались до последних ступенек и через люк вышли на крышу дирижабля. В животе Лили завязался узел, а сердце нервно затикало в груди. Дышалось наверху с трудом, а еще здесь дул пронизывающий ветер, от которого ей стало холодно, даже несмотря на теплые шерстяные чулки. Дирижабль пересекал Нью-Йоркскую бухту. Вдали, за тяжелыми облаками, уже садилось солнце.
Лили втиснулась между Робертом и папой, уже стоявшими у перил смотровой площадки, и вдруг услышала шуршание у себя в ногах. Это Малкин поднял голову из корзинки. Он высунул язык, чтобы попробовать морской воздух на вкус, положил мордочку на нижний поручень и выпучил черные глаза, чтобы рассмотреть все как следует. Уши его хлопали на ветру.
Прислонившись к перилам и придерживая шляпы, чтобы те не улетели, остальные пассажиры разглядывали лежавшие внизу острова, которые отсюда казались совсем маленькими. Папа и Роберт были правы: никто и не думает коситься на Лили, всем гораздо интереснее рассматривать бухту.
Когда Лили увидела статую Свободы, ее страх и беспокойство как рукой сняло. Папа уже любовался исполинской стальной дамой, немного заслоняя глаза рукой. Лили потрясла Роберта за плечо и легонько постучала Малкина по голове, пытаясь обратить их внимание на статую.
Совсем одна на своем острове, окруженном бушующими волнами, статуя казалась маленькой и хрупкой под растущими серыми тучами. Но когда дирижабль, под громкие возгласы пассажиров, подлетел ближе, она будто бы выросла у них на глазах.
Вскоре Лили могла различить каждую складку на ее хитоне, каждую заклепку на ее медной коже. Они пролетали совсем рядом с поднятой рукой статуитак близко, что Лили показалось, будто, перевесившись через перила, она сможет потрогать ее ладонь.
Статуя стояла спиной к неспокойному океану и с тревогой смотрела на город-остров. Лили проследила за ее взглядом и увидела тысячи окон, мерцающих, как упавшие на землю звезды.
Пошел снег. От мороза у Лили закололо щеки. Она высунула язык и проглотила свою первую нью-йоркскую снежинкуу нее был вкус холода и восторга.
Когда «Светлячок» приблизился к южной оконечности Манхэттена, Лили, Роберт и Малкин обменялись радостными взглядами, предвкушая новое приключение
Глава 3
Лили сделала глубокий вдох, ощутив терпкий запах городского смога, и шагнула на трап дирижабля.
Роберт последовал за ней, низко надвинув кепку на глаза и запахнув воротник. Он хлопнул в ладоши и выпустил изо рта облачко пара. На холодный зимний город уже опустились сумерки, но из складских зданий на пристани еще доносился шум работы и разговоров.
Внутри открытого трюма «Светлячка» суетились механические носильщики в красных шляпках-таблетках. Они разгружали чемоданы и везли их по белой слякоти к складу, где уже ждали строгого вида таможенники в синей форме с накрахмаленными воротничками.
Здесь было так много людей, что у Роберта даже закружилась голова. Хорошо, что Лилидевочку в ярком полосатом шарфе и с корзинкой, откуда торчит рыжий хвост Малкина, среди них не потеряешь.
Пока Лили и Роберт шли за Джоном сквозь толпу, никто и не посмотрел в сторону Лили, и девочка ликовала от того, что тут не знают, кто она, и не интересуются ее секретами.
Здесь, в Нью-Йорке, она наконец свободна.
Малкин, сказала Лили, пряча лисий хвост обратно в корзинку, лучше не вылезай. Если из-за тебя разгорится международный скандал, нас отправят домой еще до того, как мы заселимся в гостиницу.
Как будто я на такое способен! Малкин высунул блестящий нос с другого края корзинки, пытаясь унюхать все, что встречалось по пути. Ты же меня знаешь. Я сама осторожность.
* * *
На таможенном складе строгие чиновники в синей форме по очереди осматривали чемоданы и засыпали их владельцев вопросами. Роберт понадеялся, что ему не придется разговаривать с таможенниками: он вечно терялся в таких ситуациях и не мог связать двух слов.
Они нашли свой багажтри больших дорожных чемодана ростом с Робертаи принялись ждать, пока к ним подойдут для проверки паспортов и других бумаг.
Наконец, сверившись с документами на своем планшете, к ним обратился таможенник:
Здесь сказано, что вы привезли зоомеханоида?
Верно, кивнул Джон. Это механический лис.
Малкин попытался высунуть мордочку из корзинки, но Лили затолкала его обратно. Таможенник бросил на девочку недовольный взгляд.
Вы должны были перевозить его в чемодане. Надеюсь, у вас есть все необходимые бумаги на транспортировку.
Разумеется, ответил Джон.
Хорошо. Таможенник поставил галочку в документах на планшете. Как вы знаете, ввозить в страну незарегистрированных зоомеханоидов запрещено. Опустив планшет, он блекло улыбнулся. Ладно, у меня все. Вы прошли досмотр. Можете идти.