Спину клона горчицей намазал. Самую забористую выбрал. Каков эффект!
Здорово!
Но тут из кустов выполз ещё один наездник.
Что ты там кричала про копыта? спросил дядя Вадим.
Рыжегривый одним лёгким прыжком подскочил к наезднику и наступил огромным копытом на паучью лапку.
Наездник завыл. Рыжегривый наклонился, будто с удивлением разглядывая, валяющегося под ногами вампира, потом сказал малышу:
Смотри-ка, других мучает, а когда самому больно, ему не нравится.
Ага, кивнул полканёнок, подошёл к рыжегривому и доверчиво прижался к нему боком.
Главное, не дать наезднику оседлать себя, а на земле они беззащитны. И я, и ты гораздо сильнее любого из них, пока они на земле.
Потом рыжегривый вновь склонился к поверженному наезднику.
Запомни, зараза, не в твоих интересах попадаться кому-то из нас ещё раз на глаза.
После этого рыжегривый мощным пинком отшвырнул наездника.
В это время, наконец, подбежали полканы. Полканийки заахали, глядя на погибшую сестру и стараясь приласкать осиротевшего малыша, а мужчины окружили рыжегривого незнакомца. Тогда он достал из нагрудного кармана баночку горчицы и стал объяснять, как именно ему удалось расправиться с наездником. Седобородый полкан в синем комбинезоне взял баночку, понюхал её содержимое, обмакнул в горчицу палец и осторожно попробовал, затем радостно закивал и возбуждённо заговорил, показывая куда-то вправо.
Слов я не разобрала, и дядя Вадим объяснил мне, о чём речь.
Представляешь, у них растёт что-то подобное нашей горчице. Ну, держитесь, наездники! Быть вам всем с обожжёнными присосками. Леночка, посмотри-ка где-нибудь в нэте, как именно горчицу готовить надо, а я полканам расскажу. Они ребята сообразительные, всё на лету схватывают. Я уверен, что они быстренько из местного сырья наготовят столько оружия против паразитов, что те постараются не слишком обременять хозяев своим присутствием в этом мире.
В это время появился ещё один наездник. Сколько же их там в этих скалах? Наверно, там их гнездо. Так и ползут, гады. Полканы, увлечённые разговором, его не видели. Я толкнула дядю Вадима, привлекая его внимание, но тут малыш, успевший усвоить уроки самообороны, подскочил к наезднику и от души врезал ему копытом.
Сил у ребёнка было, конечно, меньше, чем у взрослого, и тот не отлетел, а лишь с воем завертелся волчком на месте.
Браво, малыш! Так держать! Мы с тобой скоро тут всех наездников разгоним! воскликнул рыжегривый, небрежным жестом отшвырнул паразита далеко в море и обнял отважного полканёнка.
И тот, неуверенно хихикнув или всхлипнув, уткнулся лбом рыжегривому в грудь.
Я перевела дух, оттёрла невольные слёзы и, наконец, смогла оглядеться. Оказывается, у вреза собрались уже все. Даже тётя Катя пришла, хотя она всегда повторяет, что все эти миры её совершенно не интересуют. Но мне прочему-то кажется, что она так говорит в воспитательных целях.
А полканы тем временем начали танцевать, чествуя герояпобедителя наездников. А кудрявая полканийка в розовом, обильно изукрашенном рюшками комбинезоне, уже напропалую кокетничала с рыжегривым.
Тётя Катя сказала недовольно:
По-моему у этой Барби вид довольно пошловатый.
Ты, что, ревнуешь? засмеялся дядя Вадим.
Вот ещё, глупости. С какой это стати я буду жеребца ревновать? возмутилась тётя Катя.
Рыжегривый, обернулся в нашу сторону, нахально подмигнул и заржал:
Ревнует, ревнует. Даже не сомневайся!
Неправда, сердито крикнула тётя Катя.
И все вокруг засмеялись, даже Иван Дмитриевич, про которого я думала, что он совсем смеяться не умеет.
А рыжегривый помахал нам, потом обнял одной рукой кудрявую, другой осиротевшего малыша, и, окружённый остальными полканами, пошёл прочь.
Один из полканов задержался и, глядя прямо на нас, сказал:
А всё-таки, горчицаэто абсолютно ненаучная авантюра.
Иван Дмитриевич? спросила я.
Он самый, засмеялся дядя Вадим.
Да, это я, сказал настоящий Иван Дмитриевич, вылезая из своего кресла и подходя к нам с дядей Вадимом, и я ещё раз повторяю, что мазать спину горчицей ненаучно, а учить детей драться непедагогично. Ну, с тобой, Вадим, всё понятно, ты у нас авантюрист, но вот от тебя, Маша, я этого не ожидал. Ты такая положительная девочка. Надо искать иные методы воздействия. Между прочим, возможно, наездники тоже относятся к разумным существам.
Предлагаешь заняться их перевоспитанием? насмешливо спросил дядя Вадим.
Можно хотя бы попробовать найти с ними общий язык и вступить в переговоры.
В это время из кустов выполз очередной наездник, и полкан-Иван Дмитриевич, не прекращая нравоучений, лягнул наездника, так, что тот испустил дух на месте.
Поздравляю с первым успехом на дипломатическом поприще! засмеялся дядя Вадим, а Иван Дмитриевич тряхнул головой, словно отбрасывая гриву, и сказал:
Между прочим, копытоэто тоже весомый аргумент в дипломатии!
* * *
Это был обычный день. Тётя Катя наводила порядок в своём врачебном кабинете, дядя Вадим над чем-то колдовал у себя в лаборатории, Иван Дмитриевич и Лена пытались вбить в отчаянно сопротивляющийся компьютер очередную головоломную программу, а неутомимый Лёша насмерть рубился на мечах с собственной тенью в спортивном зале. Я сидела у вреза с учебником английского и ждала, когда врез проснётся. Он долго оставался тёмным, потом вдруг засветился мягким светом, и я увидела странное создание: маленькое, не больше ногтя, светло-зелёное сердечко покачивалось на нитевидном стебельке. Вроде ничего особенного, но оторвать взгляд от этого качающегося сердечка было невозможнотак радостно было на него смотреть. Я замерла, боясь спугнуть удивительное создание неосторожным дыханием. Потом рядом с зелёным появилось второе сердечко шоколадного цвета. Некоторое время сердечки независимо покачивались на своих стебельках, каждое в своём ритме, и вдруг случайно соприкоснулись и сразу слились в одно, сразу разросшееся до размеров ладони и засиявшее матовым молочно-белым светом. В глубине этого нового сердечка мелькнуло что-то красноватое, и вскоре можно уже было отчётливо рассмотреть алую капельку, которая росла и становилась всё ярче прямо на глазах. Я затаила дыхание. Почему-то мне казалось, что сейчас произойдёт что-то удивительное и прекрасное.
Но тут к сердечку неуклюже подползло животное, похожее на огромную, высотой почти с терьера, жабу, тёмно-серую с редкими длинными щетинами, напоминающими иглы дикобраза, на спине и затылке. Несколько мгновений «жаба» наблюдала за светящимся сердечком бледно-лимонными глазами, потом вдруг распахнула широченную, как чемодан пасть, и проглотила сердечко.
Мне стало как-то даже обидно.
Опять проглот, зараза!
Я обернулась. За моей спиной стояла Лена, и, судя по выражению её лица, она тоже была обижена и даже рассержена.
Лена, а что это было? Эти танцующие сердечки?
Мы пока этого не знаем. Мы даже не знаем, кто это? Растения или животные, а, может быть, даже разумные существа. Мы называем их любоцветами. Нам их показали ангелы. Сказали, что увидеть полностью расцветший любоцветк счастью. Только это редко бывает. Да ещё этот проглот, обжора!
А зачем он ест любоцветы?
Он ими лакомится, паршивец.
И ничего нельзя сделать?
Миротворческий Совет пока такого задания не давал. А мы ведь не отсебятиной занимаемся. И вообще, слишком ещё мало знаем про другие миры. А, может быть, в этом проглоте есть какой-нибудь смысл. Правда, с моей точки зрения, это просто бессмысленная противная волосатая жаба. Забудь про него. Сейчас Иван Дмитриевич будет настраивать врез на другой мир.
А можно я здесь посижу? Я тихонько-тихонько.
Ну, посиди. Только там ничего интересного не будет. Одни батальные сцены, ответила Лена со вздохом.
Иван Дмитриевич тем временем что-то там поколдовал с настройкой, и перед нашими глазами возникло поле боя. Всё тут было, как на настоящей войне: плевались огнём пушки, летали в воздухе тяжёлые чугунные ядра, свистели пули. Вот только сами воюющие были не похожи на воинов. Это были толстенькие пушистые зайчата голубого, розового и нежно-жёлтого цвета. И странно было видеть в их коротких лапках настоящее оружие. Но дрались пушистики всерьёз. И убивали друг друга по-настоящему.
Леночка, будь добра, посмотри там, в справочнике, по какому поводу зайчишки так разбушевались. Капусту не поделили? спросил Иван Дмитриевич.
У них религиозные расхождения, ответила Лена, там у них есть два бога: Колак и Брелак. Вот их сторонники и лупцуют друг друга почём зря. Бойня продолжается уже более тысячи лет.
Во дают придурки! воскликнул Лёша.
Между прочим, сказала Лена, Совет миротворцев просил вмешаться как можно скорее, потому как раса на грани вымирания.
Ну, ещё бы, вздохнул дядя Вадим, неленивые зайчатки стараются приблизиться к этой грани изо всех сил. Ну, что будем делать? Как будем зайчиков мирить?
Может, между ними стену возвести вроде Берлинской. И будут они по разные стороны жить, неуверенно предложил Иван Дмитриевич.
Прогрызут, возразил Лёша, по всему видать, эти зайцыупёртые пацаны, что им какая-то стена.
А, что, если к ним миссионеров послать, чтобы они уговорили заек жить в мире и любви? сказала Лена.
Нет, лучше не миссионеров, а богов. Этих, как их там, Колака и Брелака. И пусть они на глазах у воюющих побратаются, воскликнул дядя Вадим.
Но у нас же нет никакой серьёзно обоснованной концепции создания внешнего облика этих богов? сказал Иван Дмитриевич.
Ну и что. Мне кажется, что и сами зайчишки за тысячелетнюю войну основательно подзабыли подробности. При таком образе жизни культура и религия должны были просто на корню засохнуть за такое время. Вряд ли зайки успевают в условиях войны что-либо изучать. Так что побольше спецэффектов, и любой из нас хоть за Колака, хоть за Брелака сойдёт.
Нет, нет. Так нельзя. Чем-то они всё-таки различаются. Надо это уточнить, а то появишься Колаком перед брелакопоклонниками. А зайчики эти, между прочим, плотоядные, сказала Лена.
Ну, покопайся в справочнике. Что там об этой парочке известно?
Да почти ничего. Только то, что Брелак ездил на огненной колеснице, а Колак верхом на крылатом льве.
Значит, идём на риск и создаём свои образы. Надеюсь, зайки не обидятся. Тем более что они сами вряд ли точно знают, что им надо, сказал Лёша.
Пока миротворцы препирались, на поле боя наступил обеденный перерыв. По сигналу барабанов стрельба с обеих сторон резко прекратилась, и зайчата, не обращая никакого внимания на противников, отправились с носилками собирать своих убитых и раненных. Первых они довольно небрежно сбрасывали в заранее выкопанные ямы для захоронения, а вторых относили на покрытые светлой тканью площадки. Мы предположили, что это полевые госпитали, но тут раздался ещё один сигнал барабанов, и зайчатки с завидным аппетитом принялись заживо пожирать собственных раненных. Время от времени кто-то из них приподнимал окровавленную морду и злобно скалился на соседа, если подозревал, что тому удалось урвать лучший кусок. Мне стало неприятно смотреть на такое, и я отвернулась. Кажется и остальным увиденное явно не понравилось.
Ничего себе! воскликнул Лёша. Что-то мне расхотелось зверушек спасать. Пусть меня защитники природы простят, но я бы чохом пустил бы всю эту ушастую братию на рагу. И никаких больше проблем!
Алексей, ты говоришь глупости, уныло протянул Иван Дмитриевич, ты же понимаешь, мы должны помогать всем, кто в нашей помощи нуждается, независимо от того, нравятся они нам или нет. Это основная концепция миротворчества. Спустись к пиротехникам и придумайте с ними что-нибудь эффектное для появления богов. И к инженерам заглянипусть над колесницей подумают.
А льва где возьмём? спросил дядя Вадим.
Миротворцы переглянулись.
Проблема, вздохнул Лёша, почесав затылок, льва нам вряд ли кто даст.
А что, если сделать клон Гусара с крыльями и гривой? осмелилась предложить я.
А что? Верно. Молодец, Маша, дядя Вадим с шутливой важностью пожал мне руку.
Да Гусар сожрёт там ваших зайчиков, возразила Лена.
Не, Ленк, не боись. Всех не сожрёт, а оставшиеся больше уважать будут, сказал Лёша.
Для плотоядных зайчиков было устроено классное представление. Иван Дмитриевич подвесил одновременно три портала: за спинами воюющих, где должны были появиться «боги», и один в самом центре поля. В этом портале Лена под прикрытием временнóго кармана, созданного Минутычем, должна была до начала основной операции установить специально запрограммированную лазерную установку.
Светопреставление началось по сигналу Минутыча. Все три портала ослепительно засияли одновременно, и Вадим с Алексеем предстали перед зайцами. Так и не решив, как именно выглядят Колак с Брелаком, миротворцы решили не ограничивать свою фантазию. Вадим появился на поле верхом на огромном льве-Гусаре с крыльями, в которые были вплетены сверкающие ёлочные гирлянды. Такие же гирлянды сияли в пышной рыжей гриве. В сочетании со сверкающими естественным блеском замечательными клыками, всё это выглядело весьма впечатляющим. Сам Вадим не отставал от Гусара, явившись взорам воюющих в виде двухметрового лилово-оранжевого зайчишки со зверской физиономией. Из Алексея тоже получился красавчик. Он был раскрашен в бодрую красно-зелёную полоску, а его мотоцикл обильно рассыпал вокруг себя искры. Одновременно с эффектным появлением миротворцев включилась лазерная установка и принялась выписывать на небе нечто невообразимое и абсолютно нецензурноев Лене проснулся трудный подросток, и она уж расстаралась выразить своё отношение к зайчикам.
Ну, Ленка, ты даёшь, громким шёпотом возмутился дядя Вадим.
А что тут такого? заступился за жену Лёша. Мне, между прочим, эти плотоядные зайчики тоже не понравились.
Понравилисьне понравились! Ладно, мы с тобой взрослые мужики, но здесь же Маша, сердито прошептал дядя Вадим.
Да, ладно тебе, Вадька, у Машки же в этой заячьей тусовке клонов нет, и, следовательно, никаких подробностей она видеть не может. Ленка, как оно выглядит через врез?
Да никак, обижено отозвалась Лена, просто светлые пятна на небе. А ты, Вадьказануда!
Не отвлекайтесь, бесстрастно прошелестел Минутыч, сейчас зайцы придут в себя.
Да, работаем, согласился дядя Вадим.
Зайчат проняло. Кто-то в ужасе заметался по полю, кто-то рухнул ниц, кто-то сложил лапки в молитвенном экстазе. А «Колак» и «Брелак», словно не замечая никого вокруг, с идиотскими воплями радости бросились друг к другу.
А я задумалась. Получается, я не могла видеть Лениного хулиганства. А почему же я его видела? Непонятно. Ведь не придумала же я это.
Я чувствовала себя как-то неловко от того, что видела все эти неприличности, как будто случайно в мальчишечий туалет заглянула. И признаться мне в этом было стыдно.
Между тем представление продолжалось. Алексей приготовил зайчикам и небольшой сюрприз от себя лично: неожиданно из магнитофона, установленного на мотоцикле, раздалось:
«В тёмно-синем лесу, где трепещут осины».
Ой, я узнала эту песню. Я фильм «Бриллиантовая рука» раз пять по телевизору смотрела.
Когда грянул припев, Алексей принялся подпрыгивать и дрыгать ногами. Вадим спрыгнул со «льва» и поспешил присоединиться к Алексею, прихватив за шкирки в каждую руку по зайчику. Алексей тоже поймал пару ушастиков. Попрыгав с зайками в руках несколько мгновений, миротворцы заставили их прыгать самостоятельно, а сами схватили по следующей паре.
Круг танцующих всё расширялся.
«А нам всё равно, а нам всё равно. Пусть боимся мы волка и сову!»
Пушки, ружья, и прочее вооружение хрустело под ногами «богов» или втаптывалось в землю. Зайцы же, не имея возможности растаптывать оружие, просто отбрасывали его со своего пути.
«Храбрым станет тот, кто три раза в год в самый жуткий час косит трын-траву!»
Миротворческая операция превратилась в настоящее безумие. Небеса были вдоль и поперёк исписаны всякими неприличными словами. «А нам всё равно» гремело всё громче, ошалевшие зайцы прыгали вместе с «богами», а лев-Гусар недобрым оскалом и порыкиванием вдохновлял присоединяться к сумасшедшему танцу всё новых и новых участников.
Первой не выдержала заразительного безумства Лена. Подхватив Лёшу, она запрыгала вокруг вреза, распевая во всё горло: «А нам всё равно, а нам всё равно» После пары кругов Лёша выдрал из кресла Ивана Дмитриевича, а тот, оглядевшись вокруг квадратными от ужаса глазами, как в спасительную соломинку, вцепился в меня. Как вы понимаете, я не могла оставить дядю Вадима в гордом одиночестве. И мы как придурки прыгали по залу, громко и совершенно немузыкально выкрикивая: «А нам всё равно, а нам всё равно». Гусар, решивший, что это такое специальное развлечение для заскучавших терьеров, с радостным лаем заскакал вокруг нас. А попугайчик Флёрка, чей музыкальный слух был оскорблён всем этим безобразием, сердито верещал. Тётя Катя, привлечённая диким шумом, застыла в дверях главного зала, раскрыв рот.