Черепашки-ниндзя в Греции - Автор неизвестен 11 стр.

  Эйприл закрыла лицо руками, пряча глаза.

- Не может быть, - проронила она.

- Объясни нам, - вскочил Донателло.

- Не помню, ни единого слова не помню. Все время держала в голове, повторяя про себя, а вот видите, как произошло, - извиняясь, бормотала Эйприл.

- Я как чувствовал, что этим все и кончится! ­- вскричал Микеланджело.

- Эйприл, - подойдя к девушке, спокойно сказал Рафаэль, - тебе нужно собраться, успокоиться, ты пере­нервничала, с кем такого не бывает. Подумай хорошень­ко и вспомни.

  Наступила минута молчания, которая тянулась, как показалось черепашкам, целую вечность.

- Эйприл, ну же, - не выдержал Донателло, - поду­май, что с нами со всеми будет, если ты не вспомнишь заклинания, ведь жизнью поплатился за него мудрец.

  Когда Донателло упомянул про мудреца, в сознании Эйприл что-то произошло, словно кто-то кольнул туда тонкой иглой, делая его еще более чувствительным. Ее лицо преобразилось.

- Все в порядке! - вдруг воскликнула она. - Я вспомнила. Теперь нам не страшен Зевс.

  Лишь только Донателло, Эйприл и Рафаэль вышли из укрытия, до них долетели слова Зевса:

- Презренные, жалкие черепахи! Посмотрите же на все в последний раз, ибо сейчас глаза ваши закроются, чтобы больше никогда не открыться!

- Это как сказать! - возразил ему Донателло.

  Могущественный Зевс натянул лук и пустил стрелу, нацеленную прямо в сердце Донателло. С ревом понес­лась она к нему, но Донателло удалось расколоть ее в полете дождем своих стрел.

- Отличный удар! - подбодрил его Рафаэль.

  Донателло и сам не ожидал, что сумеет отразить стрелу Зевса.

  Ника подала Зевсу копье, он метнул его. Словно молния, вспыхнуло оно в небе, тревожный, тоскливый звон наполнил всю местность. С ужасом смотрели чере­пашки и Эйприл на это чудо.

- Что за копье? - спрашивали они друг друга.

- Вместо наконечника у него сверкающий трезубец, а по бокам - медные колокола, ревущие от ветра,­ - всматриваясь в копье, заметил Рафаэль.

- От него невозможно уклониться, - сказал Дона­телло. - Эйприл, ты готова?

  С трудом Эйприл встала во весь рост, а затем начала читать заклинание:

- Я взываю сейчас к вечному, безграничному, темно­му Хаосу, в ком заключался источник жизни, из чего возникло все - весь мир и бессмертные боги. Из Хаоса произошла и богиня Земли - Гея. Широко раскинулась она, могучая, дающая жизнь всему, что живет и растет на ней. Могучая, благодатная Земля породила беспре­дельное голубое Небо-Урана, и раскинулось Небо над Землей. Уран-Небо воцарился в мире. Он взял себе в жены благодатную Землю. Шесть сыновей и шесть дочерей - могучих, грозных титанов - было у Урана и Геи. Младший из них, коварный Крон, хитростью низверг своего отца и отнял у него власть. Ужас, раздо­ры, обман, борьбу и несчастье внесли дети Крона в мир, где воцарился на троне своего отца он. Сын Крона Зевс восстал против отца своего и сверг его, установив власть богов-олимпийцев. Безграничный Хаос, усмири сына Крона, защити землян, не дай им себя покорить!

  Эйприл закончила заклинание, но ничего не сверши­лось, ведь рядом с Зевсом стояла богиня Ника, и потому заклинание не имело силы.

- Это вам не поможет! - крикнул Зевс, озлобив­шись, поняв, что правильно сделал, взяв с собой Нику.

- Оно не действует! - занервничали черепашки и Эйприл.

- Эйприл, может, попробуешь еще разок? - пред­ложил Донателло.

- Все это напрасно. Причина в том, что с ним рядом та, кто нейтрализует действие заклинания, - догадалась Эйприл.

- Но ее выбить из колесницы невозможно, Зевс слишком крепко держит ее, - произнес Рафаэль.

- Как же быть? Но ведь есть же какой-то выход,­ - волновался Донателло.

  А тем временем Зевс готовился к новой атаке, погоняя коней.

  Достигнув ворот Олимпа, богиня Эйрена открыла ключом замок.

- Вот и все, теперь можно отправляться в путь, - ­победным голосом произнесла она.

  Втроем, богиня Эйрена, Афина и бог Гермес, они стали спускаться на землю.

- Похоже на колесницу Зевса, - заметил первым Гермес.

- Вижу, - бросила Эйрена, - нам нельзя себя обна­ружить, - предупредила она.

- А Зевс в ярости, - ухмыльнулась Афина, - похо­же, черепашки чем-то очень его разозлили.

- Скорее всего тем, что все еще живы, - не удержал­ся от замечания Гермес.

- Приготовьтесь, - попросила Эйрена, - нам нужно отвлечь Нику, чтобы она покинула колесницу.

  Афина улыбнулась:

- Предоставьте это мне, я покажу ей такой наряд, перед которым она не устоит. Он затмит ее рассудок своим великолепием, а уж потом...

  Афина взмахнула рукой, и тут же появился наряд невиданной красоты, он, конечно, был ненастоящий, а лишь прекрасное видение, но заподозрить обман было невозможно.

- Ну что ж, все придумано неплохо, - одобрила богиня мира.

  Она спустилась еще ниже и, как только колесница Зевса подъехала ближе, так что Ника смогла бы заме­тить, для нее приготовленный сюрприз, позвала:

- Ника!

  Богиня победы подняла голову вверх, увидела наряд и не смогла отвести от него взгляд. Она вся прямо воз­неслась к нему, представляя, как очаровательна она будет, когда войдет в нем в тронный зал, как ахнут, увидев ее, богини.

  Зевс сначала не заметил, что Ника исчезла. Одно только было непонятным для него: он постоянно чув­ствовал прикосновения Ники, а теперь стало сразу сво­бодно в колеснице.

  Афина нанесла слабый удар по голове богине Нике, и та потеряла сознание. Ее подхватил Гермес и стреми­тельно понес на Олимп.

  Настало время, когда черепашки могли выставить против Зевса Эйприл.

- Странно, - произнес Донателло, - а куда его спутница пропала? Или она за помощью на Олимп подалась?

- Осторожно! Зевс опять приближается! - крикнул Рафаэль.

- Может попробовать? - спросила Эйприл и, не дожидаясь ответа, начала читать заклинание.

  Зевс не сразу понял, почему все его органы точно парализовало, он не мог пошевелить ни рукой, ни голо­вой, и колесница его замерла, повиснув в воздухе. Постепенно он стал отдаляться от земли, все дальше и дальше, лишь достигнув Олимпа, он вернулся в преж­нее состояние.

  С грохотом прокатилась его колесница по дороге ко дворцу, где его ждала Гера, стоя на крыльце.

- Ну, наконец! Какие вести?

- Нечего тебе меня допрашивать, - уклончиво ответил Зевс, выходя с колесницы.

- Ты не весел, значит...

- Ничего не значит.

  Зевс прошел мимо Геры, не глянув на нее. Она поспешила за ним.

- А где же Ника? Ведь она была с тобой?!

- Была.

- И что дальше?

- Я не намерен перед тобой держать отчет! Я бы и сам хотел это узнать, - добавил Зевс, заметив, как скривилось лицо у Геры, а сама она вот-вот заплачет от обиды.

- Может, она у землян? - предположила богиня Гера.

- А на Олимпе ее нет? И вообще, кто открыл ворота?

- А разве ты их закрывал?

- Ты думаешь, что я их оставлял открытыми? - усомнился Зевс.

- Думаю, что да, с чего бы их тебе закрывать. Нико­му и в голову не пришло бы сбежать на землю. Что там делать? - переубеждала его Гера.

  Когда Зевс вошел с тронный зал, богиня Эйрена была уже на месте.

- Так что же будет со мной? - поинтересовалась она.

  Зевс стал после своего неудачного похода спокойнее и сдержаннее и потому не нагрубил Эйрене, а лишь тихо произнес, махнув рукой:

- Ступай.

  Он сел на трон почувствовав усталость и горечь, словно над ним кто-то подшутил. «И чего только мне не виделось здесь, на Олимпе, на моем золотом троне? ­- думал он. - А ведь получилось так неприятно, теперь и не знаю, как буду богам в глаза смотреть. И как я только на такое безумство решился». Зевс стал вспоми­нать все по порядку, словно это теперь имело какой-то смысл. Он вспомнил все же, как однажды увидел себя во сне, как в те далекие времена, владыкой земли, вот все с того и началось. «Сон сном, не всегда ему надо верить», - подытожил могущественный Зевс и уснул прямо на троне.

  Очнулась богиня Ника у себя на постели. Рядом никого не было.

- Надо же! Такое приснилось красивое платье! Мо­жет, и вправду, пойти да заказать мне нечто похожее у Афины, ведь никто, кроме нее, такое сшить не сможет!

  Спустя какое-то время, Ника все же проведала боги­ню Афину Палладу, заговорила с ней и о платье. Она была просто ошеломлена, услышав из уст Афины описа­ние его, оно точь-в-точь совпадало с тем, какое она имела ввиду.

- Как это странно, - произнесла она, - а мне каза­лось, что такое могу увидеть только я.

- Тебе просто казалось, - улыбнулась Афина, сдер­живая себя, чтобы не расхохотаться.

  Кто действительно радовался, так это богиня Эйрена. Теперь она могла и успокоиться. Из дворца Зевса она направилась к Афродите, чтобы поделиться с ней радо­стной новостью.

- Так ты говоришь, Зевс выглядел жалким? - пере­спросила богиня любви.

- Еще бы, ведь ему не удалось добиться своего. А как он хотел, чтобы земляне подчинялись ему!

- Как же нам быть в таком случае с Эридой: изба­вить ее от любовных чар или оставить, как есть?

- Это уж сама решай, но сначала спроси у Гермеса, а вдруг без нее он почувствует себя одиноким, а так Эрида за ним присмотрит, да и ей это на пользу по­шло, - рассуждала богиня мира.

  Афродита заскучала, задумалась.

- Можно ли мне будет видеться с Аполлоном? - ­робко поинтересовалась она, чтобы не услышал Арес.

- Ах, Афродита! С тобой одни неприятности. Но, видно, тебя не исправишь.

  Жизнь на Олимпе пошла своим чередом.

Глава 25. Победители

  Где-то далеко еще слышались раскаты грома, когда черепашки заметили, что небо прояснилось, по-прежне­му светило солнце и пели птицы. Никто больше не угрожал им, ни от кого не надо было защищаться.

- Как там Леонардо? - спросил Донателло, увидев, что Микеланджело выходил из укрытия.

- Ему все хуже и хуже, он просит пить, - посетовал Микеланджело.

- Похоже, нам без врача не обойтись, - произнес Рафаэль, показывая Донателло и Микеланджело свои ожоги.

  Эйприл подсмотрела, как показывал руки своим друзьям Рафаэль, и спросила:

- Что там у тебя?

- Да так, пустяки.

- Ничего себе пустяки: пузыри на ладонях, а он говорит «пустяки», - сказала Эйприл с укором, разгля­дывая ладони Рафаэля.

- Так ведь эта не на всю жизнь, - засмеялся тот.

- На всю, не на всю, а лечить нужно, - не отступала девушка.

  Донателло и Микеланджело вынесли из укрытия Лео­нардо, который в результате ранения потерял много крови, а оттого был вялым и безразличным.

- Где здесь ближайшее селение? Надо спешить, - ­суетился Микеланджело, видя страдания своего друга.

- Где-то недалеко должно быть, - ответил ему Донателло, - я слышал по утрам, как петух кричал.

- Тоже мне определитель, - буркнул Микеландже­ло, - я думал, что ты знаешь.

- Смотрите, кто-то идет сюда, - крикнул Рафаэль, указывая рукой на несколько силуэтов, возникших на горизонте.

  Это возвращались монахи, которые прежде жили в монастыре, но вынуждены были покинуть его, спасаясь. Они плелись друг за другом, и потому Микеланджело пошел им навстречу.

  Оглядывая развалины, еще дымящиеся после сраже­ния черепашек с 3евсом, старый монах молчал, не зная, что ему говорить по этому поводу.

- С 3евсом покончено, но вот только монастырь сохранить в прежнем виде нам не удалось, - оправды­вался Донателло.

- Сражение было горячим, - вздохнул старый мо­нах, кряхтя, - но теперь мы на старости лет остались без крова.

- Нам бы подлечиться, а монастырь мы вам отре­монтируем! - воскликнул Микеланджело.

  Старый монах подозвал к себе монаха помоложе и дал ему какие-то указания. Тот кивнул головой в знак согла­сия.

- Кого надо лечить?

  Донателло отвел монаха к Леонардо. Промыв рану, наложив повязку, тот поинтересовался:

- Кто еще болен?

- А Леонардо... Он как? - недоумевал Донателло. - Нам казалось, что он в очень плохом состоянии.

- Да, он потерял много крови, поэтому ему сейчас требуется обильное питье и покой, а в общем все не так страшно. Тем более, я обработал рану целебным раство­ром, который обладает волшебным свойством.

- Ну прямо-таки волшебным?!

- А вы не смейтесь, стар я, чтобы обманывать,­ - монах поднес к свету флакон с жидкостью, - вот он, всегда его с собой ношу, от всех болезней помо­гает.

  Рафаэль приблизился к монаху и показал ему свои ладони. Тот вскрыл флакон и на места ожогов налил раствор. Прямо на глазах пузыри лопались, кожа под­сыхала, а пораженные участки ее покрывались пленкой.

- К вечеру ты себя будешь чувствовать просто пре­красно, - пообещал монах Рафаэлю.

- Вот так чудеса!

- Никаких чудес нет: в нашем монастыре издавна известен рецепт этого раствора. Вот только старые мы уже, умереть можем, а передать наши знания некому. Так и унесем их с собой на тот свет. А может кто-нибудь из вас

- пожелает стать монахом, - продолжил Донателло.

- Ну, я точно никогда не пойду в монахи, - заявил Микеланджело.

- А почему бы и нет, - отшутился Рафаэль.

- Все дело в том, - начал объяснять Донателло, - что мы воины, а чтобы быть монахом, нужно посвятить себя смирению. Вот это невозможное для нас.

  Монах развел руками.

- Но вы не расстраивайтесь, - попытался успокоить монаха Рафаэль.

- Того и гляди: Рафаэль в монахи запишется, - подшутил Микеланджело.

- А что? Попробовать можно! - словно вызов, бро­сил Рафаэль с серьезным лицом.

  Улыбка вдруг пропала с лица Микеланджело.

- Ты это, пошутил?

- Нисколько.

- Да брось ты, ты же нас не оставишь, ведь правда?

- Мне будет не хватать вас, но я обещаю... - тут Рафаэль, не закончив фразу громко рассмеялся, а через секунду его друзья смеялись вместе с ним.

  Как и пообещал монах, Леонардо стал чувствовать себя значительно лучше. Он даже уже пробовал вста­вать, чем страшно злил Эйприл, которая ухаживала за ним.

- Эйприл, ты должна мне разрешить, - уговаривал ее Леонардо.

- И не говори мне про это.

- Но рану я уже нисколько не чувствую, только так, неприятно немного.

- Ну вот видишь.

- Но пойми, мне стыдно смотреть, как черепашки восстанавливают монастырь без меня.

- Они обойдутся и без тебя, - не уступала Эйприл.

  Работа по восстановлению монастыря кипела. Чере­пашки укладывали камни так искусно, словно все время этим только и занимались. Стены монастыря росли все выше. Как всегда Донателло руководил процессом, по­учая своих друзей. И как всегда Микеланджело проти­вился всему, что тот говорил.

  Но вот черепашки добрались и до крыши. Никогда до этого они не строили дома, поэтому часто совещались, прежде, чем принять какое-то решение.

  Через несколько дней к ним присоединился Леонардо, считая себя полностью здоровым.

  И вот настал день, когда черепашки смогли увидеть радостные глаза монахов, которые одобрительно отзыва­лись о работе смелых ниндзя.

- Мы благодарны вам за все, что вы сделали для нас и для землян, ведь если бы не вы, все могло бы закон­читься совершенно иначе, - сказал старый монах.

- Если бы не старый мудрец, - вдруг произнесла Эйприл, - который, к сожалению, не дожил до этого дня, мы бы не узнали заклинания от богов-олимпийцев.

- Так мудрец, который все время молчал, умер? - удивился один из монахов.

  Эйприл кивнула в ответ.

- Там мы похоронили его, - она указала на место, где покоился теперь прах мудреца.

  А Микеланджело рассказал, как все произошло.

- Мы так долго жили рядом с ним, а его тайны так и не узнали, - сказал старый монах.

- На то она и тайна, - заметил Донателло, - мы бы тоже не узнали, если бы не случай.

  Пришло время прощания с солнечной Грецией. Чере­пашки и Эйприл засобирались домой. Как ни уговарива­ли их монахи погостить еще, никто из черепашек-ниндзя не согласился.

  Самолет, в котором летели Эйприл и ее друзья, под­нимался к облакам. Эйприл, прижимая к себе свою телекамеру, смотрела в окно.

- Ты кого там высматриваешь? - поинтересовался Рафаэль.

- Так, никого.

- А хочешь, я угадаю?

- Попробуй.

- Ты пытаешься снова увидеть ту дыру, через которую богиня Эйрена тогда наблюдала за нами?

- Быть может и так, не знаю, но мне бы очень хотелось еще раз встретиться с ней, чтобы поговорить обо всем, что с нами приключилось.

- А как ты думаешь, Зевс больше не будет пытаться вернуть себе господство над землянами?

  Эйприл задумалась, вспоминая заклинание.

- Мы имеем оружие против него. Но, ты знаешь, кроме Зевса еще есть немало других, кто был бы не прочь совершить подобное.

- Значит, еще рано нам жить воспоминаниями?

  Эйприл рассмеялась.

- Какие воспоминания?! Мы еще не успели вернуть­ся из Греции, а мне кажется, что дома нас ждет какая-то новая неожиданность.

- Если честно, то я бы не хотел, чтобы это было так скоро, так хочется отдохнуть, расслабиться, поесть та­кой вкусной пиццы с грибами...

  Но, услышав про любимое блюдо, пере6ив Рафаэля, в разговор вмешался Микеланджело:

- А в самолете нельзя ли заказать пиццу?

- Нет, здесь только холодные закуски, - ответила Эйприл, - а может, ты хочешь пакетик с сухим завтра­ком?

- Только не это, Эйприл! Сколько можно!

  Радостное чувство не покидало Эйприл всю дорогу, пока они летели в самолете. На кассете она записала так много интересного, что хватит ей не на одну передачу. Она представила, какие глаза будут у Вернера, когда он увидит настоящую битву черепашек с циклопами, или с гекатонхейрами. Конечно, она не была хорошим опе­ратором и потому возможны всякие погрешности, но уникальность материала, отснятого ею, будет оче­видна.

- Эйприл, о чем ты задумалась? - легонько толк­нул ее Рафаэль.

- Мне так много хочется сказать в ваш адрес, мои милые друзья, черепашки. Благодаря вам, моя жизнь полна интересных событий и приключений.

- Ну-ну, ты преувеличиваешь, - засмущался Рафаэль.

- Нет, так оно и есть, - настаивала Эйприл, - и не спорь со мной.

  Когда объявили посадку, вдруг неожиданно загре­мело все вокруг, что даже шум моторов самолета не смог заглушить этот звук.

- В чем дело? - заволновались пассажиры.

- Неужели... снова Зевс? - спросил в порыве Микеланджело.

  Но стюардесса всех успокоила:

- Вам не стоит так беспокоиться, погода испорти­лась, в аэропорту уже идет дождь.

- Тьфу ты! А я было подумал, - усмехнулся Донателло.

- Все так подумали, - добавила Эйприл, - нам еще долго придется вздрагивать от грома.

  На 6 Канале все с нетерпением ждали возвращения Эйприл, так как волнующих материалов не было с мо­мента ее отъезда в Грецию. Недовольные телезрители забрасывали письмами ведущего Вернера, высказывая в них свое возмущение. Когда Ирма принесла очеред­ную пачку писем в кабинет, Вернер чуть не залез под стол.

- Где же Эйприл? Как она могла оставить нас в такое неподходящее время? - укорял ее Вернер. - Про­сто возмутительно!

  Ирма положила на стол письма.

- Убери их, я не могу больше их читать, они заряжа­ют меня отрицательными эмоциями, - и Вернер смахнул письма со стола на пол, прямо под ноги Ирме.

  Какая-то бумага показалась ей подозрительной, во всяком случае, она не заметила ее среди прочей коррес­понденции. Она подняла ее и пробежала глазами по ней.

  Вернер был удивлен, увидев на лице Ирмы улыбку.

- Это еще что такое?

- Это - телеграмма от Эйприл! - девушка радостно замахала ею над головой.

- Покажи, не верю, - потребовал Вернер.

  Ирма подала ему телеграмму, а сама шмыгнула за дверь.

- Ты куда?

- В аэропорт, встречать Эйприл! Она сегодня прилетает!

- Погоди! Я с тобой! - вскочил со стула Вернер.

  Дождь был редкостный, если можно так сказать, это скорее был ливень, косой, всепроникающий.

- Вот это да! - воскликнул Микеланджело. - По­сле солнечной Греции попасть под такой ливень!

  Ирма и Вернер стояли на взлетной полосе под зонти­ком, тесно прижавшись друг к другу.

- А вон и они, - сказала Ирма, увидев на трапе Эйприл и черепашек-ниндзя.

  Встреча с коллегами по работе была приятной для Эйприл, глаза ее радостно светились. Она не доверила нести Вернеру свою телекамеру, боясь, что тот каким-то образом повредит ее, и потому несла сама.

  Черепашки отправились на своем автомобиле домой, изрядно промокнув под дождем.

  Узнав о приезде своих учеников, к ним пришел учи­тель Сплинтер.

- Ну, чем порадуете своего учителя? - спросил он с шуткой. - Судя по тому, что вы живы и здоровы, все прошло успешно?

  Остаток дня черепашки наперебой рассказывали о своих сражениях, не скупясь на громкие фразы и выражения, тем более, что всяких громов было в них предо­статочно.

  Уже стемнело, когда учитель Сплинтер, разделив с черепашками их любимое лакомство - пиццу с сыром и грибами, собрался уходить. Он открыл входную дверь и замер. На пороге стояла богиня Эйрена.

- Вы снова здесь? - удивились черепашки.

- Вы только не подумайте, что я снова хочу сообщить вам нечто ужасное, напротив, - заметила она.

- Что же?

- Я столько раз думала о вас, что решила еще раз навестить, как знать, будет ли у меня когда-нибудь такая возможность.

- А мы испугались... - начал Леонардо.

- Кто испугался? - спросил у него Микеланджело. - Я не из пугливых.

- Да не ссорьтесь вы, - одернул их Донателло.

- Я видела, что вы чувствовали, увидев меня,- сказала Эйрена, - Зевс наказал меня, узнав, что я была у землян и предупредила вас об опасности, поэтому я не могла наблюдать за происходящим с Олимпа. Но я бес­покоилась, чтобы с вами ничего не случилось.

  Черепашки переглянулись, решив спросить, не по­мощь ли богов сопутствовала их победам.

- А кто-нибудь из богов перешел на вашу сторо­ну? - издали подходил к интересующему вопросу До­нателло.

- Да, почти все. А разве вы не чувствовали, что в самый тяжелый момент вдруг появлялась какая-то сила и наносила решающий удар?

- Так значит...

- Не надо вам знать обо всем, - остановила Донателло богиня Эйрена. - Вы сделали главное - успокои­ли Зевса, никто из богов не был способен сделать это, а вам удалось. И потом... Никто из нас не догадывался, что вы знаете заклинание.

  Черепашки посмотрели на учителя Сплинтера, ведь это он рассказал им о нем.

- Еще когда-то, совершенно случайно, - продолжа­ла Эйрена, - Зевс проговорился кому-то из смертных, что существует заклинание от богов-олимпийцев, но потом очень сожалел о содеянном. Тот человек лишил Зевса власти над людьми.

- А каким образом оно сохранилось? - поинтересо­вался Рафаэль.

- Вот так и сохранилось, очевидно, кто-то из семьи того человека передавал его из поколения в поколение.

- Но монах был стар и не имел семьи? - заметил Микеланджело.

- И мог бы умереть, никому не сказав о нем,­ - дополнил Леонардо.

  Тут учитель Сплинтер вмешался в разговор:

- Я, прочитал очень древнюю легенду, в которой говорится о том, что земляне еще встретятся с Зевсом, но от него их спасет заклинание, которое знает лишь монах, давший обет молчания.

- Значит, Микеланджело знал об этом один, ведь вы никому не сказали про монаха? - Донателло подозри­тельно посмотрел на учителя Сплинтера.

- К сожалению, я вспомнил об этом только после того, когда вы уже были в Греции, так что Микеландже­ло не мог об этом знать, - пояснил учитель.

  Обиженный вид Микеланджело заставил Донателло попросить у него прощения.

- Ты усомнился в том, что я могу общаться с людь­ми? - не мог успокоиться тот. - Тебе бы только по­учать, а меня учить не надо.

  Богиня Эйрена, поняв, что обстановка достаточно накалилась, и она поспособствовала тому, решила рассказать черепашкам о событиях на Олимпе, начиная свой рассказ с самого начала, а именно, с собрания богов.

- Оказывается, и у вас там жизнь кипит, - заме­тил Микеланджело. - А все же, как решится судьба Эриды?

- Богиня раздора изменилась на какое-то время, но сколько это будет продолжаться, неизвестно. Трудно даже мысленно представить Эриду вместе с Гермесом, но они настолько привыкли друг к другу, что Гермес попросил сам Афродиту, чтобы та послала ему чары любви.

- Вот это зря! - воскликнул Леонардо.

- Как знать, даже боги порой не ведают того, что творят, - вздохнула Эйрена.

- А златокудрый бог Аполлон уже поправился? ­- поинтересовался Леонардо, потрогав рану на ноге, кото­рая не беспокоила его.

- Да, с ним все хорошо. И Афродита опять часами с ним просиживает в беседке. Но мне пора на Олимп, тем более, что уже медленно едет по небу в колеснице, запряженной черными конями, богиня Ночь - Нюкта. Своим темным покровом закрыла она землю. Тьма оку­тала все кругом. Вокруг колесницы богини Ночи толпят­ся звезды и льют на землю неровный, мерцающий свет. Много их, они усеяли все ночное небо.

  Черепашки слушали богиню Эйрену словно заворо­женные. Когда она закончила, воспользовавшись их состоянием, богиня мира покинула их дом, вознесясь на Олимп, а вслед за нею, ушел и учитель Сплинтер.

  Леонардо включил телевизор. Как раз только что вечерние новости вышли в эфир. На экране появилась Эйприл:

- Дорогие телезрители! Сейчас вы узнаете достоверную историю, свидетелем которой я стала совсем недав­но и с которой хочу познакомить вас.

- Эти телезрители просто выпадут в осадок, услы­шав о покушении Зевса, - прокомментировал Микелан­джело.

- Она так быстро справилась с совершенно необработанным материалом? - недоумевал Рафаэль.

  Было видно, что сама Эйприл волновалась. И вот она предложила просмотреть документальные материалы, которые она записала на кассету.

- Мое сердце стучит с такой силой, что заглушает ее голос, - сказал, ерзая в кресле, Микеланджело.

- Как пережить еще раз такое! - воскликнул Лео­нардо. - Хотя со стороны это может выглядеть не так ужасно, как было на самом деле.

  Но материал в эфир не пошел.

- Что за ерунда! - возмутился Донателло.

- Может они посчитали это не достаточно интерес­ным или убедительным, - предположил Рафаэль.

- Скажешь тоже! Что у них было? Чушь одна, которая даже младенцам скучна, - заметил Микелан­джело.

  Снова появилась Эйприл, принося телезрителям свои извинения за технические неполадки.

- А-а! - протянул облегченно Донателло.

- А то я собирался позвонить на телевидение и ска­зать им все, что думаю, - сказал раздраженный Лео­нардо.

- Все же будет! - ухмыльнулся Рафаэль.

  Ждать пришлось недолго. Эйприл прервали, и на экране перед телезрителями показалась пещера, в кото­рой Донателло провалился и поранил ногу.

- Узнаешь? - обратился к Донателло Рафаэль.

- Еще бы! У меня до сих пор нога ноет.

- А ты напрасно не показал ногу монаху, - вставил Леонардо, - у меня даже следа от стрелы не осталось.

- Да, зря.

  Пейзажи Греции получились на пленке наиболее удач­ными.

- А там я не замечал, что все так прекрасно, - про­изнес Рафаэль.

- Потому что думал о другом, - отозвался Мике­ланджело. - А сейчас выскочит львица. Ну же!

  Черепашки никогда не испытывали ничего подобного, на пленке, кроме них, больше не было ни одного героя, словно кто-то специально все аккуратно вытер. Чере­пашки-ниндзя с кем-то дрались, только было непонятно с кем.

- Они что, над нами издеваются? - воскликнул Микеланджело, взяв в руки телефон.

- Все вытерли, нет священной львицы, циклопов, гекатонхейров и самого 3евса, - растерянно произнес Леонардо.

- Это же надо! Так нас подставили! - кипел Мике­ланджело, который все никак не мог дозвониться на телевидение.

  Донателло молча смотрел на экран, не проявляя при этом никаких эмоций.

- А передача получилась юмористической, - заме­тил спокойно Рафаэль.

- Вот-вот, юмора нам только и не хватало! - доба­вил Микеланджело. - Это я, но с кем я сражаюсь, кто знает?

  Наблюдая за происходящим на экране, Донателло стал улыбаться, сначала негромко смеяться, потом все громче и громче, заражая своим смехом остальных че­репашек.

- Смотри, как ты взмахнул рукой, подпрыгнув, как лягушка! - сказал, закатываясь от смеха Донателло Ра­фаэлю.

  Микеланджело не мог сидеть на месте. Держась за живот, он пританцовывал, причитая:

- Что это со мной?! Успокойте меня!

  Но веселье, внезапно воцарившееся в доме черепашек, скоро кончилось, лишь Эйприл возникла на экране.

- Это недоразумение... Я вынуждена еще раз изви­ниться... перед... Это невероятно!..

  Черепашки постепенно успокоились.

- Давно я так с себя не смеялся, - заметил Дона­телло.

- И я тоже, - поддержал его Микеланджело, - а это даже неплохо для общего состояния.

  Микеланджело, наконец, оставил телефон в покое, по­няв, что все это пустое.

  На следующий день огорченная Эйприл пришла к че­репашкам, когда те еще спали.

- Я должна объясниться, - начала она, - я всю ночь не спала. На телевидении все смеялись, увидев мои уникальные кадры.

- Не переживай, - сонным голосом произнес Дона­телло.