Да подождите вы! Я ее останавливаю, как завороженная, пялясь сквозь плексигласовый купол. В тридцати футах плывет по направлению к нам сюрприз. Как же это я так промахнулась?! Почему не подумала про ЭТО раньше?!
Срочно свяжитесь с субмариной! кричит Акана.
Не паникуйте, я сейчас с ней сама разберусь.
Макс! Она же тонет.
Ничего она не тонет. Она плывет. Теперь моя очередь давать объяснения. Плывет и вредничает. И зарабатывает себе крупные неприятности. Я скроила Ангелу грозную физиономию. До батискафа ей осталось футов десять, и она широко улыбается и машет нам рукой.
«Знаешь, как ты от меня сейчас получишь? Уверяю тебя, мало не покажется!»Это мягкая интерпретация моего гораздо более развернутого мысленного послания Ангелу. Должна с удовлетворением заметить, что, несмотря на плексигласовый барьер и глубоководные условия, оно благополучно дошло до моей адресатки. Ее шкодливая рожица понуро вытягивается. Но секунду спустя снова расцветает, и она пускается выписывать над батискафом кренделя.
У нее же никакого снаряжения. Ей не хватит воздуха! Она задохнется! в отчаянии шепчет доктор Акана.
Подумав, я решаюсь признаться:
Снаряжения нет, зато есть жабры.
Пусть она хоть о воздухе не беспокоится. В океане полно и других опасностей, включая ту страшную и таинственную, которая имеет непонятное отношение к похищению моей мамы. А Ангел, как полная идиотка, плавает там, явно считая, что увернется и от пули, и от акулы, и от вражеской подлодки.
Жа
Вот именно, жабры, говорю я, глядя, как Ангел оседлала морскую черепаху размером с двуспальную кровать. Видите ли, у нас у всех есть э-э-э как бы это сказать индивидуальные особенности. Ангел, например, может разговаривать с рыбами и читать чужие мысли. Так что, пожалуйста, не играйте с ней в покер.
Пилот тихонько выругался:
Вот черт! Эта пигалица уже выудила из меня сорок баксов.
Ангел спрыгнула с черепахи и прилипла к пузырю батискафа. Я скроила ей свою самую грозную рожу, а она расплющила о плексиглас нос и губы и хохочет-заливается, сотрясая наш купол и пуская вверх фонтан пузырей.
Но там же давление огромное. Без водолазного костюма расплющит в два счета, принимается за свое доктор Акана.
Ничего ее не расплющит, злобно шиплю я ей в ответ. Я ее скорее сама о колено расплющу!
Прямо у нас под носом в лучах подводного прожектора Ангел выкидывает коленца. Сперва с черепахой, потом со скатом, а дальше заводит хоровод с дюжиной пестрых рыбок махимахи. Увы, в грации и изяществе ей не откажешь: Ангел повторяет их движения и тут же разукрашивает их изысканными пируэтами. Крылья ее, чтоб не мешали в воде, плотно сложены вдоль спиныиспытанный прием всей стаи. Короче, развлекается она вовсю. Достану ееубью!
К доктору Акане возвращается чувство юмора:
Не вижу здесь ничего необычного, кроме крылатого ребенка с жабрами. Флора и фауна подводного мира в полном порядке. Никаких свидетельств планктона или разложения коралловых рифов. Количество мертвой рыбы не превышает нормы.
А сколько нам до того места осталось? Мы ведь еще далеко?
Пока да. Я считаю, нам надо начать отсюда и по мере приближения к отмеченной точке периодически делать замеры и проверки.
Ангел постучала по куполу у меня над головой, и я подпрыгиваю на месте. Что бы ни было написано на моем лице, она как ни в чем не бывало тычет в меня пальцем и показывает сначала на мою шею, а потом наружу.
Что она хочет сказать? интересуется доктор Акана.
Зовет меня к себе. Считает, что у меня тоже жабры сформировались. Только увидев, как округлились глаза у пилота, понимаю, как дико звучит то, что я сейчас произнесла. Ну и что? У меня уже есть крылья и воздушные мешки в дополнение к легким, ростом я под метр восемьдесят, а вешу меньше пятидесяти килограммов. А этот чувак все еще удивляется. Пора привыкнуть к тому, с кем он имеет дело. Зато у доктора Аканы проснулся научный интерес:
А что, все эти дополнительные органы сами собой у вас развиваются?
Я киваю:
Не все время, конечно. Я почему-то засмущалась. Видно, пилот слишком сильно старается не показывать, что от нашего разговора у него крыша едет. Просто время от времени у одного из нас вдруг обнаруживается какое-нибудь новшество. Как будто нас запрограммировали постоянно эволюционировать.
Поразительно! мягко, точно про себя, замечает доктор Акана. Вы и вправду чудо природы.
Чувствую, как у меня начинают пылать щеки, и я готова привычно взъесться: она что, нас за цирковое шоу держит? Но в это время краем глаза замечаю какое-то быстрое движение снаружи. Оборачиваюсьна нас плывет здоровенная акула. Хвост ходит из стороны в сторону, а на морде написано целеустремленное желание выбрать себе подходящую жертву.
Охо-хо Девчонку-то надо бы оттуда срочно убрать, озабоченно замечает пилот.
Эй, Ангел. Акула справа по курсу. К сожалению, все мои мысли сейчас посылать ей не место и не время, и я усиленно шлю ей только сигналы опасности. Но Ангел обычно и сама хорошо следит за происходящим.
Она на секунду застыла, не закончив пируэта. Оглянулась. Ангел и акула заметили друг друга одновременно. Акула тут же смекнулаобъект съедобен. Секундаи ее челюсти перекусят Ангела пополам.
Пилот, заградите ребенка «Тритоном»примем атаку на себя, не растерялась доктор Акана.
Пилот маневрирует батискафом, но при этом бормочет, что отнюдь не уверен, выдержит ли натиск его хлипкая посудина.
Ангел застыла лицом к акуле, пристально смотрит ей в глаза и поднимает руку. Доктор Акана зажмуривается, предчувствуя неизбежное. Я окоченела от страха.
Акула останавливается. Ангел подплывает к самой ее пасти. Пилот задерживает дыхание. Доктор Акана шепчет молитвы. Акула не шевелится. Ангел ласково гладит ее по голове. Акула трется о нее, как огромная зубастая сторожевая собака. Ангел поворачивается к нам и смеется.
Все. Конец. Представление окончено, говорю я. Пора назад на «Миннесоту».
54
Пора перестать думать только о себе! Ангел обиженно выпятила губу, а я, честно признаюсь, читаю ей нотацию.
А тебе пора обращать на нее больше внимания. И прислушиваться к тому, что она тебе говорит, читает нотацию МНЕ мой внутренний Голос.
А то я не прислушиваюсь, заорала я на него вслух, и Ангел в испуге шарахнулась в сторону.
Ничего-ничего. Не обращай внимания. Я просто чуть не умерла там со страху за тебя.
Макс! Почему ты вечно не о том беспокоишься? Сколько можно говорить, что тебе давно пора попробовать дышать под водой. Нечего за меня бояться. Позаботься лучше о себе.
Бояться за тебяу меня в крови. Я всю жизнь за тебя боюсь. Работа у меня такая.
Ангелу было всего два года, когда Джеб выкрал нас из Школы. Что делать с ней, он не знал. Кто ее, спрашивается, тогда поил-кормил, умывал-одевал? Конечно я.
Ангел запротестовала:
Макс, мы семья, а я не работа.
Что ты к словам придираешься? Ты же знаешь, что я имею в виду.
Все. Хватит вам препираться, рявкнул Клык у меня за спиной. Он подошел так неслышно, что от неожиданности я подпрыгнула. Ангел, ты еще ребенок. А Макс у нас главная. Не забывай ни того, ни другого.
Она потупилась:
Ладно. Пойду переоденусь в сухое. Пошли, Тотал, я тебе расскажу, что я там видела.
Давай лучше про что-нибудь другое поговорим. Например, про современное искусство. Тотал перепрыгивает за ней через порог. Или мой журнал «Вина мира» посмотрим. А к рыбе у меня душа не лежит. Это больше по кошачьей части.
Смотрю на них и думаю, что жить было много проще, когда нас всего шестеро было, только наша семья-стая, и никого чужого.
Клык, ты просто чудесно разрешил эту трудную ситуацию.
Догадались, кто в «ситуацию» встрял? Конечно Бриджит. И не просто со своими комментариями лезет, но еще и Клыка по спине одобрительно хлопает. Фамильярничает. Меня чуть не стошнило. А Клык прекрасно понимает, что у меня сейчас от злости давление подпрыгнет, довольно на меня смотрит, и я чувствую, как заливаюсь краской.
Клык, не пора ли нам со стаей собраться да кое о чем переговорить?
Он кивает.
Отличная идея, снова влезает Бриджит. Я, ребята, как раз хотела вас всех расспросить
Это наше внутреннее дело. Кроме стаи, мы никого не приглашаем, жестко отрезала я.
Но мы же одна команда.
Никто не спорит. И я искренне благодарна всем за помощь в спасении мамы. Но есть вещи, которые касаются только стаи. Так всегда было, и так всегда будет. Мы семья, и у нас есть свои семейные дела и вопросы.
Бриджит разочарованно отошла в сторону, а мы с Клыком направились в нашу крошечную кладовку-каюту. Открываем дверьперед нами всегдашняя картинка. Ангел и Тотал забрались вместе на нарыматросы их банкой называюти листают журнал «Вина мира». Где только Тотал его раскопал? Надж распорола свою форму и теперь вовсю орудует иголкойчто-то перешивает. Видно, ей больно было смотреть на изыски военно-морских фасонов, вот она и решила кой-чего усовершенствовать.
Едва я вошла, Газзи что-то под подушку пихнул. А Игги скроил свою самую невинную физиономию. Должна вам сказать, что чем невиннее у него мина, тем громче орет у меня в голове сирена тревоги.
Макс, смотри, хвастается счастливая Надж. Смотри, я воротник отпорола, совсем по-другому теперь выглядит. Вот сейчас еще пуговицы переставлюдаже надеть будет не стыдно.
Я хочу ей сказать, что от перестановки пуговиц хаки свои «волшебные» свойства не изменит, но решаю, что мои логически непогрешимые возражения только настроение ей испортят. К тому же мне глаз не оторвать от проволочек и проводков, вылезающих из-под подушки Газмана.
Газзи, коли тебе взбредет в голову ядерную боеголовку спереть, я тебе голову оторву.
Не, это не ядерная.
Сажусь на ближайшую нижнюю банку и откидываю с лица волосы. А сама осторожно подбираю слова. Приказы отдавать и команды выкрикиватьэто я хоть сейчас. А вот с нежностями да осторожностями, типа «давайте, друзья мои, установим взаимопонимание», с этим у меня похуже будет. Лидер должен прессовать. Даже когда это ему не нравится. Работа такая.
Ребята, мягко начинаю я. Пока все идет по плану. Но у меня складывается ощущение, что мы сбились с пути.
Что ты имеешь в виду? Глаза у Надж удивленно расширились.
Мы болтаемся на подлодке уже много дней, а спасением мамы даже не пахнет. Поначалу мне казалось, это имеет какой-то смысл. Но теперь я начинаю задаваться вопросом, а есть ли у них какой-нибудь план? Я вот что думаю: рубить с плеча не надо. Поэтому дадим им еще двенадцать часов. А там, если никакого реального прогресса не будет, надо послать морячков подальше и действовать самостоятельно.
Ко мне устремлены шесть пар глаз. Верят они мне по-прежнему? Или по первому слову побегут исполнять указания взрослых? Не бросят ли они меня размышлять о моей правоте в гордом одиночестве?
Горло у меня свело, а во рту пересохло. Жду, что они мне ответят.
Клык первым выставил вперед кулак. Следом Надж быстро выбросила свой. А за ней Ангел, Игги и Газ. Последним, свесившись с верхней нары, кладет лапу Тотал.
Один за всех и все за одного! говорит Клык, и сердце у меня прыгает, как сумасшедшее. Это в каком-то фильме было!
Кладу свой кулак поверх лапы Тотала и улыбаюсь так широко, что даже челюсти сводит.
Спасибо, ребята, говорю. А теперь давайте посмотрим, можно ли здесь с мертвой точки что сдвинуть?
Ну и, конечно же, в этот самый момент субмарину так тряхануло, что вырубило свет, а мы посыпались с коек.
55
Обобщу вкратце: это ловушка. Страдающие клаустрофобией и манией преследования дети-птицы оказались в железном гробу на глубине сотен футов под водой. Для полного счастья не хватало только грохота, скрежета и вырубленного света.
Скажите, хорошенькая картинка! Теперь еще подкачай адреналина процентов на четыреста, подбавь чуток ужаса. И перемешай хорошенько.
Что-то мне это не нравится. Каждая клетка во мне вопит, что я сейчас захлебнусь и умру страшной смертью, но я сохраняю спокойствие настоящего лидера.
Мигалка тревоги отбрасывает тусклый желтоватый свет. Дребезжит сирена. Все, как в старых фильмах про подводную лодку на войне, когда следующие кадры неизбежно покажут геройскую гибель экипажа.
И металл, и вода отлично передают все звуки, и нам прекрасно слышно, как что-то бьет и колотит по обшивке субмарины. Открываю дверь и вижу, как мимо проносятся матросыу каждого своя четкая антиаварийная или оборонная задача.
А могли бы отправиться во Францию, скулит Тотал.
В коридоре сирена тревоги орет еще громче. Самое ужасное во всей этой ситуации, что я понятия не имею, что делать. А я ВСЕГДА знаю, что делать. Доселе, во что мы ни вляпайся, мне любая катастрофа по плечу. Кому надоврежем, от кого надоувернемся, что надовыдержим. В итоге до сих пор мы всегда на коне оставались.
Не могу же я теперь признаться, что здесь бессильна. Вот и начинаю отдавать нашим команды, по крайней мере, чтобы свое реноме поддержать:
Продвигаемся на нос к главному люку. Если потребуется, эвакуироваться будем оттуда.
Дождавшись, пока пробегут все матросы, вылезаем в проход и начинаем медленно продвигаться вперед. В темноте кажется, что это не подводная лодка, а дебри какие-то: то через высокие пороги приходится перепрыгивать, то через провода и кабель.
А матросы меж тем задраивают отсек за отсеком.
Вдруг Ангел застыла как вкопанная.
Ты с ума сошла! Мы же чуть в тебя не врезались и не свалились! в один голос зашипели идущие за ней следом Газ, Надж и Игги. А я подгоняю ее спереди:
Ангел, вперед, ты что встала?
Подождите. Она стоит, как будто к чему-то прислушивается.
Ждать у нас времени нет. Надо срочно к люку пробираться. Шевелись!
А я говорю, подождите. Там робиоты.
Чего-о-о?
Сказано вам, робиоты, те самые. Они стараются в лодку залезть.
Прекрасно. Лучше не бывает. Снаружи, в воздухе, я на любую схватку готова. Там я буквально в своей стихии. Чего никто из наших врагов о себе сказать не может. Но здесь, под водой, неуемное воображение рисует мне в ярких красках картинки робиотов, сверлящих обшивку субмарины, хлынувшего в подлодку смертоносного потока. И нас здесь внутри
Надо немедленно их остановить. Я преисполнена решимости. Отставить люк! Выводим «Тритон»!
А он вооружен? осторожно интересуется Игги.
Нет, но у него рычаги-«руки» с огромными клешнями. Может, можно будет робиотов надвое перекусить. Или что-нибудь в этом роде. Соображу как-нибудь.
На, возьми вот это. Может пригодиться. Газзи протягивает мне маленькую металлическую коробочку аптечки первой помощи. Держи. Вложи ее в клешню. Она водонепроницаемая. А это пульт дистанционного управления. Смотри, не сядь на него ненароком. Нажми кнопку «Пуск» и сразу же клешней швырни коробку в робиотов. Главное, пошевеливайся.
Ладно. Вы, ребята, давайте вперед, а я сейчас.
Я с тобой. Клык бросается за мной.
Я смотрю на него с благодарностью:
Нет. Придется мне одной этим заняться. Кому-то надо о стае позаботиться. Нельзя их одних здесь оставлять.
Подумав, он кивает.
Макс! Давай лучше я с тобой. Газзи делает шаг вперед. Я этой штуковиной займусь.
Как ни хочется мне оставить его под присмотром Клыка, но он прав. Он на «Тритоне» мне здорово пригодится.
Я с вами! Голос Ангела звучит в темноте угрожающе.
Ангел! Ты остаешься с Клыком.
Газу можно, а мне нельзя?
Клык берет ее за руку:
Ангел, пошли. Надж, Игги, вперед.
И он двинулся вперед по темному проходу, волоча за собой Ангела. Гляжу им вслед, стараясь не думать, что, может быть, вижу их в последний раз. Поворачиваюсь к Газману и возвращаю ему коробку:
На, держи. Пора выводить «Тритон». И вперед на робиотов.
56
Помните парочку спертых нами тачек, заведенных мной без ключа. А про школьный автобус и танк я, по-моему, не рассказывала. Если память мне не изменяет, автобус с трудом дает задний ход, а танк внутри страшно воняет грязными носками. «Тритон» в моей биографиичто-то новенькое. Но я видела, как пилот с ним управляется. Так что, надеюсь, как-нибудь и я с ним справлюсь.