Екатерина ГодверСпасибо за все
Мы познакомились, когда он мыл пластиковые стаканчики.
Зачем? спросила я.
Он даже не обернулся.
Пойдем, не приставай к человеку. Серега, мой давний приятель, увел меня обратно в комнату. И тихо сказал: «Артефактор хренов. Люди для него одноразовые». Я тогда не поняла, к чему, нозапомнилось.
В компании, набившейся в однокомнатную квартиру, было человек восемь. Половина проникалась сутью и духом Уробороса, половинанасыщалась плотью и кровью Змия Зеленого, и никто толком не отличал первое от второго. «Будни чернокнижников», пошутил кто-то, опрыскивая разбавленным кровью вином вычерченные на полу символы. Шутка была недалека от истиныили вернее сказать, истина была недалека от шутки? В упор не помню, чем именно мы тогда занималисьодин черт, каких-то впечатляющих результатов тогда мы не получили, как и в предыдущий раз, так и в следующий. Наших общих сил с лихвой хватало, чтобы испортить на сутки погоду в городе, подложить кому-нибудь свинью, подглядеть третьим глазом в завтрашний день и убедить ментов и посторонних забыть о тех местах, где проходили наши встречи. Но большее было нам недоступно. Шагнуть дальше за пределы познаваемого мира и открыть Врата на другой берез Стикса или в Эдем, в самую завалящую параллельную реальность или, на худой конец, хотя бы на склад ближайшего магазина мы не могли, сколько ни пытались, хотя пытались мы постоянно. И в тот день все прошло и завершилось, как обычно: легким разочарованием с привкусом похмелья.
* * *
«Как обычно». Как же странно сейчас об этом вспоминать.
* * *
Вскоре после того, как ведущий признал неудачу и скомандовал сворачивать ритуал, я вышла на кухню курить. «Артефактор» еще был там, и мы разговорились. Никтак он представилсязанимался амулетами: гравировал металл, резал по кости, приводил в порядок разную антикварку. Собеседник из него, признаться, был средний: говорил он сбивчиво и неразборчиво, проглатывая слова. Но истории рассказывал любопытные.
Он приходился двоюроднымили троюродным? братом хозяину квартиры. В компании Ника уважали, но недолюбливали.
Спроси у него, допустим, как он сломал челюсть, неохотно ответил Серега на мой вопрос «почему».
Вроде, была какая-то авария
Спроси. Он всегда так и со всеми. Чудак, не то чтоб на букву «м», но Мы тут все малость по голове стукнутые, пофигисты, циники, и все такоеага. Но некоторые вещи все же Серега поморщился и замолчал, махнув рукой в сторону кухни: «Расспрашивай и разбирайся, мол, сама, если хочешьмне такое обсуждать неохота».
Я спросила. Машина, на которой Ник автостопом возвращался из пригорода, слетела с трассы. Непристегнутый водитель погиб, разбив голову. Нику морду разбил отец водителя. Услышав от гайцев, что на момент их приездаа приехали они почти сразуневредимый пассажир, насвистывая, чинил магнитолу.
Авто жальпустили потом на запчасти. Старый мерс, но с хорошей ходовой, мог еще побегать.
Если б он улыбался, я бы решила, что он придуривается. Но он не улыбался.
А водителя тебе не жаль? И челюсть свою.
Мертвые кости не срастаются. Живые костисрастаются сами, спокойной ответил Ник.
Для него это и впрямь все объясняло.
* * *
Может, он и думал в тот момент что-то вроде: «С чего жалеть мертвых дураков?». Не знаю
Не знаю. Теперь, здесь, сейчасзнание вовсе потеряло всякий смысл. Но до рассвета еще долго, ручка по-прежнему пишет. Уже десять минут я царапаю бумагу, и больше ничего не происходит Нужно продолжать рассказ.
Вряд ли кто-то прочитает его, если прочитаеттем, вероятно, хуже для меня. Но я хочу видеть, что ручка все еще пишет, и не желаю, чтобы последним моим делом в жизни оказалась сотня заштрихованных тетрадных клеток.
Продолжу по порядку.
* * *
Меня не слишком смутил своеобразный цинизм Ника. Точнее сказать, я просто-напросто мало вникала в своеобразие его характера, решив для себя, что многие его странностинадуманные или кажущиеся, или, напротив, имеют под собой весомую причину, потому это и не «странности» вовсе. Едва ли не всякий оккультист первым делом учится «верить, но сомневаться», верить и не верить одновременно. Я тут не исключение.
Мы общались время от времени, чаще в компаниях, но несколько раз он заходил в гости. У меня дома и начался тот разговор.
Как думаешь, что отличает ее от других? Ник тогда как раз привез гитару, которую я отдавала ему в починку. Делает ее твоей.
Я задумалась.
Ну Я бы назвала это общей историей. Трещина, что ты заклеил, кривой колок, капли крови внутри деки, песни, что на ней играли.
Неправильный ответ.
А правильный?
Ник рассмеялсянадо сказать, смеялся он редко, и больше в тот день я ничего от него не добилась. Разговор продолжился сегодня. Точнее, уже вчера: с тех пор прошло не меньше пяти часов, а, может, и все семь. Скоро должно начать светатьесли утро вообще наступит.
* * *
«Если». Но я жду его, это утро.
Только что ручка сделала несколько холостых мазков. Ох!..
Хороша же я буду, если свихнусь оттого, что попростукак в прошлом дне, как в прошлой жизнизакончатся чернила
Хотя, может, кровь забила стержень. Продолжу с нового листавроде, он чище.
* * *
Звонок в дверь раздался вчера в половине десятого вечера. Я думала, это кто-то из соседейтак как не слышала звонка домофонано на площадке стоял Ник. Даже в глазок по его лицу было очевидно: что-то стряслось. Что-то плохое.
Я открыла.
Борзая на ходу? выпалил он с порога.
«Борзая»так я прозвала свою машину.
Да. Что
Одевайся. Нужна помощьотвести девушку в больницу.
И давно у тебя появилась девушка? автоматически поинтересовалась я, уже шнуруя ботинки.
Если подумать, меня многое должно было насторожитьнеобычайная нервозность, приказной тон Но я тогда была слишком удивлена, чтобы думать. На удивление списала и дурное предчувствие.
С месяц назад.
Что с ней?
Объясню по дороге. Давай быстрее.
Я собиралась, он ждал, прислонясь к косяку. Взял с полки мой старый шарф, повертел в руках. Ник часто хватался за что ни попадя, когда был чем-то обеспокоен, потому я не придала этому значения.
Вещь с хозяином связывают отношения, вдруг продолжил он прерванный давным-давно разговор. Ты дорожишь той гитарой, считаешь ее, в некотором роде, своей частью. И, несмотря на твою неаккуратность, она Ну, грубо говоря, с тобой солидарна. Отношения. В них все дело.
Солидарна ктогитара? С чего ты вообще об этом вспомнил?
Я сняла с крюка автомобильные ключи. Развернулась, чтобы зайти в комнату за «экстренной» аптечкой. Клетчатая ткань шарфа мелькнула перед глазамии через миг сдавила мне горло.
Кажется, я уронила вешалку, вцепившись в одежду, и все-таки сумела заехать Нику локтем под ребра Не помню.
Очнулась я уже в машине.
* * *
Шарф, вероятно, до сих пор валяется где-то под сидением. От него не пахло наркотиком. Только табак и пропотевшая шерсть, никаких посторонних запахов.
И все равно я сомневаюсь.
Я не могу не сомневатьсяи не могу не верить. Так было раньше и, похоже, так будет до самого концапостоянство всегда было моей сильной стороной. Или наоборот, слабой? Не знаю. Опять«не знаю». Глупо Глупости и нелепостям находится место при любых обстоятельствах.
* * *
«Какого хрена, Ник, ты же так и не получил права!»это первое, что я подумала, когда открыла глаза на переднем пассажирском сидении. Ладно бы только подумаласказала вслух.
Не делай ничего до того, как выслушаешь.
Я еще успела удивиться«о чем это он?!»прежде, чем до меня дошло. Руки мои оказались не связаны, так что в ту же секунду я.
Ник заметил мое движение.
Не надо! Подожди подходящего момента.
Только позже я поняла, какой смысл он вкладывал в эти слова. А тогда мне пришлось неохотно согласиться с ним: как бы там ни было, на скорости за сотню бросаться на человека, который едва умеет водитьплохая идея.
Впрочем, с хорошими у меня тоже было не густо. Я взглянула в окно, пытаясь понять, где мы едем. Сумерки, лес, высоковольтка Какой-то из безликих пригородных участков трассы.
Кто знает, как бы развивались события, очнись я чуть раньше. Или случись все чуть позже. Стала бы я слушать Ника, попыталась бы напасть, сумела бы перехватить руль? Возможно.
Но в тот миг, когда я уже собралась отвернуться от окна, опоры ЛЭП сделали шаг.
* * *
Недвижимый темный леси размеренное шествие десятков серебристых великанов. Где-то далеко рвались провода, трещала земля, но до нас не долетало ни звука. Трасса погрузилась в сумерки, опоры, раскинув железные «лапы» над серым туманом, шли к дороге в этих сумерках, шли безмолвно и величественно. Как демоны, как боги, как сама жизнь.
Сожалеть о прошломпустое дело, особенно, когда твое настоящее сосредоточено на кончике авторучки. Я ни о чем не жалею. Но, все же, досадно, что Ник не мог видеть их невероятного марша. Он смотрел на дорогу.
* * *
Началось, сказал Ник таким тоном, будто речь шла о трансляции ежевечерних новостей. Меня успели предупредить.
Кто?! О чем?!
Вещи. Извини, что соврал и вырубил тебясама бы ты со мной не поехала.
Тут он был прав: разговаривать с вещами для Ника было чем-то естественным, но столь же естественным для меня было относиться к этому крайне скептически.
ЛЭП уже минуту как скрылась за поворотом.
Ник сбросил скорость.
На трассе было мало машин. Некоторые ехали, как ни в чем не бывало, некоторые съезжали на обочину, гудели, мигали фарами. Некоторые вели себя странно.
Многотонная фура с синим кузовом наворачивала круги по нескошенному полю. По первому ряду в полусотне метров от нас взад-вперед, подпрыгивая, накатывал колею помятый жигуленок. Пока мы проезжали мимо, я успела разглядеть кучу окровавленного тряпья у него под колесами.
Твою мать, Ник, чем ты меня накачал?!
Он притормозил около буксующего в кювете микроавтобуса. В кабине горело освещение. У пассажира на переднем сиденье из глазниц торчали дужки очков. Водитель тоже был задушенпетлей, образовавшейся из ремня безопасности.
Ничем.
На кончике вывалившегося языка водилы чернела точка-выступпирсинг или муха.
Клятва Гиппократа не запрещает блевать, но практическая смекалка запрещает блевать в собственной машине, а опыт и вовсе отучает от подобных занятий, так что я просто уткнула нос в шарф, пытаясь обнаружить следы наркотика. Но ничего не унюхала. Не особо, впрочем, и надеялась.
Почему я? Странно, но это был первый вопрос, который пришел мне в голову, пока я дрожащими руками пыталась отстегнуться. На всякий случай. У Сереги полноприводная. Он живет ближе и не смог бы тебе отказать Да ты и соседскую при желании угнал бы, умелец.
Вещи любят тебя. Сержа тоже, но Борзая продержится дольше. Ник втопил педаль, и микроавтобус вместе с кошмарной начинкой остался позади. Не обижай ее недоверием. К тому же, с некоторых пор, он картинно потер челюсть, я предпочитаю ездить с пристегнутыми людьми.
Я, как зачарованная, убрала руку с крепления ремня безопасности.
А шарф лучше сними. С сегодняшнего дня у вас из-за меня не лучшие отношения. Да уж, пожалуй. Я стянула шарф и запихнула под сидение. Да какого черта здесь творится!? Змея откусила себе хвост, так, что ли? Армагеддон, Рагнарек?
Пиздец. Мир сломался. Ник усмехнулся, криво и страшно. И я ему поверила.
* * *
«Верить, но сомневаться; сомневаться, но верить»: первая заповедь тех, кто в гордыне своей пожелал постигнуть запредельное. Заповедь и долг. Про долг думать удобней всего: он не оставляет выбора
* * *
С каждой минутой наше бегство казалось мне все более бесполезным и постыдным.
Ник. Для тебя, наверное, люди мало что значат, но у меня в городе остались друзья, осторожно начала я. Я пока еще практик, в квартире остался ритуальный чемодан с инструментарием. Я, в конце концов, врач. Наверное, плохой врач, но все же. Возвращаемся.
Он молчал.
Слушай, раз уж тут Апокалипсис, ничтожный шанс подпалить зад коню какого-нибудь из Всадниковлучше, чем никаких шансов. Никаких шансовесли мы продолжим драпать, как кролики. Хватит, Ник! Поворачивай!
* * *
Если зрение не обманывает, небо чуть-чуть посветлело. Только что погас налобник. В нем давно садилась батарейка, и все равно я едва справилась с искушением немедленно снять его и отложить подальше: с доверием так же, как с верой
Не могу сказать, с чего была так уверена что Нику всё совершенно безразлично. Наверное, оброненная Серегой фраза про «одноразовых людей» сыграла роль. Сейчас мне стыдно за свою недавнюю убежденность, хотя теперь это уж точно не имеет значения.
Не знаю, жив ли до сих пор Серега, остальные Надеюсь, что да. Стараюсь лишний раз о них не вспоминать.
Проснулись и роятся вокруг комары. Пусть их! Возможно, они последние в этом мире, кому я смогу принести хоть какую-то пользу. «Принести пользу комарам». Ха! Если это еще не сумасшествие, то что есть сумасшествие?
* * *
Мой походный ритуальный чемоданчик лежал на заднем сидении, рядом с аптечной сумкой.
Как ты понимаешь, что с гитарой что-то не в порядке? Ник искоса взглянул на меня.
Обычнопо звуку. Когда возьму в руки.
А если висит на стене, стоит в кофре?
Ну Если лопнет струнатоже, скорее всего, замечу.
Верно. Поэтому наш лучший шансстать теми, кого могут заметить Струнами или чем-то вроде. Вне какофонии помех. Он включил и прогнал магнитолу по частотам. В эфире был только шум, вой, визг, какое-то клацанье. Мобильная связь, разумеется, тоже не работала. Понимаешь?
Я поняла Ника не сразу и не до конца. Но кое-что все-таки поняла, потому не стала спорить. Эта абсурдная стратегия могла дать больше, чем метания среди смерти и паники в городе.
Вещи сходили с ума постепенно.
«Сходили с ума»или же, напротив, обретали разум? Скорее, все-таки, первое. Одни раньше, другие позже. В зависимости от своей сущности, от сущности хозяев, от тех самых отношений, про которые говорил Ник.
Обезумевших машин и мертвецов на обочинах становилось все больше. Когда мы едва не врезались в обгоревшую мобильную вышку посреди дороги, я сменила Ник за рулем. Через пару километров после вышки был магазин: два тела торчали из искривленной крыши, еще два тела странно колотились в подсвеченные пожаром окна. Возможно, люди были еще живы, но мы не останавливались. После магазина был самосвал, «поймавший» водилу за ремонтом и прессовавший кабиной человеческую лепешку.
Стемнело. Иногда нам попадались выжившие: одни обгоняли нас, другие мчались навстречу. Лицанасколько я могла разглядеть на скоростимало отличались от посмертных гримас погибших: тот же ужас, удивление, непонимание. На обочине стояла небольшая мотоколонна. Байкеры собрались полукругом чуть в стороне от мотоциклов и о чем-то переговаривались. Когда мы проезжали мимо, бородачу в красной бандане оторвало палец взорвавшейся зажигалкой.
* * *
Мы не останавливались.
Мы искали все, что угодно: зеленый столб в небе, синюю дыру в земле, Бафомета верхом на каруселивсе, что угодно, что отличалось бы от остального. Место, где Создательесли у этого мира есть Создательмог бы услышать рев мотора, наступить на беспокойный обломок и заметить: с его созданием что-то не так.
Или не Создатель, а Хозяин: для нас никогда не было разницы.
* * *
Мы ехали по трассе, сворачивали на грунтовки, возвращались на трассу.
На лобовое стекло упали косые капли. Я приоткрыла окно и высунула рукувода слегка обжигала кожу. Химзаводы, атомные станциистоило ли надеяться, что безумие обойдет их стороной?
По счастью, дождь быстро закончился.
Не все вещи убивали. Некоторые развлекались безобидно, некоторые даже защищали людейно агрессивных было в сотни, в тысячи раз больше. И что мог сделать раскладной стул против моторного насоса с вертким, как змея, шлангом, что мог старый мопед против экскаватора, перед тем с легкостью искорежившего башенный кран? Фары Борзой то и дело освещали невероятные картины расправы. Многие из погибших были голымилюди в панике избавлялись от одежды, но вещи все равно их находили.
По мертвому мужчине прыгал десяток игрушечных собачек, из тех, что обычно ставят на приборные панели. У тела не хватало головы, а ноги были обглоданы до костей.