Уильям Микл«Хладен, как смерть»William Meikle«Cold As Death» (2015)
Снежная метель налетала в лицо, пока он несся по седловине, граничившей с западным склоном распадка. Лошадь внезапно остановилась, едва не сбросив его, и ее пришлось понукать, прежде чем она двинулась дальше.
В иную ночь он, может, и дал бы ей волю. Мыслей об очаге и доме и его теплых комнатах в Стирлинге было почти достаточно, чтобы забыть, что дорога, лежащая впереди, ведет в прошлое и ее надо пройти.
Он сидел у огня в «Тва Дагс», когда пришел зов. Он уже выпил несколько порций эля, и послание донеслось слабо, издалека, но он тут же понял, что оно значит.
Пора.
Он уехал той же ночью. Три дня ветра и снега развеяли даже те крохи энтузиазма, что вызывала у него эта задача, но выбора не было. Они заключили пакт, десять лет назад. Свою половину сделки он уже выполнил, и не раз, но теперь причиталось с его партнера. И пора было платить.
Завывали шквалы ветра, и бин сидхе визжала ему в уши. Он изгнал ее взмахом руки, вызвавшим вспышку света и уколовшим его ноздри запахом серы.
Что-то таилось за гранью в ночи.
И оно меня знает.
И вновь он пришпорил лошадь. Снег под копытами становился плотнее и глубже. Он был рад, что ехал в тяжелых штанах, а под плащом была туника из толстой кожи. Меч холодил левое бедро, но он оставил его висеть там.
Он может пригодиться мне, и скорее рано, чем поздно.
В какой-то миг дорогу стало не видно за сгустившейся метелью, но поисковое заклинание помогало ему держаться пути. Пользоваться им приходилось понемногу, потому что каждый раз, вызывая его, он терял немного тепла и холод глубже пробирался в кости. Руки уже казались кусочками льда под оленьей кожей и шерстяными митенками, и он боялся, что если коснется бороды, то кусок ее останется в руках.
Они пробивались. Слабое, водянистое солнце пыталось подняться над Раннох-Мур на востоке, но тепло не проникало сквозь снег. Ветер стегал его по лицу через всю долину, словно пытался прогнать. Он крепче затянул капюшон плаща вокруг шеи и подстегнул лошадь.
Полдень почти наступил, когда он, подняв голову, увидел серую тень крепости Этив, нависшую над распадком примерно за полмили впереди.
В нем нарастал порыв сбежать.
Повернись и умчись. Никто не узнает.
Но он слишком долго убегал. Он должен спасти друга. В этот раз все было иначе.
* * *
Ему пришлось с силой молотить в огромную дверь набалдашником меча, прежде чем его присутствие заметили. И внутри самой крепости оказалось ненамного теплее. Человечек, так закутанный в меха, что казался ковыляющим медведем, показал ему, где поставить лошадь, а потом повел в главный зал.
Слуга сообщил о его прибытии:
Август Сэтон, из Стирлинга.
Десять голов повернулись, пока он шел по просторам пола. Некоторые затем подчеркнуто повернулись спинами.
Похоже, репутация меня опередила.
Его шпоры клацали и выбивали щепки из дерева, но он не обращал внимания, стараясь не выглядеть торопливым на пути к огню, и вытянул руки к пламени так близко, как только осмелился. Наконец он смог снять часть одежды. Плащ и митенки он положил поближе к огню, но меч оставил у бедра. Судя по выражениям некоторых лиц, смотревших на него, меч может пригодиться.
Чувствительность начала возвращаться к рукам, и он отвернулся от ревущего пламени, встав лицом к залу. Справа ему бросили флягу подогретого вина.
Держи. Влей в себя. Лучше согреться этим изнутри.
Дункан, тан Этива, не особо изменился с последней их встречи. Он был крупным мужчиной, шесть футов ростом, с широкими плечами, огненно-рыжими волосами и бородой, в которой можно было укрыть семейство мышей. Его лицо раскраснелось от огня, и, когда огоньки свечей отражались в глазах, он казался самим дьяволом. Но он рассмеялся, и чары были разбиты.
Приятная встреча, здоровяк, сказал Сэтон. Давненько это было.
Десять лет, отозвался Дункан. Мы стали старыми и толстыми.
Ну, ты уж точно, ответил Сэтон. Здоровяк рассмеялся, но чего-то не хватало. Его жизнелюбие теперь не было прежним. Лишь тот, кто знал его, заметил бы это изменение. Выдавали его лишь морщины в уголках глаз да улыбкаона была слишком широкой. Сэтон заговорил вновь, но тан остановил его.
Потом, прошептал здоровяк. Они не знают.
Несколько часов они проговорили, наверстывая эти десять лет. У тана было немало историй о боях и женщинах, но больше о боях. Сэтон и половине из них не поверил, но был рад, что здоровяк в разговорчивом настроении.
Не приходится говорить мне.
День угасал. Зажгли еще свечи, когда закат начался за витражными окнами. Лишь когда последние гости тана ушли и Дункан открыл жбан с уиски, разговор свернул на причину призыва.
Пришло время, сказал здоровяк. Жнеца видели.
Мы оба знали, что этот день придет, ответил Сэтон. Мы заключили сделку.
Дункан сделал глоток напитка, который свалил бы лошадь.
О да, сказал он печально. И десять лет тогда казались веком. Но коротки они были, слишком коротки.
Мы оба получили, что хотели, сказал Сэтон, расхаживая по комнате. Тывсе это.
И мало мне с этого толку. Я штаны обмочить готов. А на тебя глянь: сидишь тут, словно и дела нет. Во имя Иисуса ты что, за душу свою не боишься?
Но ответил не Сэтон.
Глубокий голос прозвучал из теней в углу комнаты:
Может, и не боится, но стоило бы.
Дункан вскочил так резко, что опрокинул козлы, на которых сидел. Фляга покатилась по полу, разливая уиски по дереву досок.
Тени в углу уплотнились и сложились в силуэт в балахоне. Капюшон нависал над лицом, погружая его черты в непроглядную тьму. Но ни с чем было не спутать высокую косу в его белой, почти костяной руке. Лезвие было едва ли не четыре фута длиной и отливало кроваво-красным в свете очага.
Я пришел забрать свое, произнес голос, и мурашки проникли аж до спинного мозга Сэтона. Дункан попытался забиться в самый дальний угол, когда высокий силуэт вышел из теней. Его наряд лежал складками у ног, и казалось, что он плыл вперед единым гладким движением. Тошнотворный запах повис в воздухе. Сэтон уже чуял егона полях боя по всей Европе.
Пахнет разложением.
Сэтон шагнул меж смертью и своим другом.
Тебе не забрать его, сказал он, вытаскивая меч.
Не тебе возражать мне, ответил силуэт, высоко поднимая косу.
Сэтон был готов, когда она опустилась, и высоко блокировал ее мечом.
Не тебе возражать мне, повторила фигура. Ты тоже мой.
Еще нет, сказал Сэтон. Стиснув покрепче меч, он послал голубое пламя по всей его длине. И с силой вонзил клинок в складки балахона.
Крик разорвал воздух. Льдом охватило каждый дюйм тела Сэтона, и рука, державшая меч, онемела, как хладный камень.
Не тебе возражать мне, произнес голос, но шел он издалека, словно эхо на холмах. Сэтон не мог более держать меч. И выронил клинок из ладони.
А следом и сам рухнул на землю.
* * *
Какое-то время спустя он выплыл из черноты. Правая сторона тела словно пылала от жара, а левая еще была охвачена холодом. Он слышал, как в огне трещат поленья. Открыв глаза, обнаружил, что лежит на спине перед огромным очагом. Сэтона укрыли его же плащом.
Он попытался сесть, но сил не хватило.
Август? мягко спросил голос. Дункан склонился над ним, со слезами на глазах. Я думал, он забрал тебя с концами.
Сэтон попытался заговорить, но раздался лишь сиплый шепот.
Дункан отошел и вернулся с баклагой в руке. И вливал в Сэтона подогретое вино, пока тот не велел остановиться.
Еще немного, и меня вырвет.
Сэтон медленно сел. Голова казалась легкой, словно порыва ветерка хватило бы, чтобы сдуть его прочь.
Но я жив. Пока.
Он оглядел комнату.
Ушел?
Дункан залепетал, как ребенок, пересказывающий события дня:
Никогда такого не видел. Ты вышел против него, а я мог только голосить, как младенец, и прятаться. Ты вышел против него. А этот твой эльфийский меч? Никогда такого не видел. Ты пронзил его, и он сбежал. Я думал, ты умер, дружище. И не знал, чего делать-то. Просто положил тебя у огняи ты дышать начал. А вот твой меч эльфийский. Как ты добился такого?
Прошло несколько секунд, прежде чем Сэтон понял, что был задан вопрос.
Он рывком поднялся на ноги, сражаясь со складками плаща. Меч так и лежал в центре комнаты, где он его уронил.
Дункан заметил, куда он смотрит.
Не трогал я его. На всякий случай.
Сэтон смог улыбнуться. Он подошел и подобрал меч, а потом пришлось навалиться на козлы, сил не осталось.
Этот меч, проговорил Дункан мягко. Он не был частью твоего пакта, так ведь?
Сэтон затряс головой. Но, вновь почувствовав дурноту, перестал.
Я бы выпил еще вина, если можно, сказал он. И понадобится мясо, если я стану рассказывать.
Дункан пошел к двери и крикнул слугу, а Сэтон в это время раздумывал, сколько именно рассказывать. И решил начать с той части, которую его друг уже знал.
Но сначала ему нужно еще подогретого вина. Память о холоде уже угасала, но плащ он пока не снимал.
Он может пригодиться мне снова, еще до скончания ночи.
Они молча сидели, пока с кухни не принесли блюдо холодной ягнятины и хлеба. Когда груда еды была поглощена и вновь послали за вином, Сэтон чувствовал себя почти живым.
* * *
Не думаю, что кто-то из нас забудет ту ночь в Арброте, начал он. И, заговорив, он почти увидел их, двух парней, едва ли не подростков, по-королевски пьяных и ищущих развлечений. Им говорили, что почти чистую женщину можно получить в гавани за грош. За несколько часов набравшись жидкой отваги, они, наконец, решили отправиться в старую таверну в доках. Женщин они не нашли, зато нашли еще эля. Разговор зашел о том, что им делать с остатком своих жизней, и скорее из похвальбы, чем по здравому рассуждению Сэтон вскричал во весь голос:
Да я душу бы с радостью продал, сумей я уложить в постель любую, что мне приглянется!
Таверна затихла.
Подошел старик и поставил им еще баклагу эля.
Осторожней с желаниями, парни. Они могут сбыться.
Глаза Дункана уже осоловели, но ему хватило ума поднять голову.
В таком случае я хотел бы быть таном, иметь замок и слуг в своем распоряжении.
Сэтон шлепнул его по голове.
С такими, как мы, так не бывает.
Старик глянул на них внимательно.
Такими, как вы?
Да, с сыновьями фермеров и мельников, пояснил Сэтон. С такими ничего не случается.
Старик глянул на них внимательно.
А если я смогу предложить тебе десять лет чего захочешь, чего именно ты захочешь?
В обмен на что?
Твою душу, сказал старик. В тусклом свете очага таверны его глаза покраснели.
Дункан поднял глаза.
Я своей не пользуюсь, сказал он. Можешь забирать.
Старик посмотрел на Сэтона.
А ты?
Сэтон кивнул на Дункана.
Куда он, туда и я.
Как пожелаешь.
Остаток ночи прошел как в тумане. Сэтон проснулся на утро в доках, с похмельем, которое уложило бы и быка. Три дня спустя Дункан узнал из письма, что дядя, которого он никогда не знал, умер и назвал здоровяка своим наследником и таном Этива. Той же ночью Сэтон подкатил к жене шерифа и, к своему удивлению, утром проснулся рядом с ней.
Шериф обрадован не был.
* * *
Я помню все это, сказал Дункан. Думаешь, я забыл бы?
Сэтон уставился в свой кубок.
Этого было мало, сказал он тихо.
Что любой женщины, которую пожелаешь?
Сэтон печально улыбнулся.
Выяснилось, что я желаю лишь одну. И невыносимо было не знать, сама она меня желает или это магия на нее подействовала. Что так и осталось неясным, когда она умерла от «черных легких» полгода спустя. После этого я понял, что больше не желаю женщин. Но мне осталось еще девять лет, и я хотел что-то получить с этой сделки. Поэтому я вернулся в Арброт.
Дункан ошеломленно посмотрел.
Ты снова его встретил?
Сэтон кивнул.
И что ты получил?
Это.
Сэтон поднял меч. Пламя пробежало по всей его длине. Он вернул клинок на стол и пламя угасло.
И кое-какие фокусы и еще двадцать лет.
Сэтон был рад, что Дункану хватило ума не спросить о цене новой сделки. Здоровяк ни за что такое бы не одобрил. Но кое-что он сообразить все же смог.
Значит, он пришел только за мной? сказал он. Страх вернулся в его глаза. Ты не обязан был приходить, Август.
Сэтон хлопнул Дункана по плечу.
Ты чуть не единственный друг, который у меня остался, здоровяк, сказал он. Конечно, я должен был прийти. И потом ты же заплатишь мне, да?
Столько золотых монет, сколько унести сможешь, сказал здоровяк. Если кто-то из нас будет жив, чтоб достать их из погреба.
Мы пройдем через это. Я проведу нас, мягко сказал Сэтон.
Дункан осушил свой кубок. Когда он поднял взгляд, в глазах его снова были слезы.
Дьявола не провести, сказал он. Все это знают.
Сэтон громко рассмеялся.
Я намерен чертовски хорошо постараться, сказал он. Ты со мной?
Все, что мог бы сказать в ответ Дункан, внезапно заглушил пронзительный крик снизу.
Меч Сэтона оказался в его руке едва ли не со скоростью мысли. Он вызвал поисковое заклинание.
Кухня, крикнул он и ринулся к двери. Но боюсь, мы опоздали.
* * *
На кухне уже собралась небольшая толпа. Когда Сэтон появился в дверях, одни перекрестились, другие вытянули в его сторону пальцы, отгоняя зло. Он не обратил на них внимания и глянул вниз, на тело, лежавшее возле хлебной печи.
Это был ребенок, девочка, не старше четырнадцати лет. Она лежала на спине, глядя в потолок. Глаза ее замерзли в черепе, и, хотя открытая дверца печи была рядом, ее кожа была как белый мрамор, только вены отмечала черным замерзшая кровь.
Что здесь случилось? крикнул Дункан.
Те, кто был там, согнулись перед своим таном, некоторые указали взглядом на Сэтона, но никто не заговорил.
Дункан очистил комнату, лишь они двое смотрели на тело.
Что здесь случилось? снова спросил здоровяк, но на этот раз мягко.
Думаю, ты уже знаешь ответ, здоровяк.
Дункан не мог отвести глаз от девушки.
Она вместо меня? Мы так не договаривались.
Сэтон обнял друга за плечо и глянул ему в глаза.
Ты не захотел уйти, когда он позвал тебя. Итог таков. И всегда будет таков, если ты с ним не пойдешь. А я этого не позволю.
Дункан все еще смотрел на девочку.
Замуж должна была выйти будущим летом, сказал он сам себе. Может, скоро понесла бы ребенка. Теперь этому не бывать.
Глубокий голос заговорил из теней в дальнем углу.
Нет нужды забирать других, сказал он. Фигура в капюшоне вышла из угла. Коса царапала кирпичи, оставляя линию искр. В тени под капюшоном два красных глаза горели, как остывающие угли. Выполни сделку, тан Этива.
Дункан глянул вниз, на девчонку, потом шагнул вперед. Сэтон, протянув руку, остановил его.
Не для того я ехал сюда, чтоб ты ушел с ним без драки, Дункан, сказал он. И ты просил меня приехать не для того, чтоб я смотрел, как ты умираешь. Я разберусь.
Снова он встал меж смертью и своим другом.
Поднял меч.
Так подходи, сказал он. И я отошлю тебя прочь, поджавшим хвост, как уже делал это раньше.
Красные глаза опасливо смотрели на меч.
Не за тобой я пришел.
Если ты пришел за моим другом, значит, пришел за мной.
Сэтон не знал, достанет ли ему сил сражаться.
Но он этого не знает.
Он поднял меч и подошел еще на шаг.
Силуэт поднял косу, потом отступил.
Умрут другие люди, сказал он. И, начав растворяться, тень смешивалась с тьмой в углу. Последней исчезла косалезвие выбило искры из кирпичей. Сэтон тут же вызвал заклинание слежения.
На главную лестницу, живо!
Он оказался в дверях раньше, чем Дункан подумал двинуться. Но все равно опоздал. Жнец стоял над сгорбленной фигуройтем малышом, что ранее проводил Сэтона в зал.
Сэтон прыгнул вперед, когда серп взметнулся и опустился, ударив мужчину в лопатку и прорубив до противоположного плеча. Лед стек по клинку глубоко в рану, и мужчина замер с поднятыми руками. Последними исчезли глаза, побелевшие под потрескивание льда.
Жнец повернулся и посмотрел прямо на Сэтона.
Я пришел не за тобой. Но могу забрать тебяэтого ты хочешь?
Дункан пытался преодолеть ступеньки.
Нет. Забери меня. Ты за мной пришел. Не хочу, чтоб мои люди продолжали умирать за меня.
Сэтон с силой врезал Дункану по затылку рукояткой меча, и здоровяк рухнул как подкошенный. Он застонал, но остался лежать, когда Сэтон встал над ним.