Потом пропал отец. Мать совсем посерела и перестала улыбаться, только куда-то надолго уходила. Однажды, вернувшись вечером, она упала прямо у порога и долго рыдала. Мне было двенадцать лет, но я все таки попыталась успокоить мать и выяснить, что случилось. Оказывается, в секретной полиции талибана кто-кто решил, что мой отец, работавший дипломатом, предал священный джихад, поскольку общался с неверными и приглашал их в свой дом, посему он был приговорен к смертной казни через повешенье, как презренный муртад. Тело матери не отдали.
Стало совсем плохо и голодно, женщина в стране победившего шариата что-то вроде домашней скотины - осла или кошки, и если в доме нет мужчины, защитить её некому. Нам с матерью, дабы не умереть с голода, пришлось готовить, мыть посуду и убираться в ближайшей кебабной, где всегда было полно воинов аллаха при бородах и с автоматами. Мою несчастную, рано состарившуюся мать, они всячески оскорбляли и норовили пнуть, а меня, рано созревающую девушку еще и полапать. И вот однажды вечером, дверь в нашу квартиру вылетела, и на пороге показалось несколько шахидов с оружием, обмотанные пулеметными лентами. Один ударил мать по лицу, отчего та упала и заорал:
"Где твоя мелкая альщармута, ты, старая хага"?
Второй распахнул дверь в комнату и стал сдирать с меня платье, дыша чесноком и перегаром, остальные столпились у двери:
"Посматри брат, какая розовая кус, держи её за ноги".
"А почему ты первый брат, я тоже хочу".
"Не будем ссориться брат, ты, алькальба, рот открывай, да, мы сейчас вдвоём тебя э...".
Тут зазвонил мобильник, что нас с матерью и спасло.
"Амир вызывает, быстро, вернемся - закончим с ними".
И моджахеды толпой вывалились на улицу. Мать поднялась на ноги, закрыла дверь, подошла к умывальнику, смыла кровь и преобразилась:
"Так дочка, бежим, в покое они нас не оставят" - Она отодвинула в сторону сундук и достала из дырки в стене стопку паспортов:
"Отец сделал, в последний момент, он всё нам отдал, даже свою жизнь".
Пошарив в дырке еще, она достала маленький брезентовый мешочек:
"Последнее, что осталось от прошлой жизни - колье с изумрудами и два кольца с бриллиантами, подарки твоего отца. Он и мертвый нас спасёт. Драгоценности эти все знают, они очень дорогие, хватит уехать".
В лавке старого менялы, который знал нашу семью в лучшие годы, мы получили необходимую сумму в долларах и евро и сразу поехали в аэропорт. Сначала взяли билет в Абу-Даби, чтобы не вызывать лишних подозрений и все равно, когда проходили пограничный контроль, сердце находилось исключительно в пятках, стоило только взглянуть на зверские рожи ИГИЛовской охраны. Неблагонадёжных граждан выдергивали из очереди, иногда прямо от стоек регистрации, а то и от гейта и куда-то вели, избивая по дороге. Но нас пронесло, всё-таки мы летели в мусульманскую страну и особых подозрений не вызывали, мать всё чётко просчитала. В Эмиратах взяли билеты и улетели в Москву. Мать там когда-то училась, хорошо знала язык, и у нее сохранились некоторые полезные знакомства. Так в 2012-м году, я оказалась в столице России.
За время правления нового президента из гэбэшников - коллаборационистов, ситуация здорово ухудшилась, профессиональные дипломатические кадры были отправлены на покой и их место (по выражению моей матушки) заняли "профессиональные долбоёбы". Аналогичная история произошла и во всех других областях народного хозяйства, принадлежащих государству. Однако, кто-то смог ей помочь, и она устроилось на должность третьего нелюбимого секретаря в "Роснефть", к начальнику подразделения, который крутил какие-то темные нефтяные делишки с Ближним Востоком, а матушка в совершенстве знала русский, английский, французский и арабский, естественно. Так что если нужно было поработать по теме - обращались к ней. А все остальные работы выполняли два любимых секретаря: 20-летние силиконовые муклы, которые в слове "ещё" делали четыре ошибки. В настоящее время в России ценятся именно такие кадры, о чем мама мне с горечью и поведала - зарплата у нее была в два раза меньше, нежели у этих полуграмотных бимбо.
Но нам хватало на скромную, для России даже нормальную жизнь, мы сняли квартиру в Красногорске и уже начали забывать о Талибане, ИГИЛ и других прелестях исторической родины, но тут я начала задумываться уже о своей судьбе - образования нет, полезных знакомств нет, не сидеть же до конца жизни на шее у матери? Понимая, что останусь в России надолго, я стала активно изучать русский язык, мама мне в этом очень помогала, а для верности мы ещё наняли репетитора из местных. В общем, изучение с полным погружением проходило донельзя успешно. Кроме русского, даже в Москве никто других языков практически не знал, включая английский, что уж говорить об арабском. Через полгода я уже могла вполне сносно объясняться, а через год говорила уже почти без акцента и тут-же начала искать работу.
С работой оказалось сложнее, хотя гражданство я уже получила. На каждом собеседовании руководители любых рангов сразу пытались схватить меня за грудь или за попу. В принципе, ничего страшного в этом не было, я уже сама поняла, что пора бы завести мужчину, а то временами становилось совсем некомфортно в нижней части тела, но начальники всех мастей, рангов и возрастов выглядели почему-то совершенно одинаково - короткие ноги, свисающее пузо, щеки как у английского бульдога, маленькие сальные глазки и потные руки.
Стало ясно, что стоит мне принять их условия и интима не избежать, а интима с этими жирными обрюзгшими телами не хотелось совсем, ни за какие деньги. Даже воины аллаха, пытавшиеся меня изнасиловать на родине, с сексуальной точки зрения выглядели значительно привлекательнее - моложе, сильнее, решительнее, к тому же знали, как добиться своего. У этих же безвольных ожиревших жаб, кроме административного ресурса не было больше вообще ничего, так что кроме физического омерзения, я испытывала еще и сильное чувство презрения. Соответственно, с работой намечались серьезные проблемы.
Вернувшись с очередного собеседования в отвратительном настроении, я села у окна и принялась ждать мать. Вскоре она пришла с работы и тут я, не выдержав наконец, нескольких недель беспонтовых поисков, просто расплакалась у нее на груди как в детстве и всё ей рассказала. Мама неожиданно отодвинулась, взглянула мне в глаза и заговорила:
"Послушай, дочка, я тебе кое-что скажу, о чем ты наверняка и сама догадываешься. В общем так, до "арабской весны", которая состарила меня сразу лет на двадцать, я было редкой красавицей. И с того момента, как у меня выросли сиськи, начались проблемы. Моя богатая и влиятельная семья могла меня защитить, но не будет же семнадцатилетняя девчонка везде ходить с охраной! В этом возрасте нужно влюбляться, целоваться и все прочее. Случилось несколько неприятных историй, из которых мне с большим трудом удалось выпутаться и то лишь, благодаря поддержке семьи, но почувствовала я себя в безопасности только тогда, когда вышла за твоего отца. Два мощных и влиятельных клана объединились и на меня наконец, перестали посягать, понимая, что это обойдется слишком дорого.
Немного помолчав, мать продолжила: "С тобой, дочка, всё значительно хуже, и не из-за того, что мы сейчас в чужой стране, без поддержки родствеников и у нас нет достаточно денег, чтобы себя защитить, нет, дело совсем в другом. Ты намного совершеннее меня, красивее, гармоничнее, у меня просто сердце сжимается от страха, когда я смотрю на тебя и думаю о будущем. И это опять полбеды. Основная проблема в том, что в тебе есть что-то такое, что всегда будет притягивать к тебе мужчин независимо от внешности, похудеешь ты, или потолстеешь и подурнеешь. Женщины это рубят на раз, а я твоя мать. Очень красивая женщина подобна чемодану с деньгами, каждый хочет его украсть, чтобы использовать. А такой огромный чемодан как ты, влечет еще больше, еще сильнее и совсем разных людей. Так что будь осторожнее, лучше всего, заведи себе покровителя, солидного, влиятельного человека, но выбирай аккуратнее - то, что на поверхности и то, что внутри - суть разные вещи. Меня радует, что ты никогда не была дурой, тем паче истеричной и сие хорошо, впрочем, у тебя безупречные гены, помни об этом и зри в корень".
Однажды, идя по тротуру с очередного сально-потнорукого собеседователя и кривясь от омерзения, я вдруг услышала: "Девушка, можно вас на минутку?"
Обернувшись, я увидела здоровенного статного блондина в костюме и галстуке. Окинув его взглядом с ног до головы, отчего тот даже слегка покраснел, подумала про себя: "Пойдёт" - и ответила: "Можно".
Однако, вместо того, чтобы усадить меня в чёрный G463-й с открытой дверью, откуда похоже, он и вылез, блондин провёл меня дальше, к лимузину S600L тонированному столь глухо, что снаружи не было видно вообще ничего. Открыв заднюю дверь, он приглашающе показал глазами на сиденье и я залезла внутрь. В салоне пахло дорогим парфюмом, дорогими сигарами и дорогой кожей. Повернув голову, я увидела пожилого, но явно молодящегося дяденьку лет пятидесяти на вид. Он не был похож на собеседователей, выглядел стройным и подтянутым, голову украшала благородная седина, а породистое лицо с крупным носом, можно было назвать вполне приятным.
"Ну давай знакомиться, красавица" - приятным баритоном произнес седой: "Меня зовут Николай Геннадиевич".
"Айгуль" - ответила я, глядя дяде прямо в глаза.
Он почему-то засмущался, отвел взгляд и стал боромотать о том, что хотел бы выпить кофе с такой красивой девушкой, чтобы поближе познакомиться.
"Смелее, Николай Геннадиевич" - ответила я: "С утра ничего не ела".
Седой улыбнулся: "Кирилл" - обратился он к короткостриженному качку за рулём: "Где у нас тут ближайший ресторан, только приличный, дама проголодалась".
"Балчуг" - ответил качок.
"Поехали".
На Раушской набережной, Николай Геннадиевич взял меня под руку и повел к помпезному и монументальному зданию с огромными дубовыми дверями. Большой обеденный зал сверкал вычурной позолотой, но до китча не опускался. Подозвав метродотеля, седой с ним о чём-то поговорил и парочка двинулась вглубь, к отдельному кабинету. Охрана прошла следом. Обед был прекрасен. Вышколенные официанты быстро меняли блюда, седой что-то говорил, иногда смешное. В общем он оказался неглупым, приятным мужчиной. Но я в основном, ела. Наконец принесли десерт. Прихлебывая чудесный кофе, ковыряясь вилкой в австрийском штруделе и не дождавшись от господина Николая никаких активных действий, я сбросила туфлю и начала массировать ногой ему член под столом. Николай Геннадиевич выронил вилку.
"Красивое место" - сказала я, производя голой ступней возвратно поступательные движения: "Это же еще и гостиница? И номера поди, красивые".
"Да" - пискнул Геннадий Николаевич.
"Ну пойдет посмотрим" - одев под столом на ощупь лодочку, я схватила своего кавалера за рукав и потащила к стойке регистрации.
Номер оказался действительно роскошным. Захлопнув дверь, я встала на колени и начала сдирать со своего притихшего кавалера брюки. Внутри всё бурлило, трусики сильно намокли, и отвертеться от предстоящего у седовласого шансов не было. Я была тогда ещё девственницей, но в эпоху общедоступного интернета уже знала, что и как нужно делать. Иногда, когда матери не было дома, я заходила на PornHub и смотрела ролики различной направленности, задумчиво поглаживая клитор, но это было, конечно, совсем не то.
Содрав наконец, с Николая Геннадиевича брюки и трусы, я схватила рукой его полустоящий член и засунула себе в рот. Отсутствие практики полностью компенсировалось моим юношеским энтузиазмом. Добившись полноценной эрекции, я молниеносно рухнула на кровать и раздвинула ноги.
"Ну, чего ждешь, сам же хотел".
Мой кавалер решительно скинул пиджак и рубашку и вошел в меня. Буквально через несколько минут, стало очень хорошо, приближался оргазм, но похоже, Николай Геннадиевич, регулярно посещающий фитнесс-зал, судя по его сухопарому мускулистому телу, начал сдуваться, возраст, ничего не попишешь. Чувствуя, что темп падает, а оргазм соответственно, отдаляется, я оседлала его сверху и перешла от allegro к presto, а потом и к prestissimo. Еще несколько минут и всё было бы кончено, но мой кавалер вдруг неожиданно заскулил, и его член у меня внутри начал было пульсировать. Я моментально соскочила с него, струя спермы ударила вертикально вверх, и лингам седовласого прямо на глазах опал и съежился.
"Что это было?"
Николай Геннадиевич непонимающе посмотрел на меня.
"А я? Мне не нужно? Мужчина, вы вижу, опытный, наверняка знакомы с таким понятием, как "куннилингус" - прошу вас, начинайте незамедлительно" - и я ткнула его прямо носом в лобок, сжав бедрами голову.
"Тут кровь" - заартачился было седовласый.
"А как бы вам хотелось, сэр? До нашей встречи я была девственицей. Не отвлекайся: раньше сядешь - раньше выйдешь".
Кавалер обреченно заработал языком, но потом увлекся и меня наконец, посетил полноценный яркий оргазм с настоящими искрами из глаз. Уняв через некоторое время дрожь в членах, я отпустила голову Николая Геннадьевича, встала, поцеловала его в испачканную кровью щеку и сказала:
"Спасибо дорогой, ты настоящий мужчина, не оставил девушку в беде" - и ушла в душ.
Настроение было хорошим, тяжесть внизу живота ушла, хотя я и знала, что она скоро вернется. Но, пока не вернулась, я ощущала приятное расслабление, стоя под горячими струями.
Выйдя голой из ванной комнаты, я обнаружила по-прежнему сидящего на кровати Николя Геннадьевича, находящегося, похоже, в полной прострации.
"Слушай, Айгуль... А ты и вправду была девственницей?"
"Вправду. В Москве я никого не знаю и особо не стремлюсь узнать, привычка. А в "Исламском Государстве", сам понимаешь, не до траха было - в живых бы остаться. Незамужней женщине по законам шариата трахаться нельзя, а то забьют камнями или оденут пояс шахида. Может еще разок?"
"Не, не смогу, никогда бы не подумал, что у тебя такой дикий темперамент. Но к следующему разу подготовлюсь, поверь. Вот тебе телефон, там забит мой номер, впрочем, я и сам позвоню".
Я неторопливо оделась, положила в сумочку подаренный iPhone, снова поцеловала кавалера в щечку и отправилась домой.
Прошло два дня, сама я решила не звонить, предоставила инициативу мужчине. На третий день раздался звонок, и уже знакомый баритон произнёс:
"Привет Айгуль, ну как насчет того, чтобы осуществить культурную програму?"
"Легко, я вообще за любой кипиш кроме голодовки".
"Ну тогда за тобой сейчас заедет мой водитель, Кирилл, да ты его помнишь. Машину тоже знаешь, так что собирайся и давай адрес".
Я быстренько оделась, накрасилась, и уже через полчаса раздался звонок в дверь. Я забрала сумку, спустилась с качком вниз и уселась на заднее сиденье. В нижней части живота заворочались знакомые демоны, расправляя перепончатые крылья и разминая затёкшие зубастые челюсти.
Николай Геннадьевич стоял на Тверской у ювелирного магазина в своём идеальном костюме, сверкающих штиблетах, белой сорочке и галстуке.
"Хочу сделать тебе подарок, прошлый раз я слегка растерялся, извини, не ожидал такого напора, но исправлюсь" - он взял меня под руку и повел к дверям магазина.
"Да я девушка не меркантильная, мне вполне хватает хорошего отношения".
"Ты не перестаёшь меня удивлять, всё равно уже приехали, пойдем, выберешь себе побрякушку на память".
Я походила вдоль витрин с вышколенными продавщицами, которые, судя по всему, были не в особом восторге от моих далеко не брендовых поношенных шмоток, но молчали. Было ясно, что таких клиенток у них раньше не было. Я рассматривала кольца и заметило одно, похожее на кольцо матушки, которое мы загнали, чтобы смыться из нашей многострадальной страны.
"Вот это дайте померять" - сказала я одной из продавщиц.
С той на секунду соскочила вся её вышколенность, она даже проборматала себе под нос нечто похожее на "ну ни хуя себе", но кольцо дала. Я полюбовалась сверканием и солнечными зайчиками, которые производил довольно крупный бриллиант, опутанный снизу тончайшим растительным орнаментом из платины и сказала: "Вот это".
Судя по начавшейся вокруг суете, кольцо стоило немало. Николай Геннадьевич выбор одобрил:
"Слушай, у тебя просто безупречный вкус".
"Просто я из очень хорошей семьи" - ответила я ему в тон.
Усевшись на заднее сиденье, Николай Геннадиевич приобнял меня за плечи и спросил: "Ну что, теперь в ресторан?"
Меня однако, интересовало совсем другое: "Слушай, я дома пообедала, есть не хочу, поехали сразу ебаться, а? Если проголодаемся, в номер закажем и все дела, к чему эти долгие церемонии?" - и я схватила его за член, который рельефно выделялся в правой брючине.
На ощупь он оказался похож на литую полицейскую дубинку и находился в состоянии 100% эрекции.