Дружище,Тихоня достал из бумажника несколько купюр.Не в службу, а за деньги, привези нам, пожалуйста, во-о-он из того магазина ещё одну бутылочку, во-о-о-от такого коньяку. Сдачу оставь себе. Хорошо?
Парень кивнул, взял бумажки и понесся дальше.
Томас посмотрел мальчишке вслед и с горечью сказал:
Не пойду я сегодня ни к каким токарям-слесарям. Что я на Машзаводе не видел? Ну, сидит такая из себя девчушечка, то с пламенным взором, то негой тронутая. Ямбы да хореи. Оно мне надо? Оно мне всё это надо?!
Тихоня повернулся к Ивану и замер, как будто увидел его только что.
На чем мы?
Мы говорили о теории относительности. Время, грех, право судить и всё прочее.
А вы думаете, что мы не имеем права судить? Я что, по вашему мнению, не имею права судить вот этих,Томас неровно обвел руками вокруг,людишек?
Нет,ответил Иван.
Почему?В голосе Томаса прозвучало раздражение, даже обида.
Знать, кто куда попадет, и осуждать людей за эторазные вещи. И большая ответственность. Все мы грешники. Как я могу судить, к примеру, вон ту дамочку?
Томас развернулся.
С шикарным декольте?
Она большая затейница. Это страшно, но только для неё самой. Я не имею права бежать около неё и голосить: «Шлюха такая-то, растакая-то! Дёготь, перья, осиновый кол! Ты попадешь в преисподнюю, там тебе и место!». Я так не скажу. Думаю, это её проблемы, это её выбор. Её жизнь. Она идет к любовнику, и сегодня у них все получится,
Томас хмыкнул:
Вы думаете?он повернулся назад, ещё раз посмотрел женщине вслед.Ты, смотри, получится.
Но дамочка утром проснулась не зря,Иван хитровато прищурил левый глаз.Она узнает о своих близких некую тайну, и если будет вести себя правильно, то у неё сегодня может настать главный день в жизни. Сегодня, сейчас она на перепутье, и ближе, да-да, ближе к ясности, чем к греху. Я, знаете ли, оптимист. Думаю, у неё все будет хорошо. И у вас тоже всё будет хорошо. Я верю.
О чем вы шепчите? У неё муж, дети,усмехнулся Томас, отправляя добрый кусок алтайки в рот.
Ну и что?
Тихоня потянулсябыло слышно, как заскрипели его косточкизевнул.
Это грех. А где такой грех, там розовое.
Радость, счастьене грех,отрезал Иван.И вообще у нас, чтоб вы знали, нет гулящих. Уникальный город! Наши девочки, если и захотят найти жениха на ночь, сделают это так... красиво... Не допуская никаких грязных мыслей, что просто диву даешься. Умницы.
А проститутки?
Что проститутки?переспросил Иван.Проституткиэто пролетариат. Чем они отличаются от тех, кто ходит на работу за жалование? Процесс такой же. Кому мозги, кому тело, но хуже всего, когда совесть... Я на севере был на заработках. Автослесарем. На дворе полярная ночь, минус тридцать, а я в ванной с солярой запчасти от масла отмываю. Рук не чувствую. Когда после работы идешь к умывальнику, в голове одна мысльустроиться актером в порнофильмах сниматься. Тепло, светло, никакой грязи под ногтями. Вокруг приятные лица. Ну, тут кто на что учился... Если же вернуться к обладательнице декольте, кому розовое, а кому и волшебный пинок для раскаяния. Пусть порадуется.
Ми-ну-то-чку!Указательный палец Тихони двигался подобно метроному.Радость бывает...
Чистая и черная,не дал завершить мысль Иван.Поэтому надо уметь, как наша дамочка, находить именно чистую радость.
Томас посмотрел недоверчиво.
То есть, вы хотите сказать, знаете, где она зарыта?
Чистая? Знаю.
Ну и где же?
Иван ударил себя в грудь.
Тут. Там, где, если верить анатомии, у людей расположено сердце.
Тихоня, пожав плечами, поднял рюмку.
Что мне сказать по этому поводу, господа? Я хочу выпить за моего нового камрада, Кожаного Чулка. Поверьте моему богатому опыту, не каждый следопыт может найти путь к светлой радости. Салют, прозит, на здоровье!отпил, оставив пару капель на донышке.Кстати, хотел спросить, а почему вы свистели? Что это было?
Ну,Иван снова похлопал себя по карманам.Да, точно нет... Я с недавних пор полюбил музыку. Инструментами не владеюна рояле играл, но только в преферанс... На крышке. В преферанс... Купил губную гармонь... Оказывается, на ней хорошо выходит и без специальной подготовки... А вот сегодня я её забыл дома. Вообще, у меня такое бывает. Как нахлынет! Душа поет. А тут стою, жду трамвая, и чувствую, вот оноприлив. Ну, я и начал свистеть. Понимаю, со стороны выглядит дурацки, но это сильнее меня.
Томас вылил себе остатки коньяка и убрал бутылкудержать пустую тару рядом с полной рюмкой он считал плохой приметой.
Вдруг Тихоня сделал открытие:
Надо же! Я чуток окосел. Забытое приятное ощущение.
Это из-за приятной беседы,кивнул Иван.Хорошо сидим. Причащаемся к природе. Преломили хлеб, испили благородного нектара. Я ведь главного не сказал. Не могу больше рюмки выпить не потому, что не хочу. Просто мне для вхождения в нирвану надо всего-то сто грамм и всё. Вот такая экономия средств.
Счастливый вы, как я погляжу, человек, Ваня. Довольствуетесь малым, на том свете побывали, бременская прописка...
Не буду отрицать.
Томас, запустив пальцы в волосы, их взъерошил и стал похож на рок-музыканта из семидесятых.
Вот скажите, почему так выходит? Посмотришь на весь народгрешники такие, перо сотрется записывать эту серость. С каждым годом страшнее и страшнее. Средние векаясли-сад по сравнению с этим кошмаром. А сейчас что? Попов и пасторов, конечно, снова развелось, да только молятся они, хе-хе, больше Онону, а не тому, кому следовало б! Люди забыли значение слова «прихожанин». Посмотрите: по стране бычьё, сволочи, ворюги. Не людичерви! Через одного клятвопреступники, убийцы, насильники. Я уже не говорю про лень, глупость, зависть. Завистьвот чума нашего времени. Не здесь, тут народ как-то попроще, а у себя дома, где жил последние годы, я такого насмотрелся, натерпелся... Поедом жрут-жрут друг дружку, а нажраться не могут. Столица! Вот взять бы всех скопом, и, не откладывая, к...Томас запнулся,...Тоне на сверку, и дальшев тартарары!
Вздохнул, растер ладонями лицо. Посмотрев на Ивана, хохотнул:
Но стоит только выпить, закусить, поговорить с одним случайным человеком. Заглянешь в его музыкальную душу, и всё вдруг выходит совершенно под иным коленкором. Мерзость подноготная рассасывается, чернота растворяется, бытовуха опадает как кленовые листья в ноябре, и проступают ирония, юмор, простота и грусть человеческая. И думаешь, за что вас судить, убогих, юродивых? Вы так чисты в своем неведении... Мать честная... Святые угодники! А как же сияют ваши души, когда вы счастливы! О, какие цвета, какие переливы! Что там радуга, что там... Откуда вы, Ваня, взялись, такой, а?
От мамы и папы.
И что теперь прикажите делать мамин-папин? Жить ведь сейчас невозможно стало.
Cest la vie.
Bonne réponse Rien de significatif, et tout expliquer. Les Français ont ce dicton pour toutes les occasions,сказал Томас . (Хороший ответ. Ничего не значащий, и объясняющий всё. У французов эта поговорка на все случаи жизни).
«Cest juste que les Français font dabord, et ensuite ils pensent.» Sils ne trouvent rien, ils disent- cest la vie. (Просто французы сначала делают, а потом думают. Если ничего не придумают, говорят «се ля ви»,пояснил Иван.)
А славяне?спросил Томас.
Это какие? Те, кто рядом с Аттилой воевал? Кто хотел Рим сковырнуть? Те говорили: «Иду на вы». Кто от монголов не обухом, так плетью отмахивался, говорил: «Чужого не имай!». А те, кто сейчас привык родину пропивать и просирать, говорят...
Авось?попытался угадать Томас.
Нет. «Авось» у нас как аминь, как «утро вечера мудренее». У пропивак и просирак другой девиз. У них главное слово«дай», не «заработаю», а «дай».
И что, дают?
Дают, куда же деваться? Только зря. И не по тому месту.
Томас увидел ещё одного парня на велосипеде. Повторив заказ, вздохнул.
«Заработаю», «дай». Не люблю говорить о политике. Уж, поверьте мне на слово, там людей нет. Как мог бы сказать Николай Васильевич, там бес на бесе и бесом погоняет.
А я не про политикупро нас с вами,уточнил Иван.Что для вас легче, дать самому или получитьне люблю этого слова«халяву»?
Ну-у-у... Я вот только что вручил двум мальчишкам деньги,Томас почесал кончик носа.Может кто-то из них и купит мне бутылку, а может и нет. Получается, я даю.
Нет, это не так. Позвольте в данном случае с вами не согласиться. Вы не даете, вы спокушаете. Если бы вы...
Тут к скамейке подъехал велосипедист-второй с коньяком. Забрав себе честно заработанную сдачу, сказал спасибо и поехал дальше.
...если бы вы просто отдали деньги, это было бы честно, а такгрех.
Нет, я с вами не согласен. Поверьте, ну одарил бы я первого мальчишку. Он что купил бы себе книжку? Нет. Он побежал бы за сигаретами, вином «777» и устроил пьянку с друзьями. Вот это искушение. А так я даю возможность заработать. Я предлагаю за услугу взять деньги и не виноват, что этот прохиндей стал вором.
Иван согласно покачал головой.
Да, наш герой предпочел просто взять. Всё взять. Это яркая наглядная иллюстрация моей теории о пропиваках и просираках.
Не так категорично, я бы добавилподрастающая иллюстрация.
Неужели?
Томас, сняв прозрачный колпачок, открыл бутылку. Доливая в свою рюмку, усмехнулся:
Было пять звёзд, добавляем триполучается фирменный купаж. Называется«восемь звездочек»... Так вот, вернемся к нашему предмету. Я не о парнишке, у которого с арифметикой всё в порядкетакая бутылка дешевле, а значит и сдачи больше... Явзагали. У каждого человека в жизни есть отправная точка...
Томас, засунув нос в рюмку и, вдыхая спиртовые с ванильной ноткой пары, продолжил:
Обычно это бывает в детстве. Вы так хорошо рассказывали про дуремаров и артемонов... Не буду анализировать данную шкалу ценностей. В ней что-то есть, пусть излишне категоричное, безысходное. Но это присуще всем людямделить мир на черное и белое. Я,Томас положил руку себе на грудь,на человека смотрю под другим углом. Вы думаете, начинаете жить с того момента, когда из чрева выходите на свет? С первого крика? Ошибаетесь. Человек в детствеэто ангел, безгрешное создание, к нему не подступиться.
Томас медленно выпил «восемь звезд» и, занюхав булкой, продолжил:
Но есть любители сочненькогоя их про себя называю ловцами. Это высший пилотаж! С херувимчиками работают только мастера. Они выискивают, выжидают, вынюхивают ту отправную точку, когда дитятко стоит на перепутье. Оно ещё пахнет снегом и радугой, но уже понимает, что такое хорошо и плохо. И вот тут-то настает самое главное. Вокруг дитя начинают плестись сети. Цепочка простых событий приводит его к ситуации, где надо сделать самый главный в жизни выборсогрешить или победить соблазн. Этот выбор и есть таинство рождения. Все слышат, как плачет только что появившийся на свет младенец, но никто не видит рождение Человека. Кроме, естественно, ловца, а может быть и ангела-хранителя... В коего я, сознаюсь, не очень-то и верю. В момент выбора происходит Большой Взрыв, Крик или Чих. От первого шага зависит, быть ли ребенку великим грешником, или попасть в миллиардное серое варево. Кстати, не обязательно тот, кого спокусил ловец, станет пропащим. Я даже могу открыть великую тайну. По статистике многие уступившие, в конце-концов, чаще всего ускользают от нашей отчетности. Воспоминание о первом осознанном грехе остается с человеком на всю жизнь. Вы, скорее всего, с возрастом забудете о первом сексуальном опытемногие это хотят сделать специальноно будете помнить задушенного котенка или упущенную возможность украсть у соседа часы. Ну, что на это скажете, Ваня?
Я скажу, что уже почти пьян,последовал ответ.
Томас, посмотрев на его ополовиненную рюмку и почти полную бутылку, усмехнулся:
А я ещё нет.
После этого он, откинув голову, из горла влил в себя весь коньяк. Без остатка. Иван уважительно кивнул и с серьезным выражением лица, каким славятся интеллигентно пьющие люди, крякнул:
Догоняю!
Томас поставил пустую бутылку на асфальт, затем, откинув дирижерским жестом волосы со лба, нараспев сказал:
Как дракончика в животик запустил. Надо водичкой залить,открыл минералку.Да, хорошо сидим.
Иван подсел ближе и положил руку Тихоне на плечо.
Томас, я правильно вас назвал? А то у меня плохая память на имена. Только поздороваюсь, познакомлюсь, и тут же забываю. Но вас запомнил. Томас. Необычное имя. Красивое.
Да, необычное. Это интересное имечко мне дали мои горячо любимые родители. В Эстляндии когда-то это имя обозначало смерть, чуму. Говорили, вот придет Черный Тоомас и заберет.
Иван поморщился, как от кружка лимона на языке.
Не знаю я никаких ваших страшных эстонских сказок! Но про Тома Сойера читал. Кота, этого, ну, который с мышонком воевал... Да, мало ли ещё весёлых Томов и Томасов есть на свете? Ты, знаешь...Иван протянул руку,давай, если можно, на «ты»?
Тихоня кивнул и крепко ответил на рукопожатие. Одна из его граней разума сейчас захлебывалась от счастья: Томас понимал, что в этот день, в этот час, его, наконец, одолел спирт. В теле разлилось тепло, мысли путались, мир вокруг приятно покачивался. Вторая грань отвечала, что это достаточно странно. Раньше, сколько ни пытался, водка, коньяк и самогон шли, как водичка... а тут какой-то литр свет выключает. Что же произошло? В чем секрет? Опять чернявую винить? Третья грань возражала, что незачем изысканиями портить себе такой долгожданный праздник. Если начал пить, то продолжай!
На «ты»? Давай,сказал Томас и по-иному взглянул на нового камрада. Четвертая, пятая, седьмая и шестнадцатая грани разума с удивлением отметили, что опьянение мешает хорошенько рассмотреть собеседника, но ясно одно: «тише-тише» в нём нет. Ну, и ладноотдыхать, так отдыхать! А Иван в это время продолжал:
Ты, знаешь, я часто встречаюсь с людьми. Выпиваю, разговариваю. Меня не понимают. Го-ворят, издеваюсь. Как можно от рюмки окосеть? Ну, если мне и этого хватает? Говорят, ты, Иван, сволочьчистеньким хочешь остаться. Всё о радости говоришь, а нет её, этой радости. Это они так говорилине я. Они. Иногда били. Меня били! По лицу, по голове, по всему этому,Иван по-медвежьи облапил свои бока.Мне было больно. Тут ты прав. Злые, грубые, темные. Мне их так жалко!!! А вот с тобой хорошо. Томас, с тобойхорошо! Говоришь ты непонятно, даже страшно, а хорошо! Я тоже страдаю, мне тоже больно. И хорошо.
Томас отодвинулся.
Чистеньким назвали?
Вдруг его начало куда-то нести, а потом скрючило пополам, затрясло. Чертыхальски смеялся долго, страшноневозможно было остановиться. Он просил прощение, но тут же начинал ржать с новой силой. Было видно, что смех ему дается с болью, что это скорее пытка, а не веселье...
Не буду подробно описывать то, как Томас сидел на скамейке в обнимку с Иваном-Джузеппе, и как они признавались друг другу в любви, пели дуэтом «Катюшу», «Подмосковные вечера», «Love story», «Солнечный круг», «My way» и «Hey Jude». Особенно прочувственно у них получилось спеть пахмутовские «Как молоды мы были». Во всю силу голосов вывели «первый та-А-А-айм мы уже отыгра-А-А-ли» и шепотом «ничто на земле не проходит бессле-е-е-е-едно»... Каждому досталась любимая строчка. Иван тянул «как искренне любили», а Томас завершал «как верили в себя».
Их завывания привлекли любопытную компанию. К лавочке подошли Ник Кейв и Пётр Налич, которые в этот день каким-то чудесным образом прогуливались по бульвару Димитрова, обсуждая запись новых альбомов. Так совпало, что у них была гитара. Дальше пели уже на четыре голоса. Необычно получился «Владимирский централ»акцент Ника придавал песне особый шарм.
Потом Томас достал Клаву и они с Иваном пили квас на брудершафт и троекратно целовались.
Когда за Иваном приехал джип «чероки» с ребятами из Пятихаток, Томас не захотел отпускать своего нового друга. Без прелюдий сцепились, но узнав, кто чего стоитпарням крепко досталоськак-то все сразу успокоились. Поговорив по-хорошему, все-таки усадили Ивана-Джузеппе в машину, и он поехал домой. Ник и Пётр ушли, оставив Томаса в одиночестве. Он покрутил головой, но велосипедисты вокруг перестали ездить. Хотел сам пройтись до магазина и не смогноги почему-то не слушались. Тихоню захватило уже забытое ощущение какой-то детской неспособности делать элементарные вещи. Одна из граней его разума подсказывала, что происходит нечто странное, необъяснимоеон не мог так опьянеть с литры коньяку. Наверное, здесь вмешалась какая-то потусторонняя сила, иначе как объяснить почти мгновенное исполнение желаемого? Вот захотел опьянеть и на тебеполучайте!