Понятно, закивали они, остановившись заинтересованными взглядами на шефе и его спутнице, проходите в дом.
Я пропустил всех вперед. Не из вежливости, а больше из ребячливого желания внимательно рассмотреть, как шеф с его женой будут первыми вступать в этот незнакомый, совершенно чуждый для них мир. Мы сняли обувь в пыльном коридоре на щербатом полу, заваленном десятком пар стоптанной обуви людей, уже находящихся внутри (жена шефа сняла свои туфли на высоком каблуке и, скрючив стопу, брезгливо касалась пола только кончиками пальцев и пяткой).
Потом мы прошли в первую душную комнату, совершенно без мебели, по всем краям застеленную яркими матрасами на которых в ряд сидели женщины, немедленно, словно по команде, принявшимися громко причитать и плакать по усопшему. Мы опускались к их скрученным в гримасах плача лицам, неловко обнимали за плечи и негромко говорили скомканные слова, которые, как нам казалось, было принято говорить в таких случаях. А потом мы стояли и смущенно топтались на середине комнаты, не зная, что делать дальше.
В центре ряда сидела женщина, которая причитала громче всех. Еще она выделялась от остальных тем, что она не выглядела как оставившая все притязания на привлекательность тетя. У нее была приятная полноватость тела в тесно посаженном, не совсем тут уместном, выставляющим напоказ пышные формы платье с цветами. Круглое миловидное лицо было украшено полными губами в помаде и густо очерченными татуажем бровями.
Я догадался, что это именно онавторая жена умершего, то ли законная, то ли гражданская, и сразу отметил не замеченное поначалу напряжение между ею и остальными женщинами. По чуть большему расстоянию между ней и сидящими рядом. По мимолетным презрительным взглядам. И по ней самойс платьем, помадой и татуажем, одной на враждебной территории в попытке заявить о своих правах.
Видимо своим неожиданным визитом мы прервали течение их давным-давно начавшейся семейной драмы. И чтобы не выносить сор из избы и сохранить лицо, они все пытались спрятать от нас свои скелеты по шкафам. Но если присмотреться, то тут и там виднелись предательские косточки, грозящие в любой момент с грохотом вывалиться на самую середину комнаты.
Я не выдержал неловкости и первый вышел обратно в коридор.
А он кто? односложно спросил меня в коридоре по-казахски коренастый парень, и по голосу я узнал в нем старшего сына умершего, с которым мы разговаривали по телефону этим утром.
Кто? спросил я по-русски, не поняв вопрос.
Ваш шеф, опять по-казахски слегка раздраженно уточнил он, как человек, не привыкший иметь дело с людьми, разговаривающими на другом языке. Взгляд его темных, обрамленных сеткой преждевременных морщин глаз, неприятно скользнул по мне и обдал плохо скрываемым пренебрежением.
Канадец, догадался о смысле вопроса я.
Ааа, протянул он уважительно. И тут настала моя очередь сдерживать свое раздражение на то, с каким примитивным благовением простые люди относились к западным иностранцам.
А жена его? осторожно кивнул он в сторону выходящей из комнаты супруги шефа.
Азербайджанка, ответил я, задержавшись взглядом на его смуглом лице и с интересом наблюдая за реакцией.
По стремительно сменяющимся теням в его глазах, я понял, что он был обескуражен, а потом все же сумел пристроить эту информацию в некую нужную мозговую ячейку. Он еле заметно кивнул сам себе, улыбнулся краем рта и скрылся в недрах второй комнаты, куда позвал и нас.
Во второй комнате, за длинным низким столом, сидели только мужчины. Лица у них у всех были твердые, угловатые и все еще подозрительные. Но после благополучного прохождения через комнату плакальщиц я был уже спокоен за то, что нас не разорвут на части, обвиняя в смерти родственника. И что причина зависшего напряжения была в интриге о сумме денег, которую мы пообещаем заплатить по случаю трагического происшествия.
Мы уселись на уложенные на полу вокруг стола матрасы, тесно бок о бок, беззащитные, растерянные, подавленные бедностью квартиры и перенесенным плачем женщин (который прекратился сразу, как мы вышли из их комнаты, словно выключили звук в колонке).
Угощайтесь, сказал нам самый взрослый мужчина, показывая на стол, покрытый выцветшей скатертью и уставленный нехитрой едой в разномастных тарелках. Потом он махнул рукой в сторону коридора и к нам вышли молодые женщины, ставя перед нами по тарелке горячего теста с картошкой.
Мы молчали и пытались сделать вид, что едим. На самом деле отломали лишь по кусочку от солоноватых лепешек и откусили по краюшку от невкусного слипшегося теста. Они же, сидевшие напротив нас, также притворялись занятыми едой, тоже молчали и изредка исподлобья поглядывали на нас.
И тут в комнату вошла пожилая полная женщина в туго завязанном на волосах платке. Она по-хозяйски села в кресло в углу комнаты и принялась говорить усталым скрипучим голосом. И нам немедленно стало понятно, что онатут главная, и она будет вести разговор, ради которого мы все собрались.
Горе какое! Сердце не выдержало. Он ведь пост держал, а на улицежара Вот так И таблетки от давления не пил. Вот так, начала она издалека, но сразу свернула ближе к делу, Я супруга. Законная, с этими словами она еле заметно кивнула в сторону второй комнаты и ее одутловатое морщинистое лицо исказилось в гримасе отвращения, вот сыновья мои старшие, без работы ходят, нигде не берут, она указала рукой на двух мужчин за столом, а вот младший, инвалид, несчастная душа, а отец его кормильцем был, помогал с лечениемЯ обернулся за спину и только теперь заметил, что позади нас стоит мальчик лет восьми. Он стоял и смотрел на нас, не двигаясь, а лицо его безошибочно выдавало болезнь синдромом Дауна.
Черт побери, подумал про себя я, как будто этим несчастным бедным людям было мало невзгод, а тут еще и природа добавила.
Будто услышав мои мысли, мальчик собрал слабую ручку в кулаке и пригрозил мне им. Я тут же в смущении отвернулся от него.
Женщина держала напряженную паузу и смотрела на нас, ожидая ответа на незаданный, но висящий в воздухе вопрос.
Ответить ей по протоколу должен был бы шеф. Но он молчал, покручивая ложку в тарелке, видимо также смущенный и подавленный ситуацией, в которой мы оказались.
От лица компании, нашего руководителя и всего коллектива мы выражаем вам и вашей семье глубочайшие соболезнования, наконец выпалил я, не выдержав напряжения и не дожидаясь шефа с его высокопарным, неуместным тут английским, который мы бы долго и громоздко переводили, и выплатим в помощь родственникам полмиллиона тенге.
От моих слов лица присутствующих заметно посветлели, расслабились. Даже в комнате, казалось, стало легче дышать. Женщина одобрительно кивнула и пальцем приказала женщинам разлить нам чай.
Через несколько минут, проглотив по глотку остывшего напитка с молоком, мы поднялись и засобирались прочь, с облегчением, что тяжелая задача выполнена и можно было уйти из этого душного, неуютного, бедного дома, заполненного чужими непонятным нам людьми.
И вот, когда мы одели обувь и направились выйти через входную дверь на улицу, я почувствовал лёгкое прикосновение к ноге. Посмотрев вниз, я увидел того мальчика. Он стоял возле меня и смотрел прямо в мои глаза своими странными круглыми глазами. И опять молчал.
Я подождал секунды три, а потом двинулся к двери, но он вдруг схватил меня цепкими крохотными пальцами за брюки. Обернувшись, я снова наткнулся на его взгляд.
Потом он подозвал меня руками к себе, а когда я опустился к его лицу, то он прошептал, совсем тихо, но совершенно отчетливо для меня. Одно слово, от которого приподнялись волосы на моем затылке и онемело лицо.
Готовься, сказал он, а потом снова пригрозил кулаком и ушел в глубину комнаты.
Что с тобой не так?!!
Вечером, после завершения этого безумного дня, когда мы ужинали коронным блюдом супругизапеченной в духовке курицей с картофелем, я решил рассказать ей о том мальчике.
Он говорит мне«готовься», представляешь? закончил я свой рассказ, ковыряя вилкой в тарелке и невольно подумав, сможем ли мы после часа «икс» позволить себе подобную еду.
Ты думаешь, что он знает? озадаченно спросила супруга, отпивая минеральную воду из ярко зеленого детского пластикового стакана.
Я пожал плечами.
Может у него тоже был такой же сон, как и у меня? предположил я.
Случившееся событие еще более затруднило мое понимание всей ситуации, добавив еще один крепкий узел в клубок не распутанной задачи.
Получается, что онтретий, добавил я, отправив в рот очередной кусок пышной, сдобренной приправами курицы, вкус которой я почти не чувствовал.
Что это значит? «Третий?»спросила супруга, внимательно взглянув мне в лицо. Ее красивое вытянутое лицо с острым подбородком, казалось, вытянулось еще сильнее в тонкий, узкий восклицательный знак.
Первыйя. Втораянаша старшая дочь. Ты же помнишь?
Она понимающе кивнула головой и вот теперь третий.
Но почему он сказал это именно тебе? спросила она. Ее голос слегка задрожал, а на лице сквозь загар проступил румянец.
Может он всем говорит. Но ему никто не верит. Он же ребенок. Ну и особенный, ты понимаешь Вполне вероятно, что нас таких много, получивших сигнал, я отставил тарелку и принялся рассуждать, несколько отстранённо и по-менторски, как я часто позволял себе разговаривать с супругой, которая на тринадцать лет младше и, при всем уважении, имеет значительно меньший жизненный опыт, чем я.
Представь, человечеству скоро грозит вымирание. Полное уничтожение. Абсолютно всего, что цивилизация смогла создать за тысячелетия своего существования. И вот, я не знаю, что: мироздание, природа, проведение посылает предупреждающие сигналы Толи определенным людям по какому-то своему выбору? Толи спонтанно? А может и всем подряд в надежде, что кто-нибудь словит этот сигнал? Хотя кто знает, может твой мужпророк! Мессия со священной задачей спасти весь мир? Ну типа супергероя, я не удержался и расплылся в самодовольной, саркастичной улыбке.
Она не улыбнулась в ответ и молчала, отведя взгляд от моего лица и уставившись на полированную поверхность стола.
Я продолжал.
Есть теория о том, что во вселенной есть только два варианта существования. В единственном экземпляре и в бесчисленном множестве.
Я когда-то слышал об этой теории и теперь решил блеснуть ею перед женой. Теория, вроде, была связана с существованием внеземных цивилизаций. Что стоит найти хоть одну вторую жизнь в космосе, то открытие бесконечного количества других становится очевидным вопросом времени.
Ну так вот! Или я один смог получить из космоса свое предсказание о конце света. В таком случае япророк и мессия. Или нас много И я никакой не пророк, а просто один из плохо работающих радиоприемников, случайно принявших сигнал. Раз мы обнаружили уже третьего, значит, япростой радиоприемник
Меня продолжало нести, пока фантастические и удивительные сценарии разыгрывались в моем воображении касательно возможной роли в надвигающемся событии, которое вдруг растеряло свою первоначальную зловещесть и обрело флер необычного приключения, как американцы показывают в голливудских блокбастерах в жанре «Апокалипсис».
Еще, может быть, что сигнал приходит только группе избранных, которым нужно объединиться и предупредить людей о надвигающейся катастрофе. Кто знает, вполне вероятно, среди нас есть не только обычные люди как я, а известные политики, звезды шоу-бизнеса, мультимиллиардеры!!! Представляешь?!! Можно можно к примеру зарегистрировать на Фейсбуке страницу о предстоящем событии. Событии, вот прикол, как будто о запланированной вечеринке или концерте, чтобы люди могли зарегистрироваться и прокомментировать. Можно сделать ее на английском, чтобы покрыть как можно больше людей. И тогда я смог бы найти этих других Понимаешь? Круто да?!! А еще!!! Я мог бы написать об этом книгу Целую повесть. Я бы выкладывал ее частями где-нибудь в интернете, на сервисах самиздата. Не наших казахстанских, а на российских, где людей побольше Я знаю пару таких И кто-нибудь там, может быть, принял бы мою историю за правду. И начал бы тоже готовиться. Представляешь?
Я, наконец, замолчал, ожидая ее реакции. Но она сохраняла молчание и смотрела вниз. И даже не улыбнулась.
Тишина в гостиной нарушалась лишь приглушенным звуком телевизора, показывающим очередную серию Маши и Медведя, загипнотизировав дочерей на диване, словно сусликов в степи при свете автомобильных фар. Я тут же подумал, что нужно добавить в наш список покупку большого внешнего диска, где я сохраню побольше оцифрованных детских мультфильмов для девочек. Ну и фильмов и сериалов для нас. Еще и цифровые копий книг и журналов. Да и вообще, как можно больше всего, чтобы не сдохнуть со скуки, когда отключится Интернет. Электричествотоже, рано или поздно, конечно, пропадет, но можно будет добыть генератор. Или лучше солнечную панель, чтобы не возиться с дизелем и не беспокоиться о шуме.
Да что я опять только о себе Надо подумать о сохранении хотя бы части наследия цивилизации. Сделать свою личную Золотую пластинку «Вояджера», вроде так она называлась, когда американцы отправили в космос сообщение для внеземных цивилизаций с приветствиями и музыкой великих композиторов. Да, Интернета, скорее всего, не станет совсем скоро, а потом разрушатся музеи, библиотеки и научные центры
Ну, что ты думаешь? коснулся я ее плеча, воодушевлённый, нездорово веселый.
Так как она повела себя дальше было совершенно на нее не похоже. На нее, мою маленькую хрупкую, податливую, слегка инфантильную женщину, никогда не повышавшую ни на кого голос, прячущую взгляд и теряющую от застенчивости слова.
Она медленно повернула ко мне голову и тихо спросила.
Ты кому-нибудь об этом уже сказал?
О чем? с нелепой дурашливостью спросил я, хотя прекрасно понял вопрос.
Тимур. Не придуривайся, зашипела она.
Нет, но, я
Так говорил или нет? ее голос перешел в угрожающий шепот.
Нет, резко, громко почти выкрикнул я, опомнившись от удивления, возмутившись таким странным, новым, наглым поведением супруги.
А вчера, когда бухал со своими коллегами. Когда мы должны были начать работать над покупками по списку? продолжала расспрашивать она, опять же совсем непривычным твёрдым и требовательным тоном.
Нет, растерянно ответил я, моментально выпустив из себя весь воздух возмущения, осознавая, что виноват, и при этом лихорадочно вспоминая действительно ли я ничего никому не рассказал, учитывая, что последнюю часть вечера, утопленную в алкогольном тумане, я совершенно не помнил.
Точно? продолжала давить она.
Точно! с напускной уверенностью ответил я, всерьез опасаясь за свою безопасность, если скажу обратное, замечая как дрожат ее пальцы, удерживающие в правой руке острую вилку, которую, как мне показалось, она была готова была в любой момент вонзить мне прямо в глаз.
Даже Гуле и Русулу? испытывающее спросила меня она, попав в самое слабое место, зная, что они были моими близкими друзьями на работе, от которых я, как правило, ничего не скрывал.
Нет, ответил я, ощущая как когти сомнения скребутся у меня в желудке.
Хорошо, процедила она сквозь губы.
Успокойся, ты чего так завелась? С тобой все нормально? с нажимом спросил я, стараясь вернуть себе привычную мужскую инициативу и доминирование, и крепко взял ее за плечо.
Со мнойвсе нормально! неожиданно громко, даже истерично вскрикнула она, дернувшись и скинув мою руку, а вот что с тобой не так?!!
Партнер
Ты вообще, что несешь?!! Для тебя это игра?!! Страница в Фейсбуке?!! Рассказики в Интернете?!! Спасение цивилизации?!! Пророк?!! Супергерой?!! Супергеееероооой!!! взвизгнула она и швырнула вилку об пол.
От удара железа об кафель неприятно зазвенел воздух.
Мама? Что случилось? спросила старшая дочь.
Обе малышки обернулись к нам, удивленно уставив в нас две пары круглых, словно пуговицы, глаз. Их тоненькие, хрупкие фигурки вопросительно вытянулись, сделал их похожими на фарфоровых кошечек из старинного серванта.
Прости прости, я не права, потерянно и тихо прошептала супруга, вдруг превратившись обратно в знакомое мне создание, скинув с себя чужую маску лютой стервы.
Она виновато посмотрела на детей, на меня, подняла с пола вилку и осторожно вернула ее на стол. Потом закрыла глаза, выдержав в молчании несколько долгих томительных секунд, а потом открыла, и начала говорить. Шепотом, чтобы ее не слышали дети. Но при этом жарко. Сбивчиво. Умоляюще смотря мне в глаза.