И это было не из-за того, что в лицо мне уперли ствол автомата, а из-за того, что держали очень крепко. На моих руках защелкнули наручники.
* * *
Меня вели по двору, через который я проходил буквально десять часов назад. Вели меня трое охранников. Двоих я не знал, а вот третьим был Пётр. Он передо мной. В руках у него был мой АКСУ, но со снятым прицелом. Правильно, иначе те, кому они ведут меня, заберут. О том, что со мной будет, мне рассказал отец Жени за несколько часов до того, как меня должны были выводить.
Я был против этого решения. Но совет меня даже слышать не хотел, рассказывал Валерий Юрьевич, сидя передо мной на стуле. Я же сидел на том же спальном мешке. Я молчал, а он продолжал. «Печенеги», так мы называем тех мразей, что вынуждают нас отдавать им половину своих припасов, потребовали нового пленника, взамен того, что они убили сегодня.
А его они за что убили? спросил я, подняв лицо к Валерию Юрьевичу.
За то, что мы не успели вовремя отдать им нужную «дань», ответил Валерий Юрьевич.
А вы пробовали воевать с ними? спросил я.
Пытались. Они убили десяток человек, а остальных избили, ответил Валерий Юрьевич. Потом вздохнул. После этого мы и не пытались.
А стоило бы, произнес я. Потом поднял лицо к отцу Жени.
Валерий Юрьевич посмотрел на меня. Потом встал со стула. И, взяв его в руку, пошел в сторону выхода. У двери он остановился, и, повернувшись, сказал:
Мне действительно жаль.
С этими словами он вышел за дверь. А я остался сидеть в одиночестве, ожидая, когда за мной приедут
И вот теперь я шел между тремя охранниками по очищенному двору. Оборачиваться я не хотел. Не потому, что боялся получить удар, а потому что боялся увидеть Женю. А она стояла на стене, я это точно знал. К машинам «Печенегов» мы вышли минут через пять. На этот раз их было две. И боевиков было меньше. Всего десяток. Когда мы подошли, один из них вышел вперед. Он был одет в черную одежду, поверх которой был одет такой же черный разгрузочный жилет.
Опоздали, проговорил он, посмотрев на часы.
Совет поселения приносит вам свои искренние извинения, ответил Пётр.
Приехавший обратил внимания на меня. Он смерил меня оценивающим взглядом. Его взгляд остановился на моих руках.
Буйный, что ли? спросил он, кивком указав на наручники, сковывающие мои руки.
Есть немного.
А это не он тебе синяки на шее поставил, а? спросил мужчина. На шее Петра действительно был небольшой синяк, который он получил, когда я сжимал его шею.
Ага.
Мужчина хмыкнул. Потом еще раз смерил меня взглядом. После этого он велел своим ребятам посадить меня в одну из машин. Это была серая «шестерка». Меня посадили посередине на заднее сиденье. Справа, и слева от меня сели охранники. Сам мужчина сел на переднее сиденье второй машинычерного «Рено».
Машины тронулись с места, как только он сел. Ехали, конечно же, молча. Только по радио играл какой-то шансон. Я искоса поглядывал на своих охранников. Оба сидели спокойно. А чего бы им так не сидеть. Ведь они были вооружены, и их было больше. Правда, вооружены они были не автоматами, а короткоствольными «Каштанами», но и это оружие было грозным в правильных руках. Я спокойно сидел, держа руки на коленях.
Одна рука лежала сверху, другой я доставал из потайного кармашка на внутренней части бедра длинный и тонкий клинок. Он был небольшим, как раз с ладонь размером, так что я спокойно спрятал его. К тому же, вокруг было темно, так что охранники ничего не заметили. Я подождал еще немного. И когда луна вновь скрылась за домами, и стало темнее, я резко дернул руками, и воткнул нож в шею охранника, сидевшего слева. Потом вытащил его из раны. Кровь брызнула во все стороны. Второй охранник начал тянуть пистолет-пулемет, но я двинул ему лбом в переносицу, а потом ударил ножом и его. Водитель умер следующим. Ему я воткнул нож в глаз, когда он попытался что-то сделать. В агонии тело только сильнее нажало на педаль газа, и «шестерка», рыкнув двигателем, влетела в черный корпус «Рено». Я ударился головой об подголовник, но сознания не потерял. Из «Рено» вылезли двое охранников. Я вытащил из руки правого охранника «Каштан», и, выставив его между сиденьями, открыл огонь. Длинная очередь повалила на землю обоих охранников, а так же пробила заднее стекло впередиидущей машины. Не дожидаясь, пока начнут стрелять в ответ, я вытолкнул из машины тело левого охранника, и выпал следом. Удар об асфальт был болезненным, но это все равно лучше, чем пуля, прилетевшая в голову. Выпав из машины, я перекатился, и встал на три точки опоры. В руках, все еще скованных наручниками, я сжимал пистолет-пулемет. Выстрелов все не было. Неужели я одной очередью завалил всех? Или только ранил?
Встав с трех точек опоры, я пошел вперед. Я шел, не чувствуя холода от того адреналина, что сейчас был у меня в крови. Справа послышался грохот. Я присел возле борта машины, скрывшись за ним. Но вместо выстрелов я услышал только стоны раненых. Но же я не торопился выходить.
Можешь не скрываться, послышался с той стороны корпуса слабый голос главаря бандитов. Следом за его словами послышался звук, с которым человека выворачивает наизнанку. Ты слышишь меня?
Слышу.
Тогда выходи, ведь понял уже, что, я не жилец. Поговорим хоть, продолжил мужчина.
А нам есть о говорить? спросил я. При этом я вынул магазин из «Каштана». В нем осталось всего четыре патрона. На бой не хватит. Жалко.
Есть о чём. Например, о том, что будет с твоими дружками, когда командование узнает, что ты натворил.
А что, ты уже успел им сообщение отправить в ВК? Или по Скайпу связался, показал, как я твоих подчиненных мочу? спросил я. При этом я пытался открыть наручники, использую шпильку, спрятанную в берце, как отмычку.
Шутишь? Ну и шути дальше его голос снова прервался, но на этот раз кашлем. Откашлявшись, он продолжил. А я расскажу тебе, что будет дальше. Мои друзья придут к вам в поселение, и перебьют всех. Оставят в живых только девушек. И ты, наверное, подумаешь, что им повезет, но не обольщайся. Это не так. И ты не сможешь этому помешать.
Я сидел возле машины, и слушал мужчину. Меня подмывало подойти к мужчине, и врезать по роже, но со скованными руками это было несподручно. Но когда мои руки освободились от наручников, я встал, и обошел корпус машины. Обходил я его по широкой дуге, чтобы, если бы у противника было бы оружие, я выстрелил бы первым. Но оружия у мужчины не было. Да и понадобилось бы оно ему только для того, чтобы застрелиться, не больше. Потому что жить ему оставалось всего ничего. С огнестрельными ранениями груди долго не живут.
Ну, что, нравится результат своей стрельбы? спросил мужчина, видя, что я рассматриваю его. Ты прям снайпер, все пули в лобовуху положил.
Тебе звать как?
Череп.
Солидное погоняло. Но абсолютно не страшное, оценил я. Потом, поглядев пару секунд на бритый череп парня, спросил. Или тебя им наградили из-за того, что бреешься на лысо? Так не подходит же. Надо было «Ежиком» назвать.
Лицо мужчины выражало все его эмоции. А их было очень много. Он был зол, и в то же время удивлен. Наверняка он думал, что я его пытать буду, а не издеваться над ним словесно. И это явно злило еще больше. Но все эмоции стерлись с лица парня, когда его вывернуло. Я посмотрел на то, как он блюёт, потом поднялся. И почти сразу же услышал стоны откуда-то справа. Я посмотрел туда, и увидел небольшую толпу зомби, идущую к нам. Череп тоже увидел их. Я посмотрел на него с ухмылкой. Его лицо перекосилось в гримасе ужаса.
Ты не сделаешь этого проговорил он.
С чего ты это взял? спросил я, поднимая пистолет-пулемет, и выстреливая из него последние четыре патрона. Короткая очередь прошла точно над головой парня.
Выстрелив, я положил пистолет-пулемет на багажник «Рено», а сам взял автомат Калашникова, лежащий возле ног Черепа. После этого я развернулся.
Я пошел туда, откуда меня недавно выводили в наручниках. А за спиной у меня раздавались только крики съедаемого живьем главаря бандитов.
* * *
Валерий Юрьевич сидел за столом. Его жена готовила ужин, стоя возле стола. Настроение у него, несмотря на то, что вернулась Женя, было плохим. Ведь ему пришлось отправить на смерть человека, который привёл его дочь. Валерия Юрьевича просто не стали слушать. Хотя он был одним из тех, кто создал это поселение.
Что ж мы за люди? проговорил Валерий Юрьевич, смотря перед собой.
Не вини себя, ты ничего не мог сделать, попыталась утешить мужа Ирина Семеновна. Она подошла к нему, и обняла его сзади.
Валерий Юрьевич только вздохнул. Ира была права, он не мог спасти того парня от того, что его ждало. Но он мог попытаться. Да, он немного обидел его, когда сказал, что они должны были пытаться воевать с «Печенегами». Но сделал-то он намного больше. Валерий Юрьевич взял жену за руку, и проговорил:
Лучше бы я сам пошёл вместо него.
Сдурел? строго спросила Ирина Семеновна. Она обошла мужа, присела на край стола. На мужа она смотрела строго и раздражённо. То, что ты только что сказал, было самым глупым, что я от тебя слышала.
А что я мог еще сделать?
Мы бы что-нибудь придумали. В конце концов, мы бы могли уйти отсюда. Сюда же мы как-то дошли.
Тогда не было «Печенегов», произнёс Валерий Юрьевич.
Ирина Семеновна хотела что-то ответить ему, но продолжить спор им не дали. В дверь постучались. Валерий Юрьевич пошёл открывать дверь. Идя к двери, он думал, кто мог прийти к нему. Он никого не ждал, да и Ира тоже. Стук повторился. На этот раз он был громче. Видать, тот человек, что стоял за дверью, очень торопился. Или был очень испуган. Когда Валерий Юрьевич открыл дверь, то увидел Петра. Тот был одет в камуфляжный костюм, поверх которого был одет разгрузочный жилет, который они забрал у Фёдора. Вид у Петра был очень озабоченный.
Добрый вечер, Валерий Юрьевич, поздоровался он.
Здравствуй, Пётр Анатольич. Что случилось?
Тот парень, который вашу дочь привёл, он вернулся, быстро заговорил Пётр.
Вернулся? Но как? Валерий Юрьевич вышел за дверь, и закрыл за собой.
Он сказал, что это неважно. Он хочет, чтобы вы пришли к нему, ответил Пётр.
Валерий Юрьевич зашёл в комнату, взял свою куртку, и вышел. Потом они с Петром пошли к лестнице.
* * *
Я сидел в той же камере, в которой меня до этого запирали перед отправкой в плен. Только на этот раз мне хотя бы дали одеяло, на которое я мог лечь. Пётр выпросил у командира. Единственный человек, который предложил не пристрелить меня, когда я пришёл к входу, а поговорить. Его сначала не слушали, но когда я сказал, что я врач, и могу помочь, меня впустили, но равно заперли в камере. Вот я и сидел в темноте, ожидая прихода хоть кого-нибудь. В идеале, лучше бы Валерия Юрьевича.
Сижу за решёткой, в темнице сырой, рождённый в неволе, орёл молодой, напевал я, сидя на одеяле, прислонившись к стене. Мой грустный товарищ, махая крылом, кровавую пищу клюёт под окном
Когда я уже начал напевать третье четверостишие, послышался звук отодвигаемого засова. Я сразу же перестал петь, и отвернулся от двери, чтобы меня не ослепило ярким светом. Но, когда дверь открылась, меня всё-таки слегка ослепило. Пока я был слеп, меня кто-то подхватил под мышки, куда-то повели. Только сначала мне на голову надели дурно пахнущий мешок. Так что я не видел, куда меня вели.
Мешок с головы сорвали, и я снова зажмурился, так как в помещении, где я находился, было довольно светло. Когда глаза привыкли к свету, я огляделся. Передо мной сидели пятеро человек. Двое мужчин, и три женщины.
Справа и слева от них стояли два охранника. Они были вооружены дубинками. Я посмотрел назад, и не увидел охранников. Я горько вздохнул. Здешнее начальство повторило ошибку, которая недавно погубила «Печенегов». Помимо начальства, в помещении было немало народа.
Кто вы такой? наконец спросил один из мужчин.
Я посмотрел на него. Мужчина смотрел на мня с подозрением, соединённым с злобой. Одет он был в серый костюм. Довольно новый и чистый. «Значит, ты здесь старший». Подумал я. Потом я смерил взглядом остальных.
Они были одеты попроще. Они немного хмурились, смотря на меня. Неудивительно, ведь из-из-за меня у них начнутся проблемы. Сбоку раздался шум, и я увидел, что в помещение зашли Пётр и Валерий Юрьевич. Последний пришёл один, и правильно. Жене здесь быть точно не нужно. Да и матери тоже.
Меня зовут Фёдор Панфиловский, ответил я, снова повернувшись к людям, сидящим напротив меня.
Как вам удалось выбраться из плена «Печенегов»? спросил тот же мужчина.
Мне помогла ошибка их руководства. Они решили меня не обыскивать.
Сколько человек вы убили?
Всех.
Когда я ответил, в помещении повисла тишина. Я почти кожей почувствовал, как страхом заполнилось помещение. И на лицах людей, которые сидели напротив меня, тоже был страх. Но они быстро справились со своим эмоциями, и старший снова обратился ко мне.
Вы понимаете, что придя сюда, вы поставили нас под удар? спросил он, и в его голосе почувствовалась злость.
Да. Я это понимаю. Но потому и пришёл сюда. Я пришёл сюда, чтобы помочь вам, когда я сказал последнюю фразу, люди хотели было ответить мне что-то злое, но я опередил их. Но для этого мне пришлось повысить голос. Погодите, дайте мне договорить.
Люди затихли. Я кивнул, и встал, разминая руки, которые недавно были связаны верёвками. Обрезки верёвок я бросил на пол. Потом поднял взгляд на людей, стоящих вокруг. Все они отреагировали на мою выходку по-разному. Охранники смотрели то на меня, то на своё начальство, не зная, что им делать. Начальство тоже не знало, что им делать, и смотрело на меня с плохо скрываемым страхом.
Как я и сказал, когда пришёл к вашему входу, я хочу только поговорить, продолжил я. Потом я показал нож, которым я разрезал верёвки. Кстати, вы повторили ошибку «Печенегов». Меня нужно было обыскать, а потом вести в зал, я убрал нож в карман, сделанный над ботинком, потом снова заговорил. Ладно, это лирика. Я сказал, что пришёл сюда, чтобы помочь вам. И я помогу.
И как же? скептически спросил старший.
Я помогу вам уехать отсюда, в помещении снова поднялся шум, и я поднял руку, прося людей замолчать. Они не замолчали, и я сложил руки на груди, ожидая тишины. Когда она всё-таки наступила, я продолжил. Вот я слушаю вас, и не понимаю, с чего вы думаете, что вам не удастся уехать отсюда.
А вы думаете, что это легко? спросил кто-то из зала.
Нет. Я знаю, что это тяжело. Но только для одного человека. А вас здесь почти сотня человек, и вы не можете уехать, взяв автомобили.
Вы забыли, видимо, что «Печенеги» захватили боль начала одна из женщин, но я перебил её.
Прошу прощения, конечно, но я опять же не понимаю. Почему вы их боитесь?
Ты издеваешься? зло спросил старший, смотря на меня. Потом он встал со своего места, и продолжил. Мы пытались им противостоять, но они перебили множество из наших. Они сильнее нас.
Сильнее вас? переспросил я. Потом я оглядел всех. Я в этом не уверен. По-вашему, в их сила? В том, что их больше? Или в том, что их оружие лучше? Это не критерии для того, чтобы считать, что они сильнее вас. Да, их много, но у них нет подготовки. У них хорошее оружие, но без подготовки это оружие не поможет им. Они обычные бандиты, которые решили получить власть с помощью оружия. И если показать им силу, они отступят.
Я замолчал. В помещении воцарилась тишина. Люди думали над тем, что я сказал. На лице большинства появилось задумчивое выражение лица. И только старший из совета смотрел на меня с лёгким раздражением. Наверняка, он подумал, что я хочу захватить власть в поселении. Но он ошибался, мне на фиг не нужна власть. Через несколько минут со мной заговорила одна из женщин.
У вас точно есть план? спросила она.
Да. У меня есть план.
Часть 3Исход
Марта 2014-го года. Москва. Район станции Метрополитена «Белорусская».
Я закончил операцию, и снял перчатки. Положив их на стол, я снял с лица повязку, и положил туда же. В это время Василиса, медсестра, приданная мне в помощь, заканчивала перевязку ноги пациента. Я посмотрел на них пару мгновений, потом начал убирать в чемоданчик свой инвентарь. На сегодня это была последняя операция, так что он мне больше не пригодится. К тому времени, когда я собрал инвентарь, Василиса закончила перевязку.
Василий, несколько дней вам придётся походить с костылями, чтобы не было слишком большой нагрузки на ногу, с этими словами я протянул мужчине костыли.
Спасибо, Фёдор Алексеевич. что-нибудь? спросил Василий, беря у меня костыли.