Ира вздохнула и ушла в гостиную, решив не мешать мужу, а Виктор прошёл на кухню, небрежно бросил телеграмму на стол и взялся распечатывать конверт. Из него он вынул небольшой листок и стал внимательно его читать.
«Здарова, Витёк. Не хочу нагнетать, но ситуация, похоже, выходит из-под контроля. Вирус распространяется очень быстро и практически не поддаётся лечению: медики могут только немного притормозить его развитие в организме. Разумеется, правительства не хотят паники, поэтому вовсю кочегарят СМИ, отсюда и басня про волшебный препарат. Знакомые «наверху» говорят, что дело чрезвычайно серьёзное, а количество жертв достигает сотни тысяч. Количество инфицированных вообще уже никто не в состоянии посчитать. Но самое плохое то, что никто не знает, что делать.
Теперь главное. Нас отрезали от любой связи, кроме войсковойни мобильников, ни интернета, а войска начали перебрасывать под крупные города.
Вчера я получил приказ о переводе на соседний объект (тот самый) и назначении командиром охраны. Здесь есть несколько башковитых мужиков и все они утверждают, что эпидемию остановить уже не удастся. Они предлагают в случае подтверждения их опасений закрыться в бункере здесь, на базе. Говорят, что ограничение контакта с внешним миром поможет избежать заражения, а в случае активного распространения вируса по воздухусистема вентиляции оборудована многочисленными фильтрами и не должна пропустить заразу извне. Правда, я даже не представляю сколько мы так сможем просидеть, но всё же.
Знаю, о чём ты первым делом подумаешь, но если эти ребята окажутся правыникакие трибуналы нам с тобой будут не страшны. Нас просто некому будет судить.
Сейчас мы готовим запасы. Того, что у нас есть должно хватить на четырнадцать-шестнадцать месяцев, а это более, чем достаточно. Поэтому бери семью и приезжай сюда. Не знаю есть ли у нас лучший вариант. Поспеши».
Подписи не было, но Виктор и без того прекрасно понял, кто автор письма. Работа требовала умения контролировать эмоции, но если бы Ира видела мужа во время чтения, она пришла бы в ужас от выражения его лица, настолько потрясли Виктора новости Паши. Получается, что апокалипсис всё-таки наступил, и теперь не ядерная война, не метеорит, не землетрясение и не цунами уничтожит мир. Смерть будет косить человечество с помощью маленьких невидимых организмов, которые так просто убивают людей
Несколько минут потрясённый Виктор простоял в глубокой задумчивости, но потом вспомнил о том, что помимо письма ему пришла ещё телеграмма из штаба. Он положил конверт с листком и взял со стола телеграмму, предварительно догадываясь, о чём в ней говорится.
Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, чего от него хотят. Нужно явиться в штаб не позже двадцать третьего числа. Вопрос, к чему такая спешка, отпал сам собой. Теперь всё и так было ясно. Что ж, придётся ехать прямо сегодня, а то можно не успеть на место вовремя. Виктор нехотя поднялся со стула, засунул письмо Павла в карман и направился в комнату, но остановился на полпути. Подумав пару секунд, он вернулся на кухню и вышел на балкон, стараясь прикрыть за собой дверь так, чтобы жена его не услышала. Затем достал мобильник и набрал нужный номер.
Через несколько секунд холодный неживой голос сообщил ему, что в данный момент связь с абонентом отсутствует. Виктор набрал другой номерто же самое. Такой же ответ был и после третьего. Вот теперь он заволновался. Поколебавшись немного, он набрал четвертый номер Послышались гудки, но трубку долго никто не брал.
Да,наконец, ответил решительный голос.
Привет. Это Витя Романов,назвался Виктор.
Здарова, Витек. Извини, друг, времени в обрез, так что давай оперативночто там у тебя? собеседник говорил быстро: то ли был занят, то ли очень спешил.
Ответь на пару вопросов. Первыйчто происходит? И второйкто и зачем отдал приказ вырубить нашим мобильную связь и интернет?
Невидимый абонент молчал. Пауза длилась секунд пять, после чего из динамика донесся хлесткий приказ оставить его на пару минут. Виктор был слишком уважаем даже на таком уровне, чтобы его могли игнорировать без причины. Он знал это, но никогда не пользовался ни своими связями, ни заслугами. Это был первый такой случай и потому, наверное, ему собирались ответить, даже несмотря на большую занятость.
Витек, расклад такой,напряженно заговорил собеседник.Мы закрываем границы и все виды транспортного сообщения, чтобы не допустить заразу к нам. Для этого нам сейчас нужны все без исключения, особенно такие надежные люди, как ты. А по поводу связине мне тебе объяснять, что в такой ситуации нужен информационный вакуум, иначе скоро получим панику и дезертирство. Зомбоящик сейчас тоже подрихтуют и выпуски новостей станут «нормальными».
На последнем слове собеседник сделал особое ударение.
Понял тебя, Николаевич. Но ответь честнозакрытие границ и карантин реально могут помочь?
Николаевич, как его назвал Виктор, снова выдержал короткую паузу.
Не знаю, Витя. Честно. Утром был на совещании у Самоготам собрали всех светил нашей сраной науки и задали им конкретные вопросы, жестко задали. В итоге получили ответ, что да, карантин поможет. Главноелокализовать и не выпускать тех, кто уже заражен, а также минимизировать перемещения людей в приграничных регионах, а для этого мы должны мобилизовать все силы
Собеседник вдруг умолк, но через секунду снова заговорил. В его голосе появились сомнение и подозрительность.
Слушай Только не говори мне, что ты или Гронин подумываете спрыгнуть с поезда
Не подумываем,уязвленным тоном соврал Виктор.Просто волнуемся за семьи.
Ну и ладушки. Я даже думать не хочу, что такие заслуженные и уважаемые люди способны на нечто подобное. Кто угодно, но только не вы.
От таких слов Романову на мгновение стало стыдно за друга, да и за себя тоже. Однако потеплевший было голос собеседника снова стал подозрительным.
Слышишь, а ты как вообще звонишь? Где находишься?
В отпуске я. В Волгограде. Только что получил письменный приказ возвращаться в часть, вот и решил тебе позвонить.
Понятно. Ну, лады тогда. Давай, дуй на свое место, а меня труба зовет.
Спасибо, Николаевич.
Да не за что. Ну, бывай.
Из трубки полились короткие гудки. Виктор выключил телефон и задумчиво уставился в окно. Кто же был прав? Гронин или человек, с которым он только что разговаривал? Человек этот находится в самых верхах, ежедневно общается с президентом и наверняка знает ситуацию. То, что его голос звучал честно и уверенно это, конечно, ничего не означаетих учили так делать, но все же
Что ж, в первую очередь Викторофицер, о чем Николаевич ему вскользь и напомнил, а офицер должен выполнять свой долг при любых обстоятельствах, невзирая ни на что. Да и реальноне было ещё такой заразы, с которой бы ученые не справились. Справятся и с этой. Надо скорее ехать в часть, связаться с Пашкой и отговорить его от опрометчивых решений. Меньше всего Виктору хотелось, чтобы его друг после всего, что он сделал для страны, попал под трибунал, да ещё и за дезертирство и неподчинение.
Размышляя над этим, Виктор вернулся к жене.
Ну? Что там? нетерпеливо спросила Ира, поднимаясь с дивана и делая пару шагов навстречу мужу.
Да вот, в штаб вызывают. Похоже, что-то срочное, сообщил Виктор, скрывая свои настоящие мысли. Придётся тебе, родная, собирать меня в дорогу. Займись этим, а я пока гляну в инете расписание поездов.
Да, конечно.
Странно, но Ира согласилась с мужем без малейшего ропота, хотя на её лице можно было прочитать неприкрытую досаду и печаль. Небольшие отпуска мужа часто заканчивались именно вот таксрочными вызовами. Этот раз не оказался исключением, но за годы совместной жизни она так и не сумела к этому полностью привыкнуть.
Игорь! Нужно срочно сходить в магазин! крикнула она сыну.
Из дверей соседней комнаты показался недовольный Игорь.
А почему я? Пусть Андрей идёт, заканючил он.
Пойдёте оба, тоном, не терпящим возражений, сказала Ира и с грустной улыбкой глянула на мужа. Вредные, спасу нет. Ничего друг другу не уступят. Вроде бы и взрослые уже, а ума нету.
Виктор тоже улыбнулся, но улыбка получилась вымученной и какой-то неестественной. Ира поняла, что мужа что-то тревожит, но не стала ни о чем спрашиватьона знала, что если бы он мог, то рассказал бы обо всем сам.
Ира пошла на кухню, чтобы приготовить нехитрую еду мужу в дорогу, сыновья быстренько оделись и побежали в магазин, а Виктор быстро просмотрел расписание поездов и принялся собирать в дорожную сумку тот минимум вещей, который он всегда возил с собой в поездки.
Тревожные мысли никак не уходили из головы. Виктор никогда не верил в глобальные катаклизмы. Он считал их чем-то невероятным, невозможным. Только не в нашем мире, не при нашем уровне технологий. Он всегда смеялся в лицо предрекателям гигантских цунами, извержений вулканов, столкновений с астероидами и прочей чепухи, но в этот раз все выглядело более чем серьезно.
«А что, если Гронин окажется прав? Что тогда ждет меня, моих близких? Что, если отказываясь от его предложения, я обрекаю их на гибель?», думал он.
Какой ответ правильный? Что дорожесобственное я, честь, достоинство и принципы, которым всю жизнь был верен до конца, которые являются твоим наполнением, твоим характером, твоей сутью, как человека? Принципы и честь, которые были главнее всего даже перед лицом смерти, которой ты не раз заглядывал в глаза? Или семьяродные и близкие люди, без которых ты не представляешь своей жизни, потеря которых кажется невосполнимой, такой, что ты не чувствуешь в себе сил пережить? Близкие люди, ради которых ты так же готов сойтись лицом к лицу со смертью и даже проиграть, если это им поможет?
Победить в этой борьбе могло только что-то одно.
Приняв решение, Виктор быстро собрался. Семья вышла за ним на лестничную площадку. Словно неумолимые судьи смотрели на него три пары глаз, будто зная, что происходит у него в голове и в душе.
Я так надеялась, что ты ещё хоть немного побудешь дома, с грустью сказала Ира.
Я тоже, котёнок.
Виктор нежно поцеловал жену, потом детей. С печальной улыбкой погладил мальчуганов по головам, взъерошивая волосы.
Папа, когда ты снова приедешь? спросил Игорь.
Надеюсь, что скоро, бодро ответил Виктор. Ладно, бегите в комнату, мне ещё нужно сказать несколько слов маме.
Мальчишки послушались и, по очереди пожав отцу руку, наперегонки умчались к себе, оставив родителей наедине. Проводив их тоскливым взглядом, Виктор снова взглянул на жену.
Послушай. Я бы хотел, чтобы ты собрала самые необходимые вещи и приготовилась уехать.
Ира хотела было спросить, почему и куда нужно уезжать, но этот вопрос оказалось не трудно предвидеть, что Виктор и сделал.
Ситуация с эпидемией меня немного волнует. Всем нам будет лучше, если вы уедете к родителям. Может, я впадаю в паранойю, но сейчас будет лучше держаться подальше от больших скоплений людей. Так, на всякий случай. Ну не волнуйся, всё будет хорошо. Я люблю тебя.
Ира ничего не сказала. Лишь кивнула в знак согласия.
Виктор ещё раз крепко обнял и поцеловал её. Ему не хотелось оставлять семью, не хотелось уходить, но долг звал его. Долг На миг Виктору захотелось забыть про приказ, забыть про то, что он офицер, забыть о своем слове и принципах. Россия стала уже не той, какой была когда-то, в ней мало что осталось от той страны, которой присягали его отец и дед, а затем и он сам: у властей совсем другие желания и ценности, им плевать на людей но ведь он давал присягу. Кем он будет, если нарушит свои принципы, нарушит слово, данное себе? Что сказали бы его отец, дед и прадедкадровые боевые офицеры, каждый из которых жертвовал жизнью за эту страну?
Ответив на поставленный самому себе вопрос, Виктор отпустил жену, ещё раз заглянул ей в глаза, тихо попрощался и пошёл к лифту. Непонятное ощущение ожило и крепло внутри него. Что-то подобное чувствовала и Ира.
Счастливого пути, кротко, что было для неё не характерно, сказала она.
Ира стояла в дверях и пристально смотрела на мужа, ожидая, что он ещё хоть что-то скажет, пока не вошёл в лифт, но он лишь помахал на прощание рукой.
Выйдя на улицу, Виктор уже не чувствовал сомнений. Желание вернуться, забрать семью и уехать к Гронину было, но оно больше не могло взять верх.
«Время ещё есть, так что не нужно торопиться с выводами», с этой мыслью он сел в подъехавшее такси и направился на вокзал.
Когда Виктор уехал, Ира ещё долго стояла на площадке возле лифта и размышляла о словах мужа. Она догадывалась, что это именно письмо Павла так подействовало на него, но о содержании письма она, разумеется, знать ничего не могла. Неожиданно вышедший на площадку сосед вывел её из задумчивости. Она поздоровалась с ним и вернулась в квартиру.
Сообщения новостей стали выравниваться. С каждым выпуском дикторы рассказывали о новых успехах в борьбе с вирусом, и Иру это почему-то начало настораживать. Взяв в руки телефон, она решила посмотреть, что об этом пишут в интернете, но к её удивлению, большинство новостных сайтов говорили либо то же самое, либо оказались недоступными. Заблокирован был даже Youtube. Решив, что проблема может быть только у неё, Ира позвонила нескольким знакомым, но у них с интернетом творилось то же самое.
Ира никогда не было глупой. Она сразу догадалась, что происходит, и первой её идеей было позвонить мужу, но здесь её ожидало разочарование: телефон Виктора оказался отключен, электронная почта и мессенджеры тоже молчали. Тогда она попыталась связаться с коллегами мужа, но и здесь оказалось то же самое.
Через два дня бесплодных попыток связаться с Виктором, испуганная и взволнованная Ира вместе с детьми уехала к родителям в Брянскую область и сделала это как раз вовремя, потому что ещё через три дня Волгоград закрыли на карантин.
Она так и не дождалась весточки от мужа, а скорое, скомканное прощание на площадке у лифта оказалось их последней встречей
Глава 1. Цена жизни
Лениво поднимаясь из-за гор, солнце разбрасывало лучи света по ещё сонной земле. Только-только отступила суровая зима, отдав природу на попечение нежной весны, которая, впрочем, нежной быть не желала и началась с обильного снегопада, а затем оттепели, превратившей свежий снег в жидкую грязь. И это обстоятельство заставляло некоего человека передвигаться по открытой местности, чего ему очень не хотелось.
Вероятно, это весеннее солнышко, хоть оно и не было таким тёплым, как хотелось бы, кому-то грело душу, но определенно не этому человеку. Его больше волновали порывы пронизывающего, холодного ветра, проникающие сквозь плохонькую одежду. И как бы ни хотелось ему верить, что солнце сможет его согретьгрязь и голые деревья продолжали напоминать, что до настоящего тепла ещё очень далеко.
Этого человека вообще не радовали ни наступление весны, ни, тем более, наступление дня. Весна на улице, зима, лето или осеньсейчас это не имело для него никакого значения. А вот наступление дня таило в себе скрытую опасность, ощущение которой не оставляло его уже несколько дней, постоянно нарастая. И солнечный свет означал для него лишь одновероятность быть обнаруженным, а вместе с тем и убитым
Человек этот брёл по поросшей прошлогодней травой дороге. Сквозь пожухлую траву можно было видеть остатки асфальта, разбитого за долгие годы в каменную крошку. Когда-то эта дорога часто использовалась, а сейчас, размытая дождями и снегом, разрушенная замерзшей водой и добиваемая упорно пробивающейся травой, на первый взгляд была совсем незаметной.
Мужчина, бредущий по ней, если присмотреться ближе, был молодым парнем, лет двадцати-двадцати двух, худой и высокий, с сильно осунувшимся лицом, запавшими щеками и болезненным взглядом, полным смертельной усталости. Порой он падал, но вскоре поднимался, собирая в кулак последние силы, и ковылял дальше. Весь его вид источал слабость и опустошение, почти полное отсутствие жизненных сил.
Он был обут в старые видавшие виды ботинки, на теле, под распахнутой истертой курткой, тряпкой болтался грязный, рваный и растянутый вязаный свитер, из-под которого торчало какое-то подобие то ли не заправленной рубашки, то ли футболки, а довершали картину потёртые джинсы непонятного цвета. В таком виде парень более всего был похож на бродягу. Если обратить внимание на грязное лицо, синяки под впалыми глазами и ошметки прошлогодних листьев в светло-русых волосах, то можно прийти к выводу, что это попросту пьяный бомж.
Зацепившись за что-то ногой, парень в очередной раз упал, но сил подняться у него больше не было. Он даже не двигался, и со стороны могло показаться, что он умер. Однако жизнь ещё теплилась в нём, выдавая своё присутствие слабым еле заметным дыханием, которое лёгким, чуть заметным паром вырывалось изо рта.