Её жизнь врывалась в мою телефонными звонками, посещениями, отражением в зеркале, хрипловатым, грубым голосом, фразами, вроде этой: «Чурбанова, на процедуры!» И если бы не Марина, то мне пришлось бы совсем тяжко.
Ночами мы с ней тихонько шептались, сблизив головы, чтобы не разбудить поступившую накануне соседку.
Хочу сбежать отсюда, уже кое-что придумала, призналась я.
Что придумала?
Пройду через подвал в поликлинику, а оттуда спокойно выйду на улицу, никто внимания не обратит.
Марина помолчала, переваривая услышанное, и спросила:
Ну сбежишь, допустим, а потом куда?
Домой, конечно, к себе домой. Я взглянула на бледное Маринино лицо от голубоватого света, льющегося из больничного коридора.
А ключи у тебя есть? улыбнулась она.
Нету, но есть запасной комплект у соседки. На всякий пожарный случай.
Так она тебе и отдала! Соседка знает тебя прежнюю, а не эту девицу.
Ох, я же совсем забыла! Никак не могу привыкнуть к чужому лицу, телу Смотрю в зеркаловздрагиваю. Разговариваюи каждый раз поражаюсь этому голосу.
Что же делать? жалобно спросила я. Не хочу жить с этим ребёнком, который будет поминутно дёргать меня, ныть, чего-то требовать. И с чужим мужиком ведь он мне совсем не нравится.
А если бы нравился? коварно спросила Марина.
Да ну тебя! Для меня был идеалом мужчины покойный муж.
Ладно, не злись Не надо сбегать, некуда тебе идти.
Но я не хочу жить с чужими людьми! вырвалось у меня громче чем следовало.
Кто тебя может принудить?.. Правильно, никто. Уйдёшь от этого Сергея, оставишь ему Стёпку и будешь свободна, как птаха в полёте. Ты ему никто. И ребёнку тоже.