Её взгляд упал на тоненькую папку, лежавшую в стороне. Это была папка, принесённая майором Каржинымона запомнила её, потому что видела её у него в руках, а потом ещё несколько раз на этом же месте. Похоже, с тех пор Миллер к ней больше не притрагивался.
Что тебе принёс Каржин? спросила она и протянула руку к папке.
При упоминании фамилии майора Миллер скривился и, взглянув на неподписанную, ничем не примечательную папку, которой махала перед ним Настя, наконец, вспомнил о своём разговоре с Каржиным.
Лучше положи это на место, строго посоветовал он.
Настя нахмурилась. Женское любопытство и вседозволенность, которую почти не ограничивал Андрей Николаевич, требовали открыть папку и посмотреть, что там. Вместе с тем, строгий тон начальника, который она слышала очень редко, явно давал понять, что лучше этого не делать. Несмотря на молодость Настя, будучи приближенной к высшему руководству, хорошо понимала, что есть вещи, которые лучше не знать. Не раз она слышала, что случается с теми, кто лезет не в свое дело.
Наконец, здравый смысл победил, и она положила папку на место, но уязвлённое самолюбие требовало как-то отыграться. Он хотел её? Сейчас? Хорошо, сейчас получит.
Девушка медленно слезла с колен, ухватилась руками за стол и приняла вызывающую позу, на которую обычно реагировал шеф. Он смотрел на неё с интересом, но не предпринимал никаких действий. Тогда она повернулась к нему и опустилась на колени, руки поползли вверх по его ногам и добрались до молнии на брюках, но и на это Андрей Николаевич не отреагировал.
В нём боролись два чувства: бросить всё и в очередной раз как следует отодрать эту чертовку или сделать то, о чём она сама ему напомнилаувидеть и задать пару вопросов парню, который, возможно не заслуживая того, оказался в фактически смертельной ситуации. А ещё, хоть и вряд ли, но возможно, был как-то связан с человеком, которому сам Миллер был обязан жизнью.
«Чертовка» же очень хотела досадить шефу за строгий тон, но, видя его колебания, резко поднялась, недовольно хмыкнула и пулей вылетела из кабинета. Месть не удалась.
Андрей Николаевич бросил короткий смешок, когда Настя с грохотом закрыла за собой дверь, потом с досадой взглянул на папку, поколебался несколько секунд, и протянул к ней руку.
Ладно, сказал он сам себе, словно оправдываясь, так уж и быть, пойду, посмотрю на тебя, Андрей Викторович Романов.
5
Замок заскрежетал, и дверь в карцер начала открываться, нагоняя дрожь на обитателя этого неприятного маленького помещения. Он знал, что за ним придут, и догадывался, что его ждёт, но в глубине души надеялся, что это не случится так скоро. Поднявшись, Андрей с тревогой наблюдал, как в дверном проеме возникли фигуры конвоиров. Один из них приказал ему выходить. Делать этого не хотелось, но сопротивление было невозможным. Андрей зачем-то осмотрелся, словно любил это место и не хотел его бросать, а затем медленно побрёл к выходу.
Вопреки ожиданиям, его привели не туда, где проводили первый допрос. Вместо грязной, неприятно пахнущей комнаты для допросов, один вид которой уже нагонял жути, его ввели в небольшое помещение, в котором стоял незнакомый Андрею резкий, терпкий, но приятный запах. Один конвоир остался снаружи, другой вошёл следом.
Царивший в комнате полумрак при появлении Андрея тут же исчезконвоир включил свет и две лампы дневного света под потолком осветили помещение. На первый взгляд кроме отсутствия окон больше ничего похожего с комнатой для допросов здесь не было: у стен друг напротив друга стояли два небольших кожаных диванчика, возле каждого находился маленький журнальный столик. В углу росла большая декоративная пальма, непонятно как выживавшая тут без настоящего света, в другом углу находился небольшой стеклянный пенал. Слева от входной двери стояла книжная стенка, на полках которой расположились книги, а под нимителевизор. В целом обстановка в помещении больше соответствовала комнате ожиданий или отдыха.
На одном из диванчиков сидел представительного вида мужчина в костюме и немножко щурился из-за света.
«Почему он сидел в темноте?», подумалось Андрею.
Трудно было сказать о нём что-то определённоемужчина сидел, сложив руки на груди, и исподлобья буравил Андрея пронзительным взглядом тёмных глаз. Он был хорошо и непривычно опрятно одет, при галстуке, на руках болтались блестящие массивные часы. Чтобы составить хоть какое-то впечатление нужно было услышать, что он скажет, поэтому Андрей, уже имевший кое-какой опыт, не спешил с выводами.
Конвоир посадил Андрея на диван с противоположной стороны и встал рядом.
Оставьте нас, мягко, но уверенно приказал человек в костюме.
Боец с удивлением взглянул на своего начальника, но не посмел перечить и нехотя удалился. Мужчина проследил за тем, чтобы дверь плотно закрылась, и снова впился изучающим взглядом в Андрея. Небритый, измождённый парень, с воспалённым взглядом и ссадинами на лице никак не напоминал ему того человека, сходство с которым он рассчитывал увидеть.
Андрей тоже изучал человека напротив. Непохоже было, чтобы он пришёл устраивать пытки. Тогда зачем?
Меня зовут Андрей Николаевич Миллер, представился мужчина, отвлекая Романова от его размышлений. Советую запомнить.
А меня Андрей Викторович Романов, слегка улыбнулся в ответ Андрей.
Да, я знаю, немного нахмурившись, кивнул Миллер. Сразу предупреждаюне нужно дерзить. Я пришёл просто поговорить и от результатов этого разговора для тебя многое зависит.
Парень медленно откинулся на спинку диванчика и впервые за долгое время почувствовал себя комфортно в мягких объятиях хорошей мебели. За то время, что он провел в застенках «Нового порядка» он не был сломлен до конца, но достаточно для того, чтобы убедить себя в мысли, что живым ему не выбраться. Впрочем, остатки инстинкта самосохранения ещё оставались.
Странновато было бы, чтобы этот респектабельного вида человек остался с отчаявшимся пленником один на один, не предприняв никаких мер предосторожности, но сколько Андрей не присматривался, а никакого оружия так и не заметил. Возможно, Миллер его прячет. Впрочем, в любом случае нападать на него Андрей не собирался.
Слушаю вас очень внимательно, проговорил он.
Расскажи мне кто ты такой, откуда взялся в Иваново, зачем пришел и что собирался делать, попросил Миллер. Хочу сразу обратить твоё вниманиеесли я почувствую, что ты лжешь, я встану и уйду. Твоя жизнь после этого продлится недолго.
Андрей ответил сразу же, тихо и с прижимом.
Зачем это все? Всё ведь и так уже давно решено?
Видя, что Миллер не спешит отвечать, Андрей добавил:
Моему другу вы говорили то же, что говорите сейчас мне?
Миллеру ответ не понравился. Сначала он действительно собрался уйти. Потом попытался представить, что пришлось пережить этому парню, и решил дать ему ещё один шанс.
Я не имею никакого отношения ни к тому, что случилось с тобой, ни к тому, что случилось с твоим другом, примирительно сказал он. Я вообще во всём этом посторонний человекдопросы шпионов это не моя забота. Повторю последний разесли наш разговор не состоится, то ты гарантированный труп. Причём смерть не будет лёгкой. Я получше тебя знаю, как работает живодёр, который тебя допрашивалты даже не представляешь на что способен этот человек.
Странно было слышать подобные речи о Каржине от его коллег, но слова Андрея Николаевича добились нужного эффекта. Романов ни на секунду не забывал свой допрос. Он два дня стоял у него перед глазами, как кошмар, который не заканчивается, и Андрей с ужасом представлял, что его ждёт в дальнейшем. Слова Миллера давали ему призрачный шанс на что-то лучшее, и заставили парня немного отойти от неверно выбранного шаблона поведения.
Изучая собеседника, Романов пытался понять, зачем ему вообще понадобилась эта встреча и какое влияние имеет этот человек, раз позволяет себе выражаться подобным образом о своих людях. С одной стороны желание жить и инстинкт самосохранения настаивали, что это не попытка обмануть его изменением схемы допроса, как он поначалу подумал, а что перед ним находится человек, который реально что-то здесь решает, и стоит выполнить то, что он просит. Здравый смысл с другой стороны намекал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но ведь он уже попался в эту мышеловку и чувствовал себя сейчас ничем не лучше раздавленной мыши. В конце концов, пересказав свою историю ещё раз, он точно себе не навредит. Решив так, Андрей приступил к рассказу.
Миллер внимательно слушал его, периодически сверяя сказанное с текстом допроса, который он принёс с собой, и задавая уточняющие вопросы. Иногда он спрашивал Андрея о нем самомгде он вырос, что ему пришлось пережить, и в процессе разговора парень стал ему симпатичен: отважный и отчаянный, сильный духом молодой человекон определённо заслуживал если не восхищения, то хотя бы уважения.
Всё, что рассказал Андрей, совпадало с текстом, принесенным Каржиным. Парень нигде не ошибся, не запутался в мелочах и почти без заминки отвечал на уточняющие вопросы. Более того, спокойная обстановка обычного разговора позволила получить у него дополнительные сведения.
Так кто такой Посредник? поинтересовался Миллер.
Андрей пожал плечами. Он и сам хотел бы знать.
Из того, что я знаюэто некто, кого никто не видел, и не знает, где он находится. Я общался со связным, у которого есть куратор, с которым он связывается. Как они связываются он не сказал, но говорил, что куратора своего тоже никогда не видел. Как дальше действует кураторможно только догадываться. И сколько ещё звеньев проходит информация, прежде чем доходит до Посредникатоже. И вообще, как по мне, звучит все это довольно мутно для того, чтобы быть правдой.
Миллер кивнул, соглашаясь с парнем, но своего мнения на этот счет не высказал.
А чего ты, говоришь, от него хотел? спросил он.
Я же говорил майоруменя интересовала эпидемия.
В каком смысле?
Я хочу знать о ней всё: откуда взялся вирус, куда делся, как всё происходило во время неё и сразу после. Кстати, я слышал, что в «Новом порядке» это знают?
Андрей затих, ожидая ответа Миллера.
Знаем. И это даже не является секретом.
Расскажите мне?! воскликнул парень и весь подался вперед.
На его возглас отреагировала охрана. Один из бойцов тут же открыл дверь и вошел в кабинет, но был остановлен жестом Миллера, и вышел обратно в коридор.
Зачем тебе это? поинтересовался Андрей Николаевич.
Андрей часто натыкался на непонимание, когда рассказывал причины своего интереса к эпидемии. Часто слышал, что он глуп, что его затея нелепа, а мотивы полны юношеских заблуждений, но лично он уперто верил в свои идеи и глупыми их не считал, поэтому сразу же ответил анна вопрос Миллера.
Я хочу знать есть ли чья-то вина в эпидемии, или всё возникло спонтанно и без участия людей. И если виновник или виновники существуютя хочу найти их.
Услышав это, Миллер снисходительно улыбнулся и качнул головой.
Интересно. Очень. Скажем такамбициозная задача.
Я понимаю, что будет непросто, Андрей немного смутился, понимая, что и тут его не восприняли всерьез. Но я готов посвятить этому всю жизнь.
Всю жизнь? А если ты погибнешь здесь? Если Каржин замучает тебя в своих подземельях?
Парень сник. Конечно, как он мог забыть о майоре и его угрозах? Он слишком сильно воодушевился словами Миллера и позволил себе на минуту забыть, где находится.
Ну, тогда я хотя бы перед смертью получу ответы, к которым так стремился, тихо ответил он. Пожалуйста.
Миллер вскинул брови и откинулся на спинку дивана, глядя на столик. Он верил этому парню. Не мог Романов в своем возрасте уже быть настолько прожженным и умелым лжецом, чтобы выдерживать допрос Каржина и не сломаться, продолжая настаивать на своем. Перед тем, как начать этот разговор, Андрей Николаевич потребовал установить связь с Грониным, надеясь, что парень не солгал и дал правильные частоты. Что же до его мечтыжелания получить информацию об эпидемииэто легко можно было осуществить.
Эпидемияочень обширная тема. Что и как происходилооб это известно мало. Сам понимаешьсвязь с другими странами потеряна, множество людей погибло, включая тех, кто мог рассказать что-то ценное. Но кое-что мы знаем. Ты спрашивал: была ли эпидемия искусственной? Да. Есть ли виновники? Есть. Кто? Это самое неприятное, потому что точно установить круг лиц никто не сможет, но вот организацию, которую они создали после этого, назвать можноэто Торговая гильдия.
Андрей был настолько изумлен, что не сразу смог говорить.
Что? Не может быть выдавил он через какое-то время.
Может. Ещё как.
У вас есть доказательства?
Это ещё одна неприятная новостьдоказательств нет. По крайней мере таких, которые я мог бы предоставить. Но слишком много косвенных улик говорят о гильдии. Кроме них я не знаю ни одной организации, которая так же быстро поднялась бы после эпидемии. Разве что «Путь просвещения», но о них мне мало что известно.
«Путь просвещения»? Это ещё кто такие?
Фанатики. Религиозная секта. Они стремятся вобрать всех, до кого могут дотянуться, ассимилировать и обратить в свою веру.
Впервые слышу о них. Где они находятся?
Ну, сейчас у них много территорий: ближний восток, юг и центр Европы. Может, уже и вся, бог их знаетя давненько ничего о них не слышал.
Ого. Серьезные ребята, вырвалось у Андрея.
Ещё какие.
А если вернуться к торговцамвы можете ещё что-то добавить к сказанному? Согласитесь, быстро организовалисьэто слабый довод, когда речь идет о таких обвинениях?
Несколько мгновений Миллер смотрел на Андрея, будто колебался. Данный вопрос не относился к теме их текущей встречи.
Это слишком длинный разговор, чтобы вести его сейчас. Если тебе повезёт, и мы встретимся ещё раз и при других обстоятельствахя расскажу тебе больше. А сейчас, по-моему, и так немало.
Пожалуйста, ответьте тогда на другой короткий вопрос, попросил Андрей, в голову которому пришла ещё одна идея. Кто руководит гильдией? Кто у них главный?
Этого я не знаю, Миллер покачал головой. Приказы идут из Москвы. Есть даже забавные слухи, что прямо из Кремля. В любом случае кто там управляетнепонятно. Вроде бы есть коллегиальный орган, какой-то совет, который координирует работу всей структуры, но так это или нетне имею ни малейшего понятия.
Миллер затих и принялся размышлять как быть с пленником. Интуиция подсказывала ему, что никакой это не шпион, а обычный парень, ведомый утопическими идеями идеалистичной молодости. Но нужно ещё наладить связь с его командованием, если оно действительно существует, и тогда уже решать судьбу этого Романова. А пока нужно сказать Каржину, чтобы не трогал его.
Через минуту Андрей Николаевич поблагодарил Андрея за беседу, вызвал конвоиров и вышел, пожелав парню на прощание удачи. Романову оставалось лишь размышлять ирония это была, или искренние пожелания.
Глава 2.4
6
Андрей сидел, прижавшись спиной к холодной стене. Голова почти не болела, но резкие движения сразу напоминали о том, что с ней нужно быть понежнее. Хотелось есть, и ещё сильнее хотелось пить. Встать и позвать охранника, пусть хоть воды подаст? Нет. Не будет он никого ни о чём просить. Обойдётся как-нибудь.
Одиночество, которое он испытывал, сидя в камере, давило на него и мучило, но не оно являлось самым неприятным аспектом заточения, а беспомощность и необходимость ждать. Просто сидеть на месте и не иметь возможности ни на что повлиять. Поначалу это сводило парня с ума, но он боролся с этим чувством изо всех сил и, хоть и с большим трудом, но смог победить.
Впрочем, были в одиночестве и плюсы. Например, можно было спокойно поразмышлять.
Поверили ему или нет, отпустят или убьют: ничего из этого он не знал. Мог ли Миллер обмануть его? Запросто, но вряд ли это имеет смысл. Для Миллера онживой труп, просто кукла в игрушечном домике, с которой можно делать что угодно.
Но если он не лжёт тогда неужели Торговая гильдия действительно может быть в ответе за эпидемию? Верилось в подобное с трудом. Но вскоре Андрей вспомнил, как кто-то рассказывал, что «Новый порядок» и торговцы враждуют, хоть и не открыто, и понял, что для Миллера выгодно формировать такое мнение о противнике. Хотелось бы Андрею обсудить это с Грониным, но как ты это сделаешь
Однако, даже несмотря на то, что тема эпидемии была для Андрея одной из важнейших, уделить ей много времени он не мог, потому что главной темой для него были мысли о том, что его ждет дальше. После разговора с Миллером его вернули не в камеру к Дэну, а закрыли отдельно, в одиночестве. Хороший это был знак или плохой? Этот вопрос Андрей не раз себе задавал, пока часами осматривал металлические прутья на крепкой оконной решётке, присматривался к кирпичной кладке стены, изучал дверь и убеждался, что из камеры ему не сбежать. Но и ждать он устал. Скорее бы уже они там что-то решили. От бессилия повлиять на свою собственную судьбу парня постепенно снова охватила апатия.