Старичок перестал мести и с подозрением уставился на Ивернева:
Детдомовцев, что ли?
Их, их! энергично закивал Максим.
А ты кто такой будешь? пробурчал собеседник.
За Борь Саныча я сегодня, довезти до детдома надо их, уже в очередной раз за день объяснил Ивернев.
Список с тобой? поинтересовался старик.
Со мной. Вот. Максим быстро подхватил распечатку и вылез из авто, захлопнув за собой дверь. Похоже, наконец-то попал на дельного собеседника.
Он подал список старичку. Тот принял чуть мятый листок, пробежался по нему глазами, вздохнул и проговорил:
Второй домик за актовым залом, не ошибёшься. Там все, и вожатая их тоже там. Иди. За Саныча не забудь черканутьон должен расписываться, когда забирает детей.
Понял. Спасибо! горячо поблагодарил старичка Ивернев, радуясь, что ему встретился хоть один расторопный человек за этой день. Все как сонные мухи, да и запах этот химический Максим, конечно, не был паникёром и не трясся за здоровье, но убираться отсюда стоило побыстрее. Нюхать химикатыто ещё удовольствие. И как только ещё по шее не дали любителям жечь эту гадостьрядом же детский лагерь как-никак.
Поставив «Газель» на сигнализацию, Максим двинулся в сторону дорожки, огибающей административное здание в той части, над которой красовалась большая красная надпись «Концертный зал». Он прошёл по разбитому асфальтному покрытию у подъезда к заднему входу, обошёл куски прошлогоднего рубероида, валявшиеся бесформенной кучей за теплушкойтипичный задний двор любого учреждения.
Как только Ивернев обошёл здание, то увидел ряды домиков, расположенных друг от друга на одинаковом расстоянии. Всеярко жёлтого цвета, с зелёной крышей, однако в первых двух рядах стояли только крайние дома, а вместо центральных простиралась большая клумба. Всё правильно сказал старик, увидеть второй домик было легко. Максим обошел клумбу, тачки с какой-то пожухлой травой, первый домикуже закрытый и опечатанный; затем поднялся на крыльцо второго «скворечника», как непроизвольно про себя окрестил эти постройки. Он легонько постучал в дверь, и из-за неё послышался мелодичный и очень приятный женский голос:
Сейчас-сейчас.
Дверь отворилась, и на пороге возникла немного заспанная молоденькая девушка с симпатичным лицом: белокурая, сероглазая и худенькая. Порывистые и чёткие движения выдавали в ней человека тренированного и физически активного. Спортивная юбка до колен бежевого цвета, красная футболка с неглубоким вырезом на пуговицах и эмблемой лагерятипичная униформа вожатых.
Ой остановилась она в дверях, удивлённо взирая из-под больших ресниц на Ивернева, который невольно залюбовался незнакомкой.
Я за детьми, поспешил прийти ей на помощь Максим.
А Да, просто обычно протянула девушка, явно слегка смутившись под открытым и прямым взглядом мужчины.
Я вместо Бориса Александровича. Вот документы. Вы уж извините, что я так с места в карьер, уже везде с утра объясняю одно и то же, вымучено улыбнулся Ивернев.
При этом он не смог не посмотреть ещё раз на девушку. Ну что поделатьне удержался. Он ещё здоров и молод. Подсознание прямо-таки потребовало приглядеться к миловидной вожатой.
Девушка заметила этот взгляд и ещё больше смутилась, залившись краской:
Да-да, я поняла. Давайте сюда список. Ребята, собирайтесь! Быстрее. За вами приехали! это уже было сказано не Иверневу, а вглубь домика.
Там послышалась возня, и из-за боковой двери высунулось прыщавое лицо с совершенно отсутствующим видом, выдав ломающимся голосом:
Что, всё? Я уж надеялся, тут останемся, а не в дурдом наш возвращаться.
Андрей! возмущённо вскинулась вожатая. Быстро собирайся и остальных подгони. И где это вы тут планировали остаться? Лагерь через два дня заканчивает свою работу.
Да нам-то что? Жрачку можно и у дачников найти, хлюпнув носом, выдало прыщавое недоразумение.
За дачников и за ваше мелкое воровство у них с вами ещё воспитатель побеседует в детдоме. Ему уже всё передаливчера позвонили. Скажите спасибо, что Марь Семёновна не стала в милицию заявление писать.
Стукачи, презрительно сообщил мальчишка и нырнул за дверь.
За ней послышался его громкий голос:
Собираем манатки, Бублик, шевели поршнями, вечно тебя ждать приходится.
Вожатая сокрушённо покачала головой и повернулась к Максиму.
ЯАля, поправив прядь волос, кокетливо представилась она.
Максим, с улыбкой ответил Ивернев.
Очень приятно. Тут такое делоу меня тут есть один акт. Он для Бориса Александровича замялась девушка.
Я за него могу расписаться! поспешил заверить её Максим.
Вот и отлично, с явным облегчением выдохнула девушка. Сейчас вынесу.
Она резко повернулась и, покачивая бёдрами, скрылась в боковой двери. Шлейф аромата фруктовых духов окутал Ивернева, защекотав ноздри и заставляя тело напрячься от волнения.
В кармане зазвонил телефон. Максим вытянул «лопату» и посмотрел на экран: Карина. Правду болтают, что женское сердце чувствует всякое на расстоянии. Мужикам до такой чудо-телепатии далеко. Ивернев усмехнулся и провёл большим пальцем по экрану, отвечая на вызов.
Да?
Ты скоро? послышался в трубке томный голос Карины, от которого завибрировало где-то в груди.
Да только ж в лагерь приехал, удивился Максим. Вот в данный момент детей забираю. Сейчас распишусь тут у их вожатой в документах, они дособираются, и поедем в город.
Вожатой? в голосе филологини явно зазвучали нотки ревности.
Ну да, бодро отрапортовал Ивернев, понимая, что зря выдал эту информацию.
Лишнее это, меньше знаешькрепче спишь. А в случае Кариныкрепче обнимаешь.
Мм-м, красивая?
Точно ревность. И с каких это пор его одноклассница начала следить за ним? Знает же, что он за человексегодня здесь, завтра там. Послезавтра он, может, вообще куда-нибудь в Африку поедет на заработки, куда его звал один старый знакомый. Ну не может Ивернев сидеть на месте, не дано. Два-три года на одной работеуже подвиг. И, тем не менее, стоило выруливать из этой ситуации, пока корабль не пошёл ко дну.
Что за вопросы, Карин? Ты чего? Я же сказал, расписываюсь, иду в машину, жду детей, и едем, нетерпеливо проговорил Максим, подпуская возмущения в голос.
И куда пойдём? лукаво спросили на том конце провода.
Вот же хитрюга. Ивернев попытался вывернуться:
Куда скажешь.
Выбирай ты. Я должна знать, как мне краситься и куда одеваться.
Н-да. Придётся озвучивать всё вслух.
Ну, давай в ресторан. Или в кино. Если хочешьи туда и туда, ответил Максим.
Всё. Поняла, хорошо. Давай, жду, целую! уже совершенно спокойным голосом проговорила Карина.
Вот так вот. Позвонила, заставила во всеуслышание выдать, что он устраивает некоей женщине вечером культурную программу, и положила трубку. Шах и мат.
Ивернев опустил телефон в карман и поднял глаза на Алю. Оказывается, она уже стояла перед ним, держа в руках планшет с несколькими листами на нём. А вот глаза уже не такие тёплые, отстранённые. И совсем не смущается, как прежде. Видно, слышала весь разговорчай, дверь осталась не закрытой.
Держите, расписаться здесь и здесь. Я тут уже всё заполнила и тоже отметку сделала о том, что дети уезжают, протянула она Максиму планшет с ручкой.
Как пить дать, слышала всё. Держится сухо, и ни намёка на кокетство.
Максим принял листы и ручку, приложил для удобства планшет к стене и дважды черканул что-то, похожее на Б. А. в графе подписи. Пойдёт, решил он: всё равно это простые формальности для местной бюрократии. Затем Ивернев повернулся к девушке и виновато пожал плечами:
Ну, я, наверное, в машине подожду. На парковке, там белая «Газель» стоит.
Да, хорошо. Я их потороплю и передам, куда идти, провожу до здания администрации, заверила девушка и добавила: Приятно было познакомиться.
И мне, кивнул Ивернев, уже разворачиваясь к выходу.
Кислотный запах на улице не исчез, а вроде даже немного усилился. Ното ли Максим уже привык к нему, то ли был поглощён своими мыслямитеперь это обстоятельство не раздражало. Пройдя по дорожке и вернувшись к микроавтобусу, он открыл для погрузки боковую раздвижную дверь, затем взгромоздился боком на сидение водителя, свесил ноги на подножку и достал пачку сигарет. Саныч курил в машине, когда был в ней один, поэтому Ивернев посчитал себя вправе тоже так делать. Он вытянул зубами сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся. А хорошо тут, тихо, спокойно. Прямо воспоминания о детстве нахлынули: как они бегали с Розкой из соседнего отряда за акации в почти таком же лагере.
Дядя, угостишь сигаретой?
От неожиданности Максим чуть не поперхнулся. Он оглянулся назад. У отодвинутой боковой двери стоял всё тот же прыщавый подросток и исподлобья глядел на Ивернева. Как там его? Вроде Андреем кличут.
Теперь он рассмотрел мальца получше: зелёные глаза, смуглый, длинный, худой, как Кощей, коротко стриженныйвон золотистый ёжик пробивается. В испачканной уже где-то футболке и джинсах с чёрными кроссовками, на поясе небрежно повязана старая спортивная куртка. О как: на улице прохладно, из носа капает, а он хорохорится. И перед кем? Похоже, что перед всеми подряд.
За ним жались ещё трое помладше: двое пацанов и совсем маленькая девочка. Судя по всему, не так уж намного их младше, просто росточком не вышладо смешного маленькая пигалица. Глаза у всех опасливые, с не по-детски пристальным взглядом. Н-да. За такими и правда глаз да глаз нужен. Ивернев был готов поспорить, что и здесь в лагере они держались всю смену особняком.
Рано тебе курить, коротко бросил Ивернев.
Тебе-то что, жалко? поинтересовался старший, всё так же угрюмо рассматривая Максима, словно бы прощупывая, кто перед ним сидит.
Мне отравы не жалко, ухмыльнулся Ивернев. Да только тебе не дам.
А Борь Саныч угощал, настойчиво гнул своё мальчишка.
Признаться, Максиму было всё равно. Ну не был он нянькой сложным подросткам и детям. Он и обычным детям не был нянькой. Не случилось как-то ему встретить на жизненном пути ту единственную да семью с ней создать. Какое-то время подобное желание было, даже смотрел с умилением на грудничков. Но сейчас он затолкал всё это куда-то далеко в сердце. Наверное, зря. А паренёк этот мог вполне обмануть и на понт взятьСаныча-то рядом нет.
У Борь Саныча и проси. А якак Минздрав, только хуже. Не предупреждаю, а не даю, отрезал Ивернев.
Ясно, непруха, кисло протянул Андрей и добавил: Ну, мы тогда полезли.
Лезьте, милостиво согласился Максим.
Вся четвёрка, кряхтя, начала паковаться в салон. Андрей сразу закинул рюкзак в конец «Газели» и устроился вполоборота на сидениях за водителем, чтобы смотреть на дорогу. А вот мальчишки помладше застряли ненадолго в дверях, отпихивая друг друга и ругаясь. Девчушка же просто юркнула мимо них в салон и нырнула на сидение рядом с Андреем.
Эй, пигалица, возмущённо протянул один из пареньковтемноволосый, заросший, более плотный из всех остальных. На нём была ярко-зелёная курткабалахон и спортивные штаны.
Ты чего это? поддержал его товарищ в чёрном спортивном костюме, тут же позабыв про перепалку с пухлым.
Бублик, отвянь, цыкнул через зубы Андрей и добавил: Давайте уже кидайте кости свои как-нибудь. Ждать вас, двух тормозов, тут ещё. Проморгали вы место
Бубликом звали, по-видимому, более крупного и полноватого мальчишку в балахоне, потому как он сразу замолк и, примерившись, проскочил мимо товарища в салон, будто только и ждал команды. Второй, недовольно бурча, что теперь ему придётся смотреть в боковое окно, а не в лобовое, нарочито медленно поднялся по двум ступенькам в «Газель». При этом он топал так громко, словно хотел показать этим высшую степень несогласия со всеми несправедливостями в жизни. Ответом ему было лишь молчание.
Максим не Борь Санычорать за топот не стал. Его делом было довезти всех в целости и сохранности до детдомаа потом махнуть к Карине, и желательно не опаздывать, а то ещё заподозрит что-нибудь нехорошее.
Из разговоров молодёжи Максим понял, что маленькую девочку зовут Танюшкой, а обладателя козырного чёрного спортивного костюмаВадиком. Ивернев послал окурок в бетонную урну, стоящую неподалёку, и захлопнул дверь.
Задраить люки, скомандовал он Бублику.
На удивление вместо него к выходу ринулась Танюшка, которая с натугой потянула на себя дверь и с громким хлопком закрыла салон. На её место тут же метнулся Вадик, снова влипнув в свалку с Бубликом. Танюшка насупилась и молча толкнула Вадика. Немая она, что ли? Не говорит совсем, но и не плачет. Максим не успел открыть рот, как Андрей отвесил Вадику мощный подзатыльник и гаркнул на него:
Опоздалне ерепенься. Вали отсюда к окну.
Да ну вас, с досадой и обидой выдал мальчуган и нехотя перелез на соседнее кресло. Танюшка залезла на своё «законное» место, встав на колени на сидушку и опершись руками на спинку. Она уставилась на Ивернева большущими голубыми глазами, мол, чего ждёшьзаводи свою таратайку.
Максим лишь усмехнулся и провернул ключ зажигания. «Газель» зачихала, дёрнулась, и пошла по кругу, объезжая парковку. Ивернев уверенно вывел машину на дорогу к воротам и с удивлением обнаружил, что охранник до сих пор их не закрыл. Похоже, как ушёл к себе, так больше и не выходил к проезду. И ещё туман этот Дымка казалась гуще. Или это из-за низины так выглядело? Нет, определённо тут поблизости что-то жгли.
Водитель притормозил около домика, из которого недавно выходил охранник, но никого не увидел ни в окне, ни рядом. Ну что ж, на нет и суда нет. Ивернев добавил газу, и микроавтобус пошёл по дороге через прилегающее к лагерю село. Осталось привезти детейи можно рвать когти обратно к своей учительнице. Настроение у Максима улучшилось. Вот только он не знал, что раздолбанная ревущая «Газель» летит со своими пассажирами уже в совсем другую жизнь
Глава 2Смертельная угроза
«Газель» с рёвом нёслась по старому разбитому шоссе, подпрыгивая на кочках. За спиной Максима торчали три головы детдомовцев, пристально наблюдавших за дорогой. Мешать им Ивернев не стал: кто знал, какие фантастические картины сейчас проносились в голове ребятни. Он сам в детстве, когда ездил с отцом на его «Жигулях», представлял что машинавовсе и не машина, а звездолёт, отецпилот, а маленький Максимкакомандир футуристического корабля с необычной формой, чудом повторяющей угловатые линии нестареющей классики.
Ещё один мальчишка, которому не хватило места за водителем, дремал около окна в середине салона, закинув ноги на соседнее кресло и прильнув к стеклу. Естественный отбор детства в чистом видекто успел, тот и сел смотреть в лобовуху на дорогу.
Мимо проносились другие машины, спеша по своим делам. Пару раз Иверневу помигали, предупреждая о постах дорожно-патрульной службы. В таких случаях он заставлял детей садиться нормально и не отсвечивать перед окнами. Насчёт скорости можно было не беспокоитьсячтобы серьёзно разогнать старый рыдван, нужно было основательно постараться.
А вот дорога была всё ещё затянута зелёной дымкой. Запах какой-то кислоты был ощутим даже на ходу. Ивернев удивлённо крутил головой по сторонам: такого тумана он в родном городе и его окрестностях ещё не наблюдал ни разу. Нет, когда работал раньше по командировкам и мотался по странеразного насмотрелся, в том числе и естественной дымки на гнилых озёрцах в предгорьях Алтая. Но здесь такое было нонсенсом.
Максим решил включить радио и прокрутить станцию, на которой всегда оперативно вели сводку метеоусловий и пробок в городе. К его удивлению, радиоприёмник выдал лишь фон помех. Странно, вроде дядя Боря любит слушать всякие хиты своей молодости. Настройки, что ли, сбились?
Андрей! позвал Ивернев, сбавляя ход.
Чего? безразлично выдал старший.
Разбираешься? Максим постучал пальцем по магнитоле.
Могу, если надо неопределённо ответил прыщавый.
Давай лезь сюда, настрой. А то мне неудобно, проговорил Ивернев и тут же добавил, видя оживление мальца: Только потом обратно ползи. Усёк?
Усёк, расстроенно протянул Андрей.
Впрочем, медленнее его движения от этого не стали.
Мальчишка перелез на сидение рядом с водителем и закрутил тумблеры на старенькой магнитоле. Спустя минуту он нахмурился и закусил язык от напряжения. Сзади его подначивали Бублик с Вадиком, комментируя действия своего предводителя, что-то подсказывая и попутно посмеиваясь над ним.
Что там? нетерпеливо спросил Максим, осматриваясь по сторонам.
«Газель» ехала в большой низине, и поэтому зелёная завеса уже стала настолько сильной, что Иверневу пришлось включить дальний свет. Движение он благоразумно замедлил. Нет, определённо что-то здесь было не так.