Мумия была слишком ценным грузом, чтобы держать ее в трюме, и деревянный ящик с ней в конце концов поместили прямо за капитанским мостиком. Но ведь известно уже, что немало исследователей, имевших дело с мумиями, мучились потом помутнением рассудка: бредили наяву, впадали в прострацию, утрачивали дееспособность. И кто знает, может быть, лучевой взор знаменитой предсказательницы пронзил и капитана Смита, и он стал еще одной жертвой проклятья фараона? Постойте, спросите вы, но при чем здесь радиация? И какое она отношение могла иметь к древним египтянам? Стоит припомнить, что в тысяча девятьсот сорок восьмом году великий ученый-атомщик Луис Булгарини решительно заявил на одной из пресс-конференций: «Полагаю, древние египтяне владели законами расщепления атома. Их жрецам были известны свойства урана. Очевидно, радиация служила им надежным средством охраны святилищ и захоронений». Историк Гонейм, подводя итоги исследований целого сонма ученых-египтологов, заметил: «Главное уже доказано: смола, которой пользовались при мумификации, доставлялась с берегов Красного моря и содержала в высшей степени радиоактивные субстанции. Мало того, бинты, которыми пеленали мумии, тоже оказались источником излучения». «Все это приводит к мысли о том, добавляет его коллега Петер Колосимо, что древние египетские жрецы вполне осознанно пользовались радиоактивными элементами, и не только для того, чтобы мумии не подвергались тлению, но и затем, чтобы грабители захоронения не ушли от возмездия. Возможно, радиоактивность представлялась им одним из воплощений бога Ра, и следы этого следует искать в древних манускриптах».
Давайте взглянем теперь на вопрос с популярных ныне позиций оккультной науки. Получается вот что. Еще маги глубокой древности задумались над вопросом бессмертия на физическом плане. Таким образом возникла мысль о мумификации трупа, то есть сохранения в нем тонких тел. Были построены пирамиды, создающие определенные условия для изменения скорости течения времени, как хранилища для мумий. Одновременно древние египтяне начали изготавливать и копии тела из камня и дерева Ка. Они также стали вместилищами тонких тел, точками их фиксации в физическом мире. Также стало известно, что эфирная составляющая человека может впитываться неживыми предметами и водой, что послужило основой для создания амулетов. Вы понимаете, что это означает? Появилась реальная возможность оставлять эфирные метки, а также следы астраля на объектах физического плана и, как следствие, активно влиять на их тонкие тела. Все зависит только от личности того, кто заряжает предметы информацией
(Из воскресной лекции)
Ночью Савельев спал плохо, потому что был конец месяца фармути и в непролазных зарослях тростника на левом берегу Нила, как раз в том месте, где брал свое начало канал до Меридова озера, громко выли камышовые коты.
Утром пошел снег. Глянув в окно, где все было укрыто белым саваном рано наступившей зимы, Юрий Павлович сразу же вспомнил мать и ощутил, что в конце концов все пути ведут на кладбище. Быстро покончив с утренним туалетом и наполовину урезанной зарядкой, он направился на кухню и уже в конце скромного, состоявшего из комбинированного колбасно-сырного бутерброда с кружкой чая завтрака услышал шаги, видимо, разбуженной им Кати.
Ты куда это в такую рань? Заложив руки за голову, она встала на цыпочки и потянулась, а Юрий Павлович лишний раз отметил, какая у нее замечательная фигура, отхлебнув из чашки, улыбнулся. Смотри не лихачьскользко. Зевнув, как кошка, Катя быстро глянула в окно, хлопнула Савельева ладошкой по плечу и энергично направилась в ванную подчеркивать свою естественную красоту.
Когда бутерброд закончился, Юрий Павлович, искренне сожалея о непристегнутой меховой подстежке, надел куртку и окунулся в морозную круговерть непогоды.
Выпадение осадков, судя по толщине их слоя, началось давно. Обнаружив на месте «восьмерки» небольшой элегантный сугроб, Юрий Павлович локтем откопал водительскую дверь, без труда запустил двигатель и ввиду отсутствия швабры начал бороться со стихией щеткой очистителя лобового стекла. Вскоре человек победил. Включив печку, Савельев быстро справился с ледяной корочкой на окнах, залез во все еще промозглый салон и, привыкая к дороге, плавно тронулся с места.
Катя не ошиблась, действительно было скользко. Чтобы ничего плохого по пути не произошло, пришлось сразу же кардинально изменить стереотип вождения: притормаживать не педалью, а двигателем, исправно держать дистанцию и, подобно пионеру, всегда быть готовым прибавить газу, чтобы вывести машину из заноса.
Снег между тем пошел еще сильнее. Хотя вроде бы рассвело, но видимость продолжала оставаться скверной. Встречные и попутные машины угадывались только по тускло светившим фарам, повсюду стояли парами неразъехавшиеся страдальцы, так что когда Юрий Павлович добрался до Средней рогатки, площади Победы то есть, утро было уже далеко не ранним. Здесь он остановился, купил бутылку водки, кое-чего на закусь и, погрузив все это в полиэтиленовый пакет, неспешно направился к Южному кладбищу.
Конечно, если бы не снежная пелена, в которой все машины смотрелись одинаково серо, Савельев несомненно срисовал бы голубую «шестерку», тащившуюся за ним следом аж от самого Катиного дома. Однако вмешалась стихия, и, ничего плохого не подозревая, он аккуратно зарулил на парковочную площадку. Внимательно прочтя телефонное наставление по отысканию материнской могилы, он начал углубляться в необъятные кладбищенские просторы.
В то же самое время из остановившейся на обочине «шестерки» вылез белобрысый долговязый россиянин, в котором сослуживцы без труда узнали бы милицейского майора Семенова. Стараясь держаться от ликвидатора подальше, дядя Вася двинулся за ним по центральной аллее следом. Савельев же наконец сориентировался на местности и принялся забирать левее, туда, где громко рычал двигатель «Беларуси» и суровые молодые люди с лопатами сосредоточенно обихаживали чью-то совсем свежую могилу. Остановившись на рубеже захоронений недельной давности, Юрий Павлович сверился со своим путеводителемтак, вроде бы правильной дорогой идем, товарищи. Проплутав совсем немного по уже начинавшему раскисать снегу, цель своего путешествия он заметил еще издали.
Кладбищенский деятель не обманул, и деньги не пропали даром. На трех каменных опорах возвышалась массивная полированная глыба с изображением портрета Ксении Тихоновны, под которым значилось: «Спасибо за жизнь твою, родная». Здесь же было начертано проникновенное:
В эту нежить,
в этот холод
нежить бы тебя
да холить.
В эту стужу,
в эту слякоть
целовать тебя,
не плакать
И, глядя на все это великолепие, ликвидатор даже прослезился: «Эх, мама, мама». Совершенно непроизвольно он шагнул было к памятнику поближе, чтобы коснуться материнского портрета, но внезапно непонятно почему поскользнулся и уже в падении услышал злобное автоматное тявканье. Похоже, стреляли из «АК-74». Сразу же ему посекло лицо разлетевшимися во все стороны острыми осколками гранита. Он еще не успел ничего сообразить, как инстинкт заставил его тело мгновенно укрыться за каменной скамьей, и тут же рука ликвидатора привычно рванула из-за пояса доведенным до автоматизма движением пистолет «ТТ».
Много чего говорилось плохого о ветеране советского ближнего боябудто бы тяжел он да в обращении неудобен, а слишком высокая дульная энергия, мол, ослабляет останавливающее действие пули. Может, верно все это, но автоматчика Савельев завалил первым же выстрелом, стремительно откатился в сторону, без труда обыграл второго стрелка и, ощущая резкую, злую отдачу тульского творения, трижды нажал на спуск.
Мгновение Юрий Павлович вслушивался в кладбищенскую тишину, нарушаемую лишь ревом тракторного двигателя, затем быстро добил упавших выстрелами в голову. Отбросив покрытый антидактом ствол подальше в сторонуне страшно, отпечатков все равно не останется, он оглянулся на памятник.
Изображение матери было страшно изуродованоавтоматные пули лишили портрет Ксении Тихоновны глаз. Глядя на ее обезображенное до неузнаваемости лицо, Савельев вдруг почувствовал, как из самых глубин души начинает подниматься что-то удивительно темное и злое, ему не принадлежащее. «Суки, всех урою». Он до боли сжал кулаки, но тут раздалось грозное:
Стоять, руки на затылок, и Юрий Павлович узрел ошеломленного развернувшейся перед ним битвой майора Семенова с табельным стволом наизготове.
В этот момент вязкое, угольно-черное образование, переполнявшее душу ликвидатора, оформилось в плотную, бешено вращающуюся сферу. Помимо своей воли он пристально взглянул милиционеру прямо в глаза.
Глава двадцать третья
После обеда настроение у Кати начало медленно и верно портиться. Неожиданно ей сделалось глубоко наплевать на великолепный светильник с тремя лотосообразными чашечки на стеблях, вырезанный из целого куска алебастра и припертый прямо из Британского музея. Паршивец дядя Вася не подавал о себе никаких вестей. Подождав до половины четвертого, Катя сама набрала номер его служебного телефона.
Майор на выезде. Поднявший трубку опер говорил отрывисто, видимо, был при делах. Пришлось прибегнуть к последнему средствупозвонить Семенову на пейджер.
«Дядя Вася, гад, отзовись немедленно». Тщательно выговаривая буквы, Катя продиктовала сообщение барышне-разводящей. Потом она заварила себе кофе покрепче и, гордо отвергнув предложенный доктором наук Чохом пряник «Славянский», принялась ждать. Увы, напрасно.
Примерно в то же самое время Савельев тихо стоял в полутемной, пахнувшей мочой, кошками и победившей демократией парадной одного из домов, что на Малой Монетной улице, и терпеливо ждал, пока, одетый теперь уже в пропитку, кладбищенский деятель решит вопрос насчет очередного жмура. Конечно, следовало бы разобраться вначале, случайно или с умыслом подставил он сегодня ликвидатора на погосте, но обстановка требовала действий решительных и быстрых, к тому же напрягать извилины Юрию Павловичу было влом.
Наконец на всю лестничную клетку гулко хлопнула закрывшаяся дверь, послышались торопливые мужские шаги. Дождавшись, пока клиент поравняется с ним, Савельев резким ударом кулака раздробил ему кадык и тут же, захватив голову, стремительно крутанул ее против часовой стрелки вверх, словно свинчивая с невидимой резьбы.
Шейные позвонки энтузиаста похоронного процесса хрустнули, глаза закатились, и, придержав мгновенно обмякшее тело за воротник пропитки, Юрий Павлович бережно усадил его на ступенькуотдыхай, дорогой. Выгрести содержимое карманов убитогопусть менты отслеживают корыстный мотивбыло делом секундным. Никем не замеченный, Юрий Павлович не спеша вышел из парадной и направился дворами к запаркованной на соседней улице машине.
Кругом было уже темно, с неба валился противный мокрый снег. Инстинктивно ощущая, насколько он всем до фени, Савельев у решетки первого же сточного колодца избавился от документов зажмурившегося. Внушительный пресс зелени и дубья он выкидывать не сталденьги, как известно, не пахнут, и уже в машине, вспомнив о приключениях на кладбище, удрученно покачал головой. Пара киллеров с автоматами, поджидавших его у материнской могилы, это понятно, ничего, можно сказать, особенного, а вот то, что произошло потом, ни в какие нормальные ворота не лезет. Да и вообще, странно всесны эти научно-познавательные, затем сеанс крысиной дрессуры, теперь кладбищенские непонятки, просто чудеса какие-то.
«С психикой происходит что-то неладное, как пить дать, навели порчу». Юрий Павлович с прессой изредка общался и был мокрушником начитанным, а потому, пообещав самому себе наведаться в ближайшее время к специалисту, успокоился и сразу же почувствовал волчий голод.
Короткий осенний день быстро подходил к концу, мокрый, снег плавно перешел в еще более мокрый косой дождь. На проезжей части сделалось совсем неуютно. Стараясь никого не замарать, Савельев припарковался у двери с надписью: «Магазин-салон»и прямиком направился в секцию обуви. Там он без проблем стал счастливым обладателем фирменных башмаков «Трапезунд»удобных, пошитых из качественной непромокаемой кожи. Проехав чуть вперед, он переобулся, а со своими ботинками, подошвы которых были засвечены, попрощался на ближайшей помойке.
Есть между тем хотелось невыносимо. Заметив мерцавшую неоном сквозь косую сетку дождя голубую вывеску: «Музыкальное кафе у Чайковского», Савельев въехал на парковку и поспешил внутрь заведения.
В то время, когда он уже хлебал из глиняного горшочка горячую баранью похлебку с чесноком а-ля атаман Пугачев, Катя сидела в своей «пятерке», а само авто, подмигивая правым поворотником, в час по чайной ложке продвигалось по направлению к мосту Лейтенанта Шмидта. Ничего не поделаешь, пробки на дорогахбич урбанизации. Паразит дядя Вася так и не позвонил, окружающее за окнами «жигуленка» было серо, как штаны пожарника, и от нечего делать Катя рассеянно слушала, как по Русскому каналу на удивление безголосо пели про дамский прикид из незабудок. Скоро стон девичьей души затих в эфире. В подоспевших народных новостях поведали, что много чего удивительного случилось ныне в колыбели трех революций, но несомненно главное сегодняэто стрельба из автоматов среди могил на Южном кладбище. Клятвенно заверив слушателей, что человеческие жертвы имеются, вновь взялись за музыку. Картавый ведущий Русского канала сразу же задвинул балладу про мальчонку, которому засвербило в Тамбов.
Услышанное Кате очень не понравилось. Закусив губу, черноволосая водительница выбралась наконец из пробки и помчалась сквозь непогоду домой. Не заезжая на стоянку, она бросила машину неподалеку от парадной и, отперев входную дверь, первым делом направилась к АОНу. Никому бедная девушка была не нужна. Сразу же вспотев в своей в общем-то легкой кожаной тужурочке, Катя разделась и в который уже за сегодня раз набрала дядин Васин служебный. Ответили ей странное: «Сегодня не будет его уже». Утвердившись в мысли, что случилось что-то очень нехорошее, она снова принялась жать на телефонные кнопки.
Слава Богу, подполковница Тося Астахова оказалась на месте и на слезную просьбу узнать что-либо о дяди Васиной судьбе заметила только:
Вот они, мужики кровососы.
Пообещав связаться минут через пятнадцать, Астахова отключилась. Перезвонила она, однако, лишь через полчаса, и голос был у нее странный какой-то:
Слушай-ка, мать, приезжай ко мне вечером в гости, чайку попьем, языками зацепимся, а то по телефону нашему хрена ли собачьего расскажешь.
С трудом убив полтора часа при помощи сигарет, телевизора и журнала «Космополитен», Катя позвонила Семенову домой, но безрезультатно. Выкурив еще одну, она начала собираться. В это время в прихожей звякнул звонок и заявился Берсеньевживой, здоровый, с огромной парной цыпой в полиэтиленовом пакете. У Кати отлегло от сердца: если один появился, то и другой отыщется.
Я на Петроградскую, к подружке. Она натянула итальянские полусапожки и, привычно хлопнув Мишаню по плечу, открыла дверь. Не скучай тут без меня.
Осенняя погода в который уже раз преподнесла очередной сюрприз. Осадки прекратились, зато резко похолодало, и то, что успело выпасть, стремительно начало замерзать, превращая проезжую часть в натуральное подобие катка. Катя же ездила в суровых зимних условиях неважно, знала только, что трогаться следует со второй да надо держать дистанцию побольше, а о всяких там управляемых заносах вообще не слыхала. Проскользив минут сорок, она добралась наконец до массивного строения совсем рядом с ДК Ленсовета, поднялась на пятый этаж и позвонила.
Подполковница Астахова была по-своему стройной естественной блондинкой, внешне напоминавшей сразу Мерилин Монро, снежную королеву и Татьяну Доронину в далекие дни ее молодости. Проживала она в двухкомнатной отдельной квартире со всеми удобствами и тремя кошками, где в гостиной висел портрет усатого героя в папахе с красным околышемхозяйского деда и латышского стрелка. Вообще-то, мужчин в этих стенах жаловали не очень. Причиной тому являлась сексуальная ориентация Таисии Фридриховны, называемая по-научному нетривиальной, а проще говоря, была подполковница коблом, активной лесбиянкой то есть.
Очень нравились ей стройные, черноволосые и без комплексов, ну совсем такие, как Катя Бондаренко, однако давний их роман, помнится, быстро иссяк, и остались они с той поры не партнершами, а хорошими задушевными подругами.