Разделились заранее. Доберман первой направилась к другой стороне ненаселённого пункта кружным путём, через частный сектор, а я, выждав минут семь, пошёл за ней следом, оставляя пятиэтажки сбоку и стремясь подойти к своему наблюдательному пункту с другой стороны, с южной, чтобы не попадаться на глаза возможному часовому.
Заблудиться не боялся. Сейчас прямо по улице, до шестого перекрёстка, там направои выходишь к местному торговому центру, в котором я когда-то с Зюзей впервые встретился. Потом нужно вернуться по улице Крупской обратно. Недалеко, метров сто пятьдесят.
Перед выходом на главную поселковую улицу не поленилсяперевязал портянки, уже успевшие основательно поистрепаться от такого варварского использования. Ничегодо разливайки хватит, а дальше я ходить никуда не собираюсь, только ждать.
Как на грех, Луне изволилось выглянуть из-за туч и осветить окрестности. Потому с пустого тротуара пришлось быстренько ретироваться в сторону, под защиту домов с кустами и двигаться медленнее, согнувшись в три погибели, на нервах и ежесекундно озираясь.
Последние шаги делал не дыша. Вынырнув из тени и еле дождавшись, когда злополучное ночное светило укроет очередная тучка, на полусогнутых просеменил по ступенькам в разливайку.
Ф-фу-уххх...вырвалось из груди. Добрался. Теперь можно и расслабиться, и пот утереть. Переволновался очень.
В помещении было темно, пахло сыростью, пылью и трухой. Сколько ни всматривался, пытаясь конкретизировать и понять, что передо мнойне помогло. Видел что-то впереди себя, а чтонепонятно ни на первый, ни на второй, ни на третий взгляд. Снова выручила памятьстойка там, в конце. Высокая, по типу барной. Отделяющая общий зал от продавца. И что интереснодо этого момента сколько не силился вспомнить, что здесь и как в подробностяхне получалось! А попали нате, словно вчера наведывался.
Немного подумав, аккуратно, не отрывая стоп от пола, сдвинулся вправо, убирая свою тушку из дверного проёма. Всё. Пришли. Теперь можно и отдохнуть. Резонно опасаясь шумного мусора, я никуда дальше не пошёл, а снял сидор, медленно сел на пятую точку, положил оружие на колени, привалился спиной к стене, накинул куртку и спокойно задремал вполглаза. Отдыхать тоже нужно. Ничего, не просплюс первыми лучами встану. Поза, конечно, неудобнаяноги точно затекут, но это терпимо. Лучше, чем стоя. А если кто-то по улице пойдётзаранее услышу.
И тотчас полезло в голову всякое, порождённое одиночеством и ночным бодрствованием...
...Темнота давно уже меня не пугает. Прошли те времена, когда я начинал заикаться от ужаса, глядя на закатывающееся на ночь солнышко. Теперь проще. Разумные предупредят об опасности заранее или просто договорятся с себе подобными. Да, у них такпервым делом проблемы решают переговорами и почти всегда приходят к консенсусу. Да и помнится мне, что у нас с местными тварями мирне должны напасть. Они слово держат строго. Разве что кто-то залётный, но тут уж ничего не поделаешь. Потому и хожу осторожно, вслушиваюсь, ружьё по-прежнему в руках, однако теперь без панического страхаисключительно со здоровым чувством самосохранения...
...Как известно, абсолютной тишины в природе не существует. Крики птиц, шум деревьев, шепот ветра. Но всему этому многоголосию никогда не спрятать, не заглушить тихого звона в ушахзвона безлюдья, пустоты. Именно он и заставляет чувствовать себя одиноким. Таким, кого не жалко. Пустым, ненужным местом в этом мире. И прорезаются эти чувства почему-то именно в темноте. Днёмнормально. Может, из-за того, что с утра до вечера я всегда занят и философствовать особо некогда?..
Тьфу ты, пакость какая... Витя! Соберись!
Отгоняя очередной приступ самокопания, усиленно затрусил головой. Я не бегаю от размышлений, не стараюсь сделать свою жизнь прямой, как шпага мушкетёра, не ищу простоты. Просто не по себе осознавать, что я тут один (четвёрку неизвестных можно в расчёт не брать) на много километроввот и лезет в голову всякая чушь.
Выбросив из головы глупости, снова закрыл глаз и заставил себя спать...
***
С первыми лучами я смог осмотреться в разливайке более детально. Правильно сделал, что не стал в темноте тут шляться. Повсюду битые банки, бутылки, гнильё, клочки бумаги, осколки пластиковых стульев и столиков. Выломанная оконная рама. Решётка снаружи, а стёкла здесь. Непременно бы ночью наступил на что-нибудь из этого широкого ассортимента.
Память не подвела: напротиввысокая, по грудь, стойка с небольшой дверцей в углу; дальшезаваленный на стену стеллаж, за которым в прошлые времена располагался импровизированный склад. Отдельного помещения для хознужд или сангигиены здесь не было. Почему?
Да потому что когда-то продуктовый и вот эта распивочная были одним помещением, а уже впоследствии ушлые коммерсанты построили стенку, сделав из одного магазина два. Все удобства за стенкой остались. Вот и получилось, что нахожусь я в прямоугольном помещении с единственным входом, нарушающим все возможные нормы и правила. В случае пожара продавщице был бы точно кирдык. Пока вещи инстинктивно схватишь, пока выбежишь из-за стойкидыма с гарантией наглотаешься. Токсичного, едкогодругого из копеечного пластика, которым из экономии стены в таких заведениях оббивали, не бывает. О! И тут он, ПВХ этот долбанный, салатовый!.. Везде валяется, полопавшийся от времени и перепадов температуры на некрупные куски.
А потолок? Кто бы сомневался...та же самая глянцевая дрянь, только пожелтевшая от табачного дыма и в трещинах. Посмотрели аж родиной запахло в воздухе. У нас в посёлке, где я родился и вырос, за многие сотни километров от этого места, была точно такая же рюмашечная, почти сестра-близнец этой, только стены бежевые.
Думаю, по всей нашей великой и необъятной дизайн в таких заведениях универсальный, мегаэкономный... Алкашинарод непритязательный, а большего и не надо.
Всласть поностальгировав и насладившись видами древних, грязных панелей я плавно, аккуратно ступая, перебрался за стойку, где почувствовал себя с гораздо большим комфортом.
Покрутил головой, осматриваясь. Самое удобное место для наблюденияу дверцы. Там щель в палец и как раз проход между магазином и нужной мне пятиэтажкой видно; да и часть внутридворовой дороги, по которой должна пройти цыганистая тётка лицом ко мнекак на ладони. Вот прямо рукой подать. Чудо, а не позиция. Устроившись поудобнее, достал подзорную трубу и принялся ждать.
А дальше всё пошло не по плану.
За следующие два часа из пятиэтажки никто не вышел, и никто туда не вошёл.
Я занервничал. Просчитал про себя до тысячи, потом до пяти тысяч. Потом в обратном порядкекаждый раз вычитая единицы и шепча результат вслух.
Никого.
Проспал? Пошли другой дорогой? Разумные ошиблись? Нет, не то... Слишком детские предположения. Спят? Маловероятно. Сейчас долго дрыхнуть не принято, люди свои дела к световому дню привязывают. С солнышком встают и с ним же ложатся. Зимоймного спят, отдыхают, летомдел полно, дня, как правило, не хватает.
И разумные за мной не пришли. Если бы четвёрка вышла из ненаселённого пунктая бы знал. За мной бы попросту прибежали и осчастливили новостью, укоризненно глядя снизу-вверх. Значит, по дороге они не выходили. Пошли по бездорожью? Бред. Куда? Тут посёлка шиш да маленьконет смысла петли наворачивать. Опять жеуслышал бы, в этом уверен.
Не придя ни к какому выводу, попробовал заняться аутотренингом, но вскоре бросил это безнадёжное занятие. Какое, к чёрту, спокойствие, когда как на иголках сидишь и до боли, до слёз вглядываешься в щель, ожидая неизвестно чего и сомневаясь во всём?
Прошёл ещё, как минимум, час. Жутко хотелось пить, но я держался. Это ушастым хорошоони вечером вволю напились, да и, случись что, из лужи не побрезгуют жажду утолить. А мне хуже. Сейчас сделаю глотоки всё, пропал. Буду понемногу на автомате прикладываться, пока фляжка не опустеет. А потом что? В штаны излишки жидкости сливать? Нет уж, увольте, лучше потерпеть.
К обеду, когда я совсем уже отчаялся, на улице зашелестело, а меня прошиб холодный пот вперемешку с огромным душевным облегчением.
Не ошибся! У меня глаз одинда, а вот ушейдвое! Звук почти родной, знакомый! Это тот, в сапогах! Короткостриженый! Значит, сейчас и остальные пойдут. Проспали, видимо, на чужих диванчиках перенежились.
Слух не подвёл. Через десяток секунд в обзорной щели показался уже знакомый мужчина в шикарных сапогах. Он плавно, не спеша дошёл до здания магазина, немного постоял, явно раздумывая о чём-то, а потом просто направился к ступенькам и уселся на них. Куда именноя не видел. Неизвестный расположился немного сбоку, со стороны продуктового, зато отчётливо слышалось, как он ёрзал, устраиваясь поудобнее, сморкался, а под конец даже запел тихо что-то тягуче-народное. Слов было не разобрать, но тоской от мотива пробрало даже меня.
Зачем сидит? Ждёт, пока остальные соберутся?
Я боялся шелохнуться. О подзорной трубе давно позабыл, положив её рядом на пол и лишь щурился, от волнения стараясь не моргать и не проглядеть тётку.
Но никто не выходил. Снова мысленно просчитал до тысячи. Потом до двух. Начала возвращаться паника. Исподволь, понемногу, не так, как раньше, но начала.
...А короткостриженый всё тошнил напевами, сидя на том же самом месте... Достал! Бесит!..
Захотелось выбраться из своего укрытия и заткнуть его. Хоть выстрелом, хоть засапожником, да хоть зубами загрызть на волчий манердо такой степени он выматывал из меня душу своими однообразными опусами. Мочи нет!
Но я терпел, здраво понимая, что всему виной не этот неизвестный мужик, а мои нервы, порядком поистрепавшиеся за последние дни. Вот только легче от понимания причин не становилось, и в голове одна за другой, нескончаемой каруселью проносились мысли о том, как этого певуна поизощрённей заставить замолчать. Желательно навечно.
Внезапно сидящий на ступеньках заткнулся, резко встал, а затем, не сходя с места оглушительно, по разбойничьи свистнул. Я вскинулся и услышал... шум быстро приближающегося мотора.
Едрить твою мать...
Глава 5
Предчувствие не подвело. Невидимый автомобиль подъехал прямо к моему укрытию, остановился, заглох. Громко, с неприятным лязгом хлопнула сначала одна дверь, потом вторая. Кто-то крякнул, наверняка от наслаждения возможностью спокойно стоять на своих ногах, а не трястись по ухабам и колдобинам; кто-то шумно сплюнул на асфальт. Забухали шаги.
Здравия желаю!послышалось за стеной.Как доехали?
Нормально,с раздражением ответил другой голос, хриплый, на полтона ниже первого.
Да какой нормально?!возмутился третий, относительно молодой и лениво растягивающий слова.Бензина спалилиподумать страшно! Вы же на тачке были? Что случилось? Чего мы за вами, как заботливые мама с папой катаемся?
Кравец!одёрнул недовольного второй.Рот закрой. Приказы будешь на гражданке обсуждать. Тебя что-то не устраивает?!
Никак нет,с явным недовольством буркнул загадочный Кравец и зашмыгал носом.
Не пережили Жигули глубокого рейда, мотору каюк. Старьё... Там, дальше по дороге бросить пришлось.счёл нужным пояснить, как я уже догадался, певун со ступенек.
Понятно,бросил хриплый. -- Задание?
Выполнено. Без осложнений. Мы...
Потом в подробностях доложишь,перебил его неизвестный, исполнявший роль командира или начальника. А кто ещё доклады принимает?Назад надо возвращаться. Дороги дерьмо, хотелось бы засветло успеть обратно добраться. Где остальные?
Отдыхают. Вчера переход длинный был. А мы здесь что-то типа базы оборудовали в одной из брошенных квартир. Потому они там и сидятчего рожами по улицам отсвечивать?
Как раз в этом момент из-за дома выходила оставшаяся тройка: женщина и двое мужчин. В руках у них были спальники в скатках, а у плешивого ещё и увесистая на вид спортивная сумка весьма солидных размеров. Двигались они бодро прямо в мою сторону, с довольными улыбками хорошо отдохнувших людей.
Пятнадцать метров... десять... восемь...
Я впился взглядом в правый глаз цыганистой бабы. Он сейчас был как на ладони, моя щёлка нисколько не мешала рассматривать его во всей красе. Хорошая щель, удобная, без неё было бы хужеа так словно в кинотеатре сижувидно всё будто на широком экране. А меня не видно. Я, можно сказать, в домике.
Ну, ну... давай... В этот момент моя цель практически поравнялась со входом в разливайку и я отчётливо разглядел шрам над правой бровью в виде завитка. Тонкий, старыйнемного тонального кремаи не заметишь вовсе.
Значит, она... та самая, которую Ольга обвинила в заражении фортика. Или ошиблась? В груди у меня разгорался огонёк сомнений. Слишком сложно получается. Допустимтётка инфицирована по всем правилам и каким-то чудом жива до сих пор. А остальные? Неужели они тоже исключительно носители? Так не бывает, даже в сказках.
К тому же, они сюда, как я понял, ехали на тех самых, виденных мною на обочине Жигулях. Но докуда? Разделились раньше и двинули парами по разным дорогам? Возможно. А зачем?
Ответ напрашивался только одинразведка, изучение местности, поиск выживших. И приехали издалека, если стараются до вечера домой добраться. Сейчас, примерно, около полуднядень длинный.
Кто это?
Чёрт! Не о том думаю! Конечно, до изумления интересно узнатьчто это за люди и какого им в наших краях надо? Не поспоришь... Но сейчас нужно решитьсчитаю ли я эту женщину врагом или нет? Принципиально важно определиться! Для понимания своих дальнейших действий: или вцепиться в след и идти за ней до конца, или отвязаться, разойтись. Кто, зачем и почемупосле подумаю.
По всему выходит, что нет. Не враг она мне... У всех увиденных лица чистые, здоровые до неприличия. Может, не в ней дело? Может, кто-то из местных принёс болезнь невесть откуда, да хоть с охоты! Перелётную утку застрелил, а она из тёплых краёв подарочек принесла или клевала чего не надо и заразилась? Или купцы заходили больные. Возможно такое? Вполне. Те тоже шляются, где ни попадя, и лезут в поисках добычи куда не просят! Оля ведь могла и не знать об этом! На беженцев думать проще всеготем более, они так удачно подвернулись и с истинным носителем, похоже, разминулись в несколько часов. А если учесть шок, испуг, паникуповеришь во что угодно. Гадать можно до бесконечности, однако факты говорятэти люди здоровы, во всяком случае пока. Получается мимо...
Тройка остановилась совсем рядом со входом, но так, что из троих подошедших в дверном проёме была видна лишь одна женщина. Похоже, полукругом перед шефом встали. Ну ничего. Уши же у меня остались. Не посмотрютак послушаю.
Здравия желаю, Олег Игоревич,зазвучал новый мужской голос. Кто-то из подошедших обозначился, не иначе.
Добрый,ответил хриплый.
Здр...вия ж...немного вразнобой поздоровались до сих пор помалкивавшие мужчина и женщина. Голос у последней оказался густой, зычный, больше подходящий здоровой, привыкшей командовать всеми вокруг бабе гренадерского роста и весом килограмм так под сто тридцать, а не вот этой вот колобкообразной цыганке.
Командир им не ответил. Видимо, ограничился кивком головой.
На,неожиданно протянула одну из скаток женщина вперёд.Я тебе не женабарахло следом носить и обслуживать.
Раздались лёгкие смешки. К ней подошёл короткостриженый певун и, не обращая ни на кого внимания, взял вещмешок.
Спасибо. Опять забыл за него,серьёзно поблагодарил он.Чудная вещь. Всегда теряется и всегда находится.
Это да,согласилась женщина.Ты же его с Жигулика покойного вчера забрал, да и то только потому, что тебе напомнили?
Ага.
Вмешался мужской голос:
Говорил же тебеоставь на базе, поспать можно и на сиденьях. А ты упёрся...
Короткостриженый принялся защищаться в наметившейся шуточной перепалке.
Так и правильно сделал! Машина-то сломалась!
И ты его там и забыл!
Последние слова говорившего потонули в дружном хохоте. Смеялись все, даже певун. Успокоившись, снова зазвучала командирская хрипотца:
Рацию не проимели?
В ответ один из мужчин приподнял сумку.
Хорошо,продолжил главный.Грузитесь и поехали.
Щас, только заправимся,немедленно вмешался голос водителя.Десять минут.
Почему десять?в голосе Олега Игоревича зазвенело недовольство.
Невидимый Кравец не растерялся:
Я ещё хочу в магазин этот зайтивдруг чего полезного увижу? Моющее, например, или мыло.
Или водку,подхватила женщина.Вон вывеска «Кафе»наверняка ведь туда сначала ломанёшься.