Георгий и Геннадий ЖивовыТочка Немо
Глава 1Встреча
Это путешествие для всех начиналось по-разному. Общей была только точка, в которой оно заканчивалось
Сейчас, когда все уже улеглось, стало прошлым, забрав из жизни у кого год, у кого пять, у коготридцать лет, а у кого и саму жизнь, сейчас все это кажется фантастической историей. Скажи кому еще в 90-е годы двадцатого века, что такое приключится поверили бы только в сумасшедшем доме. Да я и сам себе верю все меньше. Наверное, потому что многое хотелось бы забыть. Мой мозгоправ, доктор Шенли, говорит, что это глубочайший травматический опыт, и с ним тяжело будет справиться. Доктор Шенли, конечно, смягчает: уж я-то знаю, что справиться с этим просто невозможно. Так и говорю ему: я не понимаю, как от всего увиденного не растрескались мои глаза, не понимаю, как не расплавился мозг и как не лопнуло сердце. А доктор Шенли в ответ твердит, что я уже воспринимаю свое прошлое с некоторым отрешением, и это первый шаг к успеху. Этоакт принятия. Но на кой мне это «принятие»? С каждым днем прошлое становится все четче, будто бы даже морщины на лицах людей из воспоминаний прорезаются через мутные пятна, которые до того заменяли им лица в моих непрестанных кошмарах У них появляются глаза, я могу вспомнить их цвет; черты вырисовываются, добавляются рты, носы, уши, а вместе с нимигримасы ужаса, отчаяния, страха, впавшие щеки, беспомощные взгляды Вместо забвения, история все ярче расцветает в моих снах. Ох. С картинкой, которая местами уже прояснилась до высочайшего разрешения, возвращается и моя собственная боль. Она становится тем острее, чем отчетливее я все вспоминаю. И бежать от этого невозможно. Даже алкоголь, который какое-то время, еще до встречи с доктором Шенли, был моим верным спутником, оказывал какое-то неправильное действие. Да, на короткое времяот открытия и до закрытия бара на перекресткеон притуплял боль, но открывал новые эпизоды, сверлил мою память, извлекая из нее леденящие события. Отрезвление возвращало этим стертым, как мне казалось, картинкам, фокус, и опять наступала боль.
Поэтому я сел писать. Доктор Шенли сказал, что это терапевтически полезно. Мне некуда деться. Я правда хочу что-то с этим сделать. Пробую. Думаю об этом. Месяца два размышлял, с чего же начать? Тысячи судеб, множество историй, наброски для которых у меня сохранилисьцелая энциклопедия. Можно было бы просто написать автобиографиюведь это терапия, дружок, верно? Тут же нужна рефлексия, так, доктор Шенли, так? Но честнее и вернеедля истории, во всяком случае, написать о той группе, что прибыла на «Линкольне». Именно они перевернули все вверх дном, они вывернули наш жизненный порядок наизнанку.
* * *
Итак, это путешествие для всех начиналось по-разному. Общей была только точка, в которой оно заканчивалось Эти, с «Линкольна», умудрились попасть в замес еще до старта, до НАЧАЛА, о котором никто, конечно же, их не предупреждал.
Таких, как Альваро, всегда видно в аэропортах стран третьего мира. Белозубый, с простой, но аккуратной стрижкой, ровными ногтями и гладкой (а для его возрастаидеальной) смуглой кожейнемного обрюзгший латиноамериканский Мэтт Деймон, не иначе. Но, несмотря на его цветущий вид и гавайскую рубашку, на тропические острова Альваро приехал совсем не для отдыха.
Несколько лет назад Альваро овдовел. Рактут ничего не попишешь. Не помогли даже связи в медицинском сообществеэкспериментальное лечение оказалось слабым оружием против «брызг шампанского» в голове Джесс. Она ушла молодой, ведь сорок пятьэто не возраст. После этого Ева, дочь Альваро, которой тогда только исполнилось восемнадцать, бросила колледж, поссорилась с отцом и удрала на эти острова со своим серфером. Она пыталась сбежатьАльваро надеялся, что не от него, а от смерти матери, от самой идеи семьи и Альваро смирился, насколько мог, хоть и терзался одиночеством. Он пополнял ее кредиткутем более что тратила Ева немного, всего около тысячи долларов в месяц. Зато Альваро знал, что с ней все в порядке, иногда Ева выходила в Skype. Недавно она позвала отца к себе, сюда, на Тарли, один из бесчисленных райских островков Океании. Альваро взял билеты, не выходя из диалога.
Катастрофа застала его в первое же утро, в лобби отеля. Альваро взял коктейль, хотя мог бы пройти в столовую, где уже начался завтрак. Туда волнами входили туристы: первая волнасемейные, с маленькими детьми, живущие по графику; вторая волнатоже семейные, с детьми постарше и пенсионеры парочками; третьяв основном молодежь, которая поздно встает на отдыхе.
Альваро раздражала всеобщая расслабленность и размеренность. Он ждал Еву. Вчера дочь его встретила. Пришла вместе со своим загорелым пучеглазым серферомОрландо. Просто поздоровались и всё. Серфер схватил чемоданы, но Альваро вырвал их и попросил до завтра оставить его в покое «Завтра в девять зайду, папочка». Альваро не хотелось разговаривать с Евой при этом парне. Он ему сразу не понравилсяеще тогда, еще дома. Какой-то бездельник уволок его дочь черт знает куда, на богом забытый туристический островок, где нет и не может быть никакого будущего.
Хотя нет, все-таки Альваро успел о чем-то поговорить с Евой. Теперь не мог вспомнить ни слова, помнил только смятениебудто и не его дочь была перед ним, а малознакомая молодая женщина, да еще вспомнил жалость к самому себе и беспросветную тоску, которая снова его придавила. Как будто один только взгляд на Еву возвращал его туда, во двор клиники, где он гулял с Джесс, в ее палату, где в последний раз она, на минуту вынырнув из беспамятства, сжала его пальцы, глянула на Еву и прошептала: «Береги ее».
Та, которую он должен был беречь, обещала, что придет в девять, сюда, в лобби. И вот уже почти десять, а ее все нет.
Еще один, попросил Альваро девушку-бармена, явно из местных.
Пока она смешивала еще один «дайкири», Альваро задумался о ее внешнем виде. Вроде бы не такой уж и респектабельный отель. Обычный пляжный all inclusive для европейцев, австралийцев и американцев. Но весь персонал вырядился, будто это лучший отель Нью-Йоркавсе в строгой одежде, в рубашках с длинными рукавами, что явно не соответствует влажной и жаркой погоде.
И как вам не жарко? сам Альваро в эту же секунду вытирал пот со лба.
Хорошо, сэр, мне хорошо, ответила девушка на «гостиничном» английском, который предусматривает минимальные ситуативные знания.
Альваро поднес бокал к губам. Светлый ром, лаймчего проще? Однако именно «дайкири» всегда был его любимым коктейлем. Лет пятнадцать подряд Альваро и Джесс выбирались куда-нибудь на острова Карибского моряобычно на Багамы, но бывало и в Пуэрто-Рико или в Доминикану. Вечерамипочти неизменно, даже с рождением Евы, они выбирались в ресторан с террасой или верандой, непременно с видом на море. Тогда, не спрашивая, Альваро заказывал Джесс «багаму-маму», а себе«дайкири». Джесс всегда быстро и забавно пьянела, и никогда не просила вторую порцию. Она глупо хихикалаили над шуточками Альваро, или над тем, как он щекочет Еву, которая почему-то всегда замирала, как ледяная статуя, только лишь его пальцы коснутся ее живота. Альваро даже таскал ее к другу-неврологу, полагая, что замирание от щекоткисимптом какой-то странной болезни. Но после полного обследования оказалось, что у Евы такая вот частная атипичная реакция.
За столиком, ближним к выходу из столовой, а, значит, и к Альваро, сидела пара с младенцем. В них мгновенно узнавались австралийцыбелозубые, уверенные, легкие в движениях; женщиналадно скроенная, со средней грудью и крепким животом, мужчинапусть и субтильный, но размеренный в жестах исразу виднопрочно стоящий на ногах. Такие обычно планируют жизнь и могут рассказать, что будет с ними лет через пять. Из их разговора Альваро понял, что его зовут Джеральд, ееЭмма, а малышкуМими. Мими попискивала, Джеральд делал вид, что ворчит, Эмма с наслаждением уплетала омлет. Они были страшно похожи на Альваро, Джесс и Еву тогда тогда, когда Джесс была молода и здорова.
Альваро отставил коктейль с мыслью о том, что ему противопоказано возвращаться на такие курорты и уж тем более брать «дайкири». Опасно даже оглядываться по сторонамвсюду чудится безвозвратно ушедшая жизнь. Он развернулся к морюоттуда, со стороны пляжа, и должна была появиться Ева. Все-таки странный курорт: места полно, а прямо рядом с пляжемпорт, на рейде стоят сухогрузы, пустует длинный причал для круизных лайнеров. Чуть поодаль видны краны портавсего километр-полтора от отеля.
Альваро показалось, что он уже видит дочьметрах в двухстах, вся в белом, будто бы это ее фигуркахудая, немного нескладная, смешная девочка. Только бы тоска не нахлынула вновь. Вот он, Альваро, одинокий, но еще не старый, и его дочка, с которой, наконец, можно будет поговорить не онлайн, а по-настоящему, и надо просто попытаться насладиться моментом. Можно съездить куда-нибудь вместе, тут наверняка есть какие-нибудь прогулки на катерах или багги, или трекинг по вулканам. Если, конечно, этот долбаный серфер не увяжется с ними. Альваро вышел под навес. Мимо него, едва не задев, прошел какой-то парень из обслуги отеля со странным чехлом в руках.
Альваро услышал хлопок. Еще один. Будто кто-то лопает картонные пакетытакие, какие раздают в самолетах Белая нескладная фигурка почему-то развернулась, побежала от отеля. Ева это или нет? Неясно Но она убегаетэто всё, что успел отчетливо, осознанно и полно зафиксировать мозг Альваро. Тут же раздались крикисразу на нескольких языках. Различим для слуха оказался корявый, с акцентом, английский: «На пол! Все на пол!» Альваро развернулся и увидел, что Эмма, Мими и Джеральд уже лежат на полу. Какие-то сильные руки в это же мгновение швырнули вниз и Альваро. Повернув голову, он смог рассмотреть столовую, происходящее в которой будто замедлилось: несколько людей в камуфляже, с автоматами, стоят при выходе на улицу, еще парау выхода во внутренний коридор отеля. Постояльцы, обслугапочти все ничком положены на пол. Вдоль пляжа бегут охранники отеля, раздается автоматная очередь, охранники падают как подкошенные, один за другим, кусочки коры отлетают от пальмы, которую тоже задело Альваро подумал о том, что больше не увидит Еву. Никогда. Больше. Не увидит. Альваро встал. «Лежать», закричал стоявший в паре метров тип в камуфляже. Альваро сделал пару шагов и всё. Всё прервалось на звуке выстрела. Белая нескладная фигурка убегала от отеля.
Глава 2Контейнер
Он пришел в себя на палубе сухогруза. Наверное, кто-то подтащил его сюда, усадил спиной к бортику, ноги чуть жгло нагретым на жаре металлом. Судорожные мысли человека, который не помнит ни секунды из последнего часа жизни, сталкивались в голове с хладнокровными умозаключениями хирурга. «Правая рука перемотана жгутом на плече. Почему? Ева Ева убежала? Так. Вся рука в кровиочевидно, кость перебита, но кровопотеря не критична, артерия, видимо, цела. Почему корабль? Что вообще произошло? Чувствительности нет вообще. Интересно, задет ли нерв. Сколько времени уже наложен жгут? Записка, под жгутом должна быть записка со временем Но ее нет. У кого об этом спросить?»
Альваро оглянулся в поисках возможных свидетелей: палуба обычного океанского сухогруза до отказа забита контейнерами. Какой-то матрос, стоя на лестнице, открыл один из них, стоящий вторым этажом на палубе. Под лестницейчеловек десять, всегрязные, пыльные, в крови, но в них угадываются туристы и несколько служащих отеля в своей форменной одежде.
Лезьте туда! скомандовал матрос.
А пониже нельзя? отреагировал какой-то загорелый мужик лет тридцати пяти, стоящий рядом с лестницей.
Внизу всё занято! Быстрее!
Давай сюда малыша! прокричал матрос, и загорелый мужик протянул ему наверх младенца.
Матрос забрал младенца, который, как только его оторвали от мамки, разверещался. Следующей в контейнер полезла Эмма, знакомая Альваро мама малыша, с нее, стянутое ветром, слетело окровавленное парео. За Эммой карабкался Джеральд. Загорелый решительный тип повернулся к вцепившемуся в лестницу Джеральду, который уже почти добрался до верха:
Сначала женщины! Женщины! Потом старики!
А раненый? Раненый как? И еще девушка без сознания! крикнул кто-то снизу.
Мы затащим их последними.
Альваро успел понять, что раненыйэто он. И снова отключился.
Между тем в самом контейнере осваивались люди. Эмма давала Мими грудь, но та отказывалась есть и недовольно попискивала. Пробившийся внутрь Джеральд почему-то открыл детский рюкзачок и принялся что-то там искать, извлекая наружу бутылочки, смеси, соски и прочее младенческое барахло, которое положено иметь при себе, если тыродитель из среднего класса.
Джеральд, что ты делаешь?
Ищу что ей дать Может, поиграть? Подгузник же сухой что она пищит? Мими, посмотри, вот твоя погремушка. А вот любимый мишка. Ла-ла-лалала
Эмма с нескрываемой тревогой посмотрела на Джеральда. Мими не обращала внимания на потуги отца ее развлечь. Рядом с Эммой в этот момент упала к стенкеиначе не скажешь, брюнетка лет тридцати. В течение нескольких минут вдоль стенок контейнера расселись почти все, кто до того стоял на палубе. Загорелый уверенный тип спустился вниз, где оставалась лежать молодая девушка. Рядом с ней, держа ее руку, сидел парень в круглых очках.
Твоя? спросил загорелый у парня.
Нет, она не со мной.
Хватит сил ее затащить?
Да, наверное, да. Я знаю переноску
Чего ждешь тогда?
Бери ее, я приму, окликнул обоих сверху матрос.
Очкарик взвалил девушку по-военному на плечи и, придерживая одной рукой, принялся забираться по лестнице. В этот момент загорелый тип подошел к Альваро и легонько потряс его за здоровое плечо. Альваро открыл глаза.
Мужик, ты как?
Так себе.
Как тебя зовут?
Альваро.
Меня Нейтан. Идти можешь?
Куда?
Нам нужно попасть во-оот в тот контейнер. Надо забраться по лестнице.
Хорошо. А зачем?
Затем, что мы уносим ноги с этого острова. Похоже, его захватили террористы.
Да?
Идем.
Нейтан помог Альваро подняться на ноги. Тот даже сумел сам преодолеть лестницу, удерживаясь здоровой рукой. Нейтан влез следом. Альваро разместился рядом с Эммой и Джеральдом. В детской аптечке нашлись бинты и сульфаниламид, которым Альваро тут же засыпал свою рану, и детское обезболивающее, которое он выпил, опустошив пузырек на две трети. Чуть придя в себяне столько от действия обезболивающего, для которого еще требовалось время, сколько от самих движений, он обратил внимание на очкарика, который все пытался привести в чувство девушку.
Я врач. Что с ней случилось?
Рядом взорвалась граната. Она цела ни единой царапины, но не приходит в себя, потерянным тоном ответил очкарик.
Ааа. Контузия. Ничего, отойдет. Подними ее голову, чтобы я видел ухо. Теперь другое. Ага. Ну, крови нет, перепонка скорее всего цела. Так чтоничего страшного.
А что с вами, сэр?
Видимо, пуля. Полагаю, навылет.
Вам нужна помощь, сэр.
Альваро только хмыкнул в ответ, столь идиотской ему показалась реплика очкарика. Он сел в своем углу и закрыл глаза. Нейтан в это время переговаривался с матросом, который уже спустился на палубу. Из рации матроса тут же донеслось шипение, а затем сообщение капитана: «Слева по борту катера. Дистанциядведве с половиной мили. Убрать трапы».
Пора вас закрывать, сказал матрос.
Но закрыться в этот же момент не вышло. На палубе началось какое-то движение, и через минуту в контейнер даже не ввалилсяупалкрепкий высокий парень. Пыльные дреды распались в разные стороны. Залезший вслед за ним филиппинец (судя по формеслужащий отеля) задыхался, будто пробежал десять миль по пересеченной местности, но нашел в себе силы как следует дать лежащему в бок.
Не двигайся! Только пикни, я убью тебя! Понял?
Крепыш с дредами развернулся на спину, и стало понятно, почему он ввалился в контейнер. Его руки были связаны стяжками, сразу несколькими, неумело, но прочно, а в рот вставлена какая-то скрученная тряпка. В проеме контейнера только успели показаться еще две фигурыпарня и девушки, как двери закрылись и раздался резкий лязг металлической скобы, которая отрезала оказавшихся внутри от внешнего мира.
Сидите тихо, катера уже рядом, предостерег голос Нейтана.
И действительнонад заштилевшим морем разносилось жужжание нескольких легких двигателей, слышное даже через плотно запертые снаружи двери. Каждый в контейнере с тревогой прислушивался к этому звуку, единственному звуку, который нарушал тишину. Ее прервал Альваро, который открыл глаза и, неловко повернувшись, закряхтел от боли. Ему показалось, что кровотечение вновь открылось. Он достал телефон, включил подсветку и осмотрел рану. Нет, показалоськровь не шла. Но все обитатели контейнера увидели пятно света: ярко освещенную изуродованную руку Альваро и отблеск на его внезапно постаревшем лице. Пленник с кляпом во рту неистово замычал, привлекая к себе внимание, и Альваро направил фонарик телефона на него. Это был тот самый серфер, парень Евы.