Напившись, Мелинда приникла к щели, чтобы пообщаться с мужем.
Дайте им воды! после короткого диалога попросила она.
Нет, отрезал Нейтан, у нас три литра воды. На четырнадцать человек.
Мелинда что-то пробубнила в щель, развернулась и с тревогой сказала:
Гэри говорит, что они убьют его, если мы не дадим воды
Нейтан оглядел всех. После суток без воды никто не вздумал даже и пикнуть. Человеколюбие и гуманность вмиг отступают, если тебе по-настоящему угрожает смерть. А смерть не то чтобы витала в воздухеона уже пропитала все вокруг. Скрюченное тело старого туриставот вам и напоминание о том, что тут может произойти с каждым, даже, скорее, не то что «может», а что неизбежно произойдет довольно скоро.
Нет, озвучил Нейтан общее мнение.
Но там Гэри, мой Гэри! рыдания Мелинды перешли в бесконечный, сильнейший кашель, который, кажется, готов был вырвать ее легкие из грудной клетки.
Сквозь кашель Мелинды снизу послышались истеричные крики Гэриего решили порешить сразу же, и, видимо, выбрали для этого не самый гуманный метод. Гэри визжал, как животное, как маленький ребенок, голос его звучал как само отчаяние, которому, конечно, свойственны высокие частоты. Захлебываясь кашлем, Мелинда подползла к щели и пыталасьмежду приступами, набрав хоть немного воздуха, попрощаться. Нейтан отошел и сел на место. Когда крики Гэри утихли, Мелинда осталась у щелирыдать и кашлять, кашлять и рыдать, и это порядком надоело всем. В конце концов она умолкла. Никто не понял сразу, что умолкла она навсегда.
Этим же вечером Лон и Нейтан положили ее тело на старого туриста. Таким образом, к началу третьих суток путешествия в контейнере было два трупа.
Эмма была спокойнамолоко приходило, значит, Мими будет сыта. А вот Джеральд начал психоватьего беспокойство Эмма всегда замечала по характерному жестуон крутил свои кисти. Из-за коротких сухожилий (таковыми они стали еще в подростковом возрастеиздержки резкого роста) Джеральд постоянно вращал кулаками, а в период стрессов делал это беспрестанно. Но виду он старался не подавать, и на любые вопросы кисло и деланно улыбался: «Любимая, все будет хорошо».
Данита и Пун по большей части молчали и выглядели испуганно даже на фоне прочих.
В нижнем контейнере периодически слышалось какое-то движение, там намеренно поднимали шумим была нужна вода. Но Нейтан строго запретил кому бы то ни было даже приближаться к щели. Поэтому что говорили люди из нижнего контейнера, как умоляли и какие давали обещания, останется неизвестным.
Альваро часами сидел, заслонив лицо здоровой рукойбольная лежала на коленях и не подчинялась ему вполне. Альваро плакал, Орландо, сидящий рядомнаблюдал. К вечеру Альваро прервал молчание.
Ублюдочная страна. Какого черта ты ее туда потащил? со злобой, но четко и открыто, будто бы это должны были услышать все, на третьи сутки произнес Альваро.
От вас увез. От снобов и кошельков.
И что, хорошо все закончилось?
Это вы, американцы, финансируете такие перевороты. Террористов. Вам нравится развязывать войны и накачивать свои военные бюджеты
Мне, что ли, нравится, парень? Я приехал из Мексики подростком. Пятнадцать лет учился, и вот чего-то добился и кто я теперь? Какой я к черту хирург? Где мы?!
Мистер Вега, успокойтесь, пожалуйста
На счастье Альваро и Орландо, пошел дождьименно дождь, по мнению Альваро, спас его тогда от пропасти безумия. У Орландо при себе оказался косяк травыи он бы не стал его курить, не имей запаса воды. После косяка Альваро расслабился, его отпустила мучительная боль в срастающейся кости, и он даже пошутил о том, что в контейнере, в отличие от островов, их никуда за употребление наркотиков не посадят
* * *
Эти записи, наверное, кажутся фрагментарными и беспорядочными. Что ж, это издержки документальности этого повествования. Все, что здесь описано, пришлось собирать урывками, а искусственно склеиватьу меня нет желания. Я даже не смог бы найти этому оправданиявсе же документальный текст обязывает чтить память погибших и хранить память о событиях максимально точно. После четвертого дня путешествия воспоминания участников носят характер даже не отрывочный, а оскольчатыйбудто память сумела оставить при себе только некие пиковые моменты, которые врезались в глаза. Взял на себя смелость разбить эти события на небольшие подглавки, чтобы хотя бы в хронологической последовательности обрисовать происходившее в контейнере.
* * *
Утром пятого дня Данита обнаружила, что из последних восьми печений, которые она стерегла, четыре пропали. Ночью, во время сна, она сдвинула пакет, половина печений выпали и стали чьей-то легкой добычей. Нейтан сразу рассвирепел.
КТО? КТО ЭТО СДЕЛАЛ? проорал он, стоя посреди контейнера.
Обыск принес результаты: на рубашке лысого мужиканазовем его здесь Лысым КлеркомНейтан обнаружил крошки.
У меня диабет все, что смог вымолвить несчастный перед тем, как Нейтан, рассвирепел и принялся душить его голыми руками, затем взял в захват и, упав на колени, прижал его головой к полу профессиональным борцовским приемом. Лон пытался оттолкнуть Нейтана, но Пун удержал самого Лона.
Таким образом, утром пятого дня при входе в контейнер лежало уже три тела.
Данита делила оставшееся печенье. За ней наблюдали голодные глаза всех и каждого, кроме Мими. Внезапно Данита замерла. Лон, который ждал своей порции, встал перед ней.
Что случилось?
Их меньше, на плохом английском ответила Данита, печений меньше, чем людей.
Ешь мое, без колебаний заявил Лон.
И наверняка сразу пожалел о своем решении. Кто его знает, почему Лон решил быть щедрымто ли понял, что дальше делить печенье просто невозможно, оно рассыплется в пыль (это было песочное тесто), то ли не надеялся выжить. В любом случаеон стал единственным, кто не запомнил вкус этого печеньяа многие позже признавались, что могут опознать это печенье из тысячи других. Вкус печенья стал чем-то вроде вкуса жизни.
* * *
Холод пришел на шестой день. Все понимали, что за бортом будто даже теплее, чем внутри стального ящика, этого коммунального гроба, в котором они оказались. Ночью температура опускалась до 58 градусовтак оценивали это узники контейнера (и надо сказать, весьма точно). Да, это не суровая сибирская зима. Но поверьте, проведите вы хоть одну ночь в шортах и майке при такой температурезубы будут стучать друг об друга так, что вам станет страшно от самого этого звука.
С покойников была снята вся одежда, которая досталась преимущественно женщинам. Джеральд грел Мими, свернувшись вокруг нее клубком, как кот, который греет собственное брюхо. Эмма кормила малышку скудным, скорее всего, вконец обезжирившим молоком, и Мими охотно ела, но худела, пусть и не так, как взрослые, но все же заметно. Насколько же не подготовлен человек к голоду и холоду, раз даже его младенцы худеют уже на шестой день!
Зато воды стало в достатке. Дождь за дождемвлага наполняла бутылки через самодельный раструб. Пили все вволю.
Польза от холода была только однапокойники не сильно пахли. Хоть все и смирились уже со сладковатым, тошнотворным запахом гниения, но все же на жаре было бы гораздо хуже.
Никто и ни с кем практически не разговаривал. Все вдруг поняли, что речь отнимает силы, и погрузились в анабиоз, будто бы готовясь к постепенному, неумолимо приближающемуся умиранию. Колкие и холодные взгляды говорили только об одномкаждый думал, как бы протянуть подольше.
* * *
Утром седьмого дня, когда уже прекратились всякие звуки из нижнего контейнера, Нейтан увидел, что двое дауншифтеров, прислонившись друг к другу, словно согревая, мертвы. Нейтан осмотрел их, затем стремительно двинулся к сложенным штабелем трупам. Оказалось, что дауншифтеры ночью решили отведать сырого мяса покойникови поплатились за это отравлением, которое прикончило их быстрее, чем можно себе представить. Пустые желудки и ослабленный иммунитет вообще не оказали сопротивления трупному яду. Дауншифтеров даже не стали перекладывать в угол. Они так и осталисьрядом с Вэлери, которая была бледнее мела и, по мысли Нейтана, должна была преставиться следующей.
«Почему они умерли?» спросил Пун про дауншифтеров. Альваро объяснил, что человечину, как и любое другое мясо, надо есть свежим или законсервированным, иначежелудок просто не сможет переработать яды.
* * *
Утром десятого дня Эмма проснулась и принялась теребить Мими, чтобы та поела. Уже через секунду Эмма увидела, что Мими больше нет. Но мозг матери не реагировал на собственные сигналы«Она холодна, она холодна, как лед» Эмма подползла и растолкала Альваро, держа малышку, голова которой откинулась назад. Альваро понял все с первого взгляда.
По неизвестной причине Эмма решила скрыть от Джеральда смерть Мими. Когда тот проснулся и спросил, как его малышка, Эмма ответила, что Мими поела. Джеральд тут же вырубился, ушел в привычный анабиоз. А Эмма пустыми глазами смотрела на дверь контейнера.
Поэтому именно Эмма заметила то, что заметила: «А ведь двигатель остановился». Голос ее прозвучал отстраненно, но с каплей вопроса, неясного, нечеткого Наверное, кто-то и мог бы удивиться, но всем было плевать. Какая разница, работает двигатель или нет, и сколько там узлов, и какой вообще курс, если само судно находится в необозримом, необъятном «нигде»?
Если бы невольным пассажирам «Линкольна» в этот момент дали заданиевыразить общую мечту как можно короче, думаю, они бы легко это сделали. ПОКИНУТЬ ЧЕРТОВ КОНТЕЙНЕРтак бы звучало их желание. И именно оно крепло в них каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Полная неизвестность, безысходность, отчаяниелишь жалкие слова, которые не могут передать чувств случайных пленников, которые толком не понимают, где находятся и какие вообще есть варианты развития событий. Ведь всегда, даже когда террористы вломились в столовую, имелся какой-то обозримый набор исходов: умереть, сбежать, быть спасенным. Обстоятельства предусматривали некое продолжение. Хоть какое-то.
Двигатель остановился. Казалось бычто с того? Но во всех поселилась какая-то странная, идиотская, ничем не оправданная и не подтвержденная надежда
«Я слышу шаги там шаги, на палубе» вдруг громко объявил Чепмен. Все прислушалисьровно на миг, ровно для того, чтобы осознатьи правда шаги! и приняться орать во всю глотку.
«МЫ ЗДЕЕЕЕСЬ» неслось из контейнера на разных языках и акцентах, с разной степенью надежды и уверенности.
«Там кто-то есть», снаружи донесся сухой голос. «Там крики. Нужна лестница, похоже, они наверху».
Глава 4Новички
Лязгнул стальной засов. Дверь открылась, и свет, которого было, кстати говоря, немногои это мне достоверно известно, ослепил всех, будто бы яркое солнце в горах.
Сколько вас? спросил силуэт на ломаном, неясного происхождения английском.
Двенадцать, уверенно, мигом ответил Нейтан.
Дети есть?
Да! завопил Джеральд.
Мими умерла, тут же отрезала Эмма.
Нет, детей нет, подытожил Нейтан.
А это кто? спросил голос, уже обращаясь персонально к Нейтану, указывая на тела.
Эти не дотянули.
Понял. На выход по одному, уверенно скомандовал голос, сначала женщины.
Вэлери, Данита, Эммапо очереди принялись спускаться по лестнице. Ди пришлось транспортировать позже, к этому моменту она уже не могла ходить из-за слабости. Эмма (она подробно рассказывала об этом эпизоде) увидела знакомую палубу сухогруза. Но по нейтуда-сюдаперемещались с два десятка вооруженных автоматами мужиков всех цветов кожив странной одежде, которая больше напоминала какие-то доспехи. Почему-то все были с бородами разной степени запущенности и в ослепительно-ярких, белых кроссовках, которые неестественно смотрелись на серой палубе, под серым небом.
Эмму остановил человек с респиратором, вставший в проеме контейнера. Указал на Мими на руках Эммы и почти сочувственно спросил: «Ваш ребенок мертв?». Эмма нашла силы лишь кивнуть. «Я должен забрать его у вас», извиняющимся тоном молвил солдат. Эмма только сильнее прижала к себе Мими.
Сименс! Лихачев! Сюда! скомандовал солдат, и тут же за его спиной выросли два дюжих парня. Заберите ребенка, он в первую лодку.
У Эммы вырвали ребенка, она всего-то и успела, что попросить снять с малышки крестик, обычный серебряный крестик. Эти бородачи хоть и выглядели аляповато, но действовали слаженно, как настоящая армия, и Эмма быстро поняла, что сопротивление бесполезно. Кожаный шнурок и крестиквсе, что у нее осталось от Мими. Все, что осталось от единственного ребенка Эммы. И до того это терзало материнское сердце, что Эмма почему-то подумала, что теперь она вообще не Эмма, а какая-то другая женщина, может, какая-нибудь Карен или Синтия, или кто еще, но совсем не Эмма, и муж еене Джеральд, и вся эта жизньпыль и песок, несущиеся по воздуху где-то на озере Эйр.
Женщин отвели к бочке, в которой что-то горело, и усадили греться. Пара солдат в респираторах остались их охранять. Другие тем временем выносили тела из нижнего контейнера и аккуратно складывали у трапа. Вторая группа солдат спускали тела вниз по трапу к лодкам. Среди тел были и те, которые, скорее всего, принадлежали команде корабля и боевикам, атаковавшим сухогруз.
Мужчины тоже спустились по лестнице к бочке и тесно расселись вторым кругом. Чепмен, Нейтан и Лон принесли и положили обессиленную Ди. Истощенные путники были счастливы уже тому, что им удалось покинуть свою стальную гробницу, и сидели в покорном отупении, преданные в руки самой судьбе.
Джеральд тут же обратился к Эмме с вопросом, где же Мими. Эмма с трудом выдохнула: «Она умерла, дорогой, ее забрали». Джеральд не поверил, вскочил, заорал на солдата: «Ты забрал мою малышку». Тот пытался его урезонитьпросил сесть и перестать кричать. Эмма, вторя солдату, заверяла Джеральда, что Мими мертва Но Джеральд не мог угомониться, за что и получил прикладом в челюсть, и осел, едва не потеряв сознание. Больше Джеральд никуда не порывался, только сидел и тихонько плакал, сжимая в руках мягкого мишкулюбимую игрушку Мими.
По трапу поднялась толпа мужчин, которые не были похожи на военныхна них было нечто вроде одинаковых пластиковых роб. Эти мужчины сразу прошли в надстройку корабля, где находится рубка, оттуда раздались звуки пил и молотков. Корабль разбирали на части.
Я Саттерли, тот самый здоровый темнокожий солдат представился всем и сразу, Порядок ваших действий таков. Сначала все лекарства, личные вещи, телефоны, электронику, вообще все, что при вас естьвыкладывайте сюда.
Саттерли указал на палубу под своими ногами.
Я вызываю, вы встаете и выкладываете. Пожалуйста, не нужно упираться и делать глупости. Порядок един для всех. Я тоже это проходил.
Кто вы? Где мы? спросил Орландо.
Вам все разъяснят на берегу. Пока следуйте указаниям. Иначе разговор у нас короткийотправитесь в ту кучу, Саттерли равнодушно указал на тела, которые продолжали носить солдаты.
Пассажиры «Линкольна» начали выкладывать вещи из карманов и сумочек под ноги Саттерли. Поскольку Ди была в отключке, обыскать ее пришлось Альваро. Он же выложил и вещи Чепмена, покуда Ди лежала у него на коленях. Вэлери попыталась что-то спрятать у себя в руке, и Саттерли это заметил.
Что там?
Вэлери сделала вид, будто ничего не слышит. Другой солдат подошел и разжал ее ладонь, а сама Вэлери жалостливо воззрилась на него снизу вверх. Солдат посмотрел на Саттерли и кивнуледва заметно. Что-то особенное означал этот кивок, потому что двое солдат тут же, рывком, подняли Вэлери с места. Нейтан тут же вскочил:
Она гражданка США, вы получите хороший выкуп!
Вы все тут уже ничьи не граждане всем на вас плевать, заявил Саттерли и направил автомат на Нейтана.
Вэлери отвели за угол. Тут же раздались два выстрела.
Вы убили ее? уточнил Орландо так, будто бы это было не очевидно.
Меня зовут Нейтан Коллинз и я хочу говорить с вашим руководством, потребовал Нейтан.
Переговорите. Все. По очереди, холодно резюмировал Саттерли.
Я хочу прямо сейчас! Я требую переговоров!
Бог ты мой. Сиди, пока не отправился за ней.
Орландо подполз к Альваро и тихонько потеребил его за рукав.
Надо бежать, коротко отрезал Орландо.
Куда тут убежишь? парировал Альваро.