Я зиму, ну, до Арефа, в Мактаютском интернате кантовался. А у них летом Псы побывали. Никого не нашли, конечно. Но пацан один потом ссаться по ночам стал. Говорят, когда к тебе подходит Пес, то всю душу выворачивает. Страшно до жути и блевать тянет. У них как раз столовку оцепили, так двое завтрак вернули.
Очень интересно.
Ник вернулся к началу страницы, прочел зановои снова ничего не понял.
Тумбочка отзывалась на удары пальцев, все явственнее выговаривая: «Мыхозяева ваших душ! Ночьвремя пророчеств!»
Гвоздяра, ты достал! Посмотри у Кабана под ножкой кровати, там доска поднимается. Слева.
Опа!
Заскрежетало, стукнуло.
Ты глянь, есть! Вот скажи, Немой, как этоты про захоронку знаешь, а я нет?
Потому что мне она не нужна, ответил Ник, не поднимая головы от книги.
Гвоздь выглянул в коридор.
Эй! Ты, мелкий! Тебе говорю! На стреме постоишь, понял? Че? Подождет твой сортир.
Снова заскрипела кроватьГвоздь устраивался поудобнее. Щелкнул зажигалкой.
А Кабан-то шикует. Ты смотри, «Герцогские», с фильтром, две насечки. Ну, это хрен ему, «Северными» верну, чтоб не жирел. Откуда только гроши, вот вопрос. Может, трясет? Засыплется, дурак. Слышь, Немой?
Ник не ответил.
Мелко стучало по подоконнику. Горели лампы, сбивая с толкуто ли еще утро, то ли время к обеду. Дым медленно утекал в открытую форточку, и в спальне пахло мокрой землей, мокрым железом и табаком.
Немой, а помнишь? спросил Гвоздь. Тоже дождь, как тогда. И вообще. Только ты не в книжку смотрел, а в стенку. Я еще подумал: во, блин, везуха, с психом заперли. И как тебе в морду не дал? Кулаки же чесались! Чего ни спросишьмолчит. Цаца нашлась!
Ник улыбнулся уголком губ.
Только это ж осенью было.
А все равно похоже.
Да, тоже пахло мокрым железом и мокрой землейчто по ту сторону забора, что по эту. Серое сент-невейское небо за оградой больничного парка было точно таким же, как над прогулочными дорожками, и так же моросил дождь. Но стоило шагнуть за калитку, и закружилась голова.
Садись, поторопили его, открывая дверцу автомобиля.
До свидания, протянул руку доктор Валиев. Удачи!
Ник равнодушно пожал. Он хотел только одного: уехать отсюда как можно скорее.
Машина тронулась. Мелькнула серо-розовая стена больницыНик отвернулся.
Стекла быстро запотели. Дома, и так зыбкие за пеленой дождя, исчезли из виду. Сквозь мутную серость проступали и гасли разноцветные пятна светофоров. Вздыбилась темная громада моста. В салоне приторно пахло кокосовой отдушкой, и Ника начало подташнивать.
Мужчина, сидящий рядом с шофером, повернулся.
Повезло тебе, парень. А чего не спросишь, куда едем?
Ник пожал плечами. Его на самом деле это не интересовало. Главноебольница осталась за спиной. И тот кабинет, в котором каждый день мучили вопросами, так что чувствовал себя он препарированной лягушкой, тоже позади. «Я смог», подумал Ник, и у него тихонько булькнуло в горле. Как же хотелось сорваться! Швырнуть докторам их бумажки, крикнуть: «Какое вы имеете право?!» Спрашиватьтак. Спрашиватьоб этом. Но он выдержал. Ногти впились в ладоньНик вспомнил, как стоял над кроватью белобрысого Янека. Пацан лежал, раскинув руки, и под полуприкрытыми веками виднелись полоски белков. А по лицу плыла, сминаясь, точно восковая, дебильная улыбка. Подошел санитар, оттеснил от кровати и начал перекладывать мальчишку, не заботясь, что одеяло упало на пол. Голое тело казалось жалким, и смотреть на это было стыдно. «Никогда!» поклялся себе Ник. Он никогда не даст им повода вколоть ему эту «успокаивающую» дрянь.
Мелькнул поднятый шлагбаум. Машина въехала под него и остановилась.
Дождь совсем разошелся. Ник не смог разглядеть вывеску, так быстро его пихнули в двери. Испугснова больница! кольнул и пропал. Да, это было казенное учреждение, но точно не лечебница. Скорее походило на казарму или общежитие. За деревянной решеткой, увитой искусственным плющом, виднелась столовая. На стенде висели объявления и стенгазетастарая, еще весенняя, с подснежниками. «Бельевая», «Кладовщик» значилось на табличках. Ник следом за мужчиной поднялся на второй этаж. Прошли длинным коридором с рядом белых дверей, отличающихся номерами.
Заходи.
Узкая комната. По обе стороны кровати, разделенные тумбочками. Шерстяные пледы, подушки стоят кокетливыми уголками. В конце прохода письменный стол, рядом кресло. Телевизор на кронштейне, бормочет тихонько. В углу у двери приткнулся шкаф. Ник сначала изучил обстановку, чтобы убедиться: да, это не больница.
Ты знакомься, а я побегу, нужно тебя зарегистрировать, помахал папкой мужчина.
В комнате находился еще и мальчишка, тощий, в футболке с широким воротом. Он примостился на подоконнике и, стоило закрыться двери, достал из-за спины сигарету. Хлопнула форточка. Пахнуло мокрой землей и железомокно было забрано решеткой.
Салют! Меня час назад перевели сюда из Двенадцатого госпиталя. Не знаешь, что за хрень? мальчишка обвел рукой комнату.
Ник качнул головой.
Пацан выбросил окурок в форточку и помахал ладошкой, разгоняя дым.
Денис Глеймиров, подал он руку.
Ник.
Новый знакомый приподнял брови.
И все? Просто Ник?
Да.
Ник снял ветровку и повесил на спинку кровати. Присел, расшнуровывая кроссовки.
Ты что, засекреченный агент? не унимался Денис. Эй! Слышь?
Мокрый узел поддавался с трудом. Ник наконец справился, скинул обувку и лег поверх пледа. Закинул руки за голову.
Дождь стучал по подоконнику. Сквозь мутное из-за потоков воды стекло виднелась кирпичная стена.
Чего молчишь?
Денис перебрался на соседнюю кровать, взбил кулаком подушку и запихал себе под спину.
Алё, прием! Ты откуда?
Ник нехотя ответил:
Из психушки.
Опа! Че, правда? Круто! А ты буйный или так, чудишь помаленьку?
Он еще долго доставал вопросами, Ник отмалчивался. В конце концов Денис разозлился так, что был готов лезть в драку. Но начали приводить других мальчишекк ним и в соседние комнаты, и Денис отвлекся.
Комната наполнилась голосами. Ник не вслушивался, лежал и смотрел в потолок. Только раз повернулся к телевизору: в лечебнице к экрану пускали в определенные часы, когда шли детские фильмы или концерты, сейчас же передавали новости. Заседал сенат, в Арефских землях обстановка оставалась нестабильной, на севере дожди губили урожай. Показали мальчишку лет четырнадцати, у него были сердитые глаза. За спиной у мальчишки стоял пожилой мужчина в темном костюме. В одном из кадров мелькнули Псысилуэты всадников на фоне полуденного неба. Благообразный господин рассказал, как счастлива столица Федерации приветствовать л-рея.
Ник равнодушно встал с кровати, когда их вызвали, чтобы «сделать радостное объявление». В кабинет с длинным столом набилось человек двадцать, младшим лет по десять, старшиеего ровесники. Сообщение выслушали в молчании.
Денис тогда сообразил первым. Поднял руку:
Разрешите спросить? А в этом самом лучшем детском доме все воспитанники ходят в ту гимназию?
Нет. Невейская гимназияпервое учебное заведение после столичных. Очень большой конкурс и соответствующая оплата. Вас примут без экзаменов, а платить будет король, статья расходов уже одобрена сенатом.
Шикарно, прокомментировал Денис и дернул губойнатянулся на подбородке шрам.
Потом долго дискутировали в спальне у старших. Кто-то радовался, кто-то злился. Один малыш забился в угол и тихонько ревел. Ник снова валялся на кровати, бездумно скользя взглядом по лицам, но теперь молчал и Денис. Смотрел на всех с непонятной усмешкой.
Когда мальчишки прокричались, Денис сказал презрительно:
Лопухи.
Да! вскинулся темноволосый пацан. Я же говорю! Еще благодарить побегут, идиоты. Да за родителей наших они теперь обязаны
Засохни, оборвал Денис. Нашел, что чем мерить. Торгаш.
Темноволосый побагровел.
Ты!..
Я, в отличие от тебя, не дурак. Вы что, не поняли, какая тут подстава? Готовьтесь, парни. Нас там будут серьезно прессовать.
В комнате удивленно затихли. Денис постучал пальцем по лбу.
Думать-то надо. Во-первых, мы новички, а там своя стая. Во-вторых Я че, зря спросил про гимназию? Им, значит, средненькая школа и ПТУ, а нам? Им гроши, а у нас приличное денежное содержание. Они, значит, с детства в казенных стенах, а у нас родители были. Да, были! крикнул Денис, и малыш в углу заплакал сильнее.
Там же хороший детдом, неуверенно сказал кто-то.
Значит, темную устроят без кастетов, вот и вся разница.
С чего ты взял?!
Из опыта. Я этих заведений перевидалво! Денис чиркнул себя ребром ладони по горлу. У меня отец инженер-мостостроитель. Мать часто с ним моталась. Они на Харре работали, я к ним на каникулы приехал.
Все молчали. Слышно было, как стучит дождь и сухо кашляет Денис.
Так что готовьтесь, парни, повторил он, продышавшись. Берегите ваши задницы.
Ник повернулся к нему.
А что будешь делать ты?
Опа, Немой заговорил! В каком смысле я?
Ну, пока мы будем беречь свои задницы, чем ты займешься?
Денис усмехнулся, под нижней губой опять проступил неровно заживший шрам.
Я? Найду вожака и перегрызу ему горло. Есть возражения?
Никаких.
Шикарно мы тогда с Жучарой схлестнулись, бормотал Гвоздь. А когда Череп явился порядок наводить, думал: всёхана. Зато со скуки не дохли, скажи?
Я предпочитаю другие развлечения.
Хорош нудеть! Гвоздь потянулся, чтобы отобрать книгу, но Ник выставил локоть.
Э, у вас тут чего, драчка? заглянул дежурный. Немой, тебя к директору!
Ник удивленно придержал страницу.
Обалдели? Воскресенье на дворе. Какой, на фиг, директор?
Двигай! Срочно!
Чудны дела, протянул Гвоздь, с любопытством разглядывая Ника. А может, ты взаправду, как Карась говорит, того? По новой методике.
Ник покрутил пальцем у виска и сунул книгу под подушку.
На третьем этаже было тихо, только в кураторской бормотал телевизор. Ник прошел до конца коридора. Здесь, в тупике, царил полумрак: бархатные портьеры загораживали и без того тусклый день.
А если все-таки сняли «квоту» по медицинским показателям?! Ладони вспотели. Вытер о джинсы, прежде чем взяться за ручку.
В приемной тихонько гудела кофеварка. Секретарша вынимала из шкафа тонкие фарфоровые чашечки. Она сердито посмотрела на Ника из-под золотистой челки и мотнула головой:
Проходи! Чего натворил-то? Выдернули из-за тебя в выходной!
Ладони, как назло, опять стали влажными. Нет, обратно в психушку он не поедет! Лучше под мостом ночевать.
Разрешите, господин директ Ник сбился и закончил невнятно.
Сбоку, в гостевом кресле, сидел Георг Станислав Леборовскина этот раз снова в штатском, но на лацкане у него поблескивал значок: герб Городского совета с голубой полоской в уголке.
Конечно, мы тебя ждем. Директор лучился от счастья, словно ждал Ника последние лет десять, и тот наконец явился. Присаживайся! Нинель, кофе готов? И принеси мальчику конфет. Ну, что ты встал? Входи же!
Леборовски молча кивнул.
Ник опустился в кожаное кресло. Он был в этом кабинете второй раз в жизни; первыйкогда только попал в детдом, и сесть тогда ему не предложили.
Секретарша вплыла в кабинет с подносом. Бровь у нее была удивленно изогнута.
Конфет? Но я не держу тут конфет!
Перед Ником оказалась крошечная чашечка на блюдце. Пахнуло странно: непривычно, но знакомо.
Извините, я не хотел бы задерживаться, сказал Леборовски.
Да-да, конечно! Нинель, ты свободна.
Директор дождался, когда за секретаршей закроется дверь.
Вы сами скажете мальчику?
С вашего разрешения.
Леборовски пододвинул к себе папки, лежавшие на директорском столе. Снял первуютолстую, растрепанную.
Этокопия поискового дела, заведенного три года назад. Он положил ее перед Ником.
Следующая оказалась тоненькой, в новой хрустящей обложке.
Материалы по экспертизе, тоже можешь ознакомиться.
Сейчас? не понял Ник. К папкам он не притронулся.
Я бы предпочел, чтобы ты сделал это на досуге, там много бумаг. Надеюсь, пока будет достаточно официального заключения.
Леборовски передал Нику листок с веером печатей и длинной колонкой подписей.
Плотно набранные строчки сливались перед глазами: «проведено исследование согласно документально подтвержденным см. таблицу 2 анализ показал»
Ты ошибся в одной букве, сказал Леборовски. Тебя зовут не Ник, а Мик, Микаэль.
« считать установленным, что Николас Зареченский и Микаэль Родислав Яров одно и то же лицо».
Ник сглотнулв кабинете резко, до желчи, пахло кофе.
«Микаэль Родислав Яров одно и то же»
Он положил лист и открыл поисковое дело. К первой странице скрепкой был прихвачен фотоснимок, крупнозернистый в центре и размытый по краям. Высокий темноволосый мужчина обнимал коротко стриженную женщинуоба в джинсах и свитерах, улыбаются. Женщина одну руку положила на плечо пятилетнему малышу, другой держала за локоть мальчишку постарше.
В этом, втором, Ник узнал себяили, скорее, угадал. Слишком давняя фотография, года за три до Арефского мятежа.
Что с ними? ровно произнес Ник.
Нет, это другой мужчина, не тот, что лежал убитым на площади перед автовокзалом.
Марина Ярова и ее сын Денек погибли при попытке выехать из Фергуслана, голос Леборовски звучал сухо, отставной полковник констатировал факт. Их тела удалось опознать. Родислав Яров считается пропавшим без вести, но, по словам очевидцев, он присоединился к отряду Павловича. Отряд был полностью уничтожен на перевале Карыч, через который шла прямая дорога на Фергуслан.
Марина, Родислав, Денек, Микаэльчужие имена. «Микаэль Яров», произнес про себя Ник, каждую букву на языке опробовал, но ничего не почувствовал.
Мы жили в Арефских землях?
Нет. Ваша семья отдыхала на Белхе, у друзей. А вообще твой отец носил погоны, и вы часто переезжали. Насколько мне известно, он хотел подать рапорт и перевестись в Сент-Невей, но не успел.
Ник понимал, что должен спрашиватьмного, жадно, но в голове было пусто. Закрыл папку, пряча фотографию под картонную обложку.
Я могу взять документы?
Безусловно.
Директор, о котором Ник успел забыть, шевельнулся в кресле.
А вы что же, не сообщите мальчику?
Я сам, жестом остановил его Леборовски. Микаэль
Полковник замолчал. Наверное, давал время осознать: да, обратился именно так.
«Микаэль Яров», мысленно повторил Ник. И снованичего.
Пауза затягивалась.
Нику хотелось потрогать папку, но он не шевельнулся.
Микаэль, снова заговорил полковник. Девичья фамилия твоей материЛеборовски. Марина Георг Леборовски. Ты мой внук.
Ник отодвинул чашку с кофевоняло нестерпимо, пережженными зернами. Как можно пить такую гадость?
Ты понимаешь, что тебе говорят? мягко, словно у дурачка, поинтересовался директор.
Ник посмотрел с недоумением: странный вопрос. Или он сделал что-то не так? Но не бросаться же на шею этому полковнику!
Да, конечно, понимаю.
От кофейного запаха першило в горле и говорить было трудно.
Это все? Я могу идти?
Ты разве?.. растерялся директор.
Полковник перебил:
Микаэль, я приехал за тобой. Собирайся. Я подожду столько, сколько нужно.
Ник встал, ухватившись за край стола. Дерево мягко подалось под рукой, пришлось стиснуть пальцы, удерживая равновесие.
Да. Я сейчас.
В приемной изнывала от любопытства секретарша. Увидев Ника, она всполошенно вскочила.
Что случилось-то? На тебе лица нет!
Ник обошел женщину и рванул дверь.
В коридоре тоже пахло кофе.
Ковер на лестнице заглушил шаги. Вниз, быстрее. Второй этаж, проскочить мимо дежурного. По стертым гранитным ступеням в гулкий холл и сразу в сторону, за колонны.
В дальнем туалете никогомалыши сюда не допускались, а старшие почти все были в городе.
Ник дернул оконный шпингалет и зашипел, прищемив кожу. Створка открылась с треском. Оторвались и повисли тряпичные ленты с клочками потемневшей ваты. Ник перегнулся через подоконник в мокрый парк. Надсадный кашель скреб горло, рвался сухими хрипами, точно хотел взрезать изнутри. Казалось, еще немного, и Ник выхаркнет легкие с кровью.