Что вы имеете в виду? заинтересовался майор.
Л-рей всегда решает сам, кого из отмеченных Псами освободить, а кого ждет резервация, спецклиника или ликвидация. Он привык распоряжаться чужими судьбами. Эдакий властитель, который утратил понятие о ценности человеческой жизни.
Ник вспомнил, как л-рей шел через перекрестокочень спокойно, ни малейшего волнения.
А сколько лет Дёмину?
Снова тот же странный взгляд из-под бровей.
Скоро исполнится шестнадцать, сказал дед. Он твой ровесник.
На несколько месяцев младше, уточнил Ник. Я теперь знаю свой день рождения. Прочитал.
Он посмотрел на Алейстернова. Майор с аппетитом ел голубец, словно не услышал ничего странного.
А если бы заложников убили? Что тогда? спросил Ник.
Кое с кого сняли бы погоны за неудачно проведенную операцию, ответил Алейстернов.
А л-рей? Что было бы с ним?
Ничего, с непонятным удовольствием сказал дед. Ты разве не знал? Л-рейвне закона.
Получается, он может взять пистолет и стрелять по прохожим?
Ну, его, конечно, попытаются остановить. Но судить за это не станут. Вероятно, предпримут меры, например, усилят сопровождение. Прецедентов не было, так что наверняка сказать трудно.
А после? Когда найдут нового л-рея? Тогда не судят?
Дед и Алейстернов переглянулись.
Видишь ли, ответил майор, подбирая вилкой последний кусочек. То, что остается потом если остается судить по меньшей мере бессмысленно.
Ник снова вспомнил, какое лицо было у Дёмина.
Тема, конечно, интересная, но, господа, может быть, не за столом? сказал дед. Александрина! повысил он голос. Мы готовы к десерту.
За ночь хмарь развеялась, и мокрое шоссе блестело под солнцем. Выступили из дымки купола Сент-Невея; парил над городом золотой ангел, едва касаясь тонкого шпиля.
Громоздкий «Лендер» легко обходил автомобильную мелюзгу. С водителем Нику повезло: тот молчал и даже не пытался включить радио. Только остановившись у ограды гимназии, Леон произнес:
Я приеду к двум часам.
Спасибо.
Стоило выбраться из салона, и «Лендер» сразу отъехал.
До звонка оставалось пятнадцать минут.
Ник побрел по тропинке, подставляя лицо солнцу. Его обгоняли: пронеслась стайка малышей, вопя от полноты жизни; прошли серьезные пацаны. Вклинился в поток преподаватель средней параллели. Ник посторонился, пропуская, и тот кивнул ему на ходу, не заметив исчезновения приютской нашивки. Впрочем, какое ему было до этого дело?
За поворотом открылся фасад гимназии. Стрелка на старинных часах качнулась, отсчитывая еще одну минуту. Главная аллея быстро пустелаза опоздания наказывали строго.
Когда Ник поднялся на второй этаж, все уже разбежались по классам. За дверьми сдержанно гудело, и эхо еще висело под сводчатым потолком.
Перед кабинетом математики никого не было. Коротко брякнул первый звонок, предупреждая, что вот-вот начнутся занятия.
Ник одернул мундир, непривычно легкий, и толкнул дверь.
С «детками» никто не поделился новостью, и недоумение проступало на их лицах медленно. А вот приютские знали все. Грошик давился от зависти, она лезла из него, точно каша из-под крышки. Кабан растерянно улыбался. Карась ерзал и шипел что-то Гвоздю, ложась грудью на парту. А Гвоздь Он смотрел так, словно Ник оказался в чужом окопе, по другую линию фронта, и теперь нужно примериться: стрелять сразу или подождать, когда начнется бой?
Вошел Циркуль.
Доброе утро, господа. Он окинул класс взглядом и мигнул за очками, увидев Ника. У вас изменения в расписании. По случаю приближающихся экзаменов сегодня назначена сдвоенная контрольная, и географии не будет. Попрошу убрать учебники и тетради. Лейтовцев, раздайте листы. Как вы можете заметить, на каждом стоит печать. Не советую оставлять на столе хотя бы одну непроштампованную бумажку.
Поравнявшись с партой Ника, Лейтовцев задержался на мгновение. Даже шею вытянул, пытаясь разглядеть, есть ли на другом плече приютская нашивка.
Циркуль уже крошил мел о доску.
На титульном листе напишите параллель, класс и фамилию-имя полностью, на остальных ставьте инициалы. Внимание! На левой половине задачи, обязательные к решению. На правойдополнительные.
Ник придвинул к себе листок. Ну что же Он аккуратно проставил номер параллели, литеру в графе «класс» и, не останавливаясь, строчкой ниже вписал: «Яров Микаэль». Посмотрел с отстраненным любопытством. Во всяком случае, не приходится мельчить, чтобы поместились все буквы.
Сопел за спиной Грошик. То ли надеялся подглядеть решение, то ли до сих пор переживал появление Ника в новом мундире.
Глеймиров! прицепился к Гвоздю Циркуль. Вы собираетесь работать? Я понимаю, что высокое искусство тригонометрических вычислений дается не всем, но вы хотя бы попытайтесь вникнуть в условия задачи.
Ник отложил черновик и начал переписывать набело первое решение. Хорошо, когда можно думать только о синусах, косинусах и тангенсах.
На перемену Циркуль не отпустил. Выйти разрешалось поодиночке и не более чем на пять минут.
Задачи с правой половины доски оказались неожиданно интересными. Ник даже пожалел, услышав:
Господа, приготовьтесь сдавать работы!
Со звонком Циркуль отобрал последний листок, у Грошика, и покинул класс.
Следом за ним потянулись детдомовские. Проходя мимо, Гвоздь даже не взглянул в сторону Ника. Обернулся, но не решился вякнуть Грошик.
Дорогу Нику заступил Дальшевский. «Золотой мальчик» смотрел надменно.
Зареченский, что все это значит?
Интересно, подумал Ник, его больше возмущает попытка примазаться к «деткам» или то, что приютский Немой теперь относится к ним по праву?
Моя фамилия Яров. Разрешите пройти, господа.
Под лестницей стоял на стреме Чуха, из младших. Он вытаращился на Ника, приоткрыв рот.
В туалете, несмотря на открытое окно, пахло куревомпару недель после комиссии «королевская квота» всегда наглела.
Опа! Ты уверен, что тебе сюда? удивился Гвоздь. Выпустил дым в сторону Ника. Ты же у нас, оказывается, голубая кровь. Смотри, провоняет дорогой мундирчик.
Карась смотрел с любопытством. Вышел из кабинки Кабан, застегивая штаны, и тоже уставился на Ника.
Подвинься. Ник сел на подоконник, пихнув Карася.
У тополиной ветки, просунувшейся между прутьями решетки, позеленели почки. Ник оторвал одну, разломил, и запахло молодыми клейкими листочками.
Значит, так, Зареченский, жестко сказал Гвоздь. Или как тебя там? Не важно. Вали отсюда. Гусь свинье не товарищ.
Голубая кровь, говоришь? щурясь на солнце, переспросил Ник. Карась, дай писку.
Чего?
У тебя в кармане. С которой ты по автобусам тыришь.
Карась заморгал.
Дай, велел ему Гвоздь. Провел вдоль борта мундираи у него в пальцах блеснула сталь. Мальчик хочет драться по-конкретному.
Попятился к двери Кабан, забормотал тихонько:
Вы бы это того во двор Это, всех заметут.
Сгинь, коротко велел ему Гвоздь, и Кабан вывалился в коридор.
Карась вытащил заточенную монету. Сказал нерешительно:
Может, правда, выйдем?
Ничего, я быстро, успокоил его Ник.
Поднял левую руку.
Голубая, значит.
Он медленно повел острым краем монеты поперек ладони. Дернулся от боли живот, но под мундиром это было незаметно.
Кровь закапала на подоконник.
Ты смотри, красная, с наигранным удивлением произнес Ник. Вернул писку Карасю: Спасибо.
Гвоздь сплюнул за окно.
Ну ты, Немой, и придурок.
Ник улыбнулся:
Это всего лишь argumentum ad oculos, сиречьнаглядное доказательство.
Несколько мгновений Гвоздь смотрел на него, потом кивнул.
Карась, оглядываясь, пошел мыть писку.
Порез щипало и жгло. Ник повернул руку, чтобы не заляпать мундир. Кровь продолжала капать.
Денис, мне бы не хотелось, чтобы между нами все стало вот так, сказал Ник.
Гвоздь усмехнулся, показав шрам под губой.
А кто нас спрашивает, чего мы хочем? Жри, что дают.
Зазвонилопервый предупреждающий. Гвоздь слез с подоконника.
Знаешь, в чем тебе повезло, Немой? Ты и раньше был ненормальным.
Звонок брякнул еще раз. Пробежал кто-то по коридору, и стало тихо.
Ник сунул руку под кран. Вода окрасилась в розовый, очень яркий на белом фаянсе. Щипать перестало. Сжал в кулаке свернутую в несколько слоев туалетную бумагу. Она быстро пропиталась кровью. Пришлось сменить, прежде чем выйти из туалета.
В пустой рекреации шаги отзывались гулко. Слышно было, как в кабинете истории гремит бас Воителя, единственного преподавателя, который не делал различия между приютскими и «детками».
Ник постоял возле двери, слушая. Подниматься на этаж выше, к физику, не хотелось.
Ты почему не на занятиях?
Упырь! Подкрался незаметно и спросил змеиным шепотом:
Как фамилия?
Зар Яров, господин Церевский.
Упырь сглотнул, дернув кадыком. Ему-то наверняка доложили.
В гимназии учились дети очень обеспеченных родителей, и сейчас Ник с любопытством смотрел на завуча: котируется или нет в этих кругах родственная связь с господином Леборовски, потомственным дворянином из Королевской книги, членом Городского совета.
Что у вас с ладонью?
Порезался во дворе, стекло подобрал сдуру. Задержался, потому что промывал в туалете рану.
Упырь точно не поверил.
Вам следует обратиться к медсестре.
Я как раз собирался это сделать.
Завуч отпустил его кивком, но когда Ник проходил мимо, сказал:
Если у вас еще возникнут проблемы с вашими бывшими совоспитанниками, обращайтесь ко мне. Чем быстрее вы научитесь вести себя в соответствии со своим положением, тем проще будет и вам, и вашему деду.
Непременно, господин Церевский.
На физику Ник так и не пошел. Он просидел до звонка в читальном зале, перелистывая подшивку «Вестей Сент-Невея». Фамилия Леборовски встречалась в основном мельком, но пару раз попались небольшие заметки. Дед, оказывается, активно занимался про́клятыми. В одной из заметок упоминалось, что Леборовски состоял в партии «За права человека», но успел покинуть ее до того, как партию запретили.
За дверьми послышался шум, началась большая перемена.
Ник вышел и в толпе, затопившей коридор, заметил сутулую спину в коричневом пиджаке.
Господин Вальшевский, извините, догнал он историка. Здравствуйте. Я хотел у вас спросить.
А, Зареченский! обрадовался Воитель. Из уголков глаз у него разбежались морщинки. Простите, забыл, как теперь ваша фамилия?
Яров, улыбнулся Ник.
Да, вас можно поздравить.
Ухватив Ника за пуговицу, Воитель потянул его к окну.
Вот у меня, молодой человек, из родни никого не осталось. Так что понимаю и безмерно рад за вас. Это замечательно!
Спасибо.
А что у вас с рукой?
Порезался нечаянно. Господин Вальшевский, я хотел спросить: вы что-нибудь знаете о партии «За права человека»?
Историк наморщил лоб, припоминая.
Ее запретили, подсказал Ник. Только не знаю почему.
Да-да, была такая! А запретили ее, молодой человек, ни больше ни меньше как за экстремизм. Вам знакомо это понятие?
Конечно. Разжигание розни, пропаганда неполноценности некоторых граждан, нарушение прав, свобод и так далее.
Совершенно верно. Основной тезис, которым руководствовались члены партии: носители синдрома стихийной мутации не могут считаться людьми. Ни с биологической, ни с правовой точки зрения. М-да, со всеми вытекающими. Очень активно выступали года три-четыре назад. Помните, даже плакаты висели: симпатичный парень или девушка, а за спиной страшная тень. Подпись: «Будь осторожен! Этоне человек». А почему вы интересуетесь?
Видел название в газете.
Ах да, конечно! перебил историк. Ваш дед, как выяснилось, полковник Леборовски? Он состоял в этой партии. Очень м-м-м неоднозначная фигура в политическом мире. Из тех, кого называют «серыми кардиналами». Насколько мне известно, он всегда придерживался крайних взглядов.
А вы?
Вальшевский помолчал, собирая складки на лбу.
Я считаю, что синдром стихийной мутацииболезнь, и мы должны научиться лечить ее. Так же, как пытаемся лечить, например, онкологию. И научиться относиться к этому как к болезни. Вы серьезный человек, Николас простите?
Микаэль.
Так вот, Микаэль, последний школьный год я тоже провел в детском доме. Родители погибли в автокатастрофе. Была тетка Вам известно, что существует такое проклятие, как черная вдова?
Ник качнул головой.
Все мужчины, которые м-м-м вступают с носительницей в интимные отношения, да погибают от несчастного случая. Так называемое проклятие с контролируемым ущербом. Необходимо встать на учет в УРКе, там выдадут запрет на проживание в городах с населением более пятидесяти тысяч и обязуют предупреждать знакомых о возможных последствиях. Во всем остальномте же права, что и у прочих граждан. Так вот, когда моя тетка подала прошение об опекунстве, ей отказали. Мол, у ребенка может быть психологическая травма. Тяжелая эмоциональная атмосфера и прочая, прочая. А тетушка была милейшим человеком. Умерла от инсульта, «Скорая» побоялась госпитализировать. Да Что-то мы заговорились. Я м-м-м надеюсь на ваше понимание.
Конечно, господин Вальшевский.
В любом случае жизнь неизменно оказывается больше любых теоретических выкладок. Так что
Если можно, последний вопрос. А как вы относитесь к л-реям?
Историк оглянулся на шумный коридор.
Боюсь, мы выбрали неудачное место. Если кратко, то л-рейспасение и испытание для нашего общества. С одной стороны, он помогает тем, кому может помочь. С другой же, позволяет нам умыть руки. Вот таким образом, Воитель глянул на часы. Ну, Микаэль Яров, поздравляю еще раз. Ваш дедличность довольно неординарная. И даже если я м-м-м придерживаюсь в некоторых вопросах других взглядов, это ни в коем случае не мешает мне признать, что господин Леборовски его заслуги перед Федерацией
Я понял, господин Вальшевский.
Ну, тогда давайте поторопимся, скоро звонок.
Историк еще раз подержал Ника за пуговицу, кивнул и пошел к лестнице.
Ник остался стоять, глядя, как на заднем дворе носятся пацаны. Солнце к полудню разгорелось, и казалось, что на улице лето.
Глава 4
Дед вел активную жизнь. Утром Ник видел его мельком: серебристый «Янгер» исчезал сразу же после завтрака. Возвращался Георг затемно, обычно ближе к полуночи. В субботу, извинившись, отбыл на какую-то встречу. Обратно его привез майор Алейстернов. Кажется, между ними пробежала черная кошка: майор не остался на ужин и сухо раскланялся с хозяином.
Ник посмотрел, как дед поднимается к себецепко хватаясь за перила и ровно держа спину, и вернулся в библиотеку. Он проводил в ней больше времени, чем наверху, и даже успел обжить: передвинул кресло ближе к окну, убрал со стола подшивки газет и освободил место на полке под альбомы с фотографиямиГеорг выдал их по первому слову.
В библиотеке ждали шахматы и сборник этюдов. Ник повертел резную ладью, но, вместо того чтобы сделать ход, поставил ее на место. Потянулся к альбому.
Вот они семьей на пляже. Денека еще нет, а сам Ник увлеченно копает песочек пластмассовой лопаткой. Отец режет арбуз, мама обернулась через плечо и улыбается. Жаль, фотография черно-белая. Какой был у него совочек? А купальник у мамы? Рукоять отцовского ножа?
А вот уже с Денеком, на пороге роддома. У мамы на руках кулек, перевязанный ленточкой. Ник, привстав на цыпочки, пытается заглянуть под кружевной уголок. Отец в форме, растерянно держит охапку букетов. По документам Денек появился на свет в Аргуславске, осенью. И действительно: на ступеньках лежат листья, а у попавшей в кадр рябины тяжелые, налитые гроздья.
Перевернул страницу.
Та самая фотография, с которой сделана копия для поискового дела. Странно, тут Ник похож на себя меньше, чем малыш с лопаткой. Наверное, из-за выражения лица, уж больно глупое и беззаботное. А у Денека ссадина под носом. Упал? Подрался? На заднем плане решетка, увитая засохшим плющом. Гостят у кого-то на даче? У них загородного дома не было, он узнавал. Почему так тепло одеты? Вроде солнечный день.
Только вопросы. Ответов нет.
Послышались шаги. Ник закрыл альбом и поставил на полку.
Не знал, что ты играешь.