Вы что собираетесь оставить вещи здесь? соседка несказанно удивилась.
Да, мне тяжело будет нести и сумки, и Маринку. Главное документы, телефон, еда для дочки и ее игрушки. Непонятно, когда до дома доберемся. С ними ей будет спокойнее.
Женщина вздохнула, пожала плечами и полезла вытаскивать свой чемодан. Она делала это очень громко. Но я, хоть и не чувствовала опасности, все равно боялась на всякий случай.
Это давняя привычка не слушать себя, а делать так как положено в данных обстоятельствах, прочно укоренилась во мне.
Я шикала на женщину и занимала Маринку.
Дверь нашего купе была закрыта, но если бы кто-то находился в вагоне, то уже точно бы прибежали.
Вытащив первый чемодан, попутчица потащила за ручку второй.
Страх немного отступил. И появилось желание выйти из тесного купе.
Ладно, мы с Мариной пройдем к проводнице, посмотрим, вдруг там есть, что ни будь. Или может она тоже спряталась, произнесла я и открыла дверь.
Вы что же меня одну оставите с чемоданами? возмутилась соседка.
Я обернулась, не в силах поверить в то, что слышу.
Вы серьезно? сказала я громче чем мне того хотелось.
Она оторвала наконец взгляд от чемодана.
Что?
Вы думаете мне есть какое-то дело до Ваших чемоданов? Оставьте их здесь, я Вам помогать тащить их не буду.
Она молча подняла оба чемодана.
Вот упрямая. Ладно, это ее дело. Злость позволяла говорить мне то, чего я бы никогда не решилась сказать в обычном состоянии. Злость и страх.
Я вышла и свернула в сторону купе проводницы. Быстро преодолела расстояние в несколько метров и увидела, что дверь закрыта.
Взявшись за ручку, я тут же отдернула руку.
Что это? вслух произнесла я.
Марника бросила на меня любопытный взгляд.
Это я себе сказала, ответила я на немой вопрос.
Опустив взгляд на руку, я увидела, что она стала красной. Кровь. Хорошо, что я держала дочку спиной к купе. Осторожно потянув дверь в сторону, я увидела, то, что и ожидала увидеть.
Девушка была убита выстрелом в грудь.
Жалость сдавила сердце. Минуту я просто стояла и думала, о том, что она спасла нам жизнь. Она точно знала сколько людей в вагоне и какие купе заняты.
На глаза навернулись слезы. И чувство вины. Как будто я немного причастна к ее смерти. Ведь мы живы, а она нет.
Я тихо вышла из купе и закрыла дверь.
Ну что там?
От неожиданности я подпрыгнула. Рядом стояла соседка. За ней, почти рядом с нашим купе стояли чемоданы.
Она поняла куда я смотрю и тут же ее лицо приняло высокомерное выражение. Но мне уже было все равно.
Мертва, произнесла я одними губами.
Маринке не надо этого знать. Хотя возможно когда-нибудь я расскажу ей о девушке, спасшей нас.
Я принялась запихивать в сумку, специально захваченную с собой, еду, которую продают пассажирам.
Что дальше делаем? вопрос прозвучал глухо. Женщина тоже переживала, хоть и пыталась это скрыть.
Может пойдем по вагонам? В сторону машинного отделения? Там же могут быть рации? предложила я.
Да. Так и сделаем, решила соседка. Надо по всем вагонам еду собрать, кто знает, как далеко нам придется идти.
Произнося последние слова, моя попутчица едва заметно вздрогнула.
Оно и понятно. Дамочка наверняка привыкла ездить на машине или в общественном транспорте. Точно не пешком передвигалась.
Я оценивающе посмотрела на женщину. Она производит впечатление выносливой и далеко не слабой здоровьем тетки, справиться.
А вот мне придется не легко. Маринку я понесу на себе. И не смотря на всю мою любовь к пешим прогулкам, преодолеть этот путь будет не просто.
Мы отправились по вагонам. Солнце светило в окна. И его праздничная яркость служила контрастом для тел, которые были и в купешках и в коридорах. И было жутко смотреть на окоченевшие лица, покрытые инеем и сверкающие в солнечных лучах.
По пути мы не забывали собирать еду. Она здесь больше никому не нужна.
И хоть я и старалась не смотреть на лица, они все равно отпечатывались в мозгах.
Наконец мы дошли до вагона машиниста. Пройдя туда, мы обнаружили их тела. Солнце светило на одного из них. Он сидел в кресле. Второй лежал рядом, на лице застыло выражение практически детского удивления.
По сердцу прошла волна сострадания. Ему было лет 20, не больше.
Соседка первая зашла к ним в кабину и уже осматривала помещение.
Вот рация, воскликнула она.
А вы умеете ей пользоваться? спросила я.
Нет. она вздохнула. Я надеялась, что вы сможете. Вы же постоянно с телефонами.
Я пожала плечами. Рация и смартфон мало чем похожи. Но не спорить же из-за этого.
Ладно, попробую включить.
Я подошла к прибору и нажала на красную кнопку.
Радио ожило.
Ого, я на минуту загордилась. Получилось.
Включить мало, наставительно произнесла соседка. Надо еще и связаться с кем ни будь.
Я закатила глаза. Да что ж с ней такое. Покачав головой, я решила не обращать внимание на ее интонации. Пусть говорит как хочет.
Рация начала подавать признаки жизни. Зашипела и было приятно осознавать, что там сейчас где-то люди. И мы сможем с ними связаться.
Нажимая на еще какие-то кнопки, я вдруг услышала, что шипение изменилось.
И вдруг:
Да. Кто это? мужской голос звучал очень четко.
Здравствуйте. Мы застряли в угнанном поезде. Кроме нас выживших нет. А там человек с автоматом был. Вы можете позвонить спасателям?
Как давно вы там? опять спросил голос.
С ночи. Пожалуйста, тут маленький ребенок, а в поезде очень холодно. Помогите.
Попробую. Через три часаостальные слова съел шум.
И вдруг стало тихо. Как отрезало. Рация перестала подавать признаки жизни и не реагировала на мои попытки опять ее включить.
Мы переглянулись.
Интересно, а как мы по рации разговаривали, если нет электричества? задала вопрос соседка.
Может она от аккумуляторов работает? И сдохла именно в этот момент?
Ну мы хотя бы знаем, что через три часа за нами приедут спасатели, женщина говорила спокойно.
Видимо общение с далеким миром живых людей внушил ей уверенности. А я вот не было так уверена, что нас через три часа спасут. Нас же надо сначала найти, а потом добраться сюда. Это дорога явно не пользовалась большим спросом. Перед вагоном было много снега. Как будто это дорогу не чистили перед нашим приездом сюда.
Да и сама дорога, прямая на сколько хватало глаз была с двух сторон окружена лесом. И молодняк рос совсем рядом с рельсами.
Я не думаю, что спасатели приедут так быстро, решила поделиться я своими переживаниями.
И посмотрела на дочку. Господи, что ей приходиться переносить. Я посадила ее на второе кресло и повернула к приборной панели. Пока она изучала кнопки, мы с соседкой вытащили погибших мужчин к машинам.
Может пойдём сами? робко предложила я.
Куда? удивленно спросила женщина.
К ближайшему населенному пункту. Деревне или ещё куда. Пойдем назад в обратную сторону.
Зачем? Нас спасут. Приедут спасатели. И довезут нас до ближайшей станции, и мы поедем дальше.
Не знаю, мне кажется, что нам лучше уйти отсюда.
Слушай, там погода портиться. Лучше уж здесь пересидим, и она села на второе кресло.
В поезде полном мертвых? Застрять на неопределенный срок? А если бандиты вернуться чтобы убрать следы? Сжечь поезд? я старалась говорить спокойно.
Но мне действительно не хотелось здесь оставаться.
Они бы сразу это сделали, соседка стояла на своем.
Я не хочу тут застрять. И думаю, что нам надо идти. Здесь не теплее, чем снаружи, я отступать тоже не собиралась.
И вообще, о чем она говорит. Солнце светит вовсю.
Посмотрите в окно. Снаружи скоро снег повалит.
Я послушно подняла голову. На небе сгущались темно-фиолетовые тучи. И уже начали падать снежинки. Сразу потемнело и еще больше похолодало. Как быстро испортилась погода.
Я понимала, что в такую погоду выходить, это верная смерть. И смирилась с решением попутчицы.
Она взглянула на меня с видом человека, всегда правого во всем.
А я в который раз убедилась, что я всегда отстаиваю заранее провальные затеи.
Я не хочу сидеть здесь. С ними со всеми, тихо произнесла я.
А я не хочу идти, не зная куда. И сколько нам идти по метели? Собьемся с пути.
Мы пойдём по дороге, не по лесу же. Еда есть, зажигалок я набрала будем жечь костёр, когда замерзнем. Просто сидеть на месте не вариант.
Она посмотрела на меня. Я видела, что она не хочет идти, и в тоже время ей не хочется оставаться в этом поезде.
Все, не будем терять время. Пойдём.
Слушай, давай пересидим снегопад? в голосе стали появляться человеческие нотки.
Я опять выглянула наружу. Снег закрыл обзор. В окно не было видно ни леса ни дороги. Тишина заполнила маленький отсек и только ветер противно выл в проводах.
Да, в такой снегопад не пойдём, согласилась я.
Одна я бы скорее всего пошла. Хотя, нет. Кого я обманываю. Не пошла бы я никуда. Страшно оказаться одной среди метели.
Глава 4
В вагоне, лишенном отопления, становилось все холоднее.
Надо было срочно что-то предпринять. Я начала потихоньку осматривать помещение в поисках подходящего сосуда для огня.
Ничего подходящего я не обнаружила. Зато соседка моя уже доставала жестяное ведро. Как она его обнаружила за шкафом, ума не приложу. Наверное опыт.
Я надеюсь, Вы собирали так же и газеты? спросила она.
Да.
Очень предусмотрительно.
Что это? Да, она действительно улыбалась.
На самом деле газеты я собирала и для костра, и для того, чтобы подстелить или укрыться.
Женщина немного повозилась и вот уже разгорается костер.
Как Вы ловко костер развели, -удивленно произнесла я.
Пионерские лагеря много чему научили. Я каждый год по три смены в лагере проводила.
Здорово. А я раза два только в лагерь ездила.
Современные лагеря это, не то, махнула она рукой. Ничему не учат детей в них.
В этом я могла с ней согласиться. Единственное, что вспомнилось, это дискотеки и бесцельные шатания по территории лагеря.
Чтобы огонь стал еще жарче я подкинула в огонь еще одну газету. Стало чуть теплее и от этого спокойнее. Мысли о том, что находится за закрытыми дверями кабины, улеглись на дно и притихли. Баламутить их не хотелось и я стала смотреть как дочка играет с кнопками.
Смешно, но у меня с детства была мечта оказаться в кабине машиниста. Посмотреть, как он видит дорогу. Всегда вперед. Мечта сбылась, но своеобразно. Все-таки у Вселенной отличное чувство юмора.
Губы тронула усмешка. Я постаралась убрать ее с лица. Чувствовала, что сначала начну смеяться, а потом и плакать. Сказывалось напряжение последних часов. Но нельзя раскисать, испугаю дочку.
За окном все также шел снег. Он валил густой пеленой, не видно было деревьев, которые вплотную подошли к дороге. И отрезал нам путь к людям. К спасению.
Нам нужно поесть, сказала моя товарка по несчастью.
В долгой тишине, слова прозвучали неожиданно громко. Я вздрогнула и согласилась. Нам действительно нужно поесть.
У нас есть лапша быстрого приготовления, печенье, чипсы, шоколадки, перечисляла я, перебирая еду в сумке.
Выбор небольшой, заметила женщина.
Да, но хорошо, что он есть. И запас воды. Я всю воду забирала тоже, что бы хватило.
А для Вашей девочки?
Да у меня там пюрешек много, соки, батончики злаковые. Так себе еда, но лучше, чем чипсы. Можно будет дать и лапши, я с сомнением посмотрела на наш очаг. Если мы сможем согреть воды.
Можно попробовать. Надо осмотреть шкаф, возможно есть железные кружки.
Хорошая идея, Мысль о горячем бульоне грела душу.
Мы принялись осматривать шкаф и тумбочку. На это раз повезло мне. Две кружки стояли в боковом шкафчике. Отлично.
Я нашла. Смотрите две кружки. И чай у них есть. Я не собирала чай у проводниц.
Рядом с чаем лежал пакет, и в нем судя по блеску конфеты. Я пригляделась, да родной логотип. Миливки. Эти конфеты делали у нас в городе. Как привет от родного гнезда. На душе стало еще теплее и вдруг на глаза навернулись слезы. Так захотелось чтобы все происходящее оказалось сном.
Ну что же вы? требовательный голос, заставил меня развернуться и отдать кружки.
Если она и заметила слезы, говорить ничего не стала. Да и что тут скажешь.
Через полчаса мы ели лапшу. Это была самая вкусная лапша в моей жизни. Она приятно согревала изнутри, ощущение сытости успокоило еще больше. Начало клонить в сон.
Чтобы не уснуть, я решила поговорить. Да и чтобы заглушить тишину, наступившую после обеда.
Как Вас зовут? странно что я не спросила этого раньше.
Ульяна Владимировна.
Я меня Лена. Приятно познакомится, слова прозвучали несколько неуместно.
Странно, что мы только познакомились, озвучила мои мысли Ульяна.
Да, меня это тоже удивляет. Хотя такое не каждый день случается. Как думаете, спасут нас? я сменила тему, не зная о чем еще поговорить.
Обещала же она, через три часа.
Она? дрему как рукой сняло.
Та девушка.
Я посмотрела на нее с испугом. Уж не сходит ли она с ума. Все-таки возраст. Но она смотрела на меня абсолютно ясными глазами.
Я разговаривала с мужчиной, теперь пришло ее время удивленно смотреть на меня.
Ну как же.., она растерянно посмотрела на меня. Там же была женщина и она спрашивала про то, что случилось и почему мы отвечаем за машинистов. А вы ей про то, что мы с ночи сидим. И про ребенка. К чему это было?
Ульяна Владимировна, я отвечала мужчине. И он спрашивал, как долго мы в поезде. Поэтому я так и ответила.
Но, мы же не сошли с ума.
Возможно, это стресс. Мы устали и переволновались. Может нам вообще показалось, вон радио как умерло внезапно.
Я не знаю, как такое может показаться, Ульяна опять приняла надменный вид.
Оно и понятно, заподозрили в том, что она не в своем уме. И тут же у меня промелькнула мысль. А может это я не права. Ну мало ли, показалось, что мужчина. А на самом деле женщина. Всякое бывает. И, тут же одернула себя. Ну конечно это был мужчина. Сколько уже можно не верить себе.
Я подняла глаза, Ульяна смотрела на часы. Увидев, что я смотрю на нее, произнесла:
Вы знаете, уже скоро пройдут три часа, которые она обещала.
Мне что-то страшно. Как-то странно, мы разное слышали, а про три часа сошлось.
Вдруг на меня накатила огромная волна паники. Сердце колотилось где-то в районе горла и не давало вздохнуть. Я постаралась взять себя в руки. Не время поддаваться ей. Это просто нам послышалось.
Повторяя как мантру: это просто нам послышалось, я раскачивалась на своем месте. Через минуту меня отпустило, я хотела было встать к дочке. Она тихо нажимала на кнопки. Вообще такое поведение для нее не свойственно. Обычно она не сидит на месте. Но, по-видимому, власть кнопочек и рычажков оказалась сильнее желания куда-то идти. Я с нежностью смотрела на склонившуюся над панелью голову. Маленькая. Я тебя обязательно спасу.
Нужно поменять ей памперс. И дать сок. Но сначала погреть его над огнем.
И только я приподнялась и потянулась за рюкзаком, как раздался оглушительный вопль.
Глава 5
Звук заполнил все пространство. Казалось, он звучит сразу отовсюду и даже внутри головы. Кричали от боли или от ужаса.
Толком соображать не получалось. Инстинктивно бросившись к дочке, я накрыла ее тело своим. Закрыла уши ладонями. Рот был открыт, но я не понимала кричу ли, или просто пытаюсь не оглохнуть.
Наконец он затих. Тишина была абсолютной. Меня трясло крупной дрожью, дочка плакала, сжавшись в комочек. За моей спиной рыдала Ульяна.
Когда я наконец смогла полностью выпрямится, костер догорал. Этого еще не хватало. Я бросила в ведро стопку газет. Огонь разгорелся вновь. Я принялась качать малышку. Ей точно нужно поспать, чем меньше она запомнит, тем лучше.
Уснула Марина быстро. Я набросала одеял на тумбочку и уложила туда дочку.
Что это было? тихо спросила Ульяна.
Я не знаю. Возможно, кто-то выжил и очнулся.
Нам стоит посмотреть сходить, хоть она и произнесла слова, блудить по темному поезду ей не хотелось.
Вы уверены, что это необходимо?
Я не знаю. Возможно, кто-то нуждается в помощи. И если мы не поможем, то он останется на нашей совести.
Это был сложный вопрос. Но одно я знала точно, я не хочу никуда идти. Не хочу заглядывать в каждое купе и проверять есть ли живые. Здесь в конце концов 20 вагонов. Разве мы сможем обойти их все. Да и потом, у нас даже светить нечем. А уже темно. Сумерки уже подкрадывались, да и снег не унимался. Кажется еще сильнее пошел.
А что мы сможем сделать-то? Сюда тащить?
Елена, но, вы только представьте. Кто-то сейчас лежит один в холоде и темноте. Раненый.