Запирай, запирай! Только я всё равно сбегу, кричала рыжая матери, а голос её срывался от обиды.
Тимофей! крикнула Ульяна мельника, показавшегося чуть вдалеке с мешком. Подержи здесь эту пиявку. Пусть до утра подумает.
Тимофей глянул на окно, на хмурую моську Дарëны, потом перевёл взгляд на мать.
О чём же думать-то? спросил он с сомнением.
О том, что жизнь свою губит и сама того не понимает. Завтра жених приедет. Молодой, с достатком, а она нос воротит.
Да сволочь твой Василий! кричала со слезами Даша. А ты дочь родную ему отдаёшь! Не жалко?!
А тебе все плохие! рявкнула Ульяна. Одна ты хорошая. И жалко тебя, потому что глупая! Да на тебя уже полдеревни косо смотрит. Болтают не весть что, а ты всё бегаешь!
Мельник почесал бороду, что-то прикидывая своей лохматой головой, потом кивнул Ульяне. Просунул железный прут в дужки замка и согнул, окончательно обрывая для Даши последнюю ниточку к спасению.
Вот спасибо, Тимофей. Вот спасибо, причитала Ульяна. Смотри, чтобы через окно не сбежала.
Не сбежит, мужчина бросил под окно тюк соломы и уселся на него.
Предатель! зло зашипела на него Дарья и скрылась в оконном проёме.
Идем, милая, позвала меня Ульяна. Идем домой.
Я долго оборачивалась на мельницу, высматривала в окне силуэт подруги, но видела лишь тёмный прямоугольник, да крупную фигуру Тимофея, стерегущую пленницу.
Было безумно больно за Дарëну. За ту неделю, что я провела рядом с ней, выслушала столько историй, как мать пыталась выдать её за «выгодного» человека. Ульяна абсолютно искренне считала, что тем самым осчастливит дочь, сделает её жизнь лучше. На деле же, для своевольной и свободолюбивой Дарëны брак, а тем более с нелюбимым человеком, был подобен смерти.
Первым моим порывом было помочь ей сбежать с мельницы. Спрятаться. Взять с собой и увести из деревни. Но всё те же слова, сказанные старухой в Гнилом углу, меня отрезвили«Да смотри, никому ни слова. С собой никого не бери и о том, что сказала тебе, молчи. Иначе всех погубишь».
Всё ясно. Выхода нет ни у меня, ни у Дарëны. И если для неё это лишь вопрос временине завтра, значит в другой день мать настоит на своём и строптивую девицу-таки нарядят в подвенечное платье и выдадут за первого встречного, кто не испугается её нрава. Может, тот самый Васька и не слишком уж плохой вариант.
Для меня же промедление было невозможным. До рассвета. До первых петухов. А то, что Дашка осталась запертой на мельнице, избавляло меня от необходимости что-то ей объяснять. Родители и братья не заметят, что я уйду, а те двое, с копытами, во двореи подавно.
Убедив себя в собственной правоте, я улеглась на перину, заменявшую мне постель. Несколько раз за ночь просыпалась, боясь пропустить нужный момент. И, из этих соображений, собрала вещи в заплечный мешок, кое-какие продукты, кожух с водой и вышла в глухую ночь.
Деревня безмятежно спала под тёмно-синим покрывалом, украшенным крошечными искорками. Странное затишье было вокруг. Даже собаки не лаяли. Только трескотня сверчков сопровождала весь мой путь до мельницы.
Всеми силами я старалась глушить в себе угрызения совести. Ушла. Ничего не сказав. Не попрощавшись. Не поблагодарив. Не помогла, тогда как Дарëна только этим в последние дни и занималась. Какой я после этого друг? Правильно, никакой.
Ну чем я ей помогу? Чем? шептала я самой себе. Ничем. Я здесь чужая. Гостья. Не могу же я вмешиваться в привычный им уклад
Незаметно для самой себя дошла до конца деревни. Вот и дорога к мельнице. Туда, где сидит рыжая, ожидая завтрашней «казни».
Отвлечь Тимофея? Пусть сбежит. А дальше? Ведь за мной увяжется. Точно. Не отпустит или вопросы задавать начнёт. Нельзя. Нельзя никак. Для её же блага. И всей деревни.
Я шмыгнула носом и старалась не поворачивать головы в сторону мельницы, боясь увидеть подругу в темном окне. Боясь, что совесть загрызет заживо.
Я права. Я всё делаю правильно!
Стало чуть легче, когда за зеленой порослью скрылось деревянное строение. Тёмной дорогой я пробиралась к лесу. Только изогнутый рогалик на небе освещал мне путь.
Наконец, я остановилась у леса. У тех самых колючих кустов, в схватке с которыми проиграла с позором неделю назад.
Ну Попробуем
Достала из-за пазухи мешочек, данный мне бабой Нюрой, развязала бечёвку и насыпала на ладонь зерна, похожие на овес. Бросила перед собой и ждала, что случится. Но ничего не происходило.
Может, сказать что-то надо? Расступись! скомандовала я лесу, сделала пасы руками, но он лишь продолжил шелестеть на ветру. Напутала что-то старуха Или из ума выжила
Я сделала шаг вперёд, и ветви кустов шевельнулись отчетливее.
Что за?
Ещё шаг в сторону «изгороди». Затрещала древесина, зашуршали листья и в плотном непролазном массиве появилась лазейка. Я насыпала ещё немного зёрен, бросила перед собой, наступила и, чем дальше шла, посыпая тропу семенами из мешочка, тем шире и быстрее расступался передо мной лес.
Небо начало озаряться розоватым оттенком, предвещая скорый восход. Сквозь густые заросли впереди я увидела просвет. Прошла. Почти прошла. Высыпав последнюю горсть семян на землю, наступила, слыша как лопаются их панцири под подошвой кожаных тапочек, выскочила из леса на просторную местность. Вдохнула радостно полной грудью.
Неужели! Неужели, у меня получилось!
Первые лучики Солнца показались впереди, а из деревни донесся крик петуха. Лес позади меня тут же зашелестел, закрывая проход кустами с огромными колючками. Я обернулась, чтобы напоследок посмотреть и мысленно попрощаться с этим чудесным местом, и остолбенела.
На фоне смыкающегося зелёного забора, по эту сторону от деревни стояли четверо. Дарëна. Тимофей. Борис, розовый хряк, и бородатый Боян. Нюркин луг остался за их спинами, а лес наглухо сомкнулся, лишая всех нас возможности вернуться.
Жжжж, прожужжал местный мессенджер.
А нет, пятеро.
Я зажмурила глаза, ощущая всем телом, что случилась какая-то хрень.
Глава 9. «Одуванчики»
Вы что здесь делаете? в изумлении спросила я у тех, что стояли передо мной на двух ногах. После шока, внутри меня начинала с сумасшедшей скоростью разрастаться злость.
Я Увидела тебя на дороге, вылезла через окно и пошла следом. А этот, Дарëна указала пальцем на Тимофея, не знаю, зачем он за мной потащился.
Я матери твоей обещал тебя стеречь.
Так что ж не устерëг-то?! сощурилась девчонка. Дрых, как сурок.
А нечего было песни заунывные петь, обиженно буркнул Тимофей.
Господи, ну зачем?! в отчаянии завыла я, запрокинув голову. Зачем вы за мной пошли?! Вы хоть понимаете, что наделали?!
Четыре пары квадратных глаз, не отрываясь смотрели на меня и не мигали. Даже мелкая жужжалка уставилась своими фасетками.
Что?! Ну что вы смотрите?!
Жень, ты чего? робко спросила Дарëна.
Вместо ответа я только закрыла лицо ладошками и мотала головой, представляя в мозгу картинки нашего возможного будущего, предречённого бабой Нюрой.
Вы хоть понимаете, что не сможете вернуться обратно? спросила я их, желая, чтобы каждый осознал свою оплошность. Но рыжая только передернула плечами.
А зачем мне обратно? Чтобы замуж выдали меня без моего согласия? Жить всю жизнь и плеваться? Не хочу. Уж лучше в лесу поселиться. Или по миру путешествовать. Как пойдет.
С этой понятно. Весь максимализм, который в ней плещется, не позволит переубедить эту своевольную гордячку.
А ты? спросила я Тимофея. Или тебя тоже женить насильно собрались?
Нет, он усмехнулся в усы и тут же нахмурился, искоса посмотрев на Дарëну. Меня её родители со свету сживут теперь.
Это да. Эти могут. Особенно, Ульяна. Да и отец, который по габаритам был примерно таким же, как Тимофей, только сильно старше, явно бы не обрадовался пропаже дочери, оставленной под личную ответственность мельника.
Ладно У вас какие причины? обратилась я к парнокопытным.
Самые, что ни на есть веские, хрюкнул Борис. Меня Ульяна из-за скорой свадьбы заколоть решила. Так что мне там оставаться никак нельзя было.
А если не он, то я, добавил рогатый. Да и не мог же я друга одного бросить.
А за мной-то вы зачем потащились?!
Борис снова хрюкнул и усмехнулся:
Так ты бы еще громче собиралась. Шуршала там, чуть полдеревни не перебудила своими сборами. Вот мы за тобой и пошли. Посмотреть, куда намылилась.
Я несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь и приводя нервы в порядок. Вид всей пятерки становился все более виноватым и растерянным. Ну, кроме Тимофея. Он смотрел на меня недоумевающе после моей беседы со скотиной.
Что делать-то с вами теперь? спросила скорее саму себя.
Дарëна в ответ сложила руки на груди и посмотрела на меня сердито.
А ты куда это собралась? М? Одна. Ночью.
Я в ответ замялась. Стоит им рассказать? Раз уж так вышло. Нет? Вот когда пожалеешь, что под рукой нет интернета, чтобы написать бабе Нюре и скачать обновления к её предсказанию с учётом появившихся обстоятельств.
Мне подсказали способ вернуться домой. Больше ничего не могу сказать, извини.
И как вернуться? оживилась Дарëна. Баба Нюра сказала, да? Это волшебство, да?
Даш, не пытай! Не могу я сказать.
Ну куда хоть пойдешь?
К колдуну, который на Зелëном холме живёт.
Ого. А далеко идти?
Не знаю. Старуха вот карту дала, я развернула сверток, впервые за все время принялась изучать его. Присвистнула. Это не далеко. Это капец как далеко.
Тогда чего стоим? с привычным энтузиазмом, рыжуля шагнула в противоположную от деревни сторону.
А ты куда?
С тобой. Не могу же я тебя одну отпустить. Провожу, а там видно будет, как дальше быть.
Но ведь такхотела было поспорить я, но девушка бодрой походкой пошла мимо меня вперёд. Тимофей двинулся следом.
И ты тоже? округлила я глаза, дёрнула его за рукав.
Девок одних в лесу бросить? Разве можно? он добродушно помотал головой и спокойным шагом пошёл догонять Дашу.
Хряк и козел перебросились многозначительными взглядами и тоже поспешили за остальными. Аська молча ехала на щетинистой спине Бориса.
Эй, отряд самоубийц, крикнула я. Друзья обернулись. Нам в другую сторону.
Вереница моих провожатых так же гуськом развернулись, снова прошли мимо меня и двинулись в нужном направлении. Я задумчиво поплелась следом.
Мысли разрывали меня на части. Конечно, я хорошо помнила, что сказала старуха. Конечно, это по-прежнему меня беспокоило. Но какой у меня был выход? Оставить их здесь? На безлюдной поляне? Не ясно, как близко были расположены другие населённые пункты, да и были ли они. На карте, что дала мне Нюра, они указаны не были.
Тревога за свою судьбу, судьбу друзей сменялась радостью от того, что мне не придется ковылять в одиночку неизвестно сколько по абсолютно незнакомому мне лесу. Учитывая полную неспособность ориентироваться на местности. Да и присутствие рядом сильного мужчины, честно говоря, неслабо успокаивало.
Когда я уходила ночью из дома Дарëны, я даже не думала о том, что буду делать, выйдя за пределы деревни. Куда важнее было преодолеть те заросли. Но вот, они позади. А впереди дорога длиною в несколько сотен километров. Нехило.
Я старалась убедить себя в том, что пророчество старухивсего лишь один из возможных вариантов развития событий. Человек сам творит свою судьбу. А все эти предсказатели Только воду мутят. Разберемся по ходу пьесы.
Дарëна без умолку что-то говорила. Постоянно спрашивала меня о моём даре:
А сейчас что они говорят?
Сейчас ничего.
А до этого о чем говорили?
Козёл говорил, что хочет есть, а свин его проглотом назвал с бездонным желудком.
А Боян? Ответил что-то?
Сказал, что у Бориса бока висят по обе стороны и «кто ещё тут проглот», ответила я, имитируя голос козла.
Девушка рассмеялась.
Надо же. А вроде просто «ме», да «ме».
Тимофей шёл чуть впереди, обламывая ветки, чтобы те не хлестали в лицо позади идущих, оглядывался по сторонам и пытался найти хоть какую-то тропу. Тропы не было. А, поскольку даже Тимофей кроме родного села других лесов не видел, то и ему приходилось сложно.
Впереди забрезжил свет. Густой зелёный массив сменился полем. Боян радостно углубился в траву, наклонился, выискивая для себя деликатес. Полевые цветы заколыхались, а хвост рогатого, как плавник акулы, рассекал среди зарослей, создавая волны.
Добрался, доходяга. На полдня теперь тут застрянем, ворчливо мотнул пятачком хряк.
Боян вдруг захрипел, закашлялся и тараном поскакал в нашу сторону.
Кхееее Кхееееевырывалось из его горла.
Мы все заметно напряглись.
Что? Что случилось?
Ааа Ааапротянул он и снова закашлялся.
Да что?! Ну? с беспокойством заглядывал в его бегающие зрачки Борис. Мышь? Змея? Кузнечик?
Глаза Бояна расширились, но он помотал мордой и выдавил из себя:
Аааа Ааа Адуванчики!
Тьфу! сплюнул хряк. Ты зачем их ел, дурень?! Попить ему надо. Воды дайте. У этого чудика аллергия на одуванчики, а он их жрёт всё равно.
Дарëна, всё это время молча смотревшая то на меня, то на зверей, белела при виде задыхающегося существа.
Жень, что там случилось?
Ты знала, что у твоего козла аллергия на одуванчики?
Алле Что? спросила она.
Ясно Воды ему надо. А у меня закончилась вся. У вас? вспомнив, что мои попутчики вообще не брали с собой ничего, мысленно ругнулась.
Боян захрипел сильнее. Даша визгнула, сдернула с моего пояса привязанную склянку, которую дала мне баба Нюра, быстро откупорила и сунула горлышко в рот Бояну.
Пей, пей Боянушка
Дааашааа, протянула я в испуге, но было поздно.
Боян сделал два больших глотка, успокоился и обмяк на руках у Дарьи.
Двинусь я скоро с этим симулянтом. Оставил хоть воды-то?! В горле из-за тебя пересохло, проворчал хряк, приложился пятаком к бутыльку в руках рыжей и, зажав его мелкими зубами, опрокинул остатки себе в рот. Ууух, хорошо.
Кто это сказал? ошеломлённо спросила Даша.
Что сказал? переспросила я.
Что хорошо. Голосом таким скрипучим.
Мы с Борькой переглянулись.
Скажи ещё что-нибудь, сказала я хряку.
Тот задумался на секунду, потом покосился на «умирающего» Бояна и с ухмылкой сказал:
Козёл сер, козёл сед, а все псиной несет.
Это от кого ещё несëëëт! внезапно ожил рогатый, а Дарëна от неожиданности отпустила руки и больной шмякнулся о землю.
Говорящие! испуганно пробормотала она. И в самом деле, говорящие!
Ты тоже их понимаешь? удивилась я.
И я понимаю, отозвался позади всех нас Тимофей и смотрел в оцепенении на двух теперь уже молчаливых животных.
Охренеть, бутылочка сработала, догадалась я, поднимая склянку.
К-к-какая бу-утылочка?
Нюра дала. На всякий пожарный. Сказала, снадобье специальное, кому хочешь язык развяжет. Вот и развязало
Несколько минут мы тупо таращились друг на друга и на не менее изумленных зверей. Только Аська все так же невозмутимо мыла свои малюсенькие лапки, сидя на тёплой свиной шее.
Идём. Ночь скоро, сказала я, как человек, который к таким явлениям успел хоть немного привыкнуть.
Все четверо послушно отправились дальше. Пятеро, то есть. Хряк с козлом молчали, только переглядываясь. Остальные тоже обдумывали что-то про себя.
Когда спустились сумерки, идти стало сложнее. Но, так как местность была сырой, болотистой, остаться здесь на ночлег было едва ли возможно. Решено было выйти на сухую, твёрдую почву, разжечь костер и там заночевать. Но сколько именно идти дотуда, мы, разумеется не знали. Поэтому, стиснув зубы, сжав кулаки, у кого они были, продвигались дальше сквозь сырую листву по чвякающим кочкам.
И без того шаткое положение усугубила плотная стена тумана, окутавшая всё вокруг. Не было видно даже пальцев на собственной вытянутой руке. Ухватившись крепче друг за друга, мы продолжали двигаться в надежде не заплутать в этой непроглядной молочной дымке. Точь-в-точь как на празднике, хороводом шли, ступая след в след. Тимофей, за ним я, Дарëна и, ухватив её за подол, Боян. Замыкал Борька.
Почва ощутимо затвердела, но при этом стала скользкой. Ночная влага ложилась на глину, от чего ноги то и дело норовили разъехаться в разные стороны. Где-то сверху раздался пронзительный визг какой-то ночной птицы. Козёл мекнул от страха. Испугался ещё больше от того, что упустил Дарëнин подол, попытался поймать вслепую, но цапнул бедняжку за ногу.