Какое-то время Сабуро просто отдыхала с закрытыми глазами, но постепенно её мысли вновь обратились к своей спутнице.
И как только ей пришло в голову отправиться в столь рискованное путешествие? Она или очень храбрая, или очень глупая, а может, и то и другое сразу. Но всё же женщина очень переживала за неё. Как там девушка одна в лесу? Не попался ли ей злой дикий зверь? Не оступилась ли она на крутой тропинке? Не напали ли на неё злые духи?
Вспомнив объяснения своей спутницы и её корявые картинки, монахиня предположила, что, несмотря на наличие фамилии, та вряд ли принадлежит к благородному сословию.
Возможно, там, за океаном, имена простолюдинов состоят из двух слов?
Сложно представить, чтобы дочь чиновника, землевладельца или воина рисовала бы столь отвратительно.
Разумеется, не все благородные семьи имеют возможность нанять для своих детей истинного знатока изобразительного искусства, но принято считать, что без наличия у девушки хотя бы элементарных знаний по поэзии и живописи, ей очень трудно удачно выйти замуж. Свахи уже давно интересуются не только благонравием и здоровьем невест, но и наличием у них художественного вкуса.
Вот почему, если благородные родители не могут позволить себе нанять наставника или отдать детей в школу, образованием дочери занимается мать. И любая из них покроет себя несмываемым позором, если её дитя в столь зрелом возрасте нарисует подобные каракули.
Внезапно у Сабуро появилось острое желание ещё раз взглянуть на прозрачную палочку для письма. Женщине казалось, что она разобралась, как та работает.
Спустив ноги с лежанки, она на какой-то миг заколебалась, ощутив лёгкий стыд перед своей спутницей.
«Но я всё-таки старше её! оборвала себя монахиня, решительно направляясь к двери. И выше по происхождению. Нет ничего зазорного в том, что мне понадобилось взглянуть на вещи какой-то простолюдинки! Я же ничего не собираюсь у неё брать. Только посмотрю, и всё».
Хотя пузырьки с белым порошком закончились, Платина продолжала хранить маленькую сумку снаружи, объясняя это тем, что всё ещё остающиеся внутри лекарства в тепле могут потерять свои целебные свойства.
Сабуро ничуть не удивилась, поскольку знала, что в каждой богатой усадьбе и даже в некоторых дорогих постоялых дворах обязательно имеется глубокий подвал, где на запасённом с зимы льду хранятся скоропортящиеся продукты.
Несмотря на решительный настрой, женщина всё же пару раз воровато оглядывалась, когда вытаскивала из-под камней обёрнутую водонепроницаемой бумагой сумку, а вбежав в домик, с грохотом захлопнула дверь, быстро задвинув засов.
Всё же мысль о том, что Платино слишком непохожа на знакомых ей простолюдинов, не давала ей покоя.
Стараясь не думать о девушке, монахиня поставила её сумку на лежанку и, затаив дыхание, потянула за металлический язычок.
Поначалу она намеревалась быстренько отыскать пишущую палочку и проверить свою догадку, но потом здраво рассудила, что стоит воспользоваться удобным моментом и вдумчиво, не торопясь, осмотреть вещи чужестранки.
В предвкушении новых необыкновенных чудес у Сабуро даже дыхание перехватило. Правда, удовольствие от предчувствия портила изрядная доля стыда, но женщина постаралась его заглушить, аккуратно выкладывая на лежанку яркие бумажные коробки.
В самой большой ещё оставались два запаянных сосуда с прозрачной жидкостью. В двух других хранились пузырьки с разнообразными пилюлями, а в самой маленькойстопка бумажных пластинок с заклеенными в них белыми штучками, похожими на чечевичные зёрна.
Монахиня уже знала, что это замечательное средство от кашля. Две такие штучки лежали на ларе, припасённые для неё загадочной спутницей. Их надо проглотить, запив водой, в полдень и вечером.
Сабуро вновь почувствовала себя неловко.
Досадливо хмурясь, она вытащила два неиспользованных шприца в прозрачной бумаге, а также маленькое, круглое зеркальце, вызвавшее у неё невольный вздох восхищения. Ни начищенная медь, ни серебро не давали такого яркого и чёткого отражения, позволявшего рассмотреть мельчайшие детали и совершенно не искажавшее изображение.
Осторожно тронув гладкую поверхность, женщина с удивлением поняла, что это стекло, заключённое в раму из неизвестного материала, украшенного рисунком жёлтых цветов.
А вот частый гребень с длинными острыми зубцами произвёл на неё впечатление разве что своей лёгкостью.
Повертев в пальцах тёмно-красный цилиндрик непонятного назначения, монахиня аккуратно поставила его на лежанку рядом с другими вещами. Затем она достала один за другим четыре прямоугольных предмета, напоминавшие футляры для писем или плоские шкатулки. Три из них были обтянуты кожей, а последний блестел потёртыми лакированными гранями.
Повертев его в руках, Сабуро без труда рассмотрела крошечные петли, а также очень тонкую щель, разделявшую его на две половины, но как их разомкнуть, так и не сообразила.
Похожую на обложку книги крышку другого плоского футлярчика прижимала кожаная полоска непостижимым образом державшаяся на обратной стороне корпуса, украшенного квадратной, закрытой стеклом прорезью с крошечными глазками.
Подивившись странности отделки, женщина осторожно потянула за уголок «обложки», увидев гладкую поверхность, поблёскивавшую, словно матово-чёрное стекло. Теряясь в догадках о предназначении данного предмета и пытаясь лучше его рассмотреть, она дёрнула сильнее. Кожаная полоска соскочила, и похожая на обложку крышка распахнулась, заставив монахиню взвизгнуть от неожиданности.
О Вечное небо! охнула Сабуро, едва не выронив коробочку, с ужасом подумав: «Что же я скажу Платино?! Стыд-то какой!»
Она машинально прижала «обложку» к футляру, от чего кожаная полоска вновь приклеилась к корпусу.
Нервно облизав враз пересохшие губы, женщина осторожно повторила свои действия и, облегчённо переведя дух, поняла, что имеет дело с очередным хитрым приспособлением, которые так распространены в заокеанской державе.
После пережитого страха открыть крышку из чёрного стекла монахиня уже не пыталась, зато с удивлением обнаружила в «обложке» крошечные прорези, набитые кусочками бумаги с непонятными надписями и рисунками.
Не желая больше рисковать, она отложила в сторону второй кожаный футляр, гораздо толще и тяжелее первого, ясно расслышав, как внутри что-то пересыпается с лёгким металлическим шорохом.
«Наверное, это её кошелёк?»предположила Сабуро. И хотя ей очень хотелось посмотреть на монеты заокеанской державы, она ещё больше укрепилась во мнении, что заглядывать туда не стоит, но вот маленький футляр со знакомого вида полосой из плотно подогнанных металлических чешуек по трём боковым граням всё же открыла.
Какое-то время она пристально рассматривала маленькие, очень искусно сделанные щипчики, ножнички, пинцетики, металлические полоски с шероховатой поверхностью, предположив, что эти инструменты предназначены для каких-то косметических процедур: вроде выщипывания бровей, стрижки ногтей и волос.
Вот только непонятно: почему за все эти дни её спутница ни разу не пользовалась ни одной вещью из данного набора. Возможно, она, как и все простолюдинки, не приучена следить за своей внешностью? Или инструменты принадлежат не Платино, а её госпоже? Вдруг девушкавсего лишь служанка знатной дамы из заокеанской державы? Но где тогда эта женщина?
Закрыв футлярчик, монахиня вновь полезла в сумку, отыскав там маленькое боковое отделение, а в нём какие-то тоненькие, совсем крошечные книжечки, также обтянутые кожей, только совсем другого вида.
Та, что поменьше, вообще состояла только из обложки. Одну её сторону покрывали какие-то неряшливого вида надписи, а на второй, кроме цепочки чётко прописанных знаков, красовался крошечный портрет Платино.
Та выглядела совершенно как живая!
Сабуро ощутила сильнейшее замешательство. Разум просто отказывался верить глазам. Перед ней была не просто искусно нарисованная картина, а словно перенесённое на бумагу отражение.
Это так походило на колдовство, что женщине захотелось немедленно прочесть молитву, попросив Вечное небо помочь ей понять, что всё это значит?
Вспомнив свою реакцию на огонь, вспыхнувший как будто из руки спутницы, женщина немного успокоилась. Тогда она быстро поняла, что пламя появилось не само по себе, а из специального приспособления, в котором на первый взгляд не оказалось ничего магического. Так, может, и здесь волшебство ни при чём? Вдруг за океаном придумали какой-то совершенно новый способ рисования? Глядя на все эти необычные предметы, монахиня была готова поверить даже в это.
Гладкую обложку второй книжечки украшало изображение жёлтой птицы с раскинутыми крыльями и почему-то двумя головами, увенчанными странными шапочками.
«За океаном водятся такие монстры?»удивилась Сабуро, но чем дольше вглядывалась в детали рисунка, тем больше приходила к убеждению, что перед ней какое-то легендарное существо, вроде дракона или феникса. А может, это какой-то символ?
Пролистав книжечку, женщина удивилась необыкновенной бумаге, покрытой тонкими волнистыми линиями, от которых рябило в глазах, нашла ещё один портрет Платино, выполненный в знакомой манере застывшего отражения, растерянно пробежала взглядом по удивительно ровным строчкам непонятных знаков и удивилась числу пустых страниц, заполненных всё теми же переплетёнными линиями.
Монахиня растерялась, совершенно не представляя, для чего вообще нужны такие маленькие книжечки? Теперь она уже сомневалась в том, что девушка всего лишь служанка. Кто же будет рисовать для простолюдинки такие замечательные портреты?
Неужели Платино всё же принадлежит к благородному сословию? Тогда, возможно, та двухголовая птица с тремя шапками и всадником на груди её родовой герб? И неважно, что он нарисован столь грубо и примитивно. Возможно, в заокеанской державе вообще нет настоящей изящной живописи, вроде той, которой владеют художники Благословенной империи?
Внезапно Сабуро замерла, поражённая новой догадкой: а что, если эта книжечка что-то вроде грамоты, подтверждающей благородное происхождение? Но почему их две? И тут же сама вспомнила, что, кроме именной таблички, имеет ещё и монашеское свидетельство, выписанное настоятельницей в день принятия пострига. Сейчас бумага хранится в обители, но если бы монахине понадобилось совершить путешествие в соседнюю провинцию или дальний округ, табличку и грамоту она бы взяла с собой обязательно. Без этих документов любой стражник мог бы обвинить её в бродяжничестве.
Возможно, книжечки её спутницы также имеют разное предназначение? Та, что с гербом, удостоверяет благородное происхождение девушки, а маленькая служит для каких-то других целей.
Эта догадка показалась женщине вполне правдоподобной, и от этого желание рыться в вещах чужестранки ещё сильнее поубавилось. Тем не менее она извлекла оттуда нанизанные на колечко металлические пластинки, амулет или талисман в виде рыбки с поперечным хвостом и, наконец, тот самый стержень, из-за которого монахиня и затеяла этот не слишком прилично выглядевший обыск.
Она, конечно, никогда и никому об этом не скажет, но для богов нет тайн в мире смертных. И вряд ли милосердной Голи понравится подобный поступок её верной служительницы.
Прогоняя тревожные мысли, Сабуро поднесла к глазам металлический наконечник и довольно улыбнулась, рассмотрев совсем крошечный, чуть толще острия иглы, шарик со следами чего-то тёмного. Она осторожно провела по нему кончиком пальца и довольно улыбнулась, заметив оставшийся на коже след.
Вот и весь секрет ровных аккуратных линий. Чернила льются сверху на шарик, а тот, поворачиваясь, наносит их на бумагу.
Вполне довольная своим умом и сообразительностью, женщина принялась торопливо убирать разложенные вещи обратно в сумку.
Но постепенно её движения замедлялись, а мысли всё больше путались, приходя в полнейший беспорядок.
Вроде бы предметы, которые она обнаружила в сумочке Платино, несмотря на некоторую необычность, казались вполне понятными: лакированные и обтянутые кожей футляры для хранения чего-то ценного, блестящие инструменты тонкой работы, явно предназначенные для ухода за внешностью, книжечки, скорее всего служащие для подтверждения личности девушки. Совершенно неясной оставалась только функция пластинок сложной формы, но и они не производили впечатления чего-то совершенно необыкновенного.
И всё-таки монахиня не могла отделаться от навязчивого ощущения странной чужеродности этих вещей.
«О Вечное небообитель десяти тысяч богов! в бессилии облокотившись о край лежанки, взмолилась терзаемая сомнениями Сабуро. Ну не призрак же она? Не оборотень? Не злобный пришелец из мира духов? Им не страшны болезни людей, а я сама видела, как она едва не умерла от петсоры».
Женщина прикрыла глаза в тщетной попытке успокоиться. Сделав несколько глубоких вдохов, она стала громко нараспев читать молитву, продолжая укладывать вещи своей спутницы в сумку.
«Лучше бы мне ничего этого не видеть, с внезапной горечью подумала монахиня. Таково наказание за неуместное любопытство, за то, что поступила недостойно. Надо было не лазить тайком, как базарная воровка, а выучить язык Платино или научить её своему и просто спросить: кто она такая?»
Закрывая сумочку, Сабуро внезапно вспомнила уверенный, граничащий с дерзостью взгляд чужестранки, правильные черты лица, маленькие ладони с длинными пальцами, совсем не походившие на большие, грубые кисти рук простолюдинок.
Всё это вкупе с отмеченной двуглавым орлом книжечкой неумолимо приводило женщину к выводу, что её спутница, пусть и дурно воспитана, но всё же принадлежит к благородной семье.
Весь остаток дня монахиня не находила себе места. Ей то становилось стыдно перед Платино за свой поступок, то она вдруг начинала испытывать страх, подозревая в девушке магическое существо.
Однако, когда солнце багровым шаром повисло у вершин гор, а спутница так и не появилась, все эти мысли куда-то исчезли, уступив место беспокойству за жизнь чужестранки.
Монахиня то и дело выскакивала из домика и наконец, не выдержав, постелила на камне сложенное одеяло с твёрдым намерением дожидаться возвращения девушки здесь, по крайней мере до тех пор, пока совсем не стемнеет.
Теперь она уже не знала, чего боится больше: то ли самой чужестранки, то ли остаться без неё?
Кажется, последнее пугало Сабуро всё же немного больше, потому что, едва завидев спускавшуюся по склону фигурку, она, вскочив и позабыв о своём возрасте и положении, почти бегом поспешила ей навстречу.
Чуть склонившись под тяжестью корзины, девушка шла, опираясь на копьё, как на посох.
Заметив женщину, она остановилась, вытирая рукавом выступивший на лбу пот. Бледное, осунувшееся лицо Платино озарила широкая улыбка.
Приближаясь, монахиня всё явственнее ощущала какой-то совершенно неуместный в лесу запах, но, только подойдя вплотную, поняла, что от её спутницы прямо-таки разит уксусом.
«Наверное, пролила на себя где-нибудь в деревне?»предположила Сабуро и, стараясь не обращать внимание на вонь, принялась энергично жестикулировать, предлагая дальше нести груз вдвоём.
И хотя до домика оставалось не более десяти чжан, девушка охотно согласилась, со стоном опустив на землю корзину с привязанными к лямкам мотком верёвки и большим бронзовым чайником, внутри которого что-то перекатывалось с глухим стуком.
Продев копьё сквозь матерчатые ремни, они привычно взгромоздили его себе на плечи.
Шагая позади спутницы, женщина заметила заткнутый за кушак широкий тесак, половник, привязанную рядом кожаную сумку, а также явственно расслышала, как в корзине что-то постукивает и даже вроде бы булькает.
«Неужто она принесла вина или пива? усмехнулась про себя монахиня, вздохнув с тихим сожалением. Только ей придётся всё это пить одной».
Словно подслушав её мысли, едва войдя в домик, девушка тут же попросила воды. Сабуро протянула ей бумажную коробку, высланную изнутри прозрачной бумагой.
Вытерев губы, спутница поблагодарила женщину небрежным кивком и, отвязав чайник, извлекла из него круглую солонку.
«Хвала Вечному небу! на миг возведя очи горе, монахиня с трудом откупорила плотно сидевшую крышку. Хотя бы одну нужную вещь она всё-таки принесла».
Глянув на тесак, повешенный на вбитый в стену колышек, Сабуро тут же забыла обо всём, вытаращенными глазами уставившись на большие глиняные бутыли, которые девушка одну за другой выставляла на лежанку.
«Так вот почему от неё так воняет! догадалась женщина. Она нашла в деревне уксус. Но зачем притащила его сюда? У нас и мариновать-то нечего, один рис. Или она и мяса добыла? А может, за океаном уксус пьют вместо вина?»
Теряясь в догадках, она вопросительно воззрилась на довольно улыбавшуюся чужестранку и, не выдержав, спросила, даже не надеясь на ответ: