Можно и прогнать, но это не решит проблемы, задумался я, глянув на чью-то вихрастую голову. Мы сами были в их возрасте и сами лезли во всякие переделки. Пацанов надо будет как-то организовать и использовать как тимуровцев по посёлку, что ли. А то полезут в чужой лес и, не дай бог, нарвутся на приключения на свои задницы Чёрт, без сотового как без рук.
Шеф, без сотового, говоришь? произнёс подошедший к нам Саня Барулин. Напомнить старый анекдот из серии армянского радио про мальчика «пейджер-джана»? Вон они, «пейджер-джаны», окрестностями любуются. Пусть берут велики и вперёд работать посыльными.
Верно, пацанву нужно занять каким-нибудь полезным делом, чтобы они были под приглядом старших, согласился со словами напарника Зеленцов. Давай, Саш, пойдём и организуем это дело, пока есть пару лишних минут.
Капитаны ушли на колокольню, а к нам подошли две бабульки и заплаканная женщина лет сорока пяти. Сразу же выяснилось, что женщина очень беспокоится за судьбу дочери, оставшейся в Питере, и всё ещё не верит, что мир изменился. Материнский инстинкт подсказывал ей, что надо бы пробраться в город, чтобы поискать своего взрослого ребёнка. Вот она и решила обратиться к нам: мол, полицейские из Питера найдут дорогу проехать обратно. Да, сложный случай.
Успокаивая женщину, как мог, я понял, что у людей скоро начнётся психологический откат осознавание факта реальности перемен. Практически у всех жителей Данилово где-то там за чертой остались родственники и дети, и люди ещё не примирились с мыслью об их отсутствии. Это как примириться с мгновенной смертью близкого человека, с которым ты ещё вчера говорил и видел его живым, а уже сегодня его не стало, и нет никакой возможности проводить его в последний путь. Наверное, подобное ощущали миллионы матерей во все времена, когда им сообщали, что их дети пропали без вести или погибли.
Появление Еремеева спасло нас от продолжения тяжёлого разговора с потерявшей свою дочь женщиной. Извинившись, я занялся организационными делами. К этому моменту Зеленцов и Барулин вывели из церкви с десяток пацанов возрастом примерно от десяти до тринадцати лет и предложили тем вступить в народное ополчение. Пока на испытательный срок, а там как себя проявят на службе. Вот артисты, блин! Ещё бы пообещали выдать мальчишкам боевое оружие. Мысленно аплодируя таланту своих оперов мгновенно нашли, как завлечь пацанов, я вытащил карту местности, расстелил её на капоте джипа.
На самом шоссе мы уже были, я указал карандашом на выделенный красным отрезок трассы. С колокольни хороший обзор, и местность за шоссе просматривается как на ладони. Море и тот заметно выступающий в него мыс мы тоже видели. Чужой лес на мысу мы осмотрим потом, никуда он от нас не денется. Нет никакой информации по северному направлению, ничего нет по востоку. Предлагаю сначала проехаться на север, посетить деревеньки, которых уже нет на карте, потом завернуть в Замятино.
Согласен, товарищ командир. На лазурное побережье за околицей Даниловки пойдём потом, когда вернёмся из тундры, озорным тоном произнёс Николай. Погреемся на песочке, попьём пивка, найдём себе барышень по вкусу.
Ты бы с пивом поаккуратнее, товарищ сержант, отозвался я. Пиво теперь станет жутким дефицитом, прямо как в советские времена. А водка вообще приобретёт ценность доллара. Жидкая валюта, как её иногда называют.
Ага, вместо евро будут патроны, а вместо золота обалденно красивые бабы, развеселился мой армейский друг. В общем, так, Володя, я закрываю оба своих магазина и оставлю Витька с Лёней их охранять. Мало ли что. Как только Федосеев назначит ответственного за стратегические ресурсы, я сразу же отдам обществу свои запасы. И ещё я хочу попросить Антонова дополнительно выделить пару ополченцев для охраны жратвы и алкоголя. Надо ехать к Миронычу, Вова.
Поехали. Влад, берите «крузак», а свою «бэху» отдай вот ему, я указал на молчаливого спутника Еремеева, который привёл к церкви японский джип. Не бойся, ничего с нею не случится. Её отгонят во двор к Николаю.
Володь, я, наверное, поеду с парнями, неожиданно произнёс Ковалёв. У нас маловато места на пятерых.
Нет, Миша, ты поедешь со мною, мягко возразил я. Мы работали бок о бок более десяти лет, и ты по-прежнему мой друг и зам. Я верю тебе, как самому себе, и ничто в мире этого не изменит. Даже конец света.
У Светы нет конца. Это проверено, чуть улыбнулся Ковалёв, намекая на одну известную всем нам капитаншу. Руслан, ты поедешь в «лэндкруйзере». Случись что из нашей тачки пятому сложно выскочить быстро.
Да мне пофигу, где ехать, отозвался Руденко. Лишь бы люди были приятные, матом бы не ругались, к сиротинушке на «вы» обращались.
Ты на что намекаешь, нахал? деланно возмутился я. Чем тебе было плохо с нами?
Очередная присказка Руслана вызвала кратковременный взрыв смеха, и немного взвинченная атмосфера слегка разрядилась. Мы загрузились в джипы, и минуты три спустя были уже у правления. Здесь собралась приличная толпа народа, человек тридцать, но не наблюдалось ни суеты, ни лишнего шума. Больше половины из собравшихся внимательно слушали речь участкового, а остальные что-то решали с главой чрезвычайного совета. Среди последних я увидел и любителей фирменного виски Андрея Петренко с его секретаршей Ленкой. На боковой улице стояли две фуры и тот самый фургон с молочной продукцией.
Мы остановились, по-быстрому переговорили с Федосеевым и с Антоновым насчёт рефрижератора, выгрузили оружие и вновь тронулись в путь. Свернули на грунтовку, оставили позади себя Данилово. Ехали довольно медленно, около пятидесяти километров в час, внимательно разглядывая всю округу. Ничего примечательного не видели, вокруг простирался типично российский ландшафт: зеленеющие поля, покрывшиеся молодой листвой деревья.
Слышите? Что-то гудит, неожиданно произнёс наш новый водитель, которого я сразу же посадил за руль. Что-то знакомое
Тормози, велел я, доставая рацию. Парни, внимание!
Едва мы остановились, и я распахнул дверь, шум стал переходить в рёв, и из-за горизонта показался большой четырёхмоторный самолёт. Затопив всю округу рёвом своих двигателей, реактивный лайнер прошёл прямо над нашими головами, держа курс на юг. Я сразу же обратил внимание, что шасси самолёта выпущены, чего, по идее, не должно быть в полёте.
Евпатий-Коловратий! Да он же ищет, где сесть! закричал мой напарник. Вовка, эта дура сможет сесть только в одном месте на шоссе! Надо срочно туда!
Чёрт возьми, а капитан прав: этот летун ищет площадку, где бы приземлиться, проводив самолёт взглядом, произнёс Еремеев. Володя, а ведь он может и рухнуть, разбиться при посадке.
Японский городовой! Млять, едем!!! Быстрее! я прыгнул обратно в джип. Гони, тёзка! Гони, как на ралли! Не жалей «мерс»!
Сделаю, отозвался Соловьёв, резко рванув с места. Держитесь!
Так, парни, я немного разбираюсь в этих леталках. Это был грузовой «семьдесят шестой» «ил», у которого экипаж человек десять, не более, на ходу стал уточнять Ковалёв. Ещё могут быть и пассажиры, и их может быть много, более сотни душ.
Хорошо бы в нём не было пассажиров, капитан, заметил Николай. Если этот «горбатый» разобьётся, то нам придётся хоронить кучу народа. Не люблю я похороны.
Эх, видел я в Афгане, как духи завалили на взлёте наш транспортник, внёс свою лепту в разговор Владимир. Рвануло так, что у нас все «сарбосы» по щелям попрятались.
Хорош каркать, оборвал я своих бойцов. Думайте о хорошем, а не дурном. Не моделируйте всяких несчастий. Всё обойдётся, и «ил» сядет. Сядет, без вариантов.
Мы влетели в Данилово, словно ураган, сигналя, пронеслись по населённому пункту к выезду на шоссе. К счастью, никого не задавили, и вроде не перепугали до смерти. Народ уже смекнул, что вновь происходит что-то из ряда вон выходящее, но ещё не сообразил, чего конкретно следует ждать. А ждала нас аварийная посадка транспортного самолёта, которая вполне могла завершиться большим погребальным костром для его экипажа и пассажиров.
Тормози, скомандовал я, когда мы почти вырулили на трассу. Так, он вновь разворачивается Сделал уже два круга, пилоты осмотрелись, прикинули, что и как Заходить, похоже, станет со стороны разбитой фуры.
Надо отъехать на пригорок хотя бы метров на сто, покрутив головой, произнёс Соловьёв. Если он взорвётся сразу, то нас зацепит разлетающимися обломками.
Давай отъезжай, тёзка, я сразу же согласился с бывшим десантником.
Между тем огромный четырёхмоторный «ил» завершил разворот над морем, выровнялся по прямой и стал снижаться, идя на посадку. Мы безмолвно наблюдали, как лайнер сначала едва не чиркнул колёсами шасси по верхушкам деревьев чужого леса, а затем легонько коснулся асфальтового покрытия. Чуть подпрыгнул, снова коснулся земли, на этот раз окончательно, и понёсся в нашу сторону, почти не снижая скорости.
Здоровенная туша «семьдесят шестого» пронеслась мимо, оставив за собой запах палёной резины. Судя по всему, пилоты самолёта оказались опытными ребятами, имевшими опыт посадок на грунт. А ведь малейшая ошибка могла привести к соскакиванию машины с асфальта в чистое поле с непредсказуемыми последствиями.
Он вроде уже должен был бы остановиться, как-то неуверенно произнёс Михаил. Обычно «илу» хватает каких-то тысячи метров для пробега, а тут отрезок почти в пару километров. Что-то не так.
Скоро выясним, Миша, пообещал я. Всё, пора, едем за ним.
Мы сели в машины, вырулили на трассу и понеслись следом за «семьдесят шестым», который, как ни в чём ни бывало продолжал катить вперёд. До конца шоссе оставалось метров триста, и у меня даже зародилось подозрение, что лётчики уже не контролируют свой самолёт. Если это так, то транспортник вскорости выскочит за пределы импровизированной ВПП. Перед глазами моментально возникла картинка смятой в лепёшку кабины фуры, что валялась в лесу на противоположном конце шоссе.
Он останавливается! Сразу у поворота трассы, почти у края леса, эмоционально произнёс мой напарник. Слава богу, лётчики погасили скорость!
Давай, Володя, езжай прямо к хвосту, скомандовал я, увидев, что в кормовой части самолёта раскрылись створки и стал опускаться въездной пандус. Заедь слева от хвоста.
Мы остановились метрах в тридцати от «ила», выскочили из машин, бросились было к самолёту. Похоже, перестарались. Вид полудюжины автоматчиков, рысью бегущих к пандусу, здорово озадачил вышедшего нам навстречу мужика. В глазах лётчика промелькнул испуг, и он мгновенно поднял руки вверх.
Не стреляйте! Сдаюсь! крикнул пилот. У нас нет никакого оружия! Мы гражданский «борт»!
Да, успокойся ты, никто и не думал в тебя стрелять, на всякий случай я закинул «калаш» за спину. Я майор полиции Иванников, опер из Питера, а это мои люди. Кто вы, и как вы очутились возле Данилово?
Данилово? Это та маленькая деревенька, что ли? лётчик махнул рукой в сторону посёлка. Я бортинженер Сапрыкин. Мы вылетели из Архангельска с час назад, а потом Не, пусть лучше командир сам всё расскажет.
Из чрева транспортника появились два новых действующих лица высокий мужик средних лет в лётной форме и парень в камуфляжном комбинезоне. На секунду оба опешили, увидев наш «комитет по встрече», и на шоссе возникла небольшая пауза.
Мужики, я не знаю, кто вы такие, где мы и вообще, что происходит, но сейчас не мешайте нам, ради бога, разгрузить самолёт! очень эмоциональной скороговоркой зачастил высокий лётчик. Сейчас сюда подойдут ещё два «борта» все с пассажирами и оба пойдут на посадку! А у меня внутри вездеход, десять тонн соляры, и у самого баки на три четверти полны керосином! Не дай бог, кто-то из иностранцев не сможет погасить скорость, и врежется нам в хвост!
Так, парни, быстро убираем свои «джипы», из быстрой речи пилота я сразу же ухватил главное «ил» перевозил куда-то вездеход, дизельное топливо, а в небе вот-вот появятся два иностранных самолёта. Причём два пассажирских самолёта, битком набитые людьми, как те бочки сельдью. Впереди вновь замаячил призрак большого погребального костра. А вы выводите свой вездеход и сами пулей дуйте вон оттудова!
Я не могу! отрицательно мотнул головой лётчик. У меня в кабине сидит радист на связи с пилотами «Люфтганзы» и «Эйр-Франса» и выводит их сюда, на нас. Я не могу бросить Сашку, я должен быть рядом с ним.
Такой подход мне понравился. Сам едва разминувшийся со смертью лётчик ни за что не готов был оставить своего радиста одного, да ещё пытался спасти несколько сотен совершенно незнакомых ему людей.
Как быстро подлетят оба лайнера? сразу же поинтересовался я. Сколько у нас есть времени?
«Люфтганза» появится минут через пять, и у них ещё есть керосин, а «Эйр-Франс» идёт на остатках, и ему лететь минут десять-пятнадцать, быстро уточнил пилот. Я опасаюсь, что «француз» не дотянет, а если и дотянет, то не сумеет сесть. Ему просто не хватит времени зайти на посадку.
Я понял тебя, кивнул я, протянув мужику руку. Володя, Иванников, опер из Питера. Ехали на задание и застряли здесь, когда ЭТО произошло.
Анисин, Юрий, из Мурманска, мы пожали друг другу руки. Мы взяли в Архангельске машину для Эм-Че-Эс, взлетели, и через полчаса произошло такое В эфире чёрте что, все орут, ругаются, ни один диспетчер не отзывается В общем, развернулись мы и пошли обратным курсом Снизились, пробили облачность, чтобы искать место для посадки, и тут штурман увидел море И деревеньку почти на берегу, и дорогу
Пока Анисин сбивчиво и нервно рассказывал все подробности полёта, из чрева транспортника выполз вездеход. Да не просто вездеход, а гусеничная сочленённая машина повышенной проходимости. Я видел такой только по телевизору и хорошо запомнил две вещи: этот монстр отлично плавает, а соляру жрёт чуть ли не по десятку литров на каждый пройденный километр. Ну, что делать, если на нём стоит танковый движок, отличающийся повышенным аппетитом?
Стоп, Юрий. Тот парень в комбезе он из твоего экипажа? перебил я словоизлияния лётчика.
Нет, он из эмчеэсников, специально прилетел в Архангельск за вездеходом, уточнил пилот. Я с ним перекинулся парой фраз при погрузке, и всё. Он с Колькой Сапрыкиным общался
Юрка!!! «Люфтганза» уже в двух минутах! из фюзеляжа выбежал ещё один член экипажа радист. Мне давать добро на посадку?
Уже иду, Саня, иду, махнул рукой Анисин и повернулся ко мне. Извини, опер, надо сажать «немца», а то ему тут капут будет. Чёрт, ещё и «Эйр-Франс» С ним вообще полный абзац.
Удачи, тебе, брат, я лишь кивнул в ответ. А что ещё говорить? Сначала эти простые русские парни спасли самих себя, а теперь пытались вырвать из лап смерти ещё несколько сотен душ. Если смогут приземлить оба борта Чёрт, а где же мы размещать пассажиров будем?
Что там, Вова? спросил меня мой напарник, когда я подошёл к своим. Рядом с парнями стояли двое членов экипажа транспортника, успевшие в двух словах рассказать о своих злоключениях. Здесь же топтался и эмчеэсник в камуфляжном комбезе водила сочленённого вездехода.
Там задница, парни, не стал скрывать я. Либо наши посадят два буржуинских «борта», либо нет. Будем надеяться на лучшее.
Федосеев с участковым подъехали, неожиданно произнёс Костя Григорьев. Следом ещё деревенские подтягиваются.
Я оглянулся. Действительно, в полусотне метров от нас притормозила «нива», из которой вылез глава совета посёлка. Следом за ним из «уазика» повылезали Антонов с тремя вооружёнными мужиками. Со стороны Данилово показались ещё несколько машин, в том числе автоцистерна на шасси ГАЗа и похожий на «скорую» микроавтобус без мигалки. Оставалось лишь удивляться оперативности Федосеева, столь быстро организовавшего экстренный выезд необходимого транспорта.
Товарищ Иванников, лётчики живы?! С ними всё в порядке?! сложив руки рупором, прокричал глава совета.
Да! Лётчики живы-здоровы! обернувшись, прокричал я в ответ. Сейчас будет садиться второй самолёт!
Иностранный! Немецкой «Люфтганзы»! добавил крику Еремеев. Роман Георгиевич, езжайте сюда, не загораживайте полосу для посадки!
Час от часу не легче, буркнул стоявший рядом Ковалёв. Тут не знаешь, как сам дальше жить будешь, так ещё и фашистов принесло на наши головы.
Не бурчи, Миша, всё будет хорошо, заверил я своего напарника. Вовсе не факт, что в самолёте летят одни немцы. Там по нонешным временам всякий народ обретается. Да, и современные немцы нисколько не тянут на фашистов сдулись ещё в сорок пятом.