И что тогда? Забежать внутрь и закрыться? Он уже видел, что светящиеся магическим светом рога разносят стальные решётки, словно те сделаны из тонкого льда. Но даже если бы это было не так, дверь в камеру запиралась ключом, который надзиратель унёс с собой. Это означало, что искать там убежище бесполезно.
Вдруг Елизар остановился. Он сам не мог сказать, почему это сделал, но ему было не до осмысления своих действий. Они тоже встала, как вкопанная, словно была его тенью. Елизар шагнул вперёдОни отпрянула. Тогда он шагнул ещё и девушка отступила. Вид при этом у неё был уже явно напуганный, даже свечение рогов как-то померкло.
Тут Елизар осмелел. Ясно, что у него в руках было средство, имеющее свойства репеллента. С трудом заставив себя не наглеть, он принялся аккуратно загонять Они в её камеру. Через некоторое время ему это удалось, но девушка теперь в ужасе прижалась к стенке и начала завывать тоскливым утробным голосом, словно и в самом деле была до смерти перепуганной кошкой.
Это никуда не годилось. Требовалось уложить больную обратно в постель и успокоить, но как это сделать?
Они! вдруг неожиданно для себя позвал девушку Елизар.
Кто здесь? вскинулась Они, дико озираясь по сторонам. Дядя Огги, это ты? Я тебя не вижу. Это что шутка такая? Дядя Огги, мне не смешно!
Они, тебе надо лечь, ты больна, как можно мягче проговорил лётчик.
Кто это? спросила девушка жалобным голосом. Я ничего не вижу за этой бездной!
Какая ещё бездна? И тут Елизар догадался. То, что виделось ему, как чёрный камень размером с кулак, с вкраплениями пирита, по какой-то причине было для Они бездной! Как бы то ни было, пугать её этой штукой ему совершенно не хотелось. Но и быть располосованным острыми когтями не хотелось тоже.
Они, не бойся меня, я твой друг, проговорил Елизар, сам себе при этом удивляясь.
Раньше он никогда не вёл себя так с девушками. Но то, что было раньше ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило теперь.
Друг? спросила Они с сомнением. Какой ещё друг?
Ты не узнаёшь меня? притворно удивился Елизар, хотя было очевидно, что Они не узнавала. Ты меня просто забыла. Давай такя поставлю этот эту бездну на тумбочку, а ты посмотришь на меня внимательно и постараешься вспомнить. Только не бросайся сразу в драку, ладно?
Он понимал, что рискует, но нельзя же было и дальше отмахиваться от девушки пиритом. И всё же, опуская на крышку тумбочки пресс-папье, лётчик чувствовал невольную дрожь, ожидая повторения давешней погони.
Елизар? раздался вдруг голос Они полный удивления. Это ты? Что это ты такое придумал? А почему здесь такой разгром? Ой, а что это с моими рожками?!
Глава 31.
Андрей шагал по каменистой тропинке, опираясь на посох, который дал ему новый знакомый. Эммануил оказался не обидчивым и не мстительным. А ведь ему было, за что относиться с подозрением к Андрею, едва не выстрелившему в спину тому, кого он не знал и кто не угрожал ему ни словом, ни делом.
Нет, ни о каком презрении или обиде со стороны Эммануила речь не шла. Наоборот, странный человек в длинных одеждах проявил заботу о заблудившемся среди миров лётчике, помог ему дойти до обещанного колодца и даже разыскал в пустыне несколько корешков, которые заставил вымотавшегося парня разжевать, после чего тому стало значительно легче.
У колодца их действительно встретила женщина, которая участливо всплеснула руками и тут же набрала кувшин воды, но прежде чем давать его Андрею вопросительно взглянула на Эммануила.
Не сомневайся, дай ему воды, приказал тот. Нет человека, который, нуждаясь, оказывается недостойным того, чтобы оказать ему помощь.
Даже если он варвар? удивилась женщина.
Даже если варвар, подтвердил Эммануил. В глазах Отца все его дети равны, и нет для него варваров, эллинов, арамеев или римлян. Есть лишь принявшие истину и неразумные. Но и неразумные достойны заботы и помощи, даже более тех, чьи глаза открыты. Так что дай ему воды и будь с ним приветлива.
Женщина послушалась и протянула Андрею кувшин, улыбнувшись ему робкой смущённой улыбкой. Лётчик заметил, что она ещё молода, но видимо уже перешагнула третий десяток лет, а может быть просто не самая лёгкая жизнь оставила отпечаток усталости на её широком добром лице с большими, чуть навыкате карими глазами.
Потом они долго сидели у колодца и беседовали. Говорили только мужчины, женщина молчала и слушала, отвечая иногда на вопросы Эммануила. Андрей сам не понял, как рассказал свою историю от катастрофы самолёта до сегодняшнего дня. Его новый друг слушал внимательно, и переспрашивал что-либо редко. Больше всего вопросов вызвал рассказ Андрея об Они.
Эммануил живо заинтересовался историей их знакомства и тем, что думал Андрей о девушке, что чувствовал к ней, в чём сомневался. Один раз он даже попросил его приостановить рассказ и на некоторое время глубоко задумался.
Ты любишь её? спросил он, когда Андрей рассказал о том, что отправился исследовать миры в поисках Они.
Не знаю, ответил Андрей. Может быть. Она такая необычная! Я даже не знаю, имею ли я право её любить?
Разве для того чтобы любить надо иметь право? рассмеялся Эммануил. Любовь, это дар Небес, частица божественного Света, данная людям от рождения. Ни разрешить, ни запретить тебе любить не может никто! Иное дело, что тебе даст эта любовь. Может дать счастье, а может, и нет. Будучи необоримой силой, любовь является для кого-то животворящей, а для иного гибельной. Что уготовано здесь тебе, никому неизвестно, но я вижу опасность.
Опасность? От того что Они не такая, как все? Неужели, правда, то, что она нечистая сила?
Эммануил некоторое время смотрел на него с удивлением, после чего рассмеялся весело и искренне.
Вот что тебя смущает! воскликнул он. Ну, что ж, могу тебя порадоватьтвоя возлюбленная не создание Тьмы, но существо, рождённое в другом мире, потому как в твоём родном мире появление её было бы невозможно. Но в ней тоже есть благословение Создателя, сотворившего множество миров и задумавшего разнообразие жизни. Что же касается рогов и необычных способностей этой девушки, то люди сами очень мало знают о собственных способностях, а потому боятся чужих. Ну, а рога в древности носили пророки в знак мудрости. Нечистые создания могут иметь рога, а могут не иметь их. Они ведь тоже были когда-то светлыми и чистыми, но утратили и Свет, и чистоту, но не мудрость, которая переродилась у них в хитрость и коварство. Сегодня ты познакомился с мудрейшим из них, так что должен понять, о чём я говорю. Скажи мне, ты видел у него рога?
Нет.
Это потому, что он не захотел их тебе показывать. Так вотони у него есть, и немаленькие, но если бы он явился к тебе в обличии с рогами, то врядли с такой лёгкостью втёрся бы тебе в доверие. А вот девушка Они не лицемерила с тобой, и не собиралась втираться в доверие. Да, она играла, как это присуще девушкам, но не готовила сетей и не строила насчёт тебя злобных планов. Нечистая сила так себя не ведёт. Будь Они созданием Тьмы, она не отстала бы от тебя, а постаралась бы затуманить твой разум, чтобы использовать в своих целях. И ещё, вот что главноедемонические силы не могут вызвать любовь. Похоть, страсть, вожделениеда, любовьнет. Ах, да, ты же ещё не решил, что заставляет тебя бежать за ней через миры, подвергаясь опасностям, рискуя телом и душой? Что ж, ответ на этот вопрос ты должен найти в себе сам, тут никто человеку не помощник!
......................................................................................................
И вот теперь Андрей шагал по дороге, опираясь на посох Эммануила и закутавшись в его плащ. Когда их беседа зашла за полночь, женщина, видимо смотревшая за колодцем, куда-то исчезла, а новый друг Андрея предложил ему заночевать здесь же на прогретой солнцем земле под открытым звёздным небом.
Удивительно, но едва лётчик положил голову на сгиб локтя, как сон сморил его в одно мгновение, и был так глубок и лёгок одновременно, что, проснувшись, он почувствовал себя выспавшимся, будто почивал на пуховых перинах. Когда он открыл глаза, то обнаружил у себя под головой свёрнутый в несколько раз плащ. У колодца, сухого настолько, как будто воды в нём не было несколько столетий, лежал посох Эммануила, а рядом стояла самодельная тыквенная фляга с пробкой и ремешком для удобства при переноске. Во фляге оказалась кристально чистая вода, один глоток которой моментально утолил жажду, несмотря на усилившуюся жару. Под кувшином лежала записка на клочке пергамента, содержавшая всего три слова:
«Дальше иди сам».
И Андрей пошёл, прихватив с собой посох, плащ, флягу и записку. Те драгоценные предметы, которые достались ему от Искусителя, он оставил у колодца, высыпал даже патроны, в которых оказались золотые пули. Теперь он не сомневался больше в том, любит ли он Они, и не раздумывал, приведёт ли его к ней дорога, которую он меряет шагами.
Единственно, что смущало его сейчас, это слова Эммануила о том, что он видит в его любви опасность. В чём именно заключается эта опасность Андрей так и не расспросил своего нового знакомого. Значит, придётся узнать всё самому, но ведь о том и шла речь накануне вечером. И, по сути, именно об этом было сказано в записке.
Глава 32.
Звук гонга оповестил о начале лекции, призывая слушателей к вниманию, и придавая всему действу торжественный и немного театральный вид. Господин Сай внутренне посмеялся над антуражем древности, которым приходилось обставлять его попытки научить уму-разуму людей, в обществе которых он оказался, но по-другому здесь было нельзя.
Слава великого сказителя опередила его появление в городе, в котором имелось аж четыре улицы, прямые, как стрелы, уложенные в колчан. Здесь было на удивление чистоулицы и дворы всегда выметены, а дома содержались в образцовом порядке, даже если не блистали богатым убранством. Оказывается князь, покровительствовавший городу, был большим поборником чистоты и порядка. Благодаря его влиянию жители превратили уборку в некий культ и даже придавали ей вид праздничной торжественности.
Это можно было только приветствовать, а потому господин Сай был рад поселиться в таком месте, хоть и привык к благам цивилизации, а также к шуму, высоте и суете современных городов. Ему повезлов городе нашёлся просторный светлый дом, выставленный на продажу, который стоил на удивление недорого. Вот только о спокойной жизни старому профессору оставалось лишь мечтать.
С просьбой рассказать «что-нибудь» к нему явились в первый же день, как он вселился в свои новые владения. Это и насмешило, и немного раздосадовало старика, рассчитывавшего отдохнуть и скромно отпраздновать новоселье. Но заявившиеся к нему на порог соседи, настолько напоминали детей, жаждущих услышать сказку, что отказать им не было никакой возможности. И, пошло-поехало
Пришлось несколько упорядочить такие визиты. Сай назначил определённые часы для собраний, выделил себе два дня в неделю, когда эти мероприятия не проводились ни под каким предлогом, ограничил количество посетителей, (правда это постоянно нарушалось), и предупредил своих слушателей, что будет рассказывать им не только интересные истории, но и то, что посчитает нужным.
Так и повелосьпервую половину лекции, (старый профессор не удержался от того чтобы именно так назвать свои выступления), он посвящал рассказам об устройстве мира, стараясь не слишком шокировать своих слушателей достижениями научной мысли, до которой не доросло ещё сознание их общества, после чего рассказывал занимательную историю, легенду или сказку, подходящую случаю.
Его слушали, раскрыв рты. Многим казалось невероятным то, что он говорил о Земле, Солнце, звёздах и обо всей Вселенной, но сомнениям его слова никто не подвергал, так-как Сай, опытный лектор, умел преподать новое, не отвергая старое, и предоставлял слушателям самим судить, что больше похоже на правду, миф или наука. Впрочем, он и сам был убеждён, что правда живёт посередине, ведь наука нередко бывает, самоуверенна, как подросток, а миф забывчив, как старик, разум которого угасает.
Совершенно неожиданно вечерние собрания начали приносить господину Саю доход. Сначала ему в голову не приходило брать за свои лекции деньги. Другое дело, если кто-нибудь принесёт домашних рисовых пирожков или ещё что-нибудь вкусненькое. Первые попытки вручить ему плату, он решительно отвергал. Но после этого, служанка, которую он нанял, начала постоянно находить монеты под циновками, на которых сидели слушатели. Сай сделал им внушение, объяснив, что достаточно богат, но монеты продолжали появляться.
Оказывается, местные жители придерживались того мнения, что нечто, полученное бесплатно, если это только не подарок, может вызвать неудачу, и тогда человек заплатит в десятки и сотни раз дороже, чем сэкономил на дармовом приобретении. Это относилось ко всему, в том числе и к духовной сфере. Так, например, мужчины платили за удовольствие любоваться красотой гейш, просто проходивших по улице. Для этих целей, шествующая за гейшей служанка, всегда имела при себе специальную сумочку, тесёмки которой были развязаны, чтобы туда удобней было класть монеты.
Господин Сай посмеялся, конечно, сравнению себя с гейшами, но поставил при входе короб с открытой крышкой, куда желающие могли опустить денежный эквивалент своей благодарности за полученные знания и удовольствие.
Вскоре выяснилось, что этот приток денег вовсе не лишний, так-как в доме появились голодные рты, которые надо было кормить. Этими иждивенцами, неожиданно свалившимися на голову профессора, стали кошки! Самые обыкновенные кошки, не нэко.
Собственно нэко в городе тоже были, но Саю приходилось видеть их нечасто. Несколько проживало в доме весёлых девиц, но старый профессор туда не ходил. Богатые семьи держали служанок нэко, с которыми он сталкивался пару раз, но случая поговорить с кем-то из них не предоставлялось. Ходили слухи, что у князя, замок которого стоял на холме, есть наложницы, девушки нэко и стража из нэко мужчин. Но в замке князя профессору побывать не доводилось, и он даже стал забывать о существовании полулюдей-полукошек.
А вот обычные мышеловы и рыбоеды, вдруг заявились к нему в пугающем количестве! Сай даже заподозрил, уж не происки ли это бакэнэко, но ни одна из кошек не пыталась заговорить с ним или со своими соплеменницами человеческим языком. Двухвостых нэкомат, среди них тоже не было.
Прогнать кошек со двора, значило основательно искусить судьбу. Господин Сай хорошо помнил, как оказался в лапах их мистических родственниц. Кроме того, кошки вели себя на удивление прилично. Никто из них не пакостил ни в доме, ни во дворе. Коты устраивали турниры исключительно вне пределов владения профессора, но за короткое время несколько самочек обзавелись потомством, так что теперь по дому бегали десятки котят.
И вся эта орава требовала еды. То есть, не требовала, усевшись за стол и стуча палочками. Но кто же способен выдержать взгляд голодной кошки и отвернуться без угрызений совести? Только не тот, кого красавица Миста безвозмездно кормила ореховой кашей с лепёшками и отпаивала отваром молодых побегов своего дерева.
Вот тут-то и пригодилась плата за лекции, которую честные горожане добровольно вносили пять раз в неделю. Кошки предпочитали рыбу и молоко, но не отказывались от варёного риса с мясной подливой, а поскольку количество едоков прибавлялось, то вскоре на их прокорм стала уходить львиная доля гонорара от лекций.
Господин Сай не был жадным человеком, и к неожиданным затратам относился с юмором, тем более, что бедность, благодаря памятной щедрости манэки-нэко ему не грозила. А однажды, заглянув в короб, куда слушатели бросали монеты, он увидел среди меди и небольшого количества серебра полновесный золотой.
Так уж повелось, что за вход и прослушивание лекции, не было строго установленной платы. Каждый вносил, сколько мог, и если бы кто-то пришёл совсем без денег, ему не указали бы на дверь. Серебро появлялось здесь не столько, как щедрый взнос, сколько как символ тщеславиябогачи кичились, таким образом, друг перед другом своей состоятельностью. Но золото в этом коробе видеть ещё не приходилось. Господин Сай пожал плечами, подивившись странной щедрости, и подумал, что может быть просто какой-нибудь толстосум перед посещением его дома не рассчитал свои силы и перебрал саке?
Однако на следующий день среди горсти серебра и меди снова заблестел жёлтый кругляш. Это повторилось ещё раз, а потом ещё и ещё. Сай стал внимательнее присматриваться к своим слушателям. Большинство из них он знал по именам, и почти всех в лицо. Богатеи, привыкшие не знать ни в чём отказа, старались занимать места поближе к лектору, и мало кто решался оспорить у них это право. По этой причине они были всегда на виду, а потому Сай, исподтишка наблюдавший за аудиторией, мог судить о том, кто из них вдруг стал щедрее других. Но, как он ни вглядывался в обращённые к нему лица, догадаться, кто из них опускает в короб золотые монеты, не получалось. К тому же эти любители хвастать не стали бы заниматься таким расточительством тайно. Нет, это были не они.