Должность-то меня принципиально, может, и интересует, но кто ее мне без стажа работы по специальности сразу даст? Вы вряд ли. Опять же, знания надо восстанавливать. Водитель ближе, проще и надежнее. По крайней мере пока. Хотя бы чтобы поручителя не подвести.
Собеседники переглянулись, безопасник удовлетворенно кивнул и задал мне еще один вопрос:
А почему в армии на офицерское звание не аттестовались?
Под сердюковские реформы попал, ходил старшиной, пока прапорщиков не восстановили. А дальше уже сам не захотел, не в моем возрасте лейтенантом ходить.
Расточительно
Я пожал плечами, не желая поддерживать данную тему разговора. Отдавший инициативу безопаснику, РПН заинтересовался сказанным.
Вы сказали, что командовали ремонтным взводом И какова специализация?
Сначала колесная и гусеничная техника, далее командир артиллерийского ремонтного взвода. Комбриг решил, что я там нужнее.
Понятно, РПН удовлетворенно кивнул.
Вы, я так вижу, награждены, участвовали в боевых действиях? Разговор вновь перехватил безопасник.
Так точно, и в милиции, и в составе вооруженных сил.
И где же? вопрос почему-то задал куратор, а не представитель службы безопасности.
Я пожал плечами.
Про вооруженные силы, не уверен, что имею право говорить. В ОМОНе две командировки на Северный Кавказ, оперативникомодна.
Безопасник усмехнулся:
Не хотите, не говорите.
У меня складывалось мнение, что про свои боевые командировки мог ничего не говорить. Все, что ему нужно, он знал про них если не до начала нашей беседы, то посмотрел сейчас.
Меня больше интересует, почему вы предпочли погоны офицера милиции погонам сержанта-контрактника.
Я вернул ему усмешку, под влиянием момента решив прощупать собеседника:
У меня складывается впечатление, что ответ вам известен заранее.
Как вы говорите, это безусловно. Собеседник нисколько не смутился. Но меня интересует ваша версия. Уголовное дело ведь было закрыто?
По правде сказать, меня очень попросили уволиться. И только потом закрыли дело.
И вы не подали в суд?
Это вы так шутите? Я по этому делу при пристрастном прокуроре мог и в Нижний Тагил уехать.
И в чем соль событий?
Я, откровенно говоря, сомневался, что безопасник не в курсе, листик в папке он перед вопросом подозрительно перевернул, однако решил не возникать.
С участковым, по абсолютно левому сигналу, вломились в дом. Без ордера. Мне шепнули, что к хозяину, по слухам, пришла наркота. Попросил участкового прикрыть при проверке сигнала. В результате мы нарвались. Вместо шалы в доме оказалась только что похищенная девчонка, из отца-торгаша эта группа давила бабло. Оба сглупили. Хозяин встретил нас во дворе и не хотел пускать в дом. Увидели тремор, посчитали, что сигнал точный и наркотики точно в доме лежат. Ну и напоролись там на двух его подельников, с обрезом и ТТ. Участкового застрелили на месте, меня ранили, но я завалил обоих. Но похищенная девочка при этом тоже случайно под пулю попала. Слово хозяина хаты против моего слова Пока она лежала в реанимации, он пытался держаться версии, что был тоже в заложниках, моя пуля в девочке. Я думал что сяду. Спасло, что девочка выжила, и её отец мужиком оказался. Не стал ни зла держать, ни топить.
Безопасник понимающе ухмыльнулся.
Сильно пожалел, что хозяина под шумок тоже не завалил?
Я кивнул:
Не передать А потом, после увольнения, когда льготной пенсии стало жалко, пошел в армию.
А почему после ОМОНа в ВВ или какой-нибудь спецназ не завербовался?
Я позволил себе намек на ухмылку:
И зачем мне казарма, в лучшем случае комната в общежитии, когда я могу служить в городе, где у меня имеется благоустроенная квартира?
Добавлять, что держал в больших и хороших должниках зампотыла и зампотеха части, я не стал.
Безопасник кивнул и повернул голову к РПН.
Я вопросов больше не имею. Вы, Евгений Васильевич?
Я тоже, куратор приветливо мне кивнул, можете идти, наше решение вам сообщат.
Самый главный вопрос, оставшийся после нашей встречи, почему этих двоих больше интересовала моя служба, чем соответствие должности водителя? Даже про семейное положение никто не спросил
Часть первая
Глава I
Компания действительно оказалась довольно серьезным предприятием. Лицам, принятым на работу после собеседования, после подписания контрактов даже выплатили по двадцать пять косарей аванса, чтобы было на что жить, пока собирают вахту. К сожалению, за счет будущей заработной платы, а не как безвозмездное подъемное пособие. Хотя, с другой стороны, и правильно, слишком много добра люди не ценят.
Контракт отличался огромным количеством пунктов «нельзя», «запрещено» и тому подобных с дикими суммами штрафов и компенсаций за нарушения. Впрочем, ожидаемая заработная плата весьма порадовала, особенно её начисление на карточки с индексацией по курсу USD. Ударный труд дополнительно к ставке обещали премировать. Нормальный срок вахты устанавливался три месяца через три, с возможными форс-мажорными увеличениями до полугода и уменьшением межвахтового периода по мере набора кадров. Заезд и выезд должны были засчитываться за счет межвахты. Доставка, включая оформление загранпаспортов, организовывалась за счет предприятия морским транспортом.
Слухи не подвели, компания действительно набирала людей на заграничный рудник, удачно откупив месторождение на одном из необитаемых островов Тихого океана. Как нас заранее предупредило руководство, на месте рудника еще рос лес. Функционал работы в ближайшие пару-тройку лет ожидался в подготовке к освоению месторождения. Собственно, наша вахта даже заезжала туда первой.
Вез нас навстречу длинному рублю в джунглях, полных диких обезьян, дооборудованный для перевозки пассажиров универсальный контейнеровоз типа «Ro-Ro» «Jason» под кипрским флагом. К нашему появлению в порту его уже вовсю забивали грузом. Во внешнем виде дизель-электрохода как-то сюрреалистически сочетались облезшая краска и потеки ржавчины на корпусе с торчащими в разные стороны бортовыми кранами и разномастными антеннами, количеству которых мог позавидовать американский авианосец. Разнотипность раскрепленных на нем грузов шести- и двенадцатиметровыми контейнерами, балками и танк-контейнерами с дизтопливом не ограничивалась.
На автомобильной палубе стояли крокодилообразные автосамосвалы «Komatsu», полноприводные тягачи-полуприцепы «Урал-Iveco», экскаваторы, катки, грейдер и прочая строительная, буровая и лесозаготовительная техника. В районе двух здоровенных желтых судовых кранов, поверх контейнерных штабелей, командой раскреплялись звенья понтонно-мостового парка и тринадцатиметровая шаланда. Рядом с ними умиляли взор обвешанные шинами оранжевые импортные рабочие катера и обращающий на себя внимание светлым корпусом и затемненными стеклами рубки двенадцатиметровый катер-катамаран, с торчащей над рубкой тортообразной антенной РЛС.
Для нас, бросивших свои вещи в четырехместных каютах собранного из тех же блок-контейнеров жилого блока на верхней палубе, сочетание антенн, контейнеров, новенькой японской техники и уже шестьдесят лет назад пугавшего Париж наведением мостов на Рейне инженерного имущества было просто убойным.
Мы что, десант на Гуада-канал на этом металлоломе высаживать собрались?
Стоявший рядом со мной Николай, с которым мы встретились на береговой базе, где принимали закрепленную технику перед ее погрузкой и сдавали зачеты на право управления, равнодушно пожал плечами и ответил:
Говорят же, необитаемый остров. Вот все свое на него и везем.
У нас хоть люди есть, кто умеет с понтонами обращаться, если все свое везем?
Есть, сильно не переживай. В разговор влез тихо подошедший Сеня Рябушев, белобрысый водитель дежурной автомашины службы безопасности компании; парни из службы безопасности заняли соседнюю с нами каюту. Без двух десятков патентованных дармоедов руководство российской фирмы не могло обойтись даже на полном романтики джунглей необитаемом острове. Стропалей месяц на них гоняли, понтонный парк за ними закреплен.
Тогда точно сразу же потонут. От непрезентабельного вида понтонных звеньев меня одолевал непритворный пессимизм. При интенсивной эксплуатации благополучно сгнившей на хранении и проданной в народное хозяйство техники и имущества месяца было вполне достаточно, чтобы добить что угодно.
Умные люди, из знакомых мне лесопромышленников, например, выкупив за копейки старый «Краз»-понтонник, перед пуском в работу капиталили его до нуля, разбирая чуть ли не до последней гайки и в итоге, как минимум, меняя все резинки. Для машины этак 1968 года выпуска с пробегом на одометре меньше десятка километров для минимально развитого человека это было обязательным. Однако в частом присутствии в этой жизни интеллектуального меньшинства я имел все основания сомневаться. Как ни хотелось в это верить, но жизнь постоянно доказывала обратное.
И что удивительно обманулся.
Ничего им не будет. Там все проварено и внутри пенопластом забито. Все перед отправкой капитально откапиталили. Парень Сеня был простой и тут же хихикнул высказанному им же немудреному каламбуру.
О! Да у нас тут никак военные руководят, знают жизнь и что к чему? Я, собственно, в этом ни секунды не сомневался, но нужно же было подтвердить.
Во! Семён красноречиво чиркнул по горлу большим пальцем. На большой земле их столько, что просто житухи нет. Кого ни ткни, тот и строит. Еле-еле отправки дождался.
Большие люди, или так, по объявлению?
Сеня хмыкнул.
Не маленькие.
Николай ткнул меня в бок и незаметно для Семена погрозил пальцем. Излишнее любопытство в фирме не приветствовалось. Впрочем, так как я это понимал и сам разговор в данном направлении к продолжению не планировался и без подсказок.
Одно радует Сеня вопросительно поднял на меня взгляд. Когда мы все эти грузы начнем выгружать, бардак будет ещё тот, в цирк ходить не надо.
Именно для избежания этого контейнеры грузятся и разгружаются в соответствии с маркировкой на установленные для них места. Согласно карте погрузки
В разговор вступил еще один пассажир контейнеровоза, интеллигентного вида высокий, симпатичный мужчина за пятьдесят, с благородной сединой и вислыми ухоженными усами.
Добрый день, Сергей Николаевич! Обрадовался вступившему в разговор собеседнику Сеня. Вы, что ли, с нами поселились?
А где ещё мне было селиться? Сергей Николаевич вяло махнул рукой, наблюдая за подходившим к нашему судну катером с партией пассажиров. Это ржавое корытопереоборудованный контейнеровоз, лишних помещений для проживания людей тут нет.
А в чем проблема была, чтобы нас самолетом отправить? Этот резонный вопрос занимал меня уже довольно давно.
Сергей Николаевич, по виду представитель верхушки инженерно-технического персонала нашей вахты, на вопрос снова отреагировал с иронией:
Наверное, потому, что так дешевле? Или, может быть, иным способом вас туда не доставить?
Я пожал плечами:
Понял, отстал. Долго будем в пути?
С недельку, может быть, даже раньше управимся. Сильно зависит от погоды на маршруте.
Ответ порадовал, я достаточно читал о романтике морской болезни, так что не хотелось испытывать её дольше необходимого. Про ржавое корыто и Сергей Николаевич, да и я сам, безусловно, были пристрастнырасстояние до островов Юго-Восточной Азии я примерно представлял, ходоком при всей своей ржавчине «Язон» был далеко не из последних
* * *
До нашего заранее любимого необитаемого острова мы действительно добрались меньше чем за неделю. Этого времени было вполне достаточно, чтобы все перезнакомились друг с другом, получили все необходимые инструкции и обсудили планы дальнейших действий. Все восемьдесят восемь человек завозимой вахты жили рядом друг с другом в жилом блоке на верхней палубе «Язона», так что это было несложно.
Несмотря на то, что до жилых и служебных помещений экипажа было подать рукой, с командой контейнеровоза вахта практически не контактировала. Регулярно общались с мореманами только специалисты группы технического контроля и приемки работ, начальник вахтового участка, встреченный мной в первый день, Сергей Николаевич Борисенко и начальник команды охраны, Иван Георгиевич Мезенцев, отставной комбат танкист откуда-то из-под Москвы. Мы даже готовили пищу самостоятельно, для этого в каютном блоке был выгорожен камбуз, где работали трое наших штатных поваров.
Запрета на провоз компьютеров на вахту не было. Напротив, в списке разрешенных к провозу вещей, в отличие от кинофотоаппаратуры, они имелись. Кроме того, каждая каюта была оборудована телевизором и видеоплейером, так что время летело быстро.
Учить инструкции на фоне безделья было даже забавно. Запрещалось там буквально все. Купаться в неустановленных для этого местах, пить сырую воду и даже заходить в джунгли с расчищенных площадей при отсутствии запрещающих знаков. Стимулировалось послушание, разумеется, деньгами. Как штрафами, снимаемыми с работника и уходящими в счет премий охраны и ИТР, так и отказом фирмы от денежных компенсаций работнику или его наследникам в случае несчастного случая после нарушения положений инструкции по безопасности.
Карта, правильнее сказать схема острова Монтелигера, представляла нам неровный кусок земли около тридцати километров длиной и шириной примерно в восемь, от края до края поросший джунглями. На юго-востоке, за узким проливом, лежал трехкилометровый остров Агила, с хвостом из полутора десятков островов поменьше, вплоть до самых микроскопических. Возможно, что когда-то, при более низком уровне воды, оба больших и часть мелких островов архипелага представляли собой единое целое. Еще пяток небольших островков вытянулся вдоль южного берега Монтелигеры. По оси Монтелигеры и Агилы шел горный хребет высотой около пятисот метров в пике.
Рудник «Дракон», на освоение которого нас завозили, предназначался для добычи платиносодержащих руд и сопутствующих им металлов, а также прочих полезных ископаемых. От такой новости нервно облизнул губы далеко не только один живший со мной в каюте Ванька Зюзин, принятый на работу слесарем РММ. Его спокойный и основательный отец, с которым мы после удачного знакомства в хостеле хорошо сошлись, даже сглотнул от неожиданности.
Секретность и непубличность нашей компании получила прекрасное объяснение: при добыче в год в мире порядка полутораста тонн, а в России двадцати пяти тонн платины появление в бизнесе лишнего игрока никому не понравится. Особенно вне тех границ, что на замке. Это внутри недобросовестных конкурентов засекреченных владельцев нашего предприятия легко можно водичкой в сортире побрызгать. А вот за границей свои интересы даже тем, на кого не стоит указывать пальцем, охранять сложнее. Притом что три тонны платиныэто примерно два процента мирового рынка.
При нормальном отношении к труду, для нас, рядовых работников компании, этот рудник мог стать весьма высокооплачиваемой работой на всю жизнь, так что соблюдение установленных нам ограничений на этом фоне уже сейчас смотрелось мелочью. Боевой дух и рабочее настроение коллектива взлетели, как Гагарин на орбиту.
Четвертым пассажиром в нашей каюте был Евгений Бакшеев, серьезный, с ранней лысиной тридцатилетний механик нашего будущего РММ и мой непосредственный начальник. С Зюзиным-старшим они раньше вместе работали и были в очень хороших отношениях, отчего Петрович его к нам в каюту и затянул. Между делом выяснилось, что про мое высшее образование и опыт службы ИТР прекрасно известно, так что при дальнейшем расширении количества персонала рудника и хороших деловых качествах я имел все шансы на продвижение. Это дополнительно грело душу.
* * *
Про место назначения я узнал ранним утром. Содрогнувшийся всем корпусом «Язон» чуть не повыбрасывал людей из кроватей. Все проснулись, однако выйти наверх не поленился один я. Как это было ни странно, стоял штиль, над головой сверкала серебром полная луна, и я решил, что мы просто на что-то натолкнулись в океане. На кита, например.
Как всегда аккуратно одетый, Сергей Николаевич Борисенко с легким шорохом появился за моей спиной через пару минут.
Все, Сергей. Приехали. Монтелигера на горизонте.
Вы тоже от удара проснулись, Сергей Николаевич?
Нет. Я полночи уже не сплю, мы с капитаном готовились к выгрузке.
А что это было?
Ты про удар?
Да.
Борисенко отвел взгляд в сторону, равнодушно пожав плечами:
Возможно, волна, может быть, и столкнулись с чем-то.
Я тоже так подумал.
Никогда в тебе не сомневался. Сергей Николаевич улыбнулся. Спать не хочешь? Завтра будет тяжелый день, прикорнуть не получится.