Петь, смотри еще, а то мы так и будем за одним охотиться.
Следующим был пулеметный расчет. Поставив пулемет на остов сгоревшей машины, вроде «эмку» напоминает, два нацика принялись поливать наш дом свинцом. Где-то за стеной раздался выстрел из «мосинки», странно, что в общей какофонии стрельбы я вообще услышал этот звук.
О, кто-то пулеметчика завалил, крикнул Петя.
Это наверняка наш оставшийся снайпер работает, он и второго сейчас приземлит, ищи еще цели.
Офицер все-таки не удержался и выглянул снова, а я уже понял, благодаря двум промахам, куда нужно целиться. Чуть довернув ствол, а то смотрел до этого не совсем туда, я выстрелил и сам же заметил попадание. Точнее, заметил я, как фриц упал, куда попал, конечно, не видел.
Сань, это ты его?
Ага, ты не заметил, куда попал? мне было интересно, просто хотел знать, куда точно целиться.
Прямо в грудь, он аж отлетел.
Так, а наводил чуть ниже пояса, да между ног я целился, между ног, усмехнулся я, ну падлы, кто вам теперь свистеть будет? Рефери я вашего удалил с поля!
Это ты сейчас с кем тут разговаривал? уставился на меня напарник.
А, не бери в голову, есть тут один, умный человек, с ним и говорил.
Это ты про меня, что ли? не понял Петро.
Не-а, про себя любимого, цели ищи давай, сейчас какой-нибудь унтер на себя командование примет, если других фуражконосцев не окажется.
Вроде есть такой, в смысле вон один в каске, руками машет, что-то орет вроде. Ориентир один, влево десять от пулемета.
Вижу. Выстрел, второй. Черт, патроны кончились. Открыл затвор и заталкивал патроны. Черт, неудобно с прицелом-то.
А ты опять попал, уже двоих к их фашистским богам отправил.
Ага, у них и на пряжках про это пишут, кивнул я, закрывая затвор.
Чего пишут? спросил, заинтересовавшись, Петя.
С ними бог, там написано, не видел?
Да я по-ихнему не понимаю, сокрушенно ответил напарник.
Да и я немногим больше твоего, я искал, в кого бы выстрелить, чтобы поважнее цель была, но тут вдруг стало как-то жарковато.
Из-за двух домов, что располагались на другой стороны этой улицы, вдруг поднялись немцы и бегом припустили в нашу сторону.
Они там, чего, шнапсу приняли, что ли? пробубнил я и начал стрелять. Из пяти следующих выстрелов я попал дважды. Одного точно наглухо, второй поживет еще, если вытащат, а нет, не поживет. Кто-то попал в лежащего немца, и тот, замерев, распластался на земле. Из нашего дома начали стучать выстрелы автоматов и трофейных пулеметов. Немчура сначала начала валиться, а потом, видимо сообразив, что их тут нагло убивают, залегла. Мне было очень удобно стрелять сверху вниз, в лежащие и пытавшиеся укрыться тела врагов. Спрятаться посреди улицы было особо негде, если только за кучи битых кирпичей, что были вокруг, поэтому фрицы ховались кто куда мог, ну я и начал шмалять. Расстреляв еще полтора десятка патронов, с уверенностью могу заявить, что убил минимум пятерых. Когда наши сбавили темп стрельбы, наверное, перезаряжаться начали, неприятель начал вставать и, развернувшись, помчался назад.
Вперед, за Родину, за Сталина! услышал я призыв и почему-то спрыгнул со стола и помчался к лестнице. На ходу вешая ремень автомата на шею и дергая затвор. Винтовку я оставил в комнате, толку в атаке от нее немного будет.
Что меня так зацепило? Сам не знаю. Ладно местные, они с именем этим ложатся, они с именем этим встают, а я-то дурень куда рванул? Да, голос у Нечаева точно командирский, далеко пойдет, если не убьют прямо сейчас. Ведь это именно его призыв поднял всех в атаку. А главное, мы ведь реально прошли.
С ходу захватив оба дома напротив, за которыми немцы накапливались для атаки на нас, мы, сломив совсем небольшое сопротивление врага, обратили остатки фрицев в бегство. Во дворе одного из домов были оборудованы позиции для двух минометов, вот откуда эти суки нас минами забрасывали, а ведь нам их с прежних позиций ни за что бы не достать было. Теперь у нас есть два миномета, с запасом мин, все лучше и лучше нас снабжают немецкие интенданты. Мы пришли сюда практически нищими, а теперь богаты, как крезы.
Сань, живой? услышал я первые после этой дикой атаки человеческие слова.
Да вроде, только вспотел, как колхозная кляча. От меня и правда пар валил.
Видел, как они бежали? Вот так же мы их до самого Берлина и погоним, взводный сиял как начищенный самовар.
Слушай, командир, ты хоть предупреждай, когда у тебя голову переклинит в следующий раз, ладно? я вытер пот и грязь со лба и обнаружил свои руки красными.
Ты не забывайся, приказ есть приказ. Нам все равно нужно было штурмовать эти позиции, а как удачно получилось, да? Блин, ты чего, ранен, что ли? только заметив кровь на моих руках, командир закончил с лозунгами.
Да чего-то я и не помню, чтобы меня ранило, а тут кровь я как-то даже растерялся.
Давай присядь тут, сейчас сестру позову, она там раненых перевязывает.
Много потеряли? спросил я, сползая по стенке на пол. Мы разговаривали на бывшем наблюдательном пункте фрицев, тут вон и рация имеется, и даже кровать стоит заправленная.
Восемь убитых, учитывая плотность огня, это немного. Раненых вот много, каждый второй помечен, кто-то сильнее, кто-то не очень. Сейчас подсчет закончу и скажу, сиди здесь, сестру я пришлю.
Взводный ушел, а мне вдруг так захотелось спать, блин, я тут вообще всегда хочу спать, да еще есть очень хочется. Даже не заметил, как прямо тут и вырубился. Очнулся только от того, что кто-то тряс за плечо.
Родненький, эй, ты потерпи, я сейчас перевяжу, писклявый голосок, совсем детский, выдернул меня из сна.
Да я нормально, сестренка, уснул просто, я разглядел деваху, господи, кого на фронт берут таких, как мы, таскать, ладно еще я вот небольшой, так и то восемьдесят килограммов вешу, а тут девчонка, лет шестнадцать, маленькая, худенькая, нос крючком, глазищами хлопает да все причитает.
Как же ты, родненький без каски-то воюешь, нельзя же? причитала и спрашивала одновременно девчонка.
Почему без каски, я и правда удивился, ведь я ж ее почти не снимая таскал. Хотел ощупать голову, но сестра уже занималась перевязкой и мягко так отстранила мои руки.
Подожди, сейчас закончу.
Как тебя звать-то, родная?
Маша. Тебе больно? она заглянула мне в глаза.
Да нет, а чего там, на голове-то? хотелось знать, на фига она на меня бинты переводит.
У тебя и лоб, и голова рассечена, даже не знаю, чем это тебя так
Сань, каска с «девяткой» твоя? в комнату вошел Петруха, с забинтованной левой рукой. В другой у него было каска. Я давно любимую цифру на своей каске нацарапал.
Ага, это чего, моя? Петя протянул мне каску, а я, поглядев на нее со всех сторон, вскинул брови.
Сам, что ли, проткнул? показывая на дырку в каске, спросил я у напарника.
Мне что, заняться больше нечем было? Петя покрутил пальцем у виска.
Тоже зацепило? я ткнул пальцем в свежую повязку на руке.
Осколок мимо пролетал, зацепил немного, падлюка такая, ерунда. Ты чего каску не застегнул, когда в атаку рванули?
Да фиг его знает, забыл, наверное, пожал плечами я. Вот так случай, как бы на этом везение не кончилось. Пуля попала мне в каску и, пробив ее, рассекла голову вскользь, как внутрь не вошла, уму непостижимо.
Девушка-санитар, закончив свои докторские дела, ушла, даже поблагодарить не успел, сидел тут задумавшись, надо будет хоть шоколадку ей подарить, мы у немцев много взяли. «Nestle», кстати.
Взводный как, посчитал уже людей? спросил я севшего рядом и достававшего еду Петра.
Ага, с нашего взвода один убит и один ранен, обоих на тот берег отправили. Во втором взводе, где политрук командовал, трое раненых и тоже один покойничек, остальным меньше повезло. Мы ведь уже в доме были, когда немец отвечать-то начал всерьез. А те наши два взвода, что соседями по дому были, только еще бежали, вот им и прилетело серьезно. Там уж и минометы долбили вовсю, и пулеметов хватало. Ты, брат, меня напугал даже. Я не сразу вообще понял, куда ты сорвался, выскочил из дома, а ты уже почти досюда добежал. Бегу, смотрю, каска полетела, а ты дальше чешешь, ее подобрал на ходу и за тобой. Только в доме тебя потерял, пока искал, тебя уж тут сестренка бинтовать стала. Ну и здоров же ты, братец, бегать, быстрее пули, наверное, бежал.
Сам знаю, что дурак, да уж больно Нечаев у нас кричит хорошо, так и хочется быстрее приказ исполнить. Мы вместе рассмеялись и перекусили.
Покемарь чуток, пойду, узнаю, дадут нам отдохнуть-то, или опять побежим? Петя встал и, кивнув, вышел. А я взял и завалился на фрицевскую кровать, нехай ищут, если нужен буду, найдут.
Сколько прошло времени, не знаю. Но как-то даже выспался. Встав с кровати, надо же, сапоги кто-то с меня сдернул, вот молодцы, намотал портянки и влез в стоявшие возле кровати сапоги. Петруха наверняка расстарался, блин, вот ведь Человек, с большой буквы! На столе возле окна стояла банка тушенки и рядом, на клочке газеты лежал хлеб, да свежий, однако. Достал трофейный складной нож, в нем есть консервный нож, и вскрыл банку. Эх, житьхорошо, а хорошо жить еще лучше. Схомячив почти полбуханки хлеба и вычистив корочкой банку, запил все это из фляги водой. Чего-то опять в сон потянуло, э, нет, пойду-ка командира поищу.
Лейтенант оказался этажом выше, что-то разглядывал в бинокль.
Здравия желаю! бодро отчеканил я.
Чего орешь-то? Да и одни мы тут, не тянись. Как отдохнул?
Замечательно, а сколько времени?
Почти три часа дня, посмотрев на часы, сказал командир.
Ого, я чего, целых три часа спал и меня никто даже не пнул?
Да пытались разбудить, да ты как покойник спал. Не шевелишься, не храпишь, вот и оставили в покое.
Спасибо, товарищ лейтенант, большое человеческое спасибо, искренне сказал я.
Нам дали передышку, учли, что мы всю ночь воевали. Комполка по телефону благодарил за то, что домик тот, что ты взял, вовремя захватили.
Ага, скорчив рожу, киваю, взял, да в одиночку полроты гансов смахнул, как крошки со стола, и сижу теперь как герой. Ты чего, лейтенант, очумел, что ли?
Ладно, мы взяли, так что начальство довольно.
Ну и слава богу, это же хорошо, когда начальство довольно, улыбнулся я.
Вторая рота нашего батальона пошла дальше, если захватят соседние дома, нам вообще хорошо будет. А у первого батальона плохо, они вокзал штурмуют, у них в батальоне ведь тоже уже далеко не полный состав, а гитлеровцы сидят основательно. Разведка у соседей ходила прошлой ночью, говорят, совсем там туго. Несколько раз с фашистами местами менялись. Тут вообще дальше легко не будет. Это сюда немцы большие силы не бросают, экономят, а в двух сотнях метров отсюда танки стоят, вот где сложно-то.
Прорвемся, командир, не мы, так те, кто за нами пойдет. Всегда так было и всегда так и будет. Кто-то гибнет, кто-то прорывается и побеждает. Сейчас-то нам что делать?
Курочкин сказал, что это ты немецкого офицера из снайперки положил?
Да, с третьего выстрела. Потом пристрелялся и еще вроде нескольких «заземлил».
Вот, а ты спрашиваешь, зачем я тетрадь веду и все про вас записываю. Ты себя слышишь? Откуда у тебя словечки такие, я так иногда тебя вообще не понимаю, как будто и не нашем языке говоришь.
Извини, Леш, да сами как-то придумываются, я не специально.
Ты за языком приглядывай, а то уже не я спрашивать буду, предостерег меня взводный. Винтовку с оптикой младший сержант Фоменко в полк отнес, но я тебе тут подарок приготовил, ты же говорил, что больно уж тебе хочется с прицелом пострелять.
Было дело, да и правда интересно. С автомата строчишь-строчишь, попал, не попал, только гильзы звенят, а тут я многозначительно вскинул брови, тут другое дело.
Сейчас, подожди, лейтеха вышел, а я сел на стул возле окна. Тут на столе лежала развернутая карта, точнее, командир обстановку зарисовывал. Поглядел, а хреновые у нас дела-то. Стоит фрицам ударить по нам с двух сторон и всё, ладно, если к переправе успеем свалить. Хотя я, конечно, не совсем точен, слева вроде наши соседи хорошо укрепились, вряд ли так просто их пройдут, но если фрицы танки подтянут, тогда да, тяжело будет.
На, владей! отвлек меня голос Нечаева. Развернувшись на стуле, уставился на командира.
Блин, командир, вот это подарок! я восхищенно вытаращил глаза. Взводный держал в руках немецкую винтовку с оптикой.
Держи, говорю, чего глазами хлопаешь? Эту никто не заберет, я ее на взвод записал, теперь твое оружие.
Слушай, командир, но я ведь не снайпер, этому учиться надо! сомневаясь в своих возможностях, сказал я.
Вот и учись, я тоже первый день в бою взводом командую, не плачу же!
Как прикажешь, взял винтовку в руки и стал разглядывать. А где хозяин этого ствола?
Ее в квартире наверху нашли, там же трупик свеженький, весь такой в пятнистой одежке, ботиночки хорошие, и головы почти нет, гранату кто-то кинул.
Кто прибрал? спросил я, понимая, что наши хрен пройдут мимо хороших вещей.
Да разобрали кому что, только оружие принесли.
Да, от ботиночек фрицевских и я бы не отказался, удобные они у немцев.
Ну-ну, хватит тут нашу советскую обувь хаять, улыбаясь, проговорил взводный. Иди оружие осмотри, пристреляйся, патронов мы немецких много захватили.
Да я вон ленту от МГ сейчас распотрошу себе в сидор, мне надолго хватит. И я, подхватив винтовку, вышел из квартиры.
Не успев спуститься вниз, натолкнулся на Петруху.
О, Сань, проснулся? бодренько так спросил напарник.
Да. Спасибо, брат, за еду, очень вовремя.
Да ладно, я же понимаю, ты устал смущенно ответил Петя.
Петь, ты чего? Вместе же воевали, чего ты меня все выделяешь? И правда, чего-то Петро меня все хвалит и хвалит.
Так ты вон как знатно воюешь! продолжал петь дифирамбы напарник и прятал глаза от смущения.
Пе-тя! сказал я, уже не улыбаясь.
Извини, Сань, напарник замолчал, но через пару секунд выпалил: Ты же меня спас там, Петя махнул рукой себе за спину, меня бы уже не было тут.
Когда это, о чем ты вообще? я совсем растерялся, не понимая, о чем говорит друг.
Когда переправлялись, бомба рядом с баржей упала, помнишь, меня выкинуло тогда, а я плавать не умею. Ты же меня вытянул, что, забыл, что ли? Ах, вон он о чем. Честно говоря, я и не заметил в темноте, кого я тащил. Было дело. Баржу взрывной волной в скулу шлепнуло, а парень на ногах стоял, вот и полетел за борт. Мне тогда даже прыгать не пришлось, он рядышком бултыхался, я свесился за борт и вытащил его. Блин, там так страшно было, что я забыл об этом сразу, а парень-то впечатлился, оказывается. То-то я думаю, чего он за мной так ходит, помогает, жрать вон притащил и буквально в рот заглядывает, когда я что-нибудь говорю.
Братуха, забудь ты это. Я же не видел даже, кого вытаскивал, да и любой бы так сделал на моем месте.
Да вот никто кроме тебя и не кинулся ко мне. А знаешь, как мне от этого страшно было? Меня в детстве дед плавать учил, в пруд швырнул, а я камнем на дно, ну боюсь я воды, не могу себя перебороть. Как оказываюсь в воде, на меня просто паника нападает, не знаю, что делать.
Вот немчуру расхреначим под орех, сам тебя научу. Слово даю, не надо воду бояться, вода это жизнь.
Как скажешь, только я все равно утону, боюсь я.
Эх, вояка ты хренов. Пошли давай, надо мне трофей пристрелять, видишь, какую мне «цацку» командир подарил? я показал парню немецкую винтовку.
Ты глянь, сколько тут крестиков на прикладе! удивился Петро. А я-то, к моему стыду, и не заметил, хотя я ее не особо и разглядывал.
Затрем сейчас, а скоро звездочки царапать будем, договорились?
Конечно, улыбнулся напарник, и мы двинулись к выходу из дома.
Винтовка оказалась в полном порядке. Надо отдать должное немчуре, классная винтовка. На двухстах метрах я спокойно посшибал все банки, что мы с напарником установили для пристрелки. Я, конечно, выпустил для начала пяток пуль, просто чтобы понять, куда она вообще стреляет, а вот затем уже начал стрелять по мишеням. Петруха так и продолжал всячески мне угождать, я даже поругаться хотел, но после повторной нравоучительной беседы тот вроде успокоился. Раньше бой был, некогда ему было думать о таком, а сейчас, на отдыхе, парнишка «поплыл». Просто Петро предложил мне мой автомат таскать, дескать, у тебя винтовка, тебе тяжело будет, вот я на него и «набросился».
Петь, если не прекратишь так себя вести, я доложу лейтенанту, нехай тебя в другую часть отправят. Мне напарник нужен, а не почитатель, я не девка. А оружие свое сам таскать буду, вот на позиции будем лежать, там да, поможешь, а сейчас прекращай, я тебе всерьез говорю. На этом и договорились. Отличный он парень, да и не один он, все здесь хорошие и добрые люди, кто из них виноват, что война их перековала?