Глава 5
Наконец-то!я едва не ёрзал от нетерпения, когда мне впервые привели старика. Три месяца ада с тупоголовыми взрослыми, категорически не хотевшими меня учить и вот наконец освоив татарский, дошла очередь и до старика-китайца, который всё это время тихо и спокойно просиживал своё место в общей комнате, ни с кем особо не общаясь.
Приглашённый слугами, он вошёл в комнату и сначала поклонился мне, затем подошёл к кафедре, встав за неё.
Прошу простить меня юный господин,на очень приличном венето, обратился он ко мне,что заставил вас так долго ждать меня, но мне нужно было лучше вас узнать.
У меня отпала челюсть.
Проклятый старикашка!моему возмущению не было предела,ты говоришь на нашем языке, да ещё и так чисто! Притворялся, столько времени негодяй!
На его губах появилась улыбка.
Юный господин не прав,спокойно ответил он на эти возмущённые возгласы,прибыв в ваш дом, я и правда не знал языка, я его выучил за эти месяцы.
Так элегантно меня давно в гавно не макали, если быть совсем уж точным, то всего три месяца прошло с того памятного дня на невольничьем рынке, где мне элегантно указал на место господин Франческо. От полного удивления и поражённый его грамотной и практически идеальной речью, с едва уловимым акцентом, я второй раз за свою короткую жизнь был наказан за своё самодовольство и упоение собственной значимостью. Пока я бахвалился и радовался тому, с какой скоростью изучаю языки, тихий и никому не приметный старик, будь он вражеским шпионом, услышал и увидел достаточно, чтобы нас всех тёмной ночкой и прирезать.
Ладно старик, будем считать, я тебе поверил,я скрывая за грубостью рассеяность от унижения, которое устроил сам себе, поёрзал попой на скамье,давай знакомиться тогда, раз ты так хорошо говоришь на венето.
Я просто скромный лекарь, Чжан Юаньсу,он сложил руки и глубоко мне поклонился.
Не верю я больше твоей хитрой роже,буркнул я, бесясь от его спокойствия,давай подробности. Кто, чем занимался, что можешь, кроме языка. Может ты ещё что выучил, пока тут жил?
Он назвал возраст по своему календарю, так что пришлось пересчитывать от Рождества Христова, оказалось, что ему на сегодня семьдесят шесть лет.
Подождём с китайским, расскажи про медицину, я оценю твои способности.
Старик первый раз посмотрел на меня с таким глубоким удивлением, которое моментально скрылось за его поклоном и тихой, льющейся словно ручей речью. Он стал задвигать мне про меридианы, чи, цы и прочую муть, так что я даже разулыбался, понимая, что на голову его превосхожу своими знаниями. И дело даже было не в гормонах детского тела, которые постоянно сбивали мой настрой быть серьёзнее. Постоянное желание мозга и тела чтобы им все восхищались и любили, так расшатывали мою взрослую психику, что даже понимая, что часто веду себя под влиянием этого тела словно малолетний кретин. К тому же, постоянно что-то настраивающий симбионт крайне не помогал мне прийти в чувство, то увеличивая, то уменьшая концентрацию гормонов в организме, он словно медленно, но верно превращал меня в ребёнка со знаниями взрослого.
«Может быть поэтому симбионтов и внедряли в организм только полностью сформировавшимся людям?мелькнула в голове запоздалая мысль, поскольку всё равно ничего поделать с этим я не мог».
Симбионт химичил, меня колбасило, тело ребёнка было довольно жизнью, так мы и существовали все вместе, всё это время.
Старик, напрашиваешься на плети,нахмурился я,давай лучше к китайскому перейдём. Может у тебя это лучше получится.
М-м-м, а не может ли уважаемый юный господин, рассказать глупому неучу о том, что знает он сам в медицине?старик низко поклонился, оставаясь непоколебимым, не смотря на все мои подначки, это здорово бесило.
Хорошо, тогда лучше задавай вопросы,безразлично отмахнулся я,а поскольку урок уже сорван, в конце получишь десять плетей, чтобы не отрывался от коллектива так сказать.
Как будет угодно, моему господину,он снова низко поклонился.
Давай, спрашивай, у нас мало времени,поторопил его я.
Он начал с простых вопросов, на которые я довольно бегло отвечал, но затем они становились всё сложнее и сложнее, пока по итогу, я обливаясь потом и краснея от распираемой злобы не признался, что на его следующий вопрос, я не знаю ответа. Я всё же был оперативником, а не квалифицированным врачом.
Он промолчал на мой злобный выкрик, лишь тень улыбки скользнула по его губам. В организм мне моментально добавили какого-то нового гормона, который вместо того, чтобы привести меня в чувство, как нормального взрослого, ещё больше вывел из себя.
«Проклятый старикашка, проклятый симбионт!»,рыча от ярости я спрыгнул со скамьи и схватив китайца за подол длинной робы, потащил за собой.
Проведя в комнату, где учителям обычно выдавали удары, я снял камзол, затем нижнюю рубаху, а потом под ошеломлёнными взглядами стражи сам встал к деревянной широкой доски, куда обычно привязывали истязуемых.
Энрике, мне десять ударов!приказал я одному из стражников, но тот в ужасе от этой идеи отшатнулся.
Мне десять ударов,скомандовал я начальнику охраны, когда тот, привлечённый большим количеством народа, появился в дверях,твои трусы не хотят меня наказывать!
Тот молча, словно ничего и не происходило, взял плеть из рук своих подчинённых, и замахнувшись ударил меня первый раз. Кожу обожгло.
Нежнее гад!прошипел я, скривившись от боли,это самоунижение, а не развлечение для челяди.
От тут же уменьшил силу ударов, но произвёл их от первого до десятого, затем также молча вышел из комнаты, вернувшись к своим делам.
Ко мне тут же бросились две кормилицы, сначала промокая чистыми простынями, смоченными в винном уксусе спину, которая адски горела, и только затем подали мне новую одежду.
Доволен? Мерзкий старикашка!одевшись, я повернулся к невозмутимому китайцу.
Тот ничего не ответил.
Ладно, вернёмся в класс, будешь меня теперь нормально учить,погрозил я ему кулаком,если такой умный, я теперь с тебя не слезу, ирод.
Мне показалось, или его маска невозмутимости дала трещину, впервые за то время, что мы были знакомы.
«Да нет конечно,отмахнулся я от подобных мыслей, наверно тени от пламени свечей повлияли на моё воображение».
За шесть следующих часов, я вволю отомстил, выжимая его словно губку, и моментально впитывая всё то, что он говорил. Когда старик стал пошатываться от усталости, я, довольный собой отвёл его не в общую комнату, а во-вторую, где жила гречанка.
Принимай постояльца,сказал я ей, распоряжаясь слугам, чтобы сюда поставили две простые скамьи, похожие на те, на которых спали слуги во дворце, и принесли нормальное постельное бельё, но только для старика,бонус так сказать, за хорошую работу.
Он склонился передо мной.
Единственным неприятным последствием сегодняшнего дня стало то, что новость о моём самонаказании на виду у слуг, со скоростью лесного пожара долетела до мамы. Поэтому вечером, когда кормилицы намазывали мне спину отвратительно пахнущим бальзамом, я имел с ней разговор. Который начался было неприятно, но я объяснил мотивы своего поступка, а также причину, почему так поступил. Это ввергло её в такие раздумья, что она наконец задумчиво произнесла.
Я не знаю, что сказать. Поэтому думает будет уместно, если ты завтра сходишь в церковь к моему духовнику и исповедуешься ему, дорогой. Он человек духовный, учёный, что-то да подскажет.
От каждого слова её фразы, у меня сводило зубы, но с чем-чем, а уж с верой точно не стоило шутить в этом веке, так что я, чтобы к тому же её не расстраивать, конечно же согласился.
* * *
Утром, на мессе, всё прошло просто отлично. Я благочестиво крестился вслед со всеми и повторял слова молитвы вслед за епископом. Проблемы начались, когда нас оставили с духовником вдвоём. Мало мне было вчера хитрого китайца, знавшего больше, чем показывал это, так ещё и грёбанный симбионт плеснул в организма какой-то очередной коктейль гормонов, приведший в крайне благостное расположение духа, практически примирив меня с последующими двумя часами притворства. Ноесли бы не один факт. Духовник моей матушки оказался тупым и беспросветным фанатиком, который к тому же, очень плохо знал Священные Писания, зато много чего думал о себе, как об особе, обслуживающей высокие Венецианские рода.
Сначала я, всеми силами сдерживался, помня вчерашнего китайца, старался не обращать внимание на ошибки в его латыни, но когда он начал откровенно привирать, не верно цитируя строчки Ветхого Завета, который среди прочих Священных книг я знал наизусть, это меня окончательно добило и я стал каждую ошибку комментировать и поправлять вслух, чем естественно моментально вывел его из себя.
Под громкие крики и обвинения в ереси, меня вытолкнули из кельи в руки напуганной матери, тут же вокруг образовалась толпа любопытных из монахов и людей из свит большинства крупных родов города, которые присутствовали вместе с нами на мессе.
Исчадие ада! Антихрист!брызгая слюной орал тот, тыкая в меня грязным пальцем.
Евангелие сначала подучите, святой отец,бросил я едва слышно, но видимо если с умом у него и было скудно в голове, то слышал он преотлично, с ещё большей силой накинувшись на меня с обвинениями.
Мама от такого, то краснела, то бледнела, едва не теряя сознание.
Что происходит, брат Дионис,толпа людей, глаза которых едва не горели в счастливом предвкушении, что они обо всём произошедшим расскажут всем своим друзьям и знакомым, мгновенно расступилась перед епископом, который и служил недавно мессу, рассчитывая на щедрое подаяние для собора, от важных семей Венеции. Он подошёл к нам ближе.
ЭтотЭтаАнтихрист!духовник, находясь в крайнем возбуждении, не мог связать и двух слов.
Я, снова вспомнив какой урок мне преподал вчера китаец, внезапно успокоился, и голосом, полным смирения ответил.
Ваше Преосвященство, позвольте лучше я объясню. Мы со святым отцом вступили в диспут, относительно правильности толкования некоторых строк Евангелие. Он уж слишком возбудился от этого, поэтому может вы рассудите нас?
Епископ, явно прекрасно зная возможности своего подопечного, было засомневался в ответе, но потом кинув взгляд на кроткую овечку в виде меня, которая стояла, смиренно опустив глазки в пол, решился выяснить подробности при всех.
Пусть и не на высокой латыни, которую я пока не знал у кого можно было выучить, поскольку не мог найти знатоков официальной речи, но уж в том, что я как на родном шпарил на sermo vulgaris, в этом не было ни малейшего сомнения.
Я с такой скоростью застрочил на латинском языке цитатами из Евангелие, в которых мамин духовник явно путался, что не только епископ, но и всех присутствующие затихли в священном экстазе. А когда я перешёл не к проговариванию строк, а к напеванию, неожиданно рядом со мной стали подпевать и вскоре все присутствующие стали петь, соединяясь в единой, массовой молитве.
Когда последние слова гулко отзвучали под высокими сводами собора, я тихо сказал.
Что брат Дионис, как раз и путает эти строки.
Толпа после моих слов, синхронно перевела свои взгляды на монаха, который мгновенно вспотел от подобного внимания. Тыкаясь и мыкаясь, ошибаясь в словах, он конечно же и близко не приблизился к дословному пересказу строк, которые к тому же только что прозвучали, да ещё от всех присутствующих.
В толпе послышались сначала тихие смешки, затем ещё, что моментально было правильно понято умным епископом, который тут же, толкнув громкую речь, отпустил всех по домам, попросив нас с матушкой и братом Дионисом остаться. Люди полноводной рекой хлынули из собора, и гул человеческих голосов прекрасно был слышен нам за закрывшимися дверями. Ещё бы, такое событие при утренней мессе!
Ваша светлость,епископ наклонил голову, обращаясь к маме,вы не будете возражать, если отныне я сам стану духовником всей вашей семьи?
Нет! Конечно же нет! Это такая честь для нас!мама неверяще посмотрела на него, словно и не он сам это предложил.
А тебя, наш маленький ангел,он с улыбкой крокодила, который открыв рот полный острых зубов, вот-вот набросится на свою добычу, обратился ко мне,я жду вечером к себе в гости. Ты ведь не откажешь мне во встрече?
Конечно нет, ваше Преосвященство,хмуро ответил скромный я, уже не такой радостный, что затеял эту склоку на глазах у всех.
Вот и хорошо, тогда до вечера. Графиня!он чуть наклонил голову, а мама в ответ сделала почти полный реверанс.
Ваше Преосвященство.
Попрощавшись, мы отправились в лодку. Оказавшись внутри паланкина которой, мама дала наконец волю чувствам и с сияющими радости глазами, всего об целовала и умыла слезами. Тело ребёнка трепетало, наслаждаясь моментом, оставляя при этом взрослый разум очередной раз недоумевать, как вообще до этого всё дошло?
Мой ангел! Чего ты хочешь?!она обнимала, не выпуская меня из объятий.Сегодня тебе можно всё!
Слёзы радости, умиления и гордости чередовались у неё, друг за другом, так что пользуясь минутой, пока симбионт не впрыснул мне в тело очередную порцию какой-нибудь гадости, я сказал.
Корабль! Я хочу себе личный корабль!
Графиня без малейшего колебания ответила.
Завтра же с утра, поедим в Арсенал.
И тут уже у меня полезли на лоб глаза, едва я понял, что она сейчас вообще и близко не шутит.
Глава 6
Вечером, как и было обещано, я отправился к епископу в сопровождении дяди Андреа, который похоже начинал примирятся с самым непоседливым племянником из трёх наличествующих. Я вообще за своими делами и занятиями даже не пересекался с братьями, не зная, чем они занимаются. Меня лично, такой расклад полностью устраивал, поскольку я занимался тем, что хотел сам.
Дядя,я задумчиво подперев подбородок рукой, смотрел на воду.
Да Витале?взрослый повернул голову в мою сторону.
Если у меня будет корабль, сколько нужно денег, чтобы нанять команду и полностью снарядить его в плавание?
Он нисколько не удивился моим словам, хотя наверно стоило. Если так здраво подумать, откуда у ребёнка может быть корабль?
Если брать в расчёт двести гребцов и сто воинов, для маленькой галеры,он задумчиво покрутил рукой,доспехи, оружие, запас стрел, вода, еда, то около двенадцати тысяч шиллингов, если корабль конечно не нуждается в дополнительном обслуживании.
Дорого,я тяжело вздохнул,придётся пока отказаться от этой затеи. Вряд ли мама даст мне столько.
Так погоди, а откуда у тебя корабль уже появился? Я думал ты просто так спрашиваешь.
Уже не появится,грустно ответил я,вы наверно слышали, о небольшом моём споре в соборе со святым отцом?
Ещё бы,весело хмыкнул он,только глухой этого не знает в городе. Собственно говоря, поэтому то я тебя и сопровождаю к дому епископа? Так ведь?
Угу.
Мы оба замолчали, каждый задумавшись о своём.
Витале,позвал он меня, когда мы почти приплыли к нужному дому.
Да дядя?
Будь осторожен, епископне брат Дионис.
Я знаю,я похлопал по своему поясу, на котором висели три увесистых мешочка, и они отозвались приятным звоном золотых монет.
Он покачал головой, помогая мне выйти, когда лодка причалила прямо к двери. Слуга помог мне перебраться в дом и доведя до нужной комнаты, тихо удалился.
Добрый вечер ваше Преосвященство,я низко поклонился человеку, который в простой холщовой робе сидел на накрытым столом, видимо приготовившись к ужину.
Прошу тебя сын мой,он ласково посмотрел на меня, показывая на стул, напротив себя.
Забравшись туда, я для начала прочитал две молитвы, благодаря всевышнего за хлеб насущный и только после этого стал накладывать себе в тарелку мясо и толику каши. Зоркий взгляд священника всё время следил за моим поведением.
Витале, сын мой, а что ты думаешь о поступке Каина?ласково обратился он ко мне,хотелось бы услышать твоё мнение.
Я тут же назубок выдал одну из последних проповедей нового папы Целестина III, в которой как раз и описывал правильное толкование братоубийственных воин. Епископ внимательно слушал, задавал каверзные вопросы, но я, вспоминая все доступные проповеди пап, неуклонно отвечал только изречениями и суждениями либо нынешнего, либо его предшественника Климента III.
Хорошо, а что ты думаешь о поступке брата Диониса?
Я удивлённо поднял на него кроткий взгляд.
Каком поступке ваше Преосвященство? У нас был диспут и я, как ревностный католик, не мог допустить, что Священные Писания толковались не так, как в них самих это написано.