Новому лидеру на вид двадцать-двадцать два, он выше меня, однако высоким назвать его нельзя. Янизкорослый даэйгор, и уже давно привык к тому, что многие подростки обгоняют меня в плане роста. Не худой, но и не толстый, как говорится, нормального телосложения. Не бледный, но не смуглый или загорелый, однако кожа имеет некий серый оттенок. Его волосы короткие, мышиного цвета, а глаза блеклые, серые. Единственное, что хоть как-то выделяет его, так это торчащая из уха посеребренная сережка с серым камнем. Сам же одет в темно-серую тунику, светло-серый жилет, серые штаны. И этот серый цвет его отнюдь не красит, наоборот, делает неприметным. Самая что ни на есть «серая мышка».
А между тем новый предводитель продолжает:
Похоже светлоликий наш ребятки, созерцает что-то. Котятки, но мы не плохи, посему помилуем оплошность эту гостю нашему званому. Не задорно получилось, однако не задорно, силой был приведен он сюда-то, в обитель нашу скромную. Что поведать я могу о том, собраться изволили мы намереньем с каким? Бишь тоби поясню. Я, эта «серая мышка» так выразительно рассказывает, при этом размахивая руками и изображая что-то мимикой, что я начинаю сомневаться в том, что этокриккенер. Впервые вижу мертвяка, который правдоподобно настолько изображает эмоции, что даже берут сомнения в том, что передо мной бездушный монстр. А он тем временем продолжает и показывает жестом на себя:
Сим являюсь сый я, или же задорный, однако задорный управитель я над котятками всеми, он охватывает рукой весь тронный зал. А затем делает жест рукой, показывающий, что он кому-то махает платочком вслед. На поклон ушел Феликс наш доблестный, учитель и наставник такой, доселе коих не потчевали мы. Но не я он, а более задорный. Хотел кто, и следа того не осталось, бишь тоби подрапали за царем величавым бывшим. Задорно, однако задорно вышло так, котяток-то великое множество осталося со мной, и он делает жест, чтобы все ему похлопали. Тут же раздаются жиденькие аплодисменты.
Я, конечно, безумно рад тому, что именно тебя выбрали новым предводителем криккенеров, вздыхаю, но мне обязательно при всем этом присутствовать, или твое эго имеет воистину непомерные масштабы, требующие моего внимания?
Этот клоун разворачивается ко мне, подходит, и хлопает по плечу:
А тебе я вот, поведаю что, избавителю нашему. Из-под власти ирода высвободил ты всех! Непосильно нам под игом было! Но пора пришла, воздуха чистого мы вдохнули, от Блоурэн когда избавил ты всех. Задорно, задорно стало! Бишь тоби в долгу мы у тебя, Аллариан. Не задорно, однако, не задорно: обещание не сдержали мы, окаянные. Иначе глаголить желаю я. Бишь тоби пояснить, лирическое отступление это к месту какому. Провернуть лелею я дельце ладное одно. А не желал этого, кто, с нами того нету, цокает мертвяк и пожимает плечами и поворачивается ко мне спиной, затем резко топает ногой:
Сменить хочу все я тут. Все! И стены кошмарные эти, и потолок, и пол этот не красный! Задорно одно: не главно это. Бишь тоби другое в замене нуждается! Я, короносец, народом избранный, не патриархальный такой, Феликс был каким, и не безумен, Блоурэн-тирану подобно. Капитан бывший команду свою верную обучил в родственниках, бишь тоби в людях, души не чаять, в обиду не давать их злыдарям металлоплотным. А не задорно мне, не по душе сочетание таково«Неживая рука. Неживая душа!» и хлопает себя по коленке, а затем громогласно продолжает, словно читает с выражением торжественную оду:
Фраза не устраивает меня, хоть стой, падай, кричи да убей! Не задорна она! Убрать, вычеркнуть из головушек светлых! Бишь тоби зложелателей сплотить мысль шальная пришла ко мне. В кузнеца печь даэйгоров, криккенеров швырнуть, добротный меч выплавить из них навсегда и раз! Излагаю вразумительно я? Бишь тоби про вражду не помнить, миру быть, дружбе да эля кружке! криккенер с этими словами усаживается на другой трон, скривившись, закинув одну ногу на другую, а затем добавляет. Задорно выйти должно, задорно. Думаешь ты об этом что, Аллариан?
Нуи молодцы, только и могу сказать. Масштабно Но я-то давно, так сказать, стал «человеком». Мне не хочется иметь никаких дел ни с одной стороной, ни с другой. Я до сих пор не могу понять, зачем я вам сдался-то.
Новый предводитель мертвяков начинает смеяться во весь голос. Причем искренне:
Непонятно али поведал я тебе, повсюдный ты наш? Задорный ты однако. Оглядисьнарод зришь? Ляпота. Взору моему предстает он и мне. Зришь трон? Обращаю свой взгляд и я на него. Слушал ли внимательно ты меня али не по назначению фразы мои вдохновленные прийти изволил? Нетушки? Так вот, глаголил я о том, перемен пора настала. Бишь тоби не я господин ныне теперь ребятушек. А ты, лучевой наш.
Подождиподожди, я, кажется, немного недопонимаю, поэтому решаю уточнить. Ты хочешь сказать, что яновый предводитель криккенеров?!
Задорно, задорно! Вестимо скумекал правильно ты! Ура, котятки, корононосец явленный, не запыхавшийся, новенький, краше прежде у нас теперь! и хлопает в ладоши.
Глава 2В ловушке и на свадьбе
Что-что? чувствую, как у из моего лексикона пропадают все цензурные слова. Такого поворота я точно не ожидал.
Хотя мне ли не знать, что криккенеры поступают весьма странно и мыслят очень нестандартно? Через минуту прихожу в себя и даже фыркаю. Мне уже не привыкать: меня и клан собственный предал, и повстречал криккенера, создавшего Аэйровию, и любимая мачеха пыталась убить, и Лина ушла, и в общем, да чего там только не было. Я не думаю, что у меня остались силы поражаться чему-то. И назначение меня на новый пост больше разозлило, нежели удивило. Остается лишь ругаться про себя крепкими словечками
Ребятушки, глава наш новый нуждается в покое теперь. Не задорен он по час сей. Бишь тоби убраться всем и не появляться! махает рукой Эй Да как его зовут-то? Ненавижу имена мертвяков: с первого раза их запомнить не получается. Прорицателем не надобно быть, бишь тоби предугадать последующий вопрос твой. Уши лишние удалены. Надеждой согреваю себя, чтоб о слухающих стенах миф шуткой был. Не задорно, а то не задорно, однако.
Я сейчас только хочу убить тебя, только и могу прорычать.
Задорно, задорно, молвишь ты как! Не серчай, лучезарный наш, уж так. Не плохо все на деле самом. Задорнее и веселее буду я тебя, хоть и помер давно-давным. Ну-ну, брови-то нахмурил, экой важный, досада-то какая! да, он издевается. Покоен будь. Возможность величайшая предоставлена тебе: главой нашей быть, котятки-то не все лелеют об этом даже. Претворить мечту в жизнь свою желаю. Деять однако надобеть не враскид, а за одно другим. Бишь тоби начала для нужна нам мясо-железяка, всех бы нас возглавить бы которая могла. Покоен будь, другоредь молвлю! Помидоры гнилые, тапки тяжелыя, стрелы ядовитые, мечи вострыевсе, летит все в слугу покорного, бишь тоби в меня. Кумекай так: задорно это все! Варианты ежели другие были, не беспокоили бы тебя мы. Но не существовало их! Не задорно, не задорно вышло! Ну, не сумели найти мы больше даэйгоров, не сумели: они все не были здесь, криккенер разводит руками. Бишь тоби сообразить ты можешь, не нашли замены мы тебе?
Допустим, я понял тебя. А если я откажусь? Не захочу быть вашим предводителем?
А разница где? Не хочешьне хоти, Зиждителя ради. Но мертвяк достает из кармана связку ключей и бряцает ей. А задорно, да? Феликсе при, мудром батьке, и Блоурэн сумасбродной настежь дверка в низины распахнута была. Но скумекал так я: не задорно будет оставить так все. Бишь тоби, замочков двадцать навесил кузнец наш родный, а потом ключиком клац-клац такой я, и одним из ключей закрывает невидимый замок. И дверка заперта уж. Вывод делаешь ты какой?
Я в ловушке, обреченно отвечаю этому криккенеру. На поверхность я не могу переместиться из замка. Но не за его пределами. Но, к сожалению, единственный выход ты запер, а затем начинаю мозолить себе лоб. Послушай, Эй
Эйрефор. Непосильно коли запомнить уж, зови Мишей, не против человечьих имен я.
Эйрефор, тебе не кажется, что твоя цельвыражаясь по-астральному, утопична? Почему криккенеры с даэйгорами вдруг должны пойти за тобой?
За мной, светоносный наш, не пойдут. Их поведешь ты. Поведал Феликс мне, уходя: «Эйри, скоро наступиттупая шутка переломный моментбла-бла-бла когда на защиту людей снова становятся даэйгоры тупая шутка а криккенеров род человеческий начинает раздражать Бла-бла-бла и опять по тому же кругу. Я видел это множество разбла-бла-бла Этот замкнутый круг пора бы разорватьтупая шутка.» Что-то в роде этом, бишь тоби время не шибко дурное, картошку заставить чтоб клубнями вверх расти. Не-не-не Это не задорно. Задорнее будет, прорастут ежели ботва да клубни в бок.
Я, конечно, понимаю, что криккенеры и мозгнесовместимые вещи, набираю воздуха в грудь и глубоко вздыхаю. Но все же тебе не казалось, что клубни неспроста растут вниз? И что в конце концов, у меня есть работа, свои дела и свое личное время?
Эйрефор фыркает:
Задорнее быть нужно, задорнее, Аллариан! «Работа, дела, время» передразнивает он меня. Нет поныне этого у тебя. Глава и начальник ты наш отныне. Должен ты нами, нечестивыми, руководить. Картошку ежели так расти оставить, веселья не сыскать. Бишь тоби не уверить тебе меня решение переиначить, говорит криккенер с ожесточением. Затем проходится по залу и смягчает тон. Коли сложно свыкнуться тебе с работой новой, на порах первых сидеть ты можешь, не делая ничего. Ни-че-го! Себе вообрази, что тыкукла фарфоровая ряженая, под стекло поставленная. Задорно, да? Бишь тоби я покакороносец подлинный. Но в раж войдешьуступить изволю. Не падкий я на власть отнюдь. Скумекай ты, скумекай! Задорно выйти должно, коли криккенеры будут с даэйгорами заодно. В Астрале ведь незыблемом не воюют расы так ожесточенно. А мы? Мы хуже чтоль их? Не задорно, не задорно, однако. Крушить да громить надоело! Эйрефор умолкает и махает на меня рукой. Что гутарить мне с тобой? Непонятливый ты, не задорный, однако. Узреть ты должен сам. Не прозреешь колиот старости в ящик сыграешь.
И уходит.
Опять вздыхаю. А затем тупо смотрю в одну точку и молчу. Такое создается впечатление, что Всетворец мне не позволяет жить своей жизнью. Нет, в судьбу верить я отказываюсь, но эта закономерность начинает доставать. Вот и что делать? Вспоминаю то время, когда мне было пятнадцать лет. Ужаснейшая пора. Да я тут года три с лишнем проторчал! Опять эти каменно-кислые рожи и безразличные голоса. Каждый день, каждый день
Бежать надо бы. Неужели у меня не хватит сил сорвать те замки?
Но для начала нужно все-таки получить хоть какую-то одежду. Конечно, понимаю, что криккенерам все равно одет ли я или раздет, но мне самому не шибко приятно. Да, и холодновато.
К делу вынужден вернуться я! И опять в зал входит Эйрефор. Задорно. Мусор всякий валяется, кумекаю, дескать обронил кто-то. Ан нет. Бишь тоби с письмецом конверт. Предназначена посылка сия тебе, я с недоумением и неодобрением смотрю на мертвяка. Он восклицает. Обижаешь, светозарный, обижаешь. Бишь тоби да не читывал я, не читывал, покоен будь, подходит ко мне и вручает конверт. Твоему отправителю привет мой передавай, поворачивается, затем уходит. А потом прибавляет, и равно все и все равно, что не знаю я его!
Знать бы мне, привет кому мне передать, говорю вслух. Снова конверт. Только тут уже написано лишь два слова: «Мастеру Аллариану.» То бишь мне. И действительно, отправитель не указан.
Можно пока и почитать, не думаю, что займет слишком много времени. А потом нужно все-таки поискать одежку.
Как все отвратительно, проговорил про себя Аллариан, держа бокал вина в руке. Его одолевали сомнения относительно того, стоит ли ему пить или сохранить рассудок чистым. Рыжеволосый про себя отмечал, что ему бы хотелось упиться в самый хлам, но все же надо не терять лицо, поэтому он вытянул руку и с сожалением медленно вылил содержимое прямо с утеса на коричневые скалы, больше похожие на гнилые акульи зубы.
Он стоял на обрыве утеса, на котором располагался реставрированный Белый замок. Недалеко от юноши проходило, скромное, по меркам столицы мира, торжество. Свадьбу решили отмечать прямо на свежем воздухе, благо погода и сезон позволяли это.
Замок был спроектирован таким образом, что располагался прямо на самом обрыве, делая его неприступной крепостью, к которой лишь вел большой цепной мост. Но замок занимал не все пространство, а оставался небольшой кусок суши, где был устроен открытый внутренний двор, обращенный на море. Во времена черно-белой войны часть стены черного замка была разрушена со стороны прибрежных скал, и Сильверин решил так все и оставить, устроив такой вот каменный сад. И поставив магический барьер, чтобы никто ненароком не свалился в бушующие воды.
Пол устилали белоснежные и сияющие плиты, сделанные из известняка, стены в этой части замка были покрыты объемными панелями со стилизованными изображениями желтого светила, под которым происходила битва, и побеждали люди, окруженные ореолом света, в то время как побежденным были приделаны уродливые рога. Также над полом располагался навес, по которому струилась светло-зеленая лоза с ослепительно сверкающими цветами, которая держалась на изящных колоннах в виде очень худеньких девушек, сделанных из сияющего, с блеклыми прожилками, мрамора. Рядом с богатой дверью располагался не менее богатый стол со множеством блюд и закусок, но здешнюю искушенную публику это не удивляло. Также тут было пару не менее помпезных беседок с живой изгородью.
Гостей было не так уж много, опять же по меркам столицы, но в этот раз на них не было цветных накидок, как на Алейрэне, а все они были облачены в разнообразную строгую, но и в то же время богато украшенную одежду. Тогда это было модно. Принадлежность к тому или иному дому можно было определить по разнообразным цветным вставкам на одежде. Все что-то бурно обсуждали и веселились, а может даже и плели заговоры, но не показывали виду, и казалось, что никто не замечал рыжеволосого молодого человека, стоящего совсем на краю и размышляющего о чем-то с грустным лицом.
К нему тут же подбежал счастливый Арилэнке, и его белый плащ развевался на ветру подобно знамени, единственный человек, кто был на этом празднестве в накидке. И они начали говорить на севэронском.
Аллар, ты почему ушел? Отец просил тебя найти.
Просто лицо Аллариана все исказилось, и он прикусил губу, чтобы его голос не сорвался ненароком. Я не люблю свадьбы. Ты же знаешь почему, и он выбросил со всей злости стакан в море.
Аллар тихо прошептал черноволосый, лукаво посматривая на всех. Они же все узнают, что ты маг. Что ты творишь?
Действительно, обескураженно произнес Аллариан, оперившись о невидимый барьер, не дававший ему свалиться с обрыва, и который он частично убрал. Низины погребите, я хотел держать себя в руках сегодня, и он сжал ладони, сделал пару глубоких вздохов и вполне искренне улыбнулся. Никто, надеюсь, не заподозрил? он начал внимательно всматриваться в лица окружающих.
Арилэнке тут же со всей силы запустил свой стакан, примерно туда, куда бросил его старший брат, и емкость стремительно понеслась вниз, разливая драгоценную жидкость, отливающей в лучах светила драгоценным рубиновым цветом.
Яг гхотел разхбить этгог дугацкий стахан об багьер, а онх улегтел! тут же принялся на ломанном ашкватурионском жаловаться черноволосый, чем привлек все свое внимание к своей персоне. Тут же к этим двоим прибежал человек в белой мантии и равнодушно спросил:
Что случилось?
Черноволосый просунул руку за барьер и громогласно заявил:
Безогхазие кгагое-то! Вхы гто всег богваны! А есги кхто-нгибудь тхуда упаг?!
Маг провел рукой по барьеру и ответил без эмоций:
Извините, я все исправлю, мой король.
Арилэнке поголосил для вида, пока он перестал быть кому-либо интересным, и они вместе с братом отошли от дыры в стене.
Ты выставил себя не с самой лучшей стороны, обеспокоенно сказал Аллариан.
Да, но мне плевать на всех. Зато тебя никто не заподозрил. Наверное.
Даже если бы все и узнали, что я маг, они бы все равно не посмели бы даже пикнуть об этом. У нас за спиной целая армия мертвецов, и мы имеем огромную власть. Но тебе все равно не следовало этого делать.
«Тебе не следовало этого делать», передразнил своего брата Арилэнке. Бла-бла-бла, Аллар. Ты можешь хотя бы на минуту расслабиться? Кстати, сегодня вечером ты целый день со мной и Асей. И вечер тоже. И ты не посмеешь мне отказать. А то я тебя ущипну.
Ари вздохнул Аллариан, Ты уже взрослый, и под твоим началом целый Севэрон, теперь тыкороль и тебе предстоит но договорить он не успел, как черноволосый схватил его за щеку и ущипнул. Рыжеволосый сделал вид, что не заметил этого, а продолжил, и как затем последовал еще один неприятный щипок и старший сдался. Ладно! Мы сегодня с тобой посидим и поболтаем вечером, только прекрати вести себя как ребенок, сказал он на удивление спокойно. Но не надейся, что я не буду читать тебе нотаций.