Я вспомнил Сашу, и с радостной улыбкой быстро уснул.
Утром я опять проснулся в одиночестве. Потянувшись изо всех сил, решил сегодня опять прийти в школу пораньше. Быстро вскочив с кровати, принялся её заправлять. Вот ещё один минус отсутствия Юрки, тот любил поваляться, и постель за ним заправляла мама. Ах, мама
Зарядку я провёл опять с мыслью о Саше, не заметил, как все упражнения кончились. Пошёл смывать пот и думал, что до Нового Года осталась неделя, надо успеть отрепетировать со школьной группой, а мне ещё не ответили, утверждён ли мой план мероприятий. Разошёлся! Не утвердят, так не утвердят, зато, сколько радости доставили репетиции!
Но каковы мальчишки! Я прыснул, зажимая рот, чтобы не расхохотаться в голос: от горшка два вершка, а туда же! Нет, общение с ними мне тоже доставляет немалую радость, и даже сладость, так что нечего смеяться над больными людьми. Сам хорош!
Одевшись, я прошёл на кухню. Так, чем мама вчера баловала мужчин?
О! Фаршированные перцы!
Напевая, я наложил себе три больших перца, и поставил разогреваться. Обернулся, и увидел маму. Мама сидела за столом и грустно смотрела на меня. Настроение медленно упало. Я стоял, опустив голову, и молчал. Молчала и мама, наверно, придумывала наказание.
Тут запищала микроволновка, и я, достав тарелку, поставил тарелку на стол. Но есть я не мог, пока мама не разрешит.
Почему вы вчера пошли к Саше?
Ну не всегда же у нас дома толкаться. У них квартира, больше, я им курицу с картошкой пожарил, а то кушать было нечего, родители поздно приходят. Мы так увлеклись, что и Елена Владимировна не заметила, как время пролетело.
А мне кажется, ты просто сбежал из дома, потому что у папы был отгул.
Ну и. Зато Юрик с ним целый день общался, никто им не мешал. А то припёрлась бы опять целая кодла, начали бы песни орать, да пляски плясать. Чего хорошего?
Н-да, наверно, представила себе картину мама, тогда, почему ты не позвонил, что задержишься?
Ну, мама! Я же говорю: заигрались мы!
Не мы, а ты. Саша был дома, Толик всем позвонил, только ты забыл.
Я опустил голову, чтобы блеск в глазах не выдал мою радость, но широкую улыбку не смог скрыть: я прощён!
Посмотри на меня! засмеялась мама. Я поднял голову со своей широкой улыбкой.
Какие щёчки! восхитилась мама, наконец-то наел себе щёчки, да с ямочками! Саша, наверно, любит за них держаться! мама взяла меня за щёки.
Нет, они любят их целовать.
Кто это они? удивилась мама.
Саша с Толиком. Сашаправую, Толиклевую. Знаешь, что они вчера учудили? Сговорились, и развели меня, как ребёнка. Сказали, что Толик согласен быть моим вторым мужем! Я подумал, что это хороший вариант.
Да, весёлая у вас компания! Так что с Новым годом? Пригласил их?
Нет, мамочка, папы не было, да и забыл я
А папу Толика?
Мама, надо нам собраться всей семьёй, и решить, кого, сколько, или вы всё уже решили? А то я приглашу, а вы не готовы. Да и согласятся ли на моё приглашение?
Родители Саши разве не захотят познакомиться?
Они военные, и могут дежурить. Папа Толика ничего не может пить, Яна тоже.
Мы тоже не алкоголики. По бокалу шампанского.
Я думаю, лучше пригласить взрослых на первое число, а с ребятами мы встретим Новый Год вместе. Вот увидишь, как будет весело! Мы отработаем новогоднюю программу, для Юри-ка тоже номер придумаем.
Что-то в этом есть. Ты завтракать-то будешь? Остыло уже всё!
В школе я подошёл к своей классной руководительнице, и спросил, когда мы сможем репетировать свои танцы с группой.
Антонина Павловна вздохнула. Очень они загружены, старшие классы репетируют, заказы от директора, завуча.
Ясно, сказал я, дети опять никому не нужны
Ну что ты опять говоришь?
Что не так? Вы же говорите! Старшие, взрослые, они важнее. Ну и хорошо, пусть празднуют сами, мы и дома побудем.
Саша!
Что Саша? То придумай номер, потом оказывается, что всё время занято. Нам это надо? Надо. Мы неплохо провели время, и проведём ещё.
Ну что ты обижаешься?
Почему я обижаюсь? Я прыгаю от радости, разве не заметно.
Заметно. Твой вальс с Сашей почти на первом месте, на остальное действительно нет времени, тем более что вальс группа может сыграть и без репетиции.
Вы не знаете, от чего отказываетесь.
Я верю, что это был бы гвоздь программы.
Вот именно, что был бы. А вальс мне не хочется танцевать, его могут все, кто желает, танцевать, мне не жалко.
Саша, ну перестань, успокойся, не злись на меня.
Но я уже надул губы. Толик до сих пор почти чёрный ходит на уроки, а им всё равно. Теперь, если даже разрешат, уже не хочется веселить народ.
Ладно, проговорил я, не надо нам ничего, мы дома повеселимся. Что я, шут, народ веселить, просить будете, не буду выступать! повернулся и пошёл.
Саша, как ты так можешь разговаривать с учителем? Ну-ка, вернись!
Я вернулся, я любил Антонину Павловну, и она меня любила.
Почему я должен грубить и ссориться с ней?
Простите меня, Антонина Павловна, я не должен был говорить, что думаю, я ведь ещё ребёнок
Опять ты за своё. Хорошо, я поговорю ещё раз с Алевтиной Андреевной.
Зачем? удивился я. Я представил, как все будут хохотать над нашим номером, и мне стало неловко.
Ты. Ты невыносим! Антонина Павловна всё-таки обиделась.
Ну вот, и здесь всё испортил. Хотя всё равно нас не включили в программу. Сейчас уже самому идея сплясать ламбаду была не очень нормальной. Да ну их! Сейчас встречу Сашу! Я побежал, перемена маленькая, я и так столько времени на глупости потратил.
Саша меня уже ждал. Я обнял его, прижался:
Я соскучился соскучилась! Никак не привыкну.
Называй себя, как хочешь, я тебя любую люблю.
Я хихикнул:Ты ведь до сих пор не уверен.
Уверен, я тебя по запаху отличаю.
?
Ты вожак стаи, и удивляешься. Самцы и самки поразному пахнут.
Я самочка?
Как ясамец.
Ух, ты, мой.
Денисова! услышал я грозный окрик, и оглянулся. К нам подходила директриса:Белов, сними Денисову с подоконника, что ты её всё время туда сажаешь?
Так она повыше.
Садитесь на скамеечку.
Слушаюсь.
Антонина Павловна сказала, что вы отказываетесь выступать на Новогоднем вечере, это так?
Саша испуганно посмотрел на меня.
Я смотрю, Белов даже не в курсе.
А что случилось, Саша?
Да, да, пусть всё расскажет.
Так, пустое. Я спросил спросила у Антонины Павловны, когда мы будем репетировать с группой, мне сказали, что группой заняты взрослые, тогда я и подумал, зачем нам выступать, для нас это прекрасно сделают взрослые, а мы будем смотреть и радоваться. В чём проблема?
Но вы уже заявлены на танец, неуверенно сказала директриса.
Зачем нас заявлять? Будут танцы, и мы будем танцевать, если разрешат малышне.
Денисова, это твоё последнее слово?
Я не пойму, Алевтина Андреевна, что вы от нас хотите? Вы же отказали нам в выступлении?!
Мы просто сократили ваши номера до одного.
Они связаны.
Как может быть связаны ламбада, и вальс Ледяной Принцессы?
Людьми.
А, поняла, Зверев, второй поклонник Денисовой, она с интересом посмотрела на меня:И как это вы.
Обратите внимание, Алевтина Андреевна, мы ещё дети, и взрослые глупости нас не касаются. Мы пока только дружим.
Ну да, ну да. Я почему-то уверена, что у вас всё серьёзно.
Настолько, насколько возможно в нашем возрасте, отрезал я.
Вообще, интересно было бы посмотреть, что вы придумали.
Увы, это невозможно, вот если бы это было пионерским заданием.
Что ты постоянно вспоминаешь о пионерах?
В прошлой жизни я был пионером. Разве плохо: «Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: быть честным, смелым», ну и так далее.
Клятва юного пионера.
Понятно с тобой всё, Денисова, а с тобой, Белов, думаю, разговаривать бесполезно? Саша пожал плечами.
Алевтина Андреевна удалилась. Прозвенел звонок.
Отняла у нас столько времени, вздохнул я.
Зачем ты это сделала? спросил Саша.
Что я сделала?
Отказалась от выступления.
Это не я отказалась, они не разрешили.
Ну и ладно, дома повеселимся.
И я так думаю.
На урок Антонина Павловна пришла с небольшой задержкой. Разрешив сесть, она сразу сказала:
Денисова, к доске.
Я встал, и вышел к доске, взял мел, приготовился писать задание.
Так, Денисова, тебе придётся сменить форму, так решили на педсовете.
Чем вас не устраивает эта? удивился я.
С завтрашнего дня ты должна ходить в форме, соответствующей твоему полу.
Вопервых, задумчиво сказал я, до завтра я не успею, а во-вторых, Антонина Павловна, неужели вы действительно хотите заставить меня ходить по морозу в одной юбке?
Почему в одной юбке? наденешь рейтузы.
Честно говоря, я и сейчас в рейтузах, и не скажу, что вспотел, даже в штанах. Холодно на улице. Да и год заканчивается.
Что изменится после каникул?
Я вздохнул, обвёл взглядом класс, такие родные, милые, и даже где-то любимые лица, и ответил:
Я ухожу из этой школы.
В классе повисла мёртвая тишина.
Первым подскочил Толик:
Почему ты молчал?!
Не собирался делать это так скоро. Родители летом будут переезжать в другой район, папе дают там квартиру.
Ну и ездил бы оттуда!
Ты же видишь, меня выгоняют из школы.
Кто тебя выгоняет? вскричала Антонина Павловна, сам выдумываешь неизвестно что.
Вы прекрасно знаете, что я не буду менять форму.
А в другой школе будешь?
Там мне будет всё равно, там у меня нет друзей.
Ты здесь завоевал авторитет, уважение друзей, у тебя здесь любимый человек, наконец, сказала Антонина Павловна, теряя боевой настрой.
Авторитет и уважение можно завоевать везде, я ещё достаточно молод, но учиться там, где меня хотят унизить, я не буду.
Разве быть девочкойунижение?
Я слишком долго и болезненно доказывал своё право носить этот костюм, чтобы так легко от него отказываться. Всё равно, что боевого офицера заставить надеть женское платье.
Толик вышел к доске и взял меня за руку. Поднялась вся моя стая, затем зашевелился весь класс, молча выстраиваясь возле доски. Мне даже пришлось посторониться, и встать, напротив.
Мы молчали и смотрели друг на друга. Неожиданно дверь раскрылась, и вошла Алевтина Андреевна:Что это у вас? Насколько я понимаю, Денисова организовывает хор? Вот для хора на ёлке точно не будет места. Готовься, Денисова, к выступлению, твоё участие утверждено большинством. Что ты собираешься делать с формой? я пожал плечами:
Доношу до конца занятий, потом купим новую.
Ну и правильно. Ты сейчас начнёшь расти, осенью уже надо покупать другую. И что вы собирались петь?
Я запел первое, что пришло на ум:Если снежинка не растает, пока снежинка не растает, когда часы двенадцать бьют! «хор» подхватил:
Когда часы двенадцать бьют!!!
Какой у тебя замечательный голос, Саша! «Хорошо, что ты не мальчик. Ладно, занимайтесь, не буду вам мешать», сказала она и ушла.
Антонина Павловна сидела, покрасневшая. Я понимал её.
Выставила её директриса в неприглядном свете. Моё к ней отношение не изменится, а что касается ребят, ничего сказать не могу.
Ты, Саша, тоже садись.
Но я знаю тему!
Зато я её забыла! повысил голос учительница. Что, вас отпустить репетировать?
Не надо, у нас ещё тренировки, мы собираемся вечером. Сейчас у Саши Белова, там просторнее, и родителей почти никогда нет, сказал я.
Где же вы обедаете?
Обедать нам сейчас некогда, но ужин я им готовлю.
Заработаете себе гастриты. Почему не обедаете в школьной столовой?
Не хочется терять время в очереди, мы лучше я покраснел.
Понятно, домой бегать далеко. Куда вы так торопитесь?
Жизнь коротка, особенно детская, надо всё успеть, всё попробовать!
Пробуйте, ребята, только не во вред себе.
Папа Саши оказался гдето на сборах, поэтому мы опять без помех веселились. Сегодня мы всех предупредили заранее, что задержимся допоздна, тогда мама милостиво согласилась прислать за нами папу.
Ребята опять загнали меня на кухню, готовить.
Когда ещё шли, я предложил сварить куриный суп с домашней лапшой, но, таккак домашнюю лапшу делать долго, а кушать хочется быстро, купили сухую. Быстренько сварив окорочок и картошку, опустил в кастрюлю лапшу, добавил специй, и скоро суп был готов.
Как всегда, супа оказалось маловато. Я еле вырвал у голодных ребят кастрюлю, чтобы накормить маму Саши.
Когда мальчики предложили поваляться на кровати, я сослался на больную голову, чем вызвал взрыв хохота.
Уставшие, но довольные, расходились мы в этот вечер. Папа, как и обещала мама, ждал нас у входа. Он развёз нас по домам, ни вопросом, ни советом не потревожив нас.
За ужином я спросил маму, когда мы будем переезжать, и в какой район.
У папы спроси.
Папа со мной не разговаривает, он объявил мне бойкот, по неизвестной мне причине.
Папа покосился на меня, но промолчал.
Как-то дико выглядитвоевать с собственным ребёнком, продолжил я.
Папа больше не стал на меня смотреть, он отложил свою ложку и вышел.
Я пожал плечами:
Теперь-то что не так? Я хотел объясниться. Теперь мне пешком домой ночью ходить? мама молчала.
Папа всё делает, чтобы мама не волновалась.
Да помолчи ты! с досадой отозвалась мама, больше не будем тебя ждать, лучше поужинаем одни.
Ну и Я никого не просил меня ни ждать, ни подвозить. Я могу о себе позаботиться. Если вопросов больше нет, позвольте мне пойти спать.
Иди. Больше не зовёшь маму поцеловать на ночь?
А ты придёшь? спросил я с надеждой.
Нет, наверно.
Потому и не прошу. Юрика забираешь?
Юрик сам выбирает, где ему спать.
Тогда позвольте откланяться, я ушёл в свою комнату, с досадой думая о том, что же разладилось в нашей семье. С папой мы давно не ладили, однако с мамой и Юриком у нас были прекрасные отношения. Может, я что-то не знаю?
Утром в своей постели я обнаружил Юрика, прижавшегося ко мне всем своим хрупким телом, вот эта хрупкость мне почему-то не понравилась.
Я дотянулся до ночника, висевшего у меня в изголовье, и внимательно посмотрел на Юрку. Тот сморщился и распахнул огромные глаза. Огромные из-за больших синих кругов. Я вскочил и откинул одеяло. Самые мои худшие опасения оправдались: Юрик исхудал так, что все кости были видны сквозь кожу.
Ты что с собой делаешь! прошипел я. Чем тебе помочь? Кушать?
Да, я сильно хочу есть.
Я подхватился, как был, в одних плавочках, забыв про умывальник и всё остальное. Что самое калорийное? Сало! Я открыл холодильник, и нашёл свинину, купленную на новогодние праздники. Положив его в микроволновку разогреваться, побежал скорее умыться, чтобы глаза открылись. Ледяная вода и мятная зубная паста сделали своё дело.
Я прибежал на кухню, вынул мясо, и стал быстро нарезать его кубиками, тут же вынул большую сковородку, поставил на конфорку и засыпал её салом, чтобы вытопился жир, пока жарится сало, я достал картошку, и со всей возможной скоростью начал её чистить. Пришёл Юрик. Он встал рядом со мной и обнял за талию.
От жалости я чуть не заплакал.
Давай сядем, прошептал я. Юрик, молча, кивнул. Я сел на стульчик, Юрка забрался на колени, и прижался ко мне. Волна нежности к маленькому брату охватила меня. Я зарылся лицом ему в макушку, вдыхая его чистый мальчишеский аромат.
Сало между тем зашкворчало. Пришлось пересадить братика к столу и заняться мясом. Забросив оставшееся мясо в сковородку, я дочистил картошку, помыл и порезал, поглядывая на Юрку. Тот выглядел неважно. Лихорадочно блестели глаза, он шумно дышал. Мои руки замелькали ещё быстрее. Помешав мясо, я снова взял братика на руки, отогревая его своим телом. На моих руках ему становилось явно легче.
А ещё говорил, что от меня ты не можешь набираться сил, тихонько сказал я, я даже чувствую, что тебе легче у меня на руках.
От тебя исходит такая волна нежности. Она всё равно растворяется в пространстве, почему бы не воспользоваться? Сильные эмоции хорошо помогают. Радость, любовь.
От моей любви ты должен был лопаться от силы, а ты как скелет.
Вас не было уже несколько дней
Маленький мой, всё же потекли у меня слёзы. Ты мог мне сказать? Мы там радуемся жизни, а ты, можно сказать, погибаешь.