В результате, избежав столкновения с одной телегой, доблестный страж наскочил на другую. Эта, последняя, отнюдь не горела желанием служить точкой опоры какому-то человеку. Но, получив импульс от тела стражника, отъехала прочь. Ненамного отъехала, на пару шагов. Но и этого хватило, чтобы стражник, оставшийся без опоры, шлепнулся на землю, приземлившись аккурат на свою пятую точку.
Мало того! Падая, стражник разжал пальцы руки, державшей факел. Тот упал прямо на утоптанный песок двора и погас почти мгновенно.
Мистер Бин отдыхает! выкрикнул Сеня поверженному, и, что ценнее всего, временно ослепленному из-за потери источника света, стражнику. И пока тот привыкал к темноте, беглец, коего темнота напрягала теперь гораздо меньше, возобновил путь к воротам. Причем уже не ползком, но выпрямившись во весь рост.
По мере приближения к воротам Сеня почувствовал неладное. Виной тому был огонек, мелькнувший как раз в той стороне, где находилась цель его пути. И если это не был уличный фонарь (что крайне маловероятно), значит, ворота охранялись тоже. Так, на всякий случай.
«Стоило бы догадаться! подумал Сеня с досадой, уж если устраивать облаву, то заодно возможность бегства не грех было бы пресечь. Лишний пост у единственных вороти обитатели постоялого двора в ловушке, из которой возможны два выхода: в кандалах или вперед ногами».
Тем не менее, Сеня не собирался отступать обратно к бараку для постояльцев, сдаваясь на милость трем стражникам, один из которых к тому же зол как бешеный енот, а второй едва ли обрадовался немудрящему трюку с чуть не рухнувшей на него телегой. Также вряд ли имело смысл прятаться в хлеву или на складе, которые, к тому же, наверняка были заперты. Тогда как ворота, скорее всего, стояли-таки открытыми после того, как на территорию постоялого двора пустили трех стражников.
На что Сеня надеялся, так это на то, что боец, оставленный у ворот, окажется единственным, и, вдобавок, не самым боеспособным. Как и подобает сидельцу на скамье запасных. Мимо такого, тешил себя надеждой Сеня, не составит труда прошмыгнуть и затеряться в лабиринте ночных улиц.
Что ж, надеяться никому не вредно. Но в Сенином случае надежды не оправдались, в чем он убедился, добравшись до ворот. Выход на улицу стерегли целых два стражника. Коим даже отсутствие связи с коллегами, грубо разбудившими постояльцев, но упустившими одного из них, не помешало встретить беглеца во всеоружии. Копья наготове, а факел занимает руку не самого сильного из бойцов.
На миг Сеня растерялся. Но уже в следующее мгновение понял, как следует ему поступить. Время прибегнуть к последнему резерву, чего он изо всех сил старался избежать, все-таки пришло. Хорошего в том было мало, но пленение (ставшее почти гарантированным) и последующая смерть (тоже не сказать, что неизбежная) прельщали еще меньше.
«Эх, прав был Смотритель, посетовал Сеня про себя, уже вскидывая руки с растопыренными пальцами, бывают моменты Нафаня, выручай!»
Когда молнии заплясали-заискрились на кончиках Сениных пальцев, стражники отпрянули и попятились но совсем чуточку. Вместе с выставленными перед собой копьями они продолжали преграждать проход.
Что еще за фокусы? недовольно вопрошал один из стражников, опасливо косясь на Сенины пальцы но и только.
Прочь с дороги. Не то щас, будут вам фокусы, мстительно проговорил Сеня, нацеливая руки нет, не на городских бойцов, а лишь на древки их копий.
Ослепительно сверкнув, молнии ударили в оружие стражников, заставив его мгновенно вспыхнуть, а самих вояк бросить копья на землю и отступить.
Сеня шагнул в открытый проем. Но радоваться, как оказалось, было рано.
Ты! Колдун! выкрикнул один из стражников, тот, который помоложе, отродье Тьмы! Твои игрушки меня не напугают. Как насчет без оружия? Только ты и я?
С этими словами он шагнул навстречу, заступая Сене дорогу.
Ростом стражник едва доставал беглецу до плеча, зато был заметно плечистее. И имел, наверное, неплохие шансы послать Сеню хотя бы в нокдаун, не вмешайся его старший напарник.
Дурак! прикрикнул он на задиристого сослуживца, какой же это колдун? Не колдун это а сам Шайнма, похоже, вернулся. Как там сказано: «И руки его метали огонь и молнии».
С этими словами стражник опустился на колени перед Сеней, не забывая в то же время оберегать факел. А спустя несколько секунд примеру его последовал и более молодой напарник-забияка.
Какой только реакции Сеня не ожидал от них в ответ на свое небольшое представление со световыми эффектами. Но такойв последнюю очередь.
7
Как ни парадоксально это на первый взгляд прозвучит, но хотя Сеня почти удрал с постоялого двора, напоследок впечатлив стражников у ворот до такой степени, что они на колени перед ним бухнулись, в итоге-то вояки городские своего добились. Сене все равно пришлось отправиться с ними в палаты Огненосного. Только в качестве почетного гостя, а не презренного арестанта.
Но обо всем по порядку.
Как видно, в ночной темноте шоу с молниями смотрелось особенно эффектно. Тем более что роль свою сыграла и неожиданность. Менее всего парочка стражников, оставленных у ворот этого жалкого приюта для деревенщин, ждали, что один из обитателей сего приюта обернется персонажем древней легенды. Ну, или кем-то, на него похожим. Нечто подобное, наверное, ощущали персонажи фильма «Чужой», видя, как из груди обычного с виду человека вылезает голова жуткого монстра.
Так или иначе, довольный произведенным впечатлением, Сеня попытался, что называется, ковать железо пока горячо. От намерений удрать он не отказался, в легковерность трех других стражников, оставленных за спиной, не верил. И потому торопился, не дожидаясь, пока те его настигнут.
Эй, вы! воскликнул Сеня самым грозным голосом, на который был способен, прочь с дороги во имя во имя небес! Не то испепелю вас, несчастные!
А про себя пожалел, что не знал точнее, не удосужился запомнить имя хотя бы одного из местных божеств. Даром, что Гоб вроде какое-то имя называл по дороге в город. Но влетев в одно Сенино ухо, имя это, казавшееся бесполезным, вылетело из другого. Как теперь выяснилось, напрасно.
Прости, во имя Хаода, невольно напомнил его старший из стражников, но сам Огненосный приказал доставить ему человека похожего на тебя, Шайнма. Высокого чужака, одетого не по-здешнему и в синих штанах.
На последних словах стражник еще покосился на одежду Сени, посветив факелом, и задержал взгляд на джинсах.
Мы не можем ослушаться приказа, продолжал он, а голос его зазвучал жалостливо, как у попрошайки на вокзале, не то Огненосный лично отрубит нам головы как бунтовщикам.
Короче, нам так и так смерть грозит, мрачно дополнил его напарник, попробуем остановить тебя, и ты поразишь нас молнией. Пропустимослушаемся приказа и лишимся голов. Но если ты убьешь нас, Шайнма, мы погибнем как воины, до конца исполнившие свой долг. А не как гнусные изменники, чьи останки скормят собакам.
Уж лучше погибнуть от твоих молний, Шайнма, вторил старший стражник, тогда наши тела обратятся в пепел. Как у воинов, павших с оружием в руках, и за это удостоенных чести освободить душу на погребальном костре. Тела станут пеплом, а души, ничем не удерживаемые, воспарят к небесам. К престолу Хаода.
«Осталось пеплом лишь стать, с мрачной иронией Сеня мысленно перефразировал фразу из какой-то песенки своего родного мира, ну и дела! Здесь, похоже, у местных вояк что-то вроде самурайского кодекса. Стремление к смерти, верность хозяину».
О том, насколько это логичночинить препятствие небесному посланнику и за это рассчитывать на милость главного божестваговорить смысла явно не имело. Собачья преданность и хотя бы малейшая мыслительная активность сочетаются плохо. Не говоря уж о том, что к активности оной служилые люди вообще-то не склонны.
Ну мне бы вообще-то не хотелось никого убивать, протянул Сеня, в нерешительности разведя руками. Зрелище стоявших перед ним на коленях безоружных людей само-то по себе действовало обескураживающе. А уж под винегретом из их мрачных разговоров
И тут до Сени дошло, где он ошибся. Похоже, пресловутое Бусидо было ни при чемсоль в другом заключалась. Просто стражники почуяли слабину и надеялись воспользоваться ею ради спасения собственного служебного положения напополам с репутацией. Если перед ними действительно Шайнма, наверняка думали они, значит, он добрый и никого убивать не станет. И можно будет уломать его подчиниться приказу здешнего царька, заглянув к нему в гости. Ну, или, в крайнем случае, потянуть время и, дождавшись подмоги, окружить легковерного посланника Хаода. И заставить все-таки проследовать до палат Огненосного.
Если же новоявленный метатель молний окажется злым, то значило это, что никакой он не Шайнма, а злой колдун. А с таким тем более церемониться ни к чему. У парочки обезоруженных стражников при этом возникла бы уважительная причина дать стрекача. Зато сослуживцам их и вообще всем горожанам, способным держать оружие, надлежало охотиться на проклятого чародея до полного его уничтожения.
Слова старшего из парочки стражников подтвердили Сенину догадку.
Так и не надо никого убивать, Шайнма, молвил он со слабой улыбкой, просто позволь нам проводить тебя в палаты Огненосного. Для него будет честью принять тебя у себя в гостях.
Э-э-э, а этот Огненосный вообще в курсе? попробовал уесть Сеня стражника, подыгрывая ему, все-таки ночь, а тут я припрусь. Свалюсь как снег на голову. Он-то, небось, распорядился только темницу для меня приготовить, а сам спать завалился. Гостя же нужно лично встретить хотя бы встретить. Разве нет?
Ты прав, Шайнма! воскликнул стражник в приливе энтузиазма, нужно доложить Огненосному нет, хотя бы советнику Рэю! Все изменилось мы разыскивали простого смертного, а не посланца Хаода.
«Рыбаки ловили рыбу, а поймали рака», вспомнилось Сене при этих его словах.
Ты! распорядился стражник, обращаясь к младшему напарнику, скорее в палаты!
Тот успел подняться с колен. А Сеняподумать, что смог бы без всяких молний нокаутировать его старшего, не отличавшегося богатырским телосложением, коллегу. Но больше ни на что ни Сене, ни стражнику времени не хватило.
Чьи-то руки (впрочем, нетрудно было догадаться, чьи) крепко ухватили новоявленного Шайнму за плечи и локти.
Вот ты где, птичка, раздался из-за спины и почти под ухом у Сени голос того из стражников, который давеча пробовал играть «доброго полицейского», недалеко улетела.
А стражник-горлодер, роль бравший на себя прямо противоположную, обогнул незадачливого беглеца и встал лицом к лицу с Сеней. Копье свое нацелив ему на грудь.
Ха! Молодцы, сказал он, на миг обернувшись к парочке сослуживцев, оставленных стеречь ворота, не такие уж вы и олухи. Обязательно о том доложу.
А следующие слова этого стража адресовались уже Сене:
И о тебе я тоже доложу, мразь чужеземная. Не знаю, откуда ты приперся, но зря беготню эту устроил. И чуть не зашиб беднягу Грига.
«Вот как зовут того балбеса, гонявшегося за мной по двору», понял Сеня.
Хорошо, у тебя кишка тонка с ним сладить, продолжал стражник, только и смог, что напугать его своими ужимками да без факела оставить. А то если б убил, я бы прямо здесь тебе кишки выпустил.
С этими словами он чуток надавил острием наконечника копья на Сенин живот. Всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы Сеня ощутил внутри себя холодпредвестник смертельной опасности и чувство собственного против нее бессилия.
Отодвинув копье, стражник продолжил:
Но рано радоваться. Я обо всем доложу, когда мы тебя приведем. О том, что было и чего не было. Как ты на стражу руку поднял, как удрать пытался. И какие гнусные святотатственные речи выкрикивал, как поносил Огненосного, а с ним Хаода и других добрых богов. Твоя смерть будет ужасной, а Свидетели проклянут твою душу.
«Ну почему ты такой злой?»захотелось в тот момент спросить Сене с укоризной и едва ли уместной в его положении иронией.
Внешность у тебя, вроде, подходящая, подытожил стражник, оглядев незадачливого беглеца с головы до ног под светом факела одного из бойцов, дежуривших у ворот, Огненосный будет доволен.
И как назло, сделать ничего Сеня не мог. Хватка у державших его стражников оказалась железной. Даже пошевелить руками не получилось бы. А тем более метать молнии.
Спасение же пришло, как нередко бывает, с неожиданной стороны. Как видно, дежурившие у ворот стражники, в самом деле, поверили, что беглый постоялец оказался легендарным Шайнмой. Будь это не так, они бы успокоились, видя, что беглец все-таки попался. И уж тем более не выказывали бы возмущений, не стали бы за него вступаться.
Тогда как в данном случае
Ты как разговариваешь с посланцем Хаода, Грой! недовольно прикрикнул на сослуживца один из стерегшей ворота парочки. Тот, что постарше.
Стражник, названный Гроем, покосился на него со смесью недовольства, брезгливости и недоумения. Как будто не боевой товарищ к нему обратился, и вообще не человек. Но подала голос мышь или даже таракан, застигнутый за прогулкой на обеденном столе.
Э-э-э что это сейчас было? затем процедил Грой сквозь зубы, еще более подчеркивая свое отношение к претензии сослуживца.
Этот человекШайнма, чтоб ты знал, не унимался тот, а не простой бродяга-чужеземец. Шайнма вернулся
Это он сам тебе сказал? Грой хмыкнул, а затем, снова повернувшись к Сене, сплюнул ему под ноги, ведь так, да, дылда? Сам себя за Шайнму выдал? А если я скажу, что это я Шайнма, ты поверишь?
На это Сеня смолчал. Понимая, что вопрос был задан не для ответа. Но просто дабы подчеркнуть хозяйскую непринужденность стражника. Власть этого человека над другими смертнымидаром, что мелкую, сиюминутную. А отсюда и непосредственность некую, словоохотливость.
Или это то, что я подумал? А, Рин? Грой снова обратился к пытавшемуся вразумить его коллеге, опять пьешь на посту? Смотри, если подтвердится, лично от меня плетей огребешь.
А это тожекто-то пил на посту? взревел напарник Рина, тыча Грою под нос подобранный с земли небольшой предмет. В последнем, приглядевшись, можно было узнать покрытый копотью наконечник копья. Все, что осталось от оружия, сожженного молниями Сени.
Что ж. К чести Гроя, даже этому тупому солдафону хватало ума не отвергать старую истину о том, что против факта нет аргумента. Стражник насторожился и, взяв наконечник из рук сослуживца, осторожно поднес его к глазам, внимательно и молча разглядывая не меньше минуты.
Или что, по-твоему, стало с нашими копьями? добавил, насупившись, напарник Рина.
Хороший вопрос, пробормотал Грой уже без прежней разухабистой самоуверенности, это правда, ты сделал, чужак?
Последний вопрос адресовался Сене и тот в ответ кивнул. Вслух произносить ничего не стал, сообразив, что в таком вот молчании с толикой отстраненности было свое достоинство. По крайней мере, на взгляд со стороны. И особенно на фоне беснования Гроя.
Допустим, продолжил тот, смерив Сеню взглядом, но как по мне, это ни о чем не говорит. Слышал я, колдунов порой Хорвуг, хозяин ихний, наделяет такой силой, что они мечи руками гнут. Доспехи ратников из дружины самого Огненосного кулаком прошибают. Копье тоже измочалить им тоже по плечу. Почему нет? Но неужели мы поверим какому-нибудь захудалому прислужнику Тьмы его поганому языку, что онвернувшийся Шайнма?
Однако должного эффекта эта речь не произвела. Напротивне без удовлетворения Сеня почувствовал, что руки стоявших за его спиной и державших его стражников разжались.
То есть, как это? Получается, чужакколдун? подал голос один из них, тогда лучше с ним не связываться ну, такими малыми силами.
Трус, бросил сквозь зубы, как сплюнул, Грой.
Я тоже лучше буду трусом, но живым, возразил другой стражник; в нем по голосу Сеня узнал Грига, от которого удирал через двор, презрев его потуги на роль «доброго полицейского», если он копья в порошок стер, то и нас может так же. Если то, что я не хочу заживо сгоретьтрусость, что тогда смелость? Голым на ель забраться?
А Сеня меж тем размял освободившиеся руки и огляделся, останавливая взгляд то на одном, то на другом из обступивших его стражников.
Хотите, докажу, что я не колдун? затем произнес он подчеркнуто дружелюбным голосом и, не дожидаясь ответа, пошарил рукой за пазухой. Пока не нащупал еще один предмет, оставшийся от родного мира.
Зажигалку. В которой еще осталось немного топлива.
Неужели думаете, что сила Хаода покорилась бы прислужнику Тьмы? изрек Сеня важно, а затем выщелкнул из зажигалки небольшой язычок пламени. Прикрывая этот огонек левой ладонью, чтобы не задул ветер, Сеня выставил правую руку с зажигалкой перед собой, будто факел Олимпийского огня, ни больше, ни меньше. И медленно повернулся, давая возможность стражникам посмотреть на это маленькое, рукотворное, сияющее в ночной темноте чудо.