Нельзя было пускать сюда ведьмуслышалось в толпе. Извела дитя!
Он в колодце! сказала я сквозь слезы, поняв, что не справлюсь с водой, как бы мне этого ни хотелось. Он упал туда два часа назад.
Крик, вырвавшийся из груди Рик, не был похож ни на один из знакомых мне человеческих звуков. Через мгновение она уже вцепилась в борт колодца и сползала на землю, стеная, как раненая львица: она увидела тело.
Ее оттащили оттуда, кто-то отправился за лестницей, я стояла в стороне, беспомощно роняя слезы, и ждала, пока другие вытащат из воды окоченевшее тельце.
И тут посреди гомона и суеты я вдруг отчетливо услышала слабые колебания под землей, похожие на писк. Прислушавшись, я с восторгом поняла, что это слабый голос Нилса: он услышал людей и очнулся! Он пытался позвать на помощь, он был жив
Охваченная радостью, я протянула руки и ощутила упругую структуру воды внизу, и направила мысли внутрь нее, как направила бы в их в собственную спину. Все исчезло, осталась лишь драгоценная искорка жизни, и я сосредоточила на ней всю свою волю.
Гладь изогнулась и потянулась ко мне навстречу, выталкивая бесценный груз все выше и выше. Наконец, вода хлынула через края колодца, бережно вынося Нилса на траву. Я отпустила ее, и она впиталась в землю, возвращаясь туда, где ей следовало быть.
Подоспели лекари, они кинулись к ребенку, но я уже была с ним и согревала теплом, льющимся из ладоней. Я мало что видела из-за застлавших глаза слез, но не могла перестать улыбаться: Нилс, хоть и дрожал всем телом, смотрел на меня огромными голубыми глазенками.
Мальчик сломал руку и сильно ушиб колено, не говоря уже о переохлаждении, но в остальном был в порядке. Спина, слава небу, не пострадала.
Рик не отходила от его постели, и когда к сумеркам я собралась с силами, чтобы проведать его, она еще была там. Только увидев меня, королева встала с места, ее хрупкую фигуру трясло от ненависти, заплаканные глаза, ледяные осколки, могли порезать.
Как ты узнала? тихо спросила она, обдавая меня всем холодом, на который была способна. Как ты узнала, что он в колодце!? Отвечай!ее голос сорвался на плач, но она не позволила себе разрыдаться передо мной.
Я остолбенела, поняв, что она имеет ввиду. Ведьма, убившая короля, теперь взялась за маленького наследника, вот что значили ее слова?
Меня передернуло. Нет, от этого взгляда мне уже никогда не отмыться. И надеяться нечего.
Я видела Нилса в зеркале в своем доме в лесу, ответила я, вздохнув. Я и не надеялась, что Рик мне поверит, но такова была правда. Я была за много миль отсюда, когда он упал. В этом нет моей вины.
Чем ты можешь доказать свои слова? жестоко спросила она, хмурясь. Как я могу тебе верить?
Я не стану ничего доказывать, ответила я. Сквозь года мне вдруг стало ясно, как хороша эта фраза, когда речь идет о волшебных зеркалах. Но я могу помочь ему. Я разбираюсь кое в чем, и смогу сделать так, чтобы он не хромал, и его рука стала крепкой, как прежде.
Рик покачала головой.
Нет, этого не будет, проговорила она. Здесь твоя помощь никогда не потребуется. Уходи, и больше тут не появляйся!
Я подняла на Рик мрачный взгляд.
Я больше не благородная принцесса, и могу признать в себе недостойные чувства. Мне невыносимо видеть, как все переменилось в моем доме. Мне невыносимо знать, что моя корона находится на голове чужой женщины мне невыносимо думать, что Томас допустил новую войну всего через три года после того, как мы с таким трудом наладили отношения с Контуарой, что он даже не попытался позвать нас на помощь и, возможно, был прав.
Видит небо, я хотела бы уйти и снова забыть о том, что когда-то меня волновали дела королевство, но только не после того, что случилось.
Я удивительно ясно поняла, что могу предать свое прошлое, свои собственные обещания, даже ослушаться Эдвина, но подвести Томаса, который столько для меня сделал этого я не могла. Если в моей жизни и был солнечный свет, то это был Томас, вот в чем неоспоримая правда. Как бы он ко мне ни относился и что бы ни думал, я должна была оберегать его семьюэто меньшее, чем я могла отплатить ему за его доброту.
Нет, я сложила руки на груди, выпрямляясь. Томас вернется, и тогда мы с Эдвином уйдем, можешь не сомневаться. Но до тех пор я буду тут, хочешь ты этого или нет.
Она собралась было звать стражу, но я остановила ее, взмахнув воспламененной ладонью. Фокус был простейший, но должен был произвести нужное впечатление.
Лучше не стоит, посоветовала я, и Рик осеклась.
Вдохновленная собственной наглостью, я прошла дальше в комнату, прямо к кровати Нилса. На каждом шагу казалось, что Рик вот-вот вцепиться в меня, но она осталась стоять в стороне, в бессильном ужасе наблюдая за тем, как я сажусь возле ее сына.
Проводя ладонями над его костями, я чувствовала, как пульсируют трещины, а раны отзываются под пальцами ноющим зудом. Я передала истощенному организму столько сил извне, сколько он смог принять, а затем отправилась в сад, чтобы отыскать хоть немного трав. В лес за ними идти не стоит, это я понимала: ворота закроются, как в военное время, стоит мне только выйти. Придется довольствоваться тем, что найдется внутри.
Я осталась в замке. Меня избегали, как лишайную кошку, кухарки плевали мне в еду, стражники не спускали с меня настороженных взглядов, но я ходила среди них с высоко поднятой головой. Я сама не знала, откуда беру эти силы, но шли дни, а я держалась.
Заняв на кухне то самое место, где когда-то Эдвин учил меня первым снадобьям, я повторяла его уроки, чтобы вылечить Нилса. Иногда мне на глаза попадались трещины в камнях над плитой или на несмываемое пятно гариследы давних занятий, словно теплая улыбка из прошлого. За готовкой передо мной проносились сотни воспоминаний, как мы с Томасом и Эдвином торчали на кухне, наша дурацкая болтовня, их шуточки
Нилс шел на поправку так быстро, что лекари лишь растерянно хлопали глазами, и вскоре мне уже не приходилось прокрадывасться к нему в ночи, обходя грозных нянек, они сами меня пускали, пусть и нехотя. В конце концов Рик и остальным пришлось признать, что это не я сбросила ее сына в колодец: очнувшись, Нилс сам рассказал, как упал.
Днем я старалась поменьше ходить по дворцу, и большую часть времени посвящала нашим с Эдвином записямединственная отдушина, сидя над ними, я хотя бы на время могла вернуться из душного замка в мир пережитых приключений и волшебства.
Однажды я сидела в своей комнате, со скуки играясь с огненными сферами, когда дверь вдруг открылась, а за ней показалась хитрая рожицы маленькой копии моего мужа.
Осмотревшись, Нилс прошел ко мне и вручил букетик травы.
Это что? я усмехнулась, рассматривая подарок, обернутый старой ленточкой.
Ты любишь траву, напомнил маленький Томасо-Эдвин. Я видел, как ты собирала ее в саду.
Ну да, я кивнула, польщенная такой наблюдательностью. Спасибо.
Прошло несколько секунд, Нилс все еще стоял передо мной, странно улыбаясь. Я вопросительно изогнула бровь.
А тебе вообще разрешено тут быть, а? спросила я, спохватившись. Еще не хватало, чтобы меня застали наедине с Нилсом в окружении магических огоньков, даже вообразить страшно, какой шум тогда поднимется.
Я поспешила погасить искры, пока не попалась еще и на попытке сжечь наследника.
Мэри говорит, ты злобная ведьма и ешь детей, ребенок тут же сдал все карты. Но у тебя такой маленький рот! Как ты их ешь? А принцессу ты тоже съела? с надеждой спросил он.
Любишь страшные истории, да? вспомнив об этом, я усмехнулась. Именно за ними он сюда, похоже, и явился.
Нилс восторженно закивал, забираясь ко мне на кровать и устраиваясь поудобнее.
Ну что ж, тогда я, так и быть, расскажу тебе одну. Про принца, колдуна и принцессу, которая была слишком любопытная и любила убегать из дворца
Глава 3. Две половинки
Прибыл гонец с границ, вокруг Рик, державшей запечатанное письмо, столпились дворцовые. Нилса увели из залы и плотно закрыли двери, в воздухе носились напряженные шепотки: новостей не было уже давно, и это неспроста.
Наконец, Рик сломала печать и принялась читать, ее голос звучал твердо и четко, хотя обычно редко бывала громче лесного ручья.
Томас писал о том, что армия задержится. Потери меньше, чем с прошлого раза, и он надеяться, что он и солдаты смогут вернуться домой к середине зимы. Пусть это дольше, чем он рассчитывал изначально, но зато этот срок более надежный. И все в таком духе.
Я стояла в дальнем углу залы, опершись спиной о стену, и хмурилась: письмо меня не радовало. Томас не говорил ничего конкретного, не раскрывал своих планов, и, что хуже всего, не говорил о том, где находятся враги. Он старался писать только о хорошем, но хороших новостей ему явно не хватало, чтобы заполнить даже один лист бумаги. Он не упоминал Эдвина, и это тоже меня встревожило. Что-то было не так.
Когда люди из залы стали расходиться, я подошла к Рик, сидевшей на троне с печальным и потерянным видом.
Могу я взглянуть? попросила я, кивнув на листок в ее руках. Она протянула мне бумагу, и я прочла ее еще раз. Это все, что передал гонец?
Рик кивнула.
Кажется, все хорошо, проговорила она, хотя едва ли верила в свои слова.
Через пару дней после этого на закате ко мне в комнату влетел крупный ворон со свитком на шее. Я бросилась к окну и немедленно раскрыла бумагу: это было послание от Эдвина.
Мое сердце колотилось, как у влюбленной девчонки, я принялась читать, усевшись на подоконник прямо в ночной рубашке, пока ворон скакал по моей комнате в поисках чего-нибудь съестного.
«Дорогая Одри, вот тебе и представился случай оценить мое деловое письмо. Ты с таким рвением пыталась меня обучить, заявляя, что этот навык жизненно необходим всем особам высокой крови, и вот он мне, кажется, пригодился.
Погода стоит чудесная, солнце почти село, когда я пишу, и полевые сверчки не умолкают. Или в деловых письмах о погоде не пишут, а только в дружеских? Надеюсь, его не перехватят, и я не буду опозорен в глазах наших захватчиков»
Я рассмеялась, почувствовав, как к глазам подступают глупые слезы: до сих пор я старалась не думать о том, как сильно по нему скучаю.
«Рад сообщить тебе, что я в порядке, как и мой бестолковый братец, хотя, надо признать, в своих попытках угробить себя и страну он преуспел намного больше, чем я рассчитывал. Отправляясь к западным границам, я надеялся, что увижу два лагеря перед полем боя, на деле оказалось, что никаких границ уже полгода как нет, а враг расползся по Подлунным землям, как лишай. Враги не желают собираться в одном месте, они прячутся по лесным норам, и приходится вытаскивать их оттуда, как нашкодивших хорьков. Почти все время, что могу находиться драконом, я трачу на поиски, и этого отчаянно не хватает, к тому же, я не могу действовать в полную силунельзя допустить, чтобы я потерял тело даже на пару часов. Мне нельзя оставлять Томаса и его людей без защиты даже на день, так что я берегу себя.
Ситуация шаткая, если не сказать безнадежная. Хотелось бы мне покончить со всем разом и вернуться в наше лесное гнездышко, но пока это невозможно. За то время, что я с ними, мне удалось освободить лишь пару жалких деревень, и то одну у нас вот-вот снова отберут.
Боюсь, что долго так продолжаться не сможет, мне нужно подкрепление. Я уже бросил клич среди наших близких друзей, надеюсь, они ответят быстрее, чем ситуация станет непоправимой. Как-никак, ежегодное собрание проходит в Подлунных землях и в интересах сообщества сохранить их в целости. Как знать, может Томас в благодарность даже пожалует участок ? Поговорю с ним об этом. Возможно, щедрое обещание убедит остальных присоединиться ко мне быстрее.
Догадываюсь, что ты уже раздумываешь, как бы сбежать ко мне на помощь, но заклинаю тебя: оставайся в замке. Вдвоем мы не выстоим, нужно не меньше десятка опытных колдунов, так что твой героизм неуместен. Ни в коем случае не оставляй дворец. Если мы с Томасом не справимся, вся надежда будет на тебя и Рик, на то, как вы подготовитесь к осаде. Надеюсь, он бросил свои глупые сюсюканье и написал ей, что враг может оказаться у ворот уже к середине осени, а страна разграблена и напоминает скорее лоскутное одеяло, чем ровненький круг с того гобелена в главном зале? Можешь не отвечать, я почти уверен, что не написал. Кажется, я все же не до конца расколдовал его из оленя.
Эти двое, Томас и его чудесная жена, отчаянно не способны воспринимать реальность, в которой их благородство просто воздух по сравнению с огнем и железом. Ты бы видела, как Томас смотрит на меня после каждой вылазки, он считает убитых мной солдат тщательнее, чем собственные потери! Он даже пытался прогнать меня, ты можешь себе это представить? Полагаю, что тебе во дворце тоже нелегко. Слышал, как тебя называют солдаты с другой стороны ты еще совсем молодая колдунья, а уже получила грозное прозвище! Кровавая Роза. Тебе оно идет. Меня до сих пор называют просто Эдвином, а ведь я разрушил целое королевство! Я понял свою ошибку, в следующий раз нужно будет оставить побольше перепуганных свидетелей, тогда-то я точно получу злодейское имя.
Я отвлекся.
На самом деле я хочу сказать, что несмотря на отвратительную неблагодарность этих двоих святош, мы им необходимы, особенно сейчас, когда ситуация настолько плоха. Так что, прошу тебя, возьми дела в замке в свои руки: я верю, что внутри тебя еще сидит капризная принцесса, которая знает, как правильно топать ножкой. Сейчас она нужна королевству не меньше, чем шесть лет назад.
К слову, как забавна цикличность времени, ты не находишь, моя дорогая? Снова осажденный замок, снова я всех спасаю Мне приятно думать, что в конце этого приключения меня так же, как и тогда, будет ждать поистине великолепная награда. Придумай что-нибудь, это должно придать мне сил в битвах.
Кажется, письма принято заканчивать слащавыми фразочками, чтобы аж зубы сводило, да?
Думаю о тебе каждый раз, когда поднимаюсь в небо. Или вот еще придумал: мир вокруг слишком тускл без твоих чудных волос. Или это уже не изящно?
Надеюсь, ты видишь меня во снах и плачешь в подушку от тоски, когда просыпаешься, как и полагается приличной жене. Твой Эдвин.
Кстати, покорми Симона, пока будешь писать ответ»
Когда я дочитала, в голове еще звучал насмешливый голос Эдвина, но как бы он ни старался разбавить дурные вести своими дурачествами, то, о чем он писал, смешным не казалось. Все было даже хуже, чем я опасалась, и война, о которой я до сих пор старалась не думать, разрушила намного больше.
Утерев глаза, я оделась, заглянула на кухню за едой для ворона, который терпеливо сидел на моем плече, а затем разыскала Рик. Она была в своей комнате и уже готовилась ко сну, однако мое вторжение было встречено лишь молчаливым упреком.
Пока она читала письмо, я разложила перед Симоном простые яства.
Я ничего не понимаю, проговорила Рик, дочитав до конца. Лоскутное одеяло? О чем он говорит? Это ведь письмо от Эдвина? она непонимающе посмотрела на меня.
Он пишет о том, что мы должны быть готовы к осаде, пояснила я, отщипывая ворону куски мяса помельче, чтобы ему удобнее было глотать.
Рик опустила бумагу на колени, хмурясь.
Но Томас уверял, что к зиме войне конец.
Он по-своему прав, мрачно заметила я.
Если все действительно так плохо, как описывал Эдвин, а он в отличие от брата не имел привычки преувеличивать или преуменьшать опасность, и сообщество не пожелает вмешиваться в политику и не поможет, осады не миновать. Тогда все будет зависеть от того, как долго мы сможем ее выдерживать.
Вполне может быть, что к середине зимы придется сдаться.
Насколько сильны наши потери? Сколько запасов осталось с прошлых лет, сколько людей мы сможем укрыть за стенами? В голове носились беспорядочные переменные и цифры, которые были так важны пять лет назад, а сейчас оказались почти забыты.
Самой мне с этим точно не справиться, я не смогу просто заявиться в кабинет министров и начать копаться в бумагах, не смогу отдавать приказы: меня выпроводят из замка с факелами и вилами, посмей я командовать, мое присутствие и так едва выносят.
Извини, тебе лучше уйти, вдруг сказала Рик, опуская листок. Мне нужно написать Томасу.
Симон долетит до них быстрее любого гонца, сказала я. Давай отправим ответы вместе?
Рик молча смотрела на меня, и все сомнения читались в ее глазах ясно, как в книге.
Что это за письмо такое, на котором даже нет печати? Откуда она может знать, что это действительно писал Эдвин, что Эдвин, которого она видела меньше десяти минут, действительно помогает ее мужу, а не сидит где-то в полях, рассуждая о землях для колдунов и о том, что я, как бывшая принцесса, вполне могу «взять дело в свои руки»?