Плакала я на мягком животе няньки. Старуха поглаживала мои волосы и часами терпела мою истерику. А я все прижималась к ней, обнимала и пыталась запомнить хотя бы ее тепло, не думая о том, что ей дают жалованье за это терпение. Глаза няньки сухи, а жесты спокойны. Ей отчасти жаль меня, но не до такой степени, чтобы убиваться. Собственные дети дождутся настоящей любви, а за несколько медных кратов можно и меня по голове погладить. Но все же старуха знала меня почти всю мою жизнь, потому невольно сострадала она же не моя непроницаемая мать:
Ну, успокойся уже, успокойся. Княгиня права, Айса. Тебе подарили отсрочку, и за этот дар поблагодари богиню, а не расквашивайся как капуста. В конце концов, убейся ты здесь, то великий князь жестоко бы за это отомстил всем нам. Но университет находится в Центрине вряд ли у него настолько длинные руки, чтобы и там всех достать, если ты случайно шею свернешь.
Я подняла опухшее лицо и уставилась на нее.
Зида, ты мне предлагаешь убиться?
Нет, конечно, она спешно замотала головой. Вернее, теперь ты хотя бы это сможешь сама решить, никому не подписывая приговор. Несчастных жен на свете много, но им хотя бы оставляют утешение возможность родить дитя, обернуть несчастье хоть каким-то счастьем, отыскать хоть какой-то смысл. Тебя же и того лишили, а значит, сначала ты будешь ненавидеть мужа, пока не возненавидишь себя. Ты еще совсем молода, кое-чего не понимаешь, и это даже хорошо Невозможно жить, если никого не любишь, Айса. Трудно жить, если не любят тебя, но если самой любить некого невозможно.
Я действительно не понимала ее рассуждений и даже посчитала их преувеличенными. Старая нянька слишком чувствительна, а может, она отвлекала меня на другие проблемы, чтобы самая главная пока не разорвала мне голову? О какой любви она вообще талдычит в таких обстоятельствах?
Твои слова меня еще больше угнетают, Зида.
Она тряхнула головой и начала говорить тише, но быстрее:
Тебе и положено сейчас поплакать, сами боги велели. Но иногда судьба поворачивается! Я мало что в центринских порядках понимаю, но верь, что найдутся какие-то шансы повернуть судьбу! Если же не удастся, если она у тебя такая, что поворачиваться не захочет, нянька помешкала, но все же закончила бессердечным: то знаешь, есть много вещей похуже свернутой шеи. Это тоже выход, как ни крути.
Я не хотела стать любовной игрушкой извращенного старика, не хотела пережить пытки или издевательства, но умирать я не хотела тоже. Почему они все не видят, что я уже есть? Да, никому не нужная, никем не любимая, но я существую! И хочу существовать дальше. Хотя вероятно, я еще не до конца понимаю, что творится в замке моего будущего мужа, раз даже старая сердобольная нянька взвешивает такие варианты.
Не обижайся на глупую старуху, Айса. Я просто не знаю, что еще сказать! обеспокоилась она от моего вида. Ну не может быть такого, чтобы на великого князя никакой управы не нашлось. Это здесь он бог, а в Центрине водятся другие боги какие-нибудь здоровенные драконы и породистые шелле! Но тебе очень важно будет измениться, обнаглеть, упасть, забыть о манерах и вымолить у кого-то из них защиты, потому что из иных путей только мучения до конца твоих дней! Ты же хрупкая вся, стеклянная. Урони тебя и разобьешься. Так уж или разбейся, Айса, или перестань быть стеклянной!
Я прогнала Зиду, сказав, что мне еще нужно собраться и помолиться. Но, если честно, ее случайный совет меня немного приободрил. Хотя ненадолго. Ну да, выше великих князей Окраин стоят только шелле, самая высокая элита империи. Их слово даже для великого князя будет законом. Но только они так далеко от простых смертных, так высоко надо мной, что с подобного расстояния не смогут разглядеть Имельское княжество целиком, не то что меня.
Одевалась я задолго до рассвета, не желая будить служанок. Не хотелось больше ни в чьих глазах видеть облегчения, что уезжаю. Они все отвечали головой за мою сохранность, но сразу после выхода из отчего дома эта ответственность будет переложена на других. Платье выбрала шерстяное, теплое, дорога дальняя, а кто обо мне позаботится, если не я сама?
Но застыла перед зеркалом. Каким-то странным образом платье мне стало немного мало, но, благодаря тянущейся ткани, я смогла застегнуть все пуговицы. Я поправилась? Пригляделась лучше, изумляясь. Нет, кажется, раздалась только грудь она стала будто выше, зато в талии под тканью оставалось место. И с волосами было что-то не то темно-русый цвет немного потемнел, я даже рассмотрела фиолетовые отблески от светильника в прядях, которых раньше никогда не замечала. Что происходит? У меня от всех бед разум повредился?
Запоздало вспомнила, о чем говорил Зохар со своими сопровождающими. Что-то о демонической силе, которая со временем сделает меня женственней. Это ее он вдохнул во время поцелуя! Я ведь и тогда почувствовала какой-то неприятный привкус, но все списала на переживания. Но если я вижу изменения собственными глазами уже наутро, то через несколько месяцев я стану какой-то невообразимой красавицей? Или кем? А от меня хоть что-нибудь останется, или я сделаюсь похожей на демоницу с иссиня-черной шевелюрой и красным дымом перед глазами? Однако такая вероятность меня не беспокоила я готова была стать кем угодно, выглядеть как угодно, даже если через месяц у меня отрастет горб и искривятся ноги, как бывает у зверолюдов, лишь бы судьба все-таки развернулась.
Глава 2
Всю неделю пути меня сопровождал отряд из людей великого князя. Повозка его была богатой и очень удобной, но конечности все равно затекали, а скуку перестали развеивать даже меняющиеся за окошком пейзажи. От пепельного неба поначалу накатывала жуткая тоска, и она не хотела исчезать, даже когда высь начала понемногу синеть. Мы ехали на северо-запад, но почему-то климат здесь был немного суше и теплее. На пятый день я уже переоделась в более легкое платье, поскольку в прежнем было невыносимо жарко. А может, мы просто попали в те самые осенние деньки, которые разбивают холода почти летней температурой.
Когда въехали в Центрину, главный район империи, окруженный семью Окраинами, то дороги изменились стали чище и глаже. Здесь вообще все было красиво от желто-красной листвы на деревьях до изящных оград поселений. Но мы не заезжали в города, я не могла оценить их убранство изнутри, поскольку охрана опасалась моего побега. Останавливались на ночевки в придорожных тавернах, но и там предварительно разгоняли всех постояльцев. А в моей комнате со мной оставались спать не меньше двух мужиков. Я даже в туалетной комнате не могла задержаться, чтобы через пять минут не начинали барабанить в дверь и удостоверяться, что я не просочилась в канализационный сток. Я с ними ни о чем не разговаривала и не жаловалась. Толку жаловаться? Они буквально собственной шкурой отвечают за то, чтобы я доехала до университета. Разве я на их месте вела бы себя более тактично? Но это понимание не делало назойливых попутчиков в моих глазах друзьями.
Главный из них оформлял мои документы, когда мы наконец-то приехали к пункту назначения при небольшом городке Ра́дожке. Я надеялась рассмотреть хоть одно центринское поселение, но меня подвезли к высокой стене и оставили в университетской приемной, пока окончательно улаживали дела. Разумеется, оплату за обучение внес правитель Седьмой Окраины, от его имени человек и выступал. Меня даже на собеседование не пригласили и так ясно, что великокняжескую невесту примут, устроят и поселят без лишних вопросов.
Я так и сидела в приемной, когда мужики, к лицам которых я успела за неделю привыкнуть, засобирались на выход. И это все? Дорогую вещь передали в другие руки и пора возвращаться домой? А мне, получается, можно бежать? Или сначала удостовериться, что здесь никого не казнят за мой побег?
Проходи, Айса, меня от другой двери позвал высокий мужчина солидных лет. Иди сюда, не стесняйся. Багаж оставь, слуги перенесут в твою комнату. Я виконт Дастерс, родился в Сердцевине, но вот уже восемнадцатый год служу здесь директором. Да не волнуйся ты так! Все будет хорошо. Здесь разные студенты учатся, приживешься как своя. Триместр уже начался, но вряд ли это будет проблемой очень сомневаюсь, что княжну не научили отличать вилку от ложки, он усмехнулся.
Директор вел себя очень приветливо, но я держалась настороженно впрочем, как к любому чужаку. Я всю жизнь провела в почти полной изоляции: кроме прислуги, семьи и крестьян из ближайших деревень, людей и не видела. И точно не могла по внешнему виду определить, хороший передо мной человек или нет.
Охрана у нас отменная, он все еще рассказывал, ведя меня по бесконечному коридору. Тебе не выдали разрешение на выход в город, потому свободные дни будешь проводить в этих стенах, но это не ко мне вопрос, а к твоему жениху. Программу тебе какую-нибудь накидаем, хотя никаких распоряжений на твой счет не передавали, так что можешь определиться сама. Похоже, великий князь Седьмой Окраины просто хочет, чтобы все его жены имели престижный диплом, но никаких знаний от вас не ждет?
Именно так, господин директор.
Я старалась держаться вежливо и смиренно. Но он зачем-то постоянно пытался меня растормошить фразами наподобие: «Перестань стесняться» и «Чего ты так боишься?» Я вроде бы ничего не боялась, кроме совершенно незнакомого для себя мира. А кротости меня учили побольше, чем музыке. Это единственный навык, который в будущей семейной жизни мне может эту самую жизнь спасти.
Сильно не загружайся, Айса, продолжал советовать виконт. Особенно в первый триместр. И больше двадцати предметов брать нельзя, это предел, даже если ты гений, схватывающий все на лету!
Я полюбопытствовала:
Двадцать? А минимум сколько?
Минимум? Он очень удивился вопросу. Пять. Но так мало никто не берет, конечно. Ты должна освоить курс целиком, а некоторые дисциплины занимают до шести триместров. Если будешь брать по пять за раз, то учиться здесь придется лет десять до диплома.
О, десять лет? я впервые после жуткого сватовства обрадовалась. То есть я по вашим же правилам могу здесь на десять лет задержаться? Конечно, если моему жениху действительно хоть немного важен диплом
Можешь, обескураженно согласился директор. Если такова твоя цель.
До сих пор у меня вообще внятных целей не было, а тут хоть что-то! Хотя сомневаюсь, что Зохар мне позволит так надолго откладывать свадьбу, но почему бы не надеяться на это, когда больше не на что?
Я с магическим буклетом освоилась быстро, диктуя выбранные уроки директору в его кабинете, чтобы он внес в мою программу:
Давайте историю и географию. Я их неплохо знаю, но будет интересно, если услышу что-то новенькое. И вот кулинарная магия!
Зачем тебе она, Айса? директор улыбнулся, думая, что я шучу.
У нас все поварихи ею владеют, хотя никто из них у вас не учился. Но почему бы не освоить? Вдруг я когда-нибудь трактирщицей стану? Озолочусь.
Вот уж вряд ли тебе такое светит. Четвертый предмет?
Теперь я задумалась, список был довольно большим.
Впишите «Манеры благородных дам», прочитала я.
Директор развеселился:
А на этих уроках ты будешь высыпаться?
Наверное, я зажато пожала плечами. И жене великого князя не помешает знать этикет любой области империи Вдруг мне не посчастливится стать трактирщицей?
Никак не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно, Айса. Но ладно, этот урок я включил. Еще как минимум один нужен.
Я при нем ни разу не пошутила, я вообще не склонна к юмору и глупой болтовне. С кем мне было глупо болтать? Со служанками разве что. Но ведь они отвечали только потому, что я княжна, а не из дружеских побуждений.
Больше пяти предметов я изучать за раз не собиралась, потому о последнем думала особенно тщательно и в итоге выбрала:
Основы боевой защиты!
Вот сейчас точно шутишь, не понял господин Дастерс.
Нет, вот сейчас точно не шучу! заверила я. А что с этим уроком не так?
Все боевые дисциплины выбирают военные маги, телозащитники и наследники титулованных семей, чтобы уметь за себя постоять. А, ну еще будущие грабители, которые боятся в будущем не отыскать себе других хороших должностей. Вряд ли утонченной барышне там место.
Мне нельзя ее выбрать? я не понимала. Но и он, кажется, меня не понимал.
Теоретически можно. Просто зачем? Ты точно просмотрела второй лист уроков для первого курса?
Я и сама толком не понимала, почему мой палец остановился на этой строчке и никак не хотел с нее сползать. Так сильно понравилось мне слово «защита» как теплый комочек, прижавшийся к животу. От мужа я защититься все равно не смогу. Но палец продолжал вдавливаться в буклет.
Оставшись без ответа, директор продолжил убеждать:
К тому же для успешного обучения там требуется магическая сила намного большая, чем при воплощении кулинарных рецептов. Разве в тебе есть сила? Получается, что тебя смогут натренировать только простейшей физической обороне, но серьезные задания ты не осилишь и будешь получать пинки и оплеухи, ведь сами уроки в этом и заключаются.
Пинки и оплеухи от каких-то студентов А может, мне это надо, чтобы освоить науку смирения еще больше, чем вдалбливали мне на словах? Я все еще помню унижение в мраморном зале родного замка и как трудно его переживала. А если вся моя судьба будет заключаться в унижении, пинках и оплеухах, то не начать ли к ним привыкать? Или меня вообще на уроке пришибут, тогда случайное пророчество няньки сбудется. И никто не пострадает, наверное. Ну, убилась и убилась в процессе усердной учебы, отец с матерью в этом точно не виноваты. Я тряхнула головой. О чем я думаю? Почему эта гниль саморазрушения так крепко засела в моих мозгах?
Не знаю, я посмотрела на мужчину менее уверенно. Тогда я провалю экзамен и в следующем триместре выберу другой курс. Мне хочется попробовать, испытать себя, стать или смиреннее, или сильнее, а то я в этой половинчатости с ума себя сведу. У меня нет других идей, как перестать быть хрупкой и стеклянной.
Ну как знаешь, он устал делать мне добро через силу. Записываю. Кстати, может, и к лучшему. Там же Аштар занимается, присмотрит за тобой.
Кто? я нахмурилась.
Аштар, княжич Рокка, пояснил виконт.
Сын, что ли?! я от удивления вскрикнула и вскочила на ноги.
Ну да, сын твоего жениха. Семнадцатый вроде бы. Чистокровный демон, потому изучение магической защиты для него обязательно. Но по твоему виду предполагаю, что ты вообще не знала, что он у нас учится.
Действительно, не знала. Но теперь стало понятнее, почему меня отправили именно сюда и не оставили княжескую охрану. Тут сынок собственной персоной находится он и приглядит, и пошпионит для отца. О такой мелочи меня оповестить забыли. Но кто я такая, чтобы мне докладывать?
О, впишите лучше садоводство, господин директор, опомнилась я. Только сейчас увидела, что и такой урок есть. Садоводство это очень интересно! Ну ее, защиту эту боевую, скукота.
Дастерс вздернул бровь, да так со вздернутой и остался, когда я уходила.
Мне каким-то неведомым образом здесь нравилось все сильнее и сильнее. И тем же самым, чем вначале пугало неизвестностью. Тут всё незнакомое, люди в коридоре не смотрят с жалостью, пренебрежением или раболепием они вообще не смотрят на меня, поскольку я для них пока пустое место. Захочу им и останусь. Захочу вырасту во что-то, чем раньше не имела возможности побывать. Но состояние необъяснимой радости смешивалось с напряжением, я никак не могла определиться с поведением. Стоит ли опустить взгляд в пол или, наоборот, необходимо поднять подбородок и шагать вперед княжной, а в будущем великой княгиней Седьмой Окраины?
Все студенты имели комнаты в общежитии здании гигантских размеров в несколько длинных этажей. И я снова растерялась, как реагировать, когда какую-то девушку выгнали с вещами из спальни, чтобы по распоряжению директора меня заселить именно сюда. Нет, ничего страшного с ней не произошло, ей просто определили другое место, но я недоумевала, зачем так нагнетать раздражение вокруг моего появления в университете?
Выяснила я причину столь странной рокировки достаточно быстро стоило только познакомиться с соседкой по комнате. Очевидно, что директор сразу решил: мы с Маритой легко найдем общий язык и поддержим друг друга, ведь нас объединяет общее счастье, по его версии. Но нас объединяло общее горе, по нашей с Маритой версии, к которой мы пришли через пять минут знакомства.
Ты его невеста?! девушка схватилась за грудь, когда я вкратце описала, кто я и откуда. С ума сойти! Вот уж не думала, шо в такой дали от дома увижу кого-то из своих! И пусть я не из имельских земель, я-то родом из Крахольского княжества, шо на другом конце Седьмой Окраины, но ты понимаешь все равно к тебе ближе, чем к кому-то еще здесь Послы великого князя девок у нас в середине лета набирали. А мамуся с моих пятнадцати лет сокрушалась, какой красавицей я уродилась. Предлагала даже лицо мне ножиком порезать, чтобы не приглянулась. Но рука не поднялась. Меня прямо в поле разглядели еще до общего сбора на площади. И всё, говорят, такую в наложницы к самому господинчику Окраины. Они потом по княжеству покатались, двух бедолаг еще отыскали, а за мной на обратном пути заехали, не забыли. Мамуся до сих пор, наверное, слезы льет, что не уговорила лицо-то порезать