Алхимик отворил дверь спальни, при этом сделал безмолвный жест. Пропустил девушку вперед, а после пошел за ней, хлопнув немного дверью. Они оказались в длинном мрачном коридоре. Справа, в самом начале него, была настежь раскрыта дверь, через которую еле просматривался путь. Он вел на задний двор. Нельзя было рассмотреть с этого ракурса, но там была еще одна небольшая комнатушка. Это было то самое место, где нога Элизабет практически никогда не ступала. А если и ступала, то только на несколько секунд, чтобы позвать мужа.
Это была территория Некромантуса, и она существовала только для него. Здесь были все его установки, котлы и много разной всячины. Жена и половины не понимала для чего все это, но особо и не желала понять. Вообще Эли не очень любила эту комнату, и все что в ней находилось. Причина была самой простой. Алхимик постоянно отравлял себя различными парами и неизвестно еще чем. Но понимала, что мужу нравилось это дело, и благодаря этой комнате, Некромантус приносил хорошие деньги.
Алхимия очень многогранная наука, и каждый к ней подходил по-своему. Некромантус, в первую очередь, искал не путь к бессмертию или открытию чего-то нового, что являлось одним из самых важных желаний для любого алхимика. Он хотел создавать то, что будет спасать жизни. Его не интересовало, как из других металлов получить золото, и стать самым богатым благодаря этому. Это слишком банально для него и глупо. Поэтому его направленность алхимии была более склонна к медицине, правда немного нетрадиционной. Не имело значения, главное, что помогало нуждающимся больным. Но, тем не менее, еще со школьных парт к нему привязалось прозвище алхимик, и по сей деньэто так.
Элизабет и Некромантус не спеша делали шаг за шагом по темному коридору, зная, спешить лучше не стоит. Иначе можно за что-нибудь зацепиться. Здесь не было ни одного окна, и только стены, облагороженные в светлый тон, хоть как-то разбавляли мрачность вокруг. Позади, осталось две двери. Одна из которых, была их спальня, а вторая настежь раскрытая, вела на задний двор. Но рассмотреть ту самую рабочую комнату отсюда было невозможно. Узкий коридорчик уходил резко в сторону. Впрочем, ни Элизабет, ни Некромантусу, это не нужно. Собственный дом они знали наизусть. Они жили здесь многие годы.
Двое шли дальше по коридору все теми же неспешными шагами. Справа возле стены был узкий длинный шкаф с зеркалами. Мало того, что он еще больше сужал, итак, узкий коридор, вдобавок оставлял много синяков и ссадин среди ночи. Особенно, когда Некромантус в сонном состоянии ходил мимо него на кухню попить водички. Не говоря о злых словах, льющихся из его уст, когда полусон нарушается от боли. Конечно, с этим можно было что-то сделать, и шкаф мог оказаться где угодно, но не здесь, вот только сам Некромантус не захотел ничего менять. Почему? Даже Некромантус не знал ответа.
Почти в самом конце коридора было разветвление в две стороны, здесь и появлялись проблески дневного света. Двери в эти две комнаты, как правило, ни Эли, ни Некромантус не закрывали, этим самым видели свет в конце пути. Дверь слева вела в зал, а правая на кухню. Была еще одна дверь в конце коридора, это вход в дом.
План этого дома был необычным. После входной двери толком не было никакой прихожей. А если ее считать, то она сразу переходила в длинный коридор. Где-то в двух метрах от входной двери, слева, была стена, которая резко обрывалась дверью в кухню. Так же и с правой стороны, где дверь вела в зал.
Дом Элизабет и Некромантуса был небольшим, но больше им и не надо было. Они жили вдвоем, и пока о пополнении в семейство не думали, поэтому их все устраивало. Некромантус всегда говорил, придет час, они соберутся и покинут этот дом, а вместе с ним и этот поселок навсегда. Но пока время не пришло.
Отворив дверь на кухню, Некромантус толком не осматриваясь вокруг, сразу прошел к столу и принял сидячее положение на ближайшем стуле, оказавшись напротив печки у стены. В его голове каждое утро срабатывал один и тот же рефлекс. Первый из них происходил после ужаса ночи, схватываясь в холодном поту, а второй, когда он оказывался здесь, и все вокруг снова становилось где-то за пределами реальности.
Элизабет без удивления, и даже не испытывая обиду, от того, что ее муж так быстро изменился, когда оказался на кухне, и вся его внимательность куда-то испарилась, просто пошла к печке. Кухня у них была большая и просторная. Здесь было, где разгуляться, и пройтись. Слева у окна стоял небольшой прямоугольный стол с тремя стульями. Они стояли на каждой из сторон, кроме той, что была у окна. Печка занимала центральную часть и являлась особой частью Эли. Здесь она любила проводить время, когда у нее оно было.
С левой стороны от печи стоял стол для приготовления. На нем стояла хлебница, и разных размеров доски для нарезки. С правой стороны от печки стояли шкафы, которые вдоль стены переходили на другую сторону, и шли по всей стенке, упираясь в угол. Круг комнаты замыкался на входной двери. И вроде бы на кухне всего было в достатке, а все же оставалось много места, где можно было разойтись не только вдвоем, без проблем. Поэтому центр был пустым и просторным.
Некромантус, прикованный взглядом к столу, ничего не видел вокруг себя. Сейчас это не имело значения, так как утро на кухне начиналось с того, что он брал кусочек пергамента в руки, и принимался его в очередной раз изучать. Так происходило последние две недели. Некромантус всматривался в этот кусок скомканного, с первого взгляда неприметного, грязного листочка, пытаясь понять, что в нем хранится.
«Какова его ценность?» Задавал сам себе вопрос Некромантус, но пока внятного ответа его мозг не мог выдать.
Было видно по краям пергамента, неаккуратные, рваные участки. Алхимик провел указательным пальцем по верхнему краю, чувствуя, как неровности сначала цеплялись за шершавую подушечку, а после скользили, еле касаясь, и наоборот, пока палец не дошел до самого конца. Некромантус осмелился предположить, что этот потертый старый клочок листка когда-то принадлежал книге древнего писания. В этом видел смысл Некромантус, так как символика, изображенная внутри, частично ему была знакома, и ее древо уходило далеко в прошлое.
Некромантус приблизился настолько близко к куску пергамента лицом, чтобы видеть его максимально точно, и ничего не упустить из виду. Вдруг, найдет то, чего еще не обнаружил?
Чернила в пергаменте были тусклыми и теряли детализацию в некоторых местах, но в целом это не мешало понять общую картину. Сам пергамент был выцветшим и покрыт небольшими трещинами. Пока Некромантус продолжал внимательно изучать листок, в его голове крутилась мысль, и она его с одной стороны пугала, а с другой смешила.
«Вдруг этот клочок пергамента имеет какую-то особую силу?»
Кошмары у Некромантуса появились в тот самый вечер, когда он нашел этот клочок листка. Хотя не совсем так. Было еще кое-что, и оно было в сотни раз ужаснее сна. Просто парень пытался это выкинуть из своей памяти, и вообще не думать, и не вспоминать больше никогда. Некромантус боялся этих воспоминаний, особенно дома. Пусть Элизабет мысли и не умеет читать, но в глазах мужа может прочитать тайну. А если он раскроет жене всю правду, парень не представляет, что будет.
Поэтому Некромантус старался не думать, и тем более не говорить при жене об этом. Он вообще старался делать вид, будто его мысли только зациклены на пергаменте, чтобы Элизабет ничего не заподозрила. Но это тяжело было сделать. Некромантус не любил врать и что-либо скрывать от любимой. Ведь сам прекрасно знал, рано или поздно истина всплывет.
Этим временем Элизабет стояла возле печки и вовсе не видела мужа, который сидел позади за ее спиной. Эли сейчас была занята дровами, пытаясь их зажечь. И пока это не произошло, смотрела только перед собой. После того как огонь хорошо разгорелся, девушка оторвалась от печи и принялась подготавливать на столе пишу для завтрака. В кухне была тишина, лишь только треск дров в печке, немного разбавлял молчание утра.
Некромантус продолжал быть безмолвной, застывшей статуей. Глаза его не отрывались от пергамента, внимательно изучали дальше все содержимое. Казалось, так и будет продолжаться эта тишина, но первой сдалась Элизабет. Когда она повернулась в сторону мужа и увидела этот каменный вид выражения лица, захотела вернуть его к обычному состоянию.
Дорогой, ты разобрался, что там нарисовано? Решила Элизабет начать разговор ни с чего, надеясь, что сможет вовлечь его в беседу и в то же время отвлечь от куска пергамента.
Если бы это не был кусочек обычного листка, Эли начала бы уже ревновать мужа, который больше уделяет внимания не ей. И если несколько первых дней девушка спокойно реагировала на это, то спустя две недели одного и того же утра, начинала нервничать.
«Сколько можно?» Выкрикивала она громко, но только внутри себя.
Не хотелось ей устраивать семейные ссоры на ровном месте, зная, что это ни к чему хорошему не приведет. Тем более Элизабет умела контролировать свои эмоции, и в первую очередь старалась отвлечь мужа нормальным спокойным разговор, а не утренней злобой.
Правда Некромантус продолжал вести себя провокатором, сам того не понимая. Даже после вопроса любимой, его взгляд ни на секундочку не оторвался от пергамента, но хотя бы слышал ее. Ответ за ним не потребовалось долго ждать.
Это какое-то зелье, вперемешку еще с чем-то, состав и символика которого мне пока не понятны, задумчиво проговаривал Некромантус, а в голове прокручивал все возможные составы, подходящие для этого изображения.
Эли несколько секунд посмотрела на мужа, при этом начала качать головой из стороны в сторону. И вроде бы в какой-то момент, злобная эмоция хотела появиться на лице, но все же здравый смысл и ее легкая приятная улыбка, взяли верх. Девушка просто развернулась и дальше занималась приготовлением завтрака.
Алхимик продолжал долго всматриваться в свиток, пытаясь найти в нем конечную, которая должна была быть видимой. И все же он не мог найти ответы. Потому что все знания парня, хранившиеся в его голове и накопившиеся за долгие годы, не смогли ему дать ответ на все эти символы, нарисованные на клочке пергамента. Это и удивляло и в то же время злило Некромантуса. Быть лучшим алхимиком в Фоготе, и смотря в это изображение, он понимал, что еще далек от многих вещей. Его знания и умения ему не помогли в данной ситуации.
Только два компонента, представленные из восьми на пергаменте ему были знакомы. В то же время эти два компонента его заводили в очередной ступор. Он не представлял, как они могут быть в одном составе. Если говорить более обширно, Некромантус не припомнил ни одного момента, когда эти два элемента могли встретиться. Они просто не могли существовать вместе никаким реальным образом. Более того, они ни к чему хорошему не приведут, и в этом парень был уверен наверняка. Но мысль того, что клочок пергамента был кем-то создан, поселили сомнения в алхимике.
«Что если такое, может быть?» Думал про себя парень, понимая, что его знания и изображения, противоречивы друг к другу.
Дорогой! Элизабет попыталась во второй раз вовлечь в беседу мужа. Ей действительно становилось скучно, и даже одиноко.
Когда Эли повернулась лицом к Некромантусу, заметила все тот же задумчивый хмурый взгляд мужа. Она увидела в нем не просто удивление или злобу, а скорее всего отсутствие понимания написанного.
На твоем лице написано, что ты по-прежнему в ступоре.
Эли, я не просто в ступоре, я в глупом положении. Впервые в жизни смотря на состав зелья, я не понимаю. С одной стороны, у меня мелькает мысль о том, что это нарисовал идиот, а с другой стороны думаю, что возможно, я идиот! Не отводя глаз от пергамента, сделал заключение Некромантус, и в его голосе проступала неконтролируемая злость.
Очередное утро, и в очередной раз ты говоришь одно и то же, разными словами. Но все же прошу тебя, не говори такого, Элизабет оторвалась от готовки, подошла к мужу и села ему на колени, нежно обняв его руками вокруг шеи. В ход пошли женские чары, чтобы попытаться отвлечь мужа. Я не думаю, что ты идиот. Скорее всего, здесь какая-то ошибка. Может, кто-то посмеялся на этом грязном клочке.
Не знаю дорогая. Но что-то мне кажется, что здесь есть смысл. Правда, я его не вижу. Смотри вот этот компонент, изображенный слева, окруженный с этим элементом справа, шестью другими, Некромантус водил пальцем по каждому элементу, снова вернулся к первому из перечисленных, есть камень мифрил. Этот камень используют в основном в темном искусстве, для приготовления зелий, чтобы принести зло тем, кто его примет.
Некромантус сделал паузу, обдумывая все что сказал, а после продолжил.
Вот этот элемент называется благо, алхимик указал на правый элемент пальцем, который также находился окруженными шестью остальными. Его используют монахи в храмах и церквях, для очищения. Благо при этом помогает, как живым существам, очищая от плохого, так и предметам, на которых может быть проклятие.
А как это благо добывают? Поинтересовалась Элизабет.
Вообще это слезы священных мучеников.
Ого, удивилась девушка, я не думала, что такое бывает.
Эли, в мире столько всего бывает, что для нас неизвестно. Кстати о неизвестном, словил, предыдущую мысль парень, вот эти шесть элементов, которые раскиданы вокруг основных двух, мне не понятны вообще.
Некромантус, наконец, увел взгляд от клочка пергамента и положил его на стол. Парень посмотрел на свою жену, которая продолжала сидеть у него на коленях, и внимательно его слушала.
Но вопрос даже не в них, отмахнул рукой парень, понимая, что уже на первом этапе, распознавания двух символов он не видел смысла. Вопрос в том, что мифрил и благо, никогда не используются вместе. Они противоречивы по смыслу.
А почему противоречивы? Элизабет всматривалась в пергамент на столе, и все, что на нем изображено. Правда, понять в этих рисунках смысл ей не дано, для девушки это были просто символы, не несущие за собой никакого смысла.
Потому что мифрил это темное искусство, связанное со злом, а благоэто чистота, связанная с добрыми силами. И находясь в одном месте, я думаю, что они уничтожат друг друга. Я более чем уверен, что мифрил в этой жидкости просто растворится и черным осадком всплывет вверх.
А с чего ты взял, что так именно произойдет? Предположение? Девушка встала с колен мужа, и не спеша прошлась по кухне. Ей удалось отвлечь мужа, а значит можно вернуться на исходную.
Да, кивнул Некромантус, провожая взглядом Элизабет.
Эли ничего не сказала на положительный ответ алхимика, а лишь продолжила заниматься у печки. Что-то доставала изнутри, перемешивала, добавляла и снова ставила обратно внутрь. Некромантус этого не видел, так как снова уставился в тот же кусочек пергамента.
Все это очень странно, тяжело вздохнул Некромантус, не замечая, что проговорил мысли вслух.
А тебе не кажется, что проблемы с твоими кошмарами связанны с этим пергаментом? Девушка начала связывать одно с другим, не понимая самого главного, она на истинном пути.
Некромантус не ответил ничего. Но в его голове эта мысль уже промелькнула неоднократно. Кошмары начали тревожить парня тогда, когда этот кусочек, вырванный из какой-то книги, появился у него. В один миг, в голове всплывала еще одна часть той ужасной ночи, что так старательно он пытался забыть. Возможно, дело вовсе не в пергаменте, а именно
Некромантус останавливал себя, опуская мысли. Если он все возродит в своей голове, глаза парня тут же выдадут его, и Эли начнет понимать, дело здесь намного серьезнее, чем просто кошмары и загадочный кусок пергамента. А историю его нахождения алхимик должен скрыть от жены, и на это у него были свои доводы. Вот только правильные они или нет, понять Некромантус не может. Во всяком случае, пока.
И тут же в голове появлялись сомнения. Некромантус понимал, держать такую тайну в себе тяжело. Во-первых, хотелось поделиться с женой тяжелым грузом, который гложет его, а во-вторых, он не привык что-либо скрывать от Эли. У них в семье такое не принято. Они всегда делились между собой чем угодно, будь то победы или поражения, не имеет значения. Главное, что они откровенны и открыты друг перед другом. И, несмотря на понимание, и уважение к жене, Некромантус все же останавливал себя. Он не решался раскрыть тайну и сегодняшним утром. До сих пор из-за той ночи, когда он нашел клочок пергамента, его кидает в дрожь. В том момент он думал, что умрет.
«Нет, такое говорить не надо», убедил себя Некромантус окончательно, молчать, и мысленно поставил в этом моменте жирную точку.