Должно быть, это удивление отражается на моем лице, поскольку она говорит:
У меня был тяжелый год. И мне было не до украшений.
Жесть. Я имею в виду тяжелый год, а не то, что на твоей двери нет украшений.
Я так и поняла. Она улыбается грустной улыбкой. Мой бойфренд умер несколько месяцев назад, и все вокруг считают, что мне пора уже оправиться от его потери, но мы с ним очень долго были вместе, и мне нелегко просто взять и оставить его в прошлом. Уверена, что ты меня понимаешь.
Со дня гибели моих родителей прошел месяц, но я до сих пор нередко чувствую себя так, словно по-прежнему нахожусь в шоке.
Да, это нелегко, говорю я.
Каждый день, проснувшись, я целую минуту не могу вспомнить, почему испытываю это щемящее чувство.
Всю эту минуту я не помню, что их больше нет и я никогда больше их не увижу.
А потом вдруг вспоминаю, и на меня наваливается горе.
Когда вчера утром я села на самолет, это было так тяжелотяжелее мне пришлось только тогда, когда я опознавала их тела, и, наверное, это объяснялось тем, что отъезд из Сан-Диего заставил меня еще яснее осознать, что они мертвы.
Мы с Лией какое-то время стоим в середине ее комнатына первый взгляд может показаться, что у нас все хорошо, но на самом деле мы обе разрушены изнутрии просто молчим. И каждая из нас чувствует, что другой сейчас так же больно, как и ей самой.
Это странное чувство. Но оно успокаивает.
В конце концов Лия подходит к своему письменному столу, наливает в электрочайник воды из графина, щелкает выключателем, затем открывает коробку травяной смеси и насыпает ее в два ситечка.
Я могу тебе чем-нибудь помочь? спрашиваю я, хотя вполне очевидно, что она может отлично справиться со всем сама. Приятно наблюдать, как она готовит травяной чай. Это напоминает мне мою маму и то, как она заваривала в нашей кухне чай из сбора трав.
Ну, все, говорит она, показав кивком на ту из двух кроватей, которая превращена во что-то вроде тахты, застеленной красным стеганым пуховым одеялом и усеянной множеством ярких разноцветных декоративных подушек. Давай садись.
Я сажусь, жалея, что на мне надето это платье, а не треники или лосины, чтобы можно было сидеть нормально. Пока вода закипает, Лия помалкивает, я тоже молчу. Довольно трудно решить, о чем еще говорить после того, как мы поговорили обо всем, начиная с мертвых языков и кончая близкими, которых мы потеряли.
Молчание все тянется, и я начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. Но, к счастью, чайник наконец закипает и Лия ставит передо мною чашку травяного чая.
Этот сбор придумала я сама, говорит она, поднеся свою чашку ко рту и дуя на нее. Надеюсь, он придется тебе по вкусу.
Уверена, что он классный. Я обхватываю чашку обеими рукаминаконец-то я смогу согреть пальцы! Даже если вкус травяного сбора Лии окажется ужасным, я хотя бы перестану так мерзнуть.
Красивые чашки, замечаю я, сделав глоток. Японские?
Да. Лия улыбается. Из моего любимого магазина в Токио, у меня дома. Мама посылает мне новый набор чашек каждый семестр. Это здорово помогает от тоски по дому.
Класс. Я думаю о моей собственной материона покупала мне новую чайную кружку каждое Рождество. Похоже, у нас с Лией в самом деле много общего.
Ну, так как прошла вечеринка? Наверное, неважно, раз ты очутилась в библиотеке. Но ты хотя бы смогла с кем-то познакомиться?
Ага, смогла. Они были довольно милы.
Она смеется:
Ты совсем не умеешь врать.
Ну, надо же быть вежливой. Я отпиваю еще один глоток чаяу него выраженный цветочный вкус, который мне не нравится. Но напиток горяч, и этого довольно, чтобы заставить меня сделать еще один глоток. Мне это уже говорили. Что я не умею врать.
Думаю, тебе надо потренироваться. В Кэтмире умение лгать необходимо, иначе тут не выжить.
Теперь моя очередь смеяться.
Ну, тогда мое дело дрянь.
Определенно. На сей раз в ее тоне нет ни тени шутливости, и до меня вдруг доходит, что и до этого она отнюдь не шутила.
Погоди, говорю я, чувствуя замешательство. И о чем же таком важном вам тут приходится лгать?
Лия смотрит мне прямо в глаза и отвечает:
Обо всем.
Глава 13Выкуси
Я понятия не имею, как можно ответить на такое. Что тут вообще можно сказать? И что подумать?
У тебя такой шокированный вид, замечает Лия через несколько секунд неловкого молчания. Я просто прикалываюсь, Грейс.
А, ясно. Я смеюсь вместе с ней, ведь что еще мне остается делать? Но что-то тут не так. Может быть, дело в том, какой серьезный был у нее вид, когда она сказала мне, что лжет обо всем. А может, в том, что я не могу не думать, что сначала она говорила правду, а последние ее словаэто ложь Как бы то ни было, единственное, что я могу сделать, это пожать плечами и сказать: Я так и подумала, что это прикол.
Конечно, что же еще? Но видела бы ты свое лицо.
Да уж, со смехом отвечаю я.
Несколько секунд она молчит, я тоже, пока молчание опять не становится неловким. Чтобы прервать его, я спрашиваю:
А что это был за язык? Он звучал так клево.
Лия секунду смотрит на меня, словно пытаясь решить, хочется ли ей ответить на этот вопрос.
Это аккадский. Он произошел от языка шумеров.
В самом деле? Значит, ему три тысячи лет?
Похоже, она удивлена.
Да, вроде того.
Это просто невероятно. Я так восхищаюсь лингвистами и антропологами, которые занимаются подобными вещами. Ведь они не только выясняют значение отдельных букв, не только складывают их в слова, но и дознаются до того, как все это звучало в те древние дни. Уму непостижимо. Я благоговейно качаю головой.
Безусловно. Ее глаза горят воодушевлением. Основы речевой деятельности настолько
Мой телефон вибрируетпришло несколько текстовых сообщений подряд, и Лия замолкает. Я достаю еговидимо, Мэйси наконец надоело ждать, когда я вернусь. И действительно, у меня накопилась куча сообщений от моей двоюродной сестры, причем они с каждым разом становились все беспокойнее и беспокойнее. Видимо, она уже давно отправляет мне сообщения, но у меня был выключен звук.
Мэйси: Куда ты делась?
Мэйси: Я жду, когда ты вернешься.
Мэйси: Куда ты делась???
Мэйси: Я иду тебя искать.
Мэйси: Ты в порядке???
Мэйси: Ответь мне!!!!!
Мэйси: Что случилось?
Мэйси: Ты. В. Порядке????
Я быстро пишу ей: «Все хорошо» и мой телефон сразу же пикает опять. Я гляжу на написанный прописными буквами вопрос моей двоюродной сестры: «ГДЕ ТЫ?» и понимаю, что лучше мне найти ее сейчас же, пока у нее окончательно не поехала крыша.
Извини, Лия, но мне надо идти. Мэйси совсем распсиховалась.
Почему? Потому что ты ушла с вечеринки? Она это переживет.
Да, но, по-моему, она здорово волнуется. Я не рассказываю Лии о том, что произошло минувшей ночью, когда на меня напали те два парня, и не говорю, что, скорее всего, именно поэтому Мэйси так разнервничалась, когда я пропала. Вместо этого я посылаю моей кузине сообщение о том, что я сейчас в комнате Лии, и встаю: Спасибо за чай.
Останься хотя бы еще на пару минут и допей свой чай. Видно, что она позабавлена и немного разочарована. Ты же не хочешь, чтобы твоя двоюродная сестра решила, что ей можно тобой помыкать.
Я отношу свою чашку в ванную, чтобы помыть.
Она мной не помыкает. Думаю, она боится, что я расстроена или что-то вроде того. Легче дать такое объяснение, чем вдаваться в детали того, что сделали ночью Марк и Куинн. К тому же, если я хоть сколько-нибудь знаю ее, сейчас она направляется в твою комнату.
Наверное, ты права. Мэйси склонна истерить.
Я этого не говорила Меня прерывает стук в дверь.
Лия усмехается, словно произнося слова: «Я же тебе говорила».
Не вздумай мыть чашку. Она берет ее у меня из рук. Просто пойди и покажи Мэйси, что ты вовсе не выплакала все глаза. И что я тебя не убила.
Она наверняка так не думает. Она просто беспокоится обо мне. Подойдя к двери, я распахиваю ее и, как и было предсказано, вижу двоюродную сестру.
Я здесь, говорю я ей, улыбаясь.
О, слава богу. Она порывисто обнимает меня. А я уже подумала, что с тобой что-то стряслось.
Что со мной вообще могло случиться, если почти все ученики сейчас на вечеринке? Я просто немного прогулялась, пытаюсь пошутить я.
Ну, не знаю. На ее лице вдруг отражается неуверенность. Много чего
Думаю, Мэйси беспокоилась, что ты вышла из школы, перебивает ее Лия. Окажись ты снаружи в этом платье, сейчас была бы уже при смерти.
Да, именно так! Мэйси с готовностью ухватывается за этот предлог. Мне не хотелось, чтобы ты замерзла насмерть до того, как закончится первый полный день твоего пребывания на Аляске. Это странный ответведь она отлично знает, что едва не произошло со мной минувшей ночью, и ей известно, что я так боялась быть выброшенной наружу именно потому, что не хотела замерзнуть. Но сейчас не время выяснять что к чему, а потому я просто поворачиваюсь к Лии. И говорю:
Спасибо за все.
Не за что. Она ухмыляется. Заходи как-нибудь. Мы могли бы сделать друг другу маникюр и педикюр или косметические процедуры, или заняться чем-нибудь еще.
Хорошая идея. И мне хотелось бы, чтобы ты что-нибудь рассказала мне о своих изысканиях.
Маникюр и педикюр? Изыскания? переспрашивает Мэйси. Похоже, она удивлена.
Лия картинно закатывает глаза.
Ты, разумеется, приглашена тоже. И вдруг резко захлопывает перед нами дверь.
Честно говоря, это кажется мне странным, ведь до этого он вела себя так дружелюбно. Правда, стоило появиться Мэйси, как тон Лии стал куда резче. Но вполне возможно, что это скорее связано не со мной, а с моей двоюродной сестрой.
Мэйси шепчет:
Поверить не могу, что Лия Танака в самом деле предложила тебе вместе делать маникюр и педикюр. И что она вообще пригласила тебя в свою комнату.
В тоне моей двоюродной сестры звучит не зависть, а только изумление и растерянность. Как будто она находит чрезвычайно странным, что у Лии и у меня может быть что-то общее.
Это было нетрудно. говорю я. Она показалась мне очень милой.
Обычно милой ее не назовешь, замечает Мэйси, идя вместе со мной по коридору. Она самая популярная девушка в школе и из кожи вон лезет, чтобы никто об этом не забывал. Хотя в последнее время она стала настоящей затворницей.
Думаю, после потери своего бойфренда она имеет на это право.
У Мэйси делаются большие глаза:
Она рассказала тебе и об этом?
Да. Мне в голову приходит ужасная мысль: А что, это секрет?
Нет, просто Я слышала, что она не любит говорить о Хадсоне. Моя двоюродная сестра вдруг осекается и начинает смотреть куда угодно, только не на меня. И я уверена, что она отвела взгляд потому, что чувствует себя не в своей тарелке, а не потому, что старинный гобелен, на который она сейчас глядит и который, вероятно, видела уже тысячу раз, кажется ей более интересным, чем наш разговор. Но почему ей вдруг сделалось неловко?
Это неудивительно, ты не находишь? отвечаю я. И она не то чтобы рассказывала мне о нем, а просто упомянула, что он умер.
Да. Что-то около года назад. Его смерть потрясла всю школу. Мэйси избегает смотреть на меня, что кажется мне все более и более странным.
Он здесь учился?
Да, но он закончил школу за год до своей смерти. Однако это все равно здорово выбило нас из колеи.
Еще бы. Мне хочется спросить, как это произошло, но Мэйси явно настолько некомфортно, что было бы просто невежливо донимать ее расспросами, и я решаю закрыть эту тему.
Пару минут мы идем молча, чтобы вопрос рассосался, затем Мэйси вновь становится сама собой.
Тебе не хочется есть? спрашивает она. На вечеринке ты ничего не ела.
Я хочу сказать, что не прочь подкрепиться, ведь я ничего не ела с самого утра, когда Мэйси насыпала мне в миску сладких хлопьев из своего запаса, но, видимо, на меня снова начинает действовать горная болезнь, поскольку желудок крутит, и это определенно не к добру.
Знаешь, наверное, я сейчас просто лягу спать. Я не очень-то хорошо себя чувствую.
На лице Мэйси отображается тревога.
Если утром тебе не станет лучше, нам надо будет зайти к школьной медсестре. Ты находишься здесь уже больше суток, так что пора бы тебе привыкнуть к здешней высоте.
Когда я погуглила этот вопрос, то получила ответ, что для этого нужно от двадцати четырех до сорока восьми часов. Если завтра после уроков мне так и не станет лучше, я зайду к вашей медсестре. Идет?
Если завтра после уроков тебе не станет лучше, мой отец наверняка потащит тебя к ней сам. С тех пор как ты попросила его оставить тебя в Сан-Диего, чтобы закончить там первую четверть, он места себе не находит от беспокойства о тебе.
Похоже, между нами вот-вот опять повиснет неловкое молчание, но сейчас я этого просто не вынесу, а потому меняю тему:
Странно, что я так устала, говорю я. Который сейчас час?
Мэйси смеется:
Еще только восемь часов, королева вечеринок.
На вечеринки я начну ходить на следующей неделе. После того как высплюсь и у меня пройдет эта проклятая горная болезнь. Я прижимаю руку к животу, вдруг ощутив острый приступ тошноты.
Какая же я идиотка! Мэйси закатывает глаза. Запланировать вечеринку на первую пару дней после твоего приездаэто с моей стороны непростительная глупость. Прости меня, мне так жаль.
Никакая ты не идиотка. Ты просто пыталась помочь мне познакомиться со здешними учениками.
Я пыталась показать всем мою легендарную старшую кузину
Я старше тебя всего лишь на год.
Старше есть старше, что, разве не так? Она усмехается. В общем, я пыталась как продемонстрировать всем тебя, так и помочь тебе акклиматизироваться. И не подумала о том, что тебе может понадобиться один-два дня просто для того, чтобы начать нормально дышать.
Мы доходим до нашей комнаты, и Мэйси отпирает дверь. И как раз вовремяедва мы входим, как мой желудок восстает и я только-только успеваю добежать до ванной, где меня рвет ядовитой смесью из цветочного чая и «Доктора Пеппера».
Кажется, Аляска и правда пытается меня убить.
Глава 14Тук-тук, кто там?
Следующие пятнадцать минут я пытаюсь извергнуть из себя все содержимое моего желудка, надеясь, что если этот медвежий угол и впрямь желает моей смерти, то она хотя бы будет быстрой.
Когда полчаса спустя тошнота наконец отпускает меня, я чувствую себя вымотанной, сильно болит голова.
Может, мне все-таки привести к тебе медсестру? спрашивает Мэйси, перестав ходить взад и вперед за моей спиной и вытянув руки, чтобы подхватить меня, если по пути в кровать я вдруг начну падать. Думаю, это необходимо.
Я тяжело вздыхаю, ложась в прохладную постель.
Давай подождем еще немного.
Вряд ли
Можешь считать, что я пользуюсь привилегией старшинства. Я натянуто улыбаюсь и зарываюсь головой в подушку. Если утром мне не полегчает, мы вызовем медсестру.
Ты уверена, что не хочешь вызвать ее прямо сейчас? Мэйси переминается с ноги на ногу, не зная, что делать.
После всего того внимания, которое обрушилось на меня с момента моего приезда в эту школу? Да. Однозначно.
Видно, что она недовольна отказом, но в конце концов все-таки кивает.
Пока моя двоюродная сестра умывается и облачается в ночную рубашку, я то засыпаю, то просыпаюсь, но когда она выключает свет и ложится в кровать, на меня опять накатывает тошнота. Я пережидаю ее, стараясь не думать о том, как мне хочется, чтобы моя мама была сейчас рядом и приласкала меня, и в конце концов погружаюсь в неспокойный сон, из которого в шесть тридцать утра меня вырывает будильник. Затем кто-то выключает его звук.
Я просыпаюсь, не понимая, что происходит, и пытаясь припомнить, где я нахожусь и чей мерзкий будильник орал мне в ухо. Затем вспоминаю все. После еще одного бегства в ванную, которое случилось около трех часов ночиу меня опять начались рвотные позывы, хотя в моем желудке уже ничего не осталось, тошнота наконец прошла, что очень меня радует. И все остальное, кажется, тоже пришло в нормуу меня больше не кружится и не раскалывается голова, а горло хотя и пересохло, но не болит.
Похоже, Интернет не ошибался насчет акклиматизации, занимающей от двадцати четырех до сорока восьми часов. Кажется, теперь я полностью восстановилась.