Кендалл КалперСоль и шторм
Печатается с разрешения издательства Little, Brown and Company, New York, New York, USA и литературного агентства Andrew Nurnberg
Copyright © by Kendall Kulper, 2014
© Е. Шолохова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2016
Часть 1Секреты китобоев
Глава 1
Вопреки стараниям матери, тот день, когда бабушка научила меня управлять ветрами, навсегда врезался в мою память. Случилось это десять лет назад. Остров Принца в те времена был не просто скалистым утесом в Атлантическом океане. В его доках теснились корабли, фабричные печи беспрерывно выбрасывали в воздух клубы густого черного дыма, а в местных пабах, откуда то и дело выходили подгулявшие моряки, царило веселье.
Тогда жители нашего острова чтили мою бабушку. Дорогу к ее дому знал каждый, будь то мужчина, женщина или ребенок. Еще бы! Ведь от нее подчас зависели их жизни.
Но и в лучшие времена местный пастор с лицом, похожим на сушеное яблоко, в проповедях настраивал прихожан против бабушки и ее магии. «Иметь с ней дело, восклицал он, грозно потрясая кулаком, то же, что якшаться с дьяволом!» Люди смиренно кивали, поджав губы, но чуть чтовсе равно шли к ней.
Какой-нибудь парнишка, обычно совсем еще юнец, просил у бабушки амулет верности. Разлука с любимой волновала его куда сильнее, чем предстоящее плавание, которое могло продлиться не год и не два. Бабушка в таком случае требовала принести с дюжину волосков возлюбленной и его собственную прядь, а затем вместе с водорослями сплетала их в браслет.
Надень его девушке на запястье, говорила она пареньку. И девушка останется тебе верна.
Частенько молодой человек хмурился, держа в руке такую хлипкую вещицу, вес которой едва ощущался на ладони.
Вы с ума сошли! Эта штука разлетится в один миг. И что тогда станет с моей Сью?
Не было такого ни разу, отвечала бабушка. Ни с одним из моих амулетов.
Он все еще хмурился, но прятал вещицу в карман. А позже, примерив ее на руку возлюбленной, говорил: «Это на память обо мне». Но каждая женщина острова знала, что в действительности означает такой подарок. К слову, эти браслеты и вправду никогда не рвались, не рассыпались и даже не теряли со временем цвет, ну а девушки хранили верность. На паренька действие бабушкиного амулета, конечно, не распространялось.
Мужчины постарше, капитаны кораблей и судовладельцы, чем только не одаривали бабушку. Они привозили ей белый сахар в хрустящей обертке, фруктыда такие, что глаз не отвести, рулоны материи, гладкой и мягкой, словно кожа.
«Дары Калеба» называли они свои подношения. Все потому, что много лет назад, когда бабушка была еще молодой, капитан по имени Калеб Свини отнесся к ней пренебрежительно и не подарил ей ничего, хотя и оставался на острове в течение нескольких месяцев, пока его судно ремонтировали. А через несколько дней после того, как корабль спустили на воду, до нас дошли вести, что он попал в шторм, налетел на скалы и разбился вдребезги. Обломки дерева да клочья тканивот и все, что от него осталось.
Местные сокрушалисьстолько месяцев тяжелого труда насмарку! и, главное, беспокоились, как бы не пострадала их репутация кораблестроителей. Впрочем, и по сей день любому на Восточном побережье известно, что нет ничего прочнее гвоздя, вбитого на острове Принца, так что тот случай нисколько им не повредил. В то время о бабушке говорили, что она умеет управлять штормом и лучше с ней жить в мире.
Не только мужчины знали дорожку к моей бабушке. Женщины обращались к ней не реже. Обычно они просили защитить мужей, когда те отправлялись в море. А бывало, что и наоборот. Случались даже казусы: как-то к бабушке пришла разгневанная женщина и посулила ей что угодно, лишь бы судно потерпело крушение и некоего Клоренса Олдрича утянул на дно гигантский кит. Загвоздка была в том, что бабушка уже изготовила для Клоренса особый талисман из перышек крапивника. А этот амулет обладал большой магической силой и не позволил бы ему утонуть.
Сейчас бабушка, возможно, попыталась бы успокоить женщину и убедить, что Клоренс не заслужил такой участи. Но тогда она чаще принимала деньги и произносила заклинания, при этом говоря себе, что у несчастного Олдрича все же есть шанс спастись, прежде чем его настигнет кит.
Это были самые простые приемы, совсем несложные амулеты и незначительные заговоры, за которые люди расплачивались едой или товарами, а бабушка могла жить вполне безбедно. «Это все мелочи, говаривала она. Практически ничего не стоят, а сделать их проще простого».
Совсем другое делоприручение ветров. Только самые богатые судовладельцы могли себе это позволить. Они засылали к ней своих капитанов с деньгами и указаниями. Деньги бабушка принимала охотно, указанияне слишком. «Ветра переменчивы, работать с ними сложно, и требуются огромные усилия, чтобы их связать и приручить. А тут еще всякие дураки каждый раз заводят одну и ту же песню»
Капитаны были дерзкими и гордыми, они знали о ветрах и волнах не хуже птиц и рыб, однако в ответ на ворчание молчали, хотя наверняка это давалось им непросто. По крайней мере, я не знаю ни одного, кто бы сорвался и наговорил лишнего, как бы ни кипела в нем кровь. «Это все магия», уверяла бабушка. Но я всегда считала, что капитаны просто готовы вытерпеть что угодно, лишь бы приручить ветер.
Таких посетителей, охотников за ветрами, она выставляла за порог и велела не приходить, пока ритуал не будет завершен. Как-то один капитан, явно чужестранец, пожелал остаться и понаблюдать за обрядом. Но бабушка заметила, что предпочитает действовать в одиночестве. Тогда он уставился на меня, ее внучку, шести лет от роду. Я сидела в самом углу комнаты и, сощурившись, пристально глядела на него. Впрочем, если он что и подумал, то вслух этого не высказал. Мне хотелось, чтобы он поскорее убрался прочь. Дом моей бабушкиэто особый мир, который принадлежал только нам двоим, ей и мне. Ну еще, возможно, в нем нашлось бы место матери, если бы та захотела. Остров Принца процветал на протяжении поколенийи все лишь благодаря магии женщин Роу, так что капитану стоило бы проявить учтивость, а не совать свой нос куда не следовало. Я нахмурилась и, пока он не вышел, так и сидела насупившись.
Бабушка прошла вглубь дома. Там, в изножье кровати стоял огромный черный сундук. Тяжелый, громоздкий, он был чуть ли не древнее самого дома, насколько я знала. Одна из Роу привезла его с собой на остров много лет назад, в нем хранились разные магические предметы. С тех пор в нашей семье сундук передавали от матери к дочери. Вот только бабушка оставила его у себя, хотя он должен был достаться моей матери. Я же ни разу, ни одним глазком не заглянула под увесистую крышку, да мне и не предлагали. А ведь всю жизнь, сколько себя помнила, спала рядом с ним.
Я сидела в углу и слушала, как длинные бабушкины пальцы бережно перебирали вещицу за вещицей, пока, наконец, она не вытянула оттуда белую веревку толщиной с мизинец и длиной приблизительно с мою руку.
Вот, Эвери, проговорила бабушка, усаживаясь в свое кресло. Я тут же подбежала и вскарабкалась к ней на колени. Она обняла меня. Руки ее были теплыми, а от одежды пахло травами и древесным дымом. Я засмеялась и принялась ловить конец веревки, которую она выудила из сундука, но бабушка, хоть и держала ее вроде бы некрепко, всякий раз успевала отдернуть.
Не трогай ее, детка, попросила бабушка, целуя мои волосы. Ее теплое дыхание щекотало затылок. Дай мне свои руки.
Я протянула ладони и поймала бабушкины руки, чистые, сухие, с тонкими голубыми венками, похожими на ветви деревьев. Кончиками пальцев пробежала от запястья до костяшек, оставляя чуть заметные следы на ее коже.
Хочешь фокус? спросила она, касаясь губами моей щеки.
Веревка туго обвила ее пальцы, поблескивая в свете лампы так, словно была сплетена из паучьего шелка. Бабушка еле заметно шевелила губами, но я не слышала ни звука, кроме ее прерывистого горячего дыхания. Я замерла, глядя на нее во все глаза. Снаружи вовсю гулял ветер, издавая протяжные стоны и дребезжа оконными стеклами. Внезапно прямо у двери раздался грохот, такой сильный, что я испуганно дернулась, вглядываясь туда, откуда послышался шум. Бабушка нежно притянула мою голову к своей щеке.
Это фокус, повторила она чуть слышно. Смотри на веревку.
Веревка Она дрожала и трепетала В то же время руки бабушки оставались неподвижными.
Ветер усилился, завыл так пронзительно, словно ему было больно, но я не сводила глаз с натянутой веревки, напоминавшей теперь гитарную струну.
Бабушка? прошептала я. Мое сердечко сжалось, ладони вспотели, кончики пальцев подрагивали. И тут я почувствовала, как сквозь пальцы, кожу, кости в меня проникает неведомая сила. Проникает глубоко, наполняя каждую клеточку, хватая и раздирая, будто разыгравшийся кот рвет моток с нитками.
Из глаз хлынули слезы, я хотела вырваться, но не смогла пошевельнуться, словно превратилась в камень. Бабушка молчала. Меж тем ветер бушевал все неистовее, казалось, еще немногои оконные стекла разлетятся вдребезги и тогда свирепый вихрь ворвется в дом и доберется до нас, до меня. Я шумно выдохнула, но вдохнуть не смогла. Ни глоточка воздухачья-то невидимая рука сжала мне нос и рот, как будто я тонула и задыхалась.
«Бабушка!» прохрипела я, из последних сил дергая веревку, что вертелась у нее между пальцев. Ветер с размаху колотился в окна, истошно выл за дверью, как дикий, обезумевший зверь.
Вдруг все рамы распахнулись. Я зажмурилась, чувствуя, что ветер набросился на меня. Он царапал щеки, вздымал волосы. Бабушка тут же принялась быстро и ловко перебирать веревку пальцами, туго затягивая узелки. Мои руки теперь лежали поверх бабушкиных и повторяли каждое движение, словно я была марионеткой. Я с трудом вдохнула и закричала так громко, так пронзительно, что, казалось, с этим криком вырвалась и навсегда исчезла частичка меня, растворилась в вихре. Мой вопль слился с воем ветра.
Тс-с-с Тише, милая, скоро все закончится
Бабушка обняла меня за плечи, я заметила, что в руках у нее уже ничего нет, и зажмурилась. Потом икнула и наконец смогла вдохнуть полной грудью. Открыть глаза сразу не решилась, так и продолжала сидеть, зажмурившись и крепко прижав стиснутые кулаки к груди, но вскоре поняла, что ветер в самом деле умолк. В доме было тихо и прохладно.
Я осторожно разомкнула веки и осмотрелась. Все тело ныло, как если бы я хорошенько потрудилась. Впрочем, то было лишь напоминанием о боли, которая пронзала меня и рвала изнутри и затем внезапно стихла.
Мне это не понравилось, я посмотрела на бабушку. Мне было больно.
Сначала показалось, что бабушка меня не слышит. Дышала она тяжело, лицо ее посерело, веки подрагивали. Я нахмурилась. Вообще-то такой я видела ее не раз, обычно после каких-нибудь серьезных заклинаний.
Бабушка? я коснулась ее лица. Она вздрогнула, откинула голову назад и засмеялась. Затем положила ладони мне на грудь, и я почувствовала, что от ее рук исходит и наполняет меня неведомая сила.
Все хорошо, дорогая, прошептала она дрожа. Ничего, что больно. Так и должно быть.
Тут я увидела веревку и потянулась к ней, поглядывая на бабушку. На этот раз она позволила взять ее в руки. Я ухватилась за один конец и протянула веревку между пальцами, ощутив на ней три тугих узла.
Что это ты сделала? спросила я, показав на узелки.
Странное дело: когда я их сдавливала посильнее, то казалось, что внутри каждого что-то гудит и постукивает
Не я сделала, а мы, поправила бабушка, забирая у меня веревку. Каждый узелокэто ветер. Развяжи первыйи вот тебе легкий бриз. Второйуже посильнее. А самый мощныйтретий. Развязать егозначит выпустить на волю ураган, да такой ужасный, что ты даже представить себе не можешь.
Но зачем кому-то вызывать ураган? спросила я, склонив к ней голову.
Бабушка повела бровями.
Я не спрашиваю, дорогая, сказала она. Ты запомни, у людей могут быть разные причины, это уже не наше дело.
А я смогу сделать то же самое сама?
Чуть позже, детка. Вот станешь немного постарше, и я все тебе объясню. А пока ты можешь мне помогать.
Она нежно взъерошила мои волосы, а у меня сразу потеплело в груди, стоило только представить, как я стану старше и бабушка всему меня обучит.
Потом она поднялась с кресла, немного постояла и, прихрамывая, медленно направилась к черному сундуку, словно заклинание лишило ее легкости и силы. С трудом доковыляв до сундука, бабушка прислонилась к стене, едва переводя дух.
Я следила за каждым ее шагом, готовая тотчас сорваться с места, если вдруг ей станет совсем плохо или она упадет. Такое иногда случалось после подобных обрядов. Бывало, бабушка и подняться не могла, а случалось, что и падала, сотрясаясь в страшных судорогах. Тогда я подкладывала ей под голову подушку и отодвигала подальше стол и стулья. В такие моменты бабушка кричала так, что я невольно затыкала уши. Правда, об этом я потом ей не рассказывала. Но на этот раз она выглядела не так уж плохо. «Наверное, все потому, что я ей помогала», решила я.
Бабушка подняла крышку сундука и хотела было положить туда веревку, как вдруг остановилась и посмотрела на меня.
Подойди, детка, загляни сюда, предложила она, и мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
Затаив дыхание, я робко подошла к сундуку. Бабушка ухватила меня и притянула ближе. Глаза мои, наверное, чуть на лоб не вылезлистолько всего удивительного там водилось! Бечевки, перья, камни и всякие другие предметы, которые кому-то могли показаться самыми обычными и ничем не примечательными, но для меня были дороже любых сокровищ. Ведь каждая из этих вещицчастичка бабушкиной магии.
Под амулетами я разглядела какие-то бумаги: записи, причем довольно странные, схемы, рисунки. Что в них начертано, я не понимала, однако была так зачарована, будто они уже были моими.
Я внимательно изучала содержимое сундука, хранившего историю всех женщин семьи Роуисторию их жизней, сложных, необычных и чаще всего недолгих. Этого казалось так мало. Они столько сделали для нашего острова и так немного оставили после себя!
Так уж повелось, что женщины из нашей семьи едва доживали до сорокаа точнее, до тех пор, пока не подрастали их дочери, которых можно было наделить даром.
В этом сундукепамять обо всех поколениях Роу, прошептала бабушка. Все, что мы когда-либо узнали или создали сами. И переходит он от матери к дочери еще со времен самой первой из семьи Роу. Моя бабушка передала его моей матери, моя матьмне, а я когда-нибудь передам его тебе. Тыодна из нас.
Бабушка наклонилась и поцеловала меня. Удивительно! Одна из нас Она говорила не просто о семье Роуо ведьмах острова Принца. А во все времена на острове могла быть только одна ведьма. Моя мать тоже могла бы ею стать, но занималась магией только бабушка.
Все это будет твое. Понимаешь, Эвери? ее слова вывели меня из раздумья.
Конечно, я понимала! Это я буду следующей после бабушки ведьмой Роуне мама, а я!
Я кивнула, и бабушка крепко обняла меня, обволакивая запахом дыма. Вспомнилась мать. Едва мне исполнился год, она покинула нас, потому что не хотела становиться ведьмой. Из-за этого бабушка была вынуждена заниматься магией гораздо дольше, чем положено, что сильно ее изматывало. Она слабела, заклинания давались все труднее, и местные даже стали о ней тревожиться.
Я должна была по праву занять место ведьмы и вернуть те славные деньки, когда все на острове жили в достатке и согласии. Должна была, но не успела. Бабушка даже не начала учить меня магии, когда за мной вернулась мать.
Случилось это через несколько дней после моего двенадцатого дня рождения. Как я ни упиралась, как ни плакала, из домика в скалах мать увезла меня в Нью-Бишоп, самый большой город в северной части острова. А уж о том, чтобы становиться ведьмой, даже думать запретиластрого-настрого.
И все равно я всегда знала, что когда-нибудь сбегу и вернусь в бабушкин дом. Это лишь вопрос времени. Дни складывались в недели, месяцы, годы, но я не слишком тревожиласьпросто ждала своего часа. Ждала, когда пора настанет.
Меня ничуть не взволновало объявление о помолвке матери, а затем и ее замужество. Избранником ее стал один из богатейших жителей острова.
После свадьбы мы переехали в его дом, но для меня ничего не изменилось, я лишь перебралась из одной тюрьмы в другую. Ни малейшего внимания не обращала я на то, что мать вдруг принялась наряжать меня в шелк и атлас и выводить на люди, словно призового пони. Я старалась не думать обо всех этих приходских пикниках и чаепитиях, где мать без устали разглагольствовала о милосердии, послушании, общественном благе и добродетели так, будто исходили эти идеи от меня. «Пусть делает, что хочет, думала я. «Пусть воображает, что удастся воспитать меня такой, как она мечтает, истинной леди, богобоязненной и кроткой». Мне не было никакого дела до всех этих глупостей. Я должна быть и буду ведьмой Роу. Это мой долг, моя судьба, и никто, даже мать, не сможет этому помешать.