Я вдруг ощутил, что и сейчас движения мои какие-то неестественные, вялые, заторможенные. А, может быть, я всё-таки по-настоящему сплю, и всё окружающееэто всего лишь обычный сон? Чтобы окончательно рассеять все сомнения относительно подлинности происходящего и убедиться в «обмане» ощущений, я в очередной раз решил использовать старый приём. Я резко ущипнул себя за плечо и чуть не вскрикнул от пронзительной боли. Боль снова меня обрадовала, потому что больэто реальное, земное, человеческое. Значит, всё прекрасно, всё великолепнообман рассеялся, всё «встало на свои места». Итак, я не сплю, а просто «витаю в облаках», вернее не в облаках, а в звёздах.
Мне стало чертовски обидно за себя и в очередной раз немного стыдно. Стыд словно преследовал меня, не давая опомниться. Хотя, чего, собственно, мне стыдиться? Я всего лишь маленькая частичка в бесконечности мира и почти ничего в нём не зависит от меня. Есть ведь и другие, так называемые разумные существа, которые меня окружают. В данном случае я имел в виду не только своих товарищей, сидящих рядом, а вообще всех остальных людей, живущих на планете. Подавляющее большинство из них, пожалуй, не сильно переживает за происходящее вокруг. Они переживают лишь только за самих себя. Они редко стыдятся за свои личные промахи, ошибки, как правило, «сваливая» всё на других. Многие даже выполняют свои земные обязанности чисто формально. Некоторые мечтают разбогатеть, возвыситься. И объясняют они эти свои стремления, как раз именно тем, что жизнь коротка, она даётся один раз. Именно поэтому необходимо использовать её в своих личных, пусть даже корыстных целях и интересах.
Но если если за абсолютно всеми людьми на нашей грешной планете всё-таки наблюдают, следовательно правы верующие и «ясновидящие» ничего для каждого человека не проходит на Земле бесследно. Всякий, даже маленький поступок фиксируется, где-то там записывается и уже никогда не забывается. Хотя в большинстве своём наивные люди ничего не подозревают и носятся себе по планете, оскорбляя и «растаптывая» друг друга. А с бедной планетой поступают так, как будто она им принадлежит.
Но ведь каждый «внутри себя» всё-таки ощущает свой грех и, пожалуй, немного побаивается расплаты. Говорят, что раньше хоть бога боялись, а сейчас никого. Я с этим не согласен. Сейчас люди ещё сильнее боятся, потому что перед неверующим человеком тайна нашего бытия встаёт ещё большей загадкой. Эта тайна часто даёт о себе знать кошмарами во сне, верой в разные приметы, потому что у неверующего грешного человека от неё нет абсолютно никакой защиты. Молиться ему стыдно, не так воспитан, а отогнать от себя эти страхи он не может. Потому-то и начинает его постепенно сверлить коварная, неугомонная, всё поглощающая мысль, что за всё, абсолютно за всё, видно, придётся отвечать, и не только перед своей совестью.
Выходит, зря человек так бесцеремонно объявил себя властелином мира, хозяином природы. Никакие мы не хозяева, а, скорее, заложники. Заложники перед тем ВЫСШИМ, что создало, вырастило и выпестовало нас. Мы считаем, что распоряжаемся природой, а, на самом деле, распоряжаются нами. Но всё- таки распоряжаются нами гуманно, терпеливо, стараясь не обидеть. Но любому терпению рано или поздно приходит конец. И тогда Что же произойдёт тогда, если кто-то там, в просторах мирозданья по-настоящему крепко обидится на нас? Да, тогда, скорее всего, нам не поздоровиться.
Это, пожалуй, можно сравнить с тем, как самовлюблённый человек свысока смотрит на муравейник в лесу, на его, как ему кажется бесцеремонную, хаотичную, бестолковую жизнь и ухмыляется. Он думает:
«Вот вы ползаете здесь, муравьишки, копошитесь, к чему-то стремитесь. Считаете, что всегда так будет, но сильно вы ошибаетесь. Я вот подхвачу дубину, тряхну ей и уничтожу всю ВАШУ ВСЕЛЕННУЮ. Перебью, перетопчу абсолютно всех, и закончится для вас ВАШ МИР. Для меня же ничего не изменится, и для планеты ничего не изменится и для леса и даже для этой поляны ничего не изменится. Муравейников на свете много, и никто никогда не узнает, что я ВАС ВСЕХ УНИЧТОЖИЛ. Отправлюсь дальше своей прямой (или кривой) дорожкой, только посмеюсь, а ВАС УЖЕ НЕ БУДЕТНИКОГДА. Будут другие муравьи, но НЕ ВЫ»
Голова у меня даже закружилась от охватившего меня волнения. Это волнение вызвало в душе хаос, озноб усилился. Не хватало ещё мне заболеть. Нет, необходимо успокоиться и попытаться трезво взглянуть на вещи. Я закрыл глаза, но почему-то в этот раз звёзды никуда не исчезли. Они продолжали смотреть на меня. Может быть, звёздное мерцание проникло в мою душу?
Через несколько мгновений в голове у меня зажужжала, завертелась ещё одна странная нелепая, душераздирающая мысль:
«А что если уже на нас где-то там крепко обиделись за наше такое бестолковое существование? Если мы уже надоели кому-то своей глупостью и самовлюблённостью? Вдруг и нас сейчас также сверху, как муравьишек, этот «кто-то» ударит громадной палицей. Уничтожит, передавит НАШ МИРНАШ «МУРАВЕЙНИК». Наверно не случайно постоянно говорят о конце света, всё время ожидают его. А конец света, по-моему, невозможно предсказать, он, пожалуй, может наступить и неожиданно. Когда-то бог предупредил Ноя о Великом Потопе и посоветовал ему построить ковчег. Он разгневался на людей за их грехи. Но люди так и не исправились с тех пор.
Действительно, зачем предупреждать так и неисправившихся людей? Получайте, что заслужили, вот и всё. Тогда это был «Великий потоп», а, теперь, допустим, удар метеорита. (Тем более, как предполагают учёные, громадные метеориты падали на Землю и раньше). Ну вот, и ударит по нам этот «кто-то» и ВСЁ, КОНЕЦ. Для того же кто нас ударил вряд ли что-то изменится. Для Вселенной и подавно ничего не изменится, и для каждой отдельной звёздочки в небе, а, может, и для нашего солнца ничего не изменится. Действительно, какая разница, одной планетой меньше, одной больше. Сколько их- беспечных планет летает по громадной Вселенной? И разумные существа, живущие на далёких планетах, расположенных где-нибудь за десятки, за сотни, за тысячи световых лет от нас даже не узнают, что где-то там далеко-далеко в бескрайних просторах Мирозданья погибла крошечная, почти карликовая планетка под названием ЗЕМЛЯ. Они не узнают, что те разумные существа, которые на ней обитали, тоже все погибли. Подумаешь, какая мелочьдля необъятной Вселенной».
Теперь уже слёзы целыми потоками текли по моим щекам. Я старался их вытирать рукавом куртки незаметно от товарищей, но они всё текли и текли. И здесь мне даже жалко себя и других людей стало. Вот живём мы все на планете и, вроде бы знаем, но до конца не осознаём, что, в сущности, она у нас на всех одна. Онанаш космический кораблик, несущийся по Вселенной, и, если мы этот кораблик окончательно погубим, то другого, такого уже не найдём. А ведь планету нашу, наш кораблик, мы ведь, пожалуй, почти погубили. Она же такая хрупкая, беззащитнаянаша ПРЕКРАСНАЯ, ТАИНСТВЕННАЯ, УДИВИТЕЛЬНАЯ, ЛАСКОВАЯ и в тоже время, во многом благодаря нам, такая ЖЕСТОКАЯ и КОВАРНАЯ ПЛАНЕТА.
Я попытался вслушаться в тишину, но тишина неожиданно нарушилась странным звуком, который прилетал, казалось, из-под земли. Этот звук, с одной стороны, напоминал журчание ручейка, а с другой был похож на протяжный рёв какого-то древнего, давно вымершего дикого животного. Может, это подземные воды пробивали себе путь наверх к солнцу, к свету. А, может, наоборот, они стремились вглубь Земли, в подземное царство ушедших туда когда- то Великих Грешников (об этих старинных легендах я упоминал).
«Слышите, ребята, это, наверно, стоны подземных грешников» неожиданно произнёс Юрий, сидевший рядом со мной на каком-то трухлявом пне. Я невольно вздрогнул. Юрий каким-то образом почувствовал мои мысли, или, мы одновременно подумали об одном и том же.
Итак, в ту памятную ночь, нас было пятнадцать студентовархеологов, ведущих раскопки древних кургановмогильников в этой бескрайней степной долине. Все мы были совершеннолетние и вполне самостоятельные, подготовленные к серьёзной археологической работе молодые юноши и девушки. Наши руководители редко навещали нас, надеясь на нашу компетентность и благоразумие. За всё время экспедиции они приезжали к нам всего два раза, принимали отчёт, давали очередные задания и снова уезжали на неопределённый срок. Поэтому мы, как правило, оставались совершенно одни в этой бескрайней степной долине. До ближайшего селениязатерявшейся деревушки было километров семнадцать и мы были заперты здесь, на глухом пятачке. Он был отделён от нормального мира не только расстоянием, но и каким- то неуловимым энергетическим и психологическим барьером, который мы все постоянно интуитивно ощущали.
«Ребята, как- то жутко на душе» снова не без робости произнёс Юрий. В тишине голос его прозвучал слишком отчётливо и даже, казалось, эхом отозвался где-то в небесах. Мы сидели вокруг затухающего костра, а наступившая вокруг тишина как будто разговаривала с нами. Окончательно угомонились степные обитатели, прекратился ветер, природа «застыла» вокруг. Затухающий костёр ещё больше приблизил обступающую нас со всех сторон непроглядную тьму.
Игорь взглянул на часы. «Ребята, совсем скоро полночь, через три минуты» казалось, он только подумал, но все услышали.
Над нами нависало довольно жаркое лето 1980 года. Москва готовилась к открытию Олимпиады, Брежнев произносил скучные бесцветные речи, ещё пел свои последние жгучие песни Владимир Высоцкий, советские парни уже погибали в Афганистане, а мы продолжали сидеть в бескрайней степи, у ночного затухающего костра. Правда, в тот момент нас у костра оставалось только девять, остальные шестеро (в основном девушки) давно ушли спать в свои палатки.
Неожиданно ровное пламя костра затрепетало, завертелось и обдало меня таким жарким дыханием, что я невольно закашлялся и быстро повернулся в сторону степи. Перед глазами запрыгали разноцветные огонёчки, вся природа стала «смещаться» куда-то в сторону и, наконец, буквально весь мир «задрожал» вокруг меня. В первый момент я просто растерялся, но затем понял, что это задрожали деревья и кустарники. Вдали заквакали лягушки, зашуршали под ногами мышистепь снова оживала. А бродяга ветер уже залетал по степи, крепчая буквально с каждой секундой.
От налетевшего холода стало настолько неуютно, что захотелось убежать куда-то далеко. Хотя, я понимал, что бежать, в сущности, некуда. Костёр словно перестал согревать нас. У меня возникло странное ощущение остановки времени. Лёгкий озноб в очередной раз охватил меня. «Ватные» ноги не слушались. Голова окончательно закружилась и, чтобы не упасть, я схватился за торчащую почему-то в куче хвороста громадную корягу. Что-то скользкое и липкое коснулось моей руки. Краем глаза я успел заметить спрыгивающего с неё лягушонка.
Затем я как-то машинально поднялся со своей низенькой скамейки, стряхнул с себя пыль. Хотел опять садиться, как вдруг краем глаза, где-то вдали, уже второй раз за эту странную ночь успел заметить яркую вспышку, похожую на молнию. Видели ли её другие? А, может, это очередная галлюцинация? А вдруг это кто-то подаёт нам сигналы из космоса? «Жуть» в очередной раз за эту беспокойную ночь обступила меня со всех сторон. Мне по-настоящему захотелось домой, к маме. Я ощутил себя маленьким, испуганным ребёнком, который лежит в постели и слушает страшную сказку, затаив дыхание, не в силах даже шевельнутся от охватившего его ужаса. Мне захотелось крикнуть: «Мама, скорее включи в комнате свет, я боюсь!»
Да что же, в конце концов, со мной творится сегодня? Быстрее бы ночь проходила что ли. Спать идти бесполезно, всё равно не засну. Но и бояться, дрожать тоже смешно. Я не ребёнок, мне уже двадцать первый год. Тем более что меня никто не колотит, хотя голова кружится.
В это время третья вспышка отразилась где-то вдали. Я не мог ничего понять, а спросить побоялсявдруг никто никаких вспышек не видел и меня, действительно, сочтут за идиота.
Прошло ещё минут десять. Природа опять постепенно угомонилась. Это, поистине, была ночь постоянных контрастов. Природа, безусловно, к чему-то готовилась. Но к чему? Голова у меня разболелась не на шутку. Видимо, это было вызвано бесконечными перепадами давления в окружающем меня пространстве. Мы молчали довольно долго, словно боясь нарушить хрупкую гармонию обступившего нас со всех сторон безмолвия. Но это было не полное безмолвие. Изредка оно нарушалось какими-то всплесками, стонами, всхлипами, доносившимися из окружающего пространства. Словно «нечистая» сила, как в гоголевском «Вие», пыталась подобраться к нам со всех сторон. Огонь как будто охранял нас от неё, и мы словно застыли, боясь даже шевельнутся. Или мы действительно застыли, превратившись в странные изваяния, чем-то напоминающие древние мумии. По всем признакам сейчас над нами должны были появиться несколько НЛО и, совершив мягкую посадку, окружить нас
Чтобы вывести всех из оцепенения практичный Альберт начал рассказывать какой-то пошлый длинный анекдот, но никто уже не вникал в его смысл. Видимо, каждый ушёл в глубину своих мыслей, своих проблем, своих радостей и своих обид. Наступило, как иногда говорят, время ИКС. Я где-то слышал или читал, что такое, иногда, случается во время походов, экспедиций, особых моментов в жизни, когдакаждый, абсолютно каждыйгде бы он ни находился, кто бы его не окружалостаётся наедине с самим собой. Говорят, эти особые моменты, а иногда мгновения, приближают человека к той истине, во имя которой он пришёл в этот мир. Человек мысленно взлетает, отрывается от грешного существования, и окунается в чистую бездну своих, как ему кажется, благородных помыслов и поступков. Может быть, именно в такие мгновения, честные юноши превращаются в настоящих мужчин, а в милых девушках зажигаются искорки романтической нежности и обаяния, которые позднее перейдут в благородную женственность.
Здесь пламя костра, в который раз задвигалось, запрыгало в разные стороны. Наши тени в его мерцании тоже стали колыхаться и дёргаться. Мы уже ничему не удивлялись, а только чего-то напряжённо ждали. Но чего? Что могло произойти такого особенного, к чему готовила нас природа? Наводнение, землетрясение, падающий метеорит? Но здесь такого просто не бывает. Хотя? Говорят, передавали штормовое предупреждение.
Ветер, в очередной раз, примчавшийся из степи, стал быстро усиливаться. Альберт продолжал что- то бормотать, но голос его как- то слился с шумом ветра и с продолжающимся каким- то вкрадчивым, поминутно усиливающимся шорохом окружающей нас дикой природы.
В этот момент взгляды всех устремились вдаль. Все одновременно обратили внимание на ярко-светлую точку или полоску, которая как- то незаметно высветилась на дальнем конце поля. Она довольно быстро, в кромешной темноте, приближалась к нам. Мы настолько были заинтригованы, что забыли обо всём остальном. Тем не менее, никакого страха я не ощущал.
«Ребята, смотрите, она уже близко» может быть вскрикнул, а, может быть, прошептал Игорь.
Внимательно вглядываясь в это светлое пятнышкополоску, мы не могли понять, что это: машина, мотоцикл, НЛО, или, светящаяся в ночном отблеске костра, беспокойная птица, летящая к огню, как мотылёк. А, может, это сама птицафеникс из волшебной сказки. Наверно, в те мгновения мы ничему бы не удивились. Сидевшие вокруг дымящегося костра, ощущая локоть друг друга, мы образовали, вполне возможно, магический круг со священным огнём в центре. Видимо теперь, как советовали шаманы, необходимо было взяться за руки, произнести заклинание и тогда, вероятно, мы действительно попадём в другое измерение, где может произойти любое чудо. А, может, мы ужеТАМ?
Да нет, пожалуй, хватит фантазий. Мне просто очень не хотелось выходить из созданной иллюзии. Но обычное грешное человеческое любопытство брало верх. Что же это всётаки за полоска? Неужели просто тень от луны или от звезды? Я попытался взглянуть вверх, но там вверху луны и звёзд я, почему-то не увидел. Светлая тень приближалась. Романтик Юрий даже приподнялся. Альберт зачемто включил радиоприёмник, но, кроме помех, мы не услышали ничего.
Я оглянулся, стремясь сообщить что- то важное своим товарищам (сейчас уже не помню, что именно), но вдруг ощутил нечто поразительное. Именно сейчас, в эти мгновения, мир, в очередной не помню уже в какой там раз словно «перевернулся» (а, может, это было очередное самовнушение). Я не смог произнести ни звука, а только внимательно вгляделся в лица тех существ, которые находились рядом, словно ища у них поддержки. Странно оказывается, нас у костра осталось всего четверо. Кроме меня это были Юрий, Игорь и Альберт. Но я готов был поклясться, что ещё несколько секунд назад нас было девять. Значит пятеро как- то незаметно ушли (а, может, исчезли). Но почему?
Палаток наших тоже не было видно. Светлая тень приближалась
«Игорь, который час?» спросил я машинально.
Игорь внимательно взглянул на свои наручные, светящиеся фосфорическим блеском, командирские часы и в растерянности произнёс: