Пластуна? помог ему Мирон, почти прочитав мысли мальчонки. Иногда, когда перед ним была совсем чистая душа, очень часто дети, Мирон мог почти безошибочно считывать их мысли. В основном это были люди, которые не умели лгать, и их сознание не было покрыто мутным облаком, которое скрывало мысли человека от проникновения. Именно старец Добран учил сотников этим умениям, а также гипнозу и успокоению духа.
Ага, на него. А я совсем не знаю, как мне не оплошать, выпалил мальчонка.
И что же старец Онагост, не учил Вас как надобно?
Учил. И в лес мы с Митькой каждый вечер бегаем, чтоб получилось то. И грязью обмажемся грязью и в мох зароемся и лежим по несколько часов, не шелохнувшись.
Ну и верно, кивнул Мирон.
А он, заяц то, все равно боится нас и не подходит более чем на четыре аршина. Боится видать. А нам велено, лежа, как пластун ждать пока проходящий заяц подойдет и поймать его! И кто поймает, тот выдержит испытание.
А
А я очень хочу поймать! выпалил мальчик. Но, никак не выходит. А ведь я хочу, как Вы тоже в сотне быть! Подскажите мне, Мирон Иванович, хитрость какую.
Чуть наклонившись к мальчику, Мирон показал ему рукой приблизиться к его лицу. Паренек чуть привстал на цыпочки и Мирон шепотом сказал:
Говорю только тебе, Мирон знал, что уже назавтра вся ватага парней будет знать эту хитрость. Но, Мирон лишь усмехнулся этому. Ведь если эти мальчишки будут знать это все, то, возможно, в будущем это знание спасет им жизнь в бою. Ты дыхание свое усмири, как будто спишь. Да так, чтобы твой выдох даже траву не шевелил. Глаза не закрывай и смотри в оба. Тело свое, словно вкопанное сделай, будто срослось оно с землей и представь, что ты трава. Тело чуть расслабь, а мысли свои в напряжении держи. Как только заяц подойдет, сразу не хватай его пусть освоится около тебя и травку пощиплет, и тут только и лови его. Да за уши хватай, они у него большие.
Отодвинувшись от паренька, Мирон по-доброму оскалился и вновь посмотрел на двор. Василия так и не было видно.
Ох, спасибо Вам, Мирон Иванович!
Времени искать Василия уже не было и Мирон быстро направился в свою келью, чтобы переодеться для занятий. Сегодня были учения по энергетической защите у старца Светослава, а Мирону это учение очень нравилось и он не хотел опоздать на него. Ведь только некоторые из ратниковволков сподобились проходить данное обучение, только те, у кого выявились к этому определенные энергетические способности. Девяностолетний старец Светослав сам отбирал таких парней и юношей, а потом брал в обучение. Мирон был одним из дюжины таких ратников и очень дорожил этим. Ведь старец, обладая такими сакральными древними знаниями предков, передавал их им. К сожалению, его брат Василий не обладал нужной энергетикой и не имел способностей в этой области тайных знаний.
Мирон едва приблизился к въездным воротам монастыря, как его окликнул один из двух парней, которые выгружали приехавшую телегу с зерном.
Эй, браток, подсоби! позвал его парень. Мирон обернулся к нему и парень добавил. Петр то слег у нас в горячке сегодня, а еще двух в царскую слободу вызвали. А мы с Гришкой вдвоем до утра тягать будем мешки то.
Понимая, что точно опоздает на занятие, Сабуров все же остановился. Возможно, старец Светослав даже выгонит его взашей, не пустив после опоздания, так уже бывало с другими братьями, но в просьбе парню он не мог отказать.
Хорошо, Никита, помогу, кивнул Мирон.
Проворно подойдя к бревнам, лежащим у белокаменного забора, Сабуров начал стягивать с широких плеч черный кафтан, а затем рубашку. Одежда в те времена была дюже дорогая и пачкать ее пыльными мешками с рожью он не хотел. Парни, таскающие мешки не боялись испачкаться, ибо их облачение состояло из старой заштопанной рубахи и штанов. Оставшись в одних штанах и сапогах, с голым торсом Мирон устремился к телеге. Прохладная погода не испугала его, так же как и нахлынувший холодный ветер и он лишь немого поежился, зная, что сейчас согреется, ведь таскать трехпудовые мешки было нелегким делом. Подойдя к телеге, Мирон проворно взвалил на плечи увесистый мешок и устремился через двор к погребу, куда носили мешки парни.
Дело в том, что слуг и крепостных в монастыре не было. И все работы будь то на мельнице, на кухне, в пекарне или ткацкой мастерской, исполняли сами братья-волки. Каждому из воинов давалось свое послушание. Монастырь полностью обеспечивал себя, лишь только зерно и овощи закупались в соседнем селе, все остальное необходимое для проживания братья делали сами. Привезенные рожь и пшеницу молотили, пекли хлеб. Шили одежду, разводили кур и уток, делали оружие. Уборка территории и келий монастыря также входила в обязанности братьев. В основном все послушания исполнялись до обеда, а после, когда солнце стояло в зените начинались различные занятия у старцев. Ближе к вечеру, воины сами выбирали себе дело, а после ужина вновь были послушания до самой ночи.
Послушание Мирона заключалось в помощи кузнецу. Бывший воин, хромой кузнец жил при монастыре уже шесть лет. И Мирон помогал ему ковать сабли, кольчуги, палаши, топоры, подковы и другие изделия. Работы было всегда полно и, порой, Мирон и Егор Иванович, так звали кузнеца, работали в кузне бок о бок. Свой палаш Мирон выковал сам еще два года назад. Легкий, немного более аршина длиной, он был поистине умелым его творением. Чуть гнущийся, тонкий, но невероятно прочный, палаш спасал Мирону жизнь и не однажды. Палаши братья монастыря носили все. Это было отличительной особенностью именно ратниковволков. Длинные копья волки в битвах не применяли, из-за неудобства в ведении боя на близком расстоянии.
Мирон влетел на открытую площадку у церкви около пяти часов, опоздав почти на полчаса. Десять ратников-волков уже стояли в шеренгу на другом конце небольшой поляны, а старец Светослав выбирал тупые стрелы с круглым наконечником из большой корзины, откладывая нужные на полено, лежащее перед ним.
Ты где шатался, беспутный? строго спросил старец Светослав, заметив появление Сабурова. Светослав слыл самым ворчливым и вспыльчивым из старцев. Порою, даже мог отвесить оплеуху. В основном остальные шесть старцев редко повышали голос, даже старец Онагост, который обучал военному делу.
Я парням помог мешки выгружать.
Вставай в строй. На подготовку времени у тебя нет. Так отбивай!
Мирон понятливо кивнул и, сразу же, заняв место крайним из одиннадцати, вытащил свой палаш из ножен. Взяв обеими руками его внизу за рукоять и опустив руки вниз, он поставил оружие перед собой острием вверх. Конец палаша оказался на уровне переносицы молодого человека. Эфес палаша и самый кончик клинка были посеребренными, именно это давало необходимый эффект. Мирон сосредоточился и начал концентрировать нужную энергию в кистях рук. Вначале энергия концентрировалась в руке, потом передавалась в рукоять палаша, который выступал катализатором, и вокруг оружия начинала образовываться защитная энергияполе, невидимое простому глазу. Для видения этой энергии дюжина сотоварищей Мирона и он сам почти полгода специально тренировались. А для создания этой защиты, точнее для успешной концентрации энергии в руке, требовалась определенная разминка, которую как раз и пропустил Мирон.
Уже через минуту, старец Светослав начал метать из лука в каждого из ратников стрелы с круглым наконечником. Защитное поле необходимо было сгенерить вокруг палаша и такого размера, чтобы оно выступало за концы клинка не менее чем на пол-аршина. Именно это энергетическое поле защищало от стрел старца. Если поле прерывалось или было недостаточно прочным, стрела пронизывала его и ударялась в грудь ратника, которые были в одних рубахах. Да, такие стрелы с круглым наконечником не были опасны, но сильный болезненный удар оставался синяком на теле.
Мирон все же успел сгенерить поле и, когда первая стрела старца Светослава достигла его, защита сработала отменно и стрела, отскочив от его защитного поля, упала на землю. Мирон облегченно выдохнул. Он знал, что старец жаждет, чтобы они достигли в этом совершенства и могли бы генерить защитное поле мгновенно, едва возникала опасность. Но высшим умением, по словам Светослава, являлся бой, когда воин генерил вокруг себя защитную энергию и в тоже самое время бился с противником.
Прошло четыре дня с того времени, как Ивана Михайловича бросили в каменный мешок, а Мирон так и не находил себе места. Несколько раз он ездил в тюрьмукрепость, но по указу царя к пленнику никого не пускали, мало того, даже не давали передать еду. Ежедневная мука за отца не давала Мирону покоя. Сегодня он встал, когда пропели первые петухи. Попив немного колодезной воды и умывшись, Мирон потрепал по загривку серого пса, который лежал на крыльце, отмечая, что животное почти поправилось. Мази и целебное питье Василия сделали свое дело и раны Серого, как стал называть его молодой человек, затянулись. Пес немного хромал и не мог еще бегать. Сильный ушиб правой лапы, по словам Василия, не давал животному нормально двигаться, но это было делом времени.
В то утро, Мирон прямиком направился в кузницу к Егору Ивановичу и до обеда, бок о бок, с кузнецом ковал кольчужные доспехи. На это занятие требовались долгие часы и даже дни. Сначала выковывали длинную проволоку, затем скручивали из нее колечки, а после склепывали концы. На одну кольчугу, кольчужный доспех, порою уходило до двадцати тысяч колечек. Уже к обеду, когда зазвонил колокол, оповещающий братию о начале трапезы, Сабуров вышел из кузни красный от жара и уставший. Однако, ни утренняя тяжелая работа, ни трапеза, ни занятие по успокоению духа и медитации у старца Добрана, совсем не остудили его яростные гнетущие думы.
Мирон нашел Василия на открытой площадке, когда тот упражнялся в метании небольшого топорика в кусок дерева.
Васятка, опять топор у тебя три разворота делает, прямо с ходу начал Мирон, приближаясь к брату. Говорил тебе, два надо. Так ведь и не попадешь лезвием то, а все палка в чурбан летит.
И че ты меня учишь то? насупился Василий. Словно старший ты мне!
Да переживаю я. Что не разрубишь вражину, а оглушишь только обухом то.
Слышь, Мирошка, ты не в духе, как я посмотрю, так не задирайся, заметил наставительно Василий.
Да все о батюшке думаю, объяснил Мирон. А как вспомню матушкины слезы, так вообще тошно делается, оттого, что ничего сделать то не могу! Все сердце по батюшке изнылось. Все думаю, как вызволить из его темницы то?
Мне и самому тошно, третий день спать не могу.
Слышь Васятка, пойдем дуболома покрутишь мне, хоть отвлечемся немного.
Ладно, кивнул Василий и, подхватив топорик, пошел вслед за братом.
Уже час Мирон прогибался и уворачивался от деревянного массивного снаряда. Это был высокий поворачивающийся столб в пять аршин, по бокам которого были горизонтально приколочены на различной высоте дубовые узкие бревна. Вращение столба делал Василий, который ходил по кругу вокруг столба, тягая за собой на лямке длинную железную жердь, торчащую из земли. Железный прут соединялся под землей со столбом и приводил его в движение. Василий, идя по кругу, производил впечатление человека, который тянет плуг вместо лошади. Мирон же, стоя на одном определенном месте и, не сдвигаясь даже на аршин, то наклонялся, то подпрыгивал, чтобы увернуться от появляющихся у него на пути деревянных бревен.
Слушай, Мирон. Я уж версты две вспахал, через час вымолвил устало Василий, подтягивая на плече кожаную лямку, которая крепилась к железной жерди. Он упорно шел по кругу вперед, уже изрядно устав, но видел, что брат словно заведенный, без устали перемахивает и наклоняется, еще ни разу даже не получив удара опасным бревном по телу или лицу. Устал я. Я ж тебе не конь.
Да не могу я устать, Васятка. Батюшку вспоминаю, выпалил Мирон с небольшой отдышкой.
Вечерять пошли, сказал властно Василий, останавливаясь и стягивая лямку с плеча. Там и покумекаем. Темнеет уж.
Мирон отошел от снаряда и направился вслед за Василием. Нагнав его, Мирон приобнял брата за плечо и вдруг тихо сказал:
А ты знаешь, я ведь видел некого призрака в черном плаще, до того, как царица померла.
Тут же остановившись, Василий уставился на брата.
Как призрака?
Да так, добавил Мирон, кивнув. И вот все думаю, а может этот призрак царицу нашу и извел?
Да прям. Что за глупость, сомневаясь, ответил Василий и снова зашагал дальше. Мирон пошел рядом, замолчав. Когда они почти достигли главной трапезной, Василий сказал. Я тут все думаю
О батюшке?
О нем то постоянно. Но, еще об одном. Может мне в Суздаль съездить?
Зачем это? поднял брови младший Сабуров.
Ульяну Ильиничну проведать, объяснил Василий. Она сказывала, что ее отец ремесленник по дереву, живет на Кузнечной улице.
Тфу ты! выругался Мирон. У тебя все одно на уме. Одни девки!
Не девки. А одна девка, поправил его Василий.
И что это сейчас так важно? Сейчас об отце думать надобно, недовольно сказал Мирон и зашагал дальше.
Я думаю об отце, насупился Василий, идя вслед за ним. А сердцу все равно не прикажешь.
Остановившись, Мирон обернулся к брату и, осуждающие, посмотрел на него.
Нет, я все равно не пойму и что в этой девке такого? спросил он.
Не любил ты никогда, Мирон, оттого и не знаешь, как это тосковать по кому-то.
Ну и езжай, я с тобой точно не поеду, отмахнулся Мирон.
А я и не прошу, спокойно ответил Василий. Ты только мою отлучку прикрой. А?
Мирон долго смотрел на брата пощуренным взором. Приятное лицо Василия с живыми карими глазами и темными вихрами волос было до боли родным и любимым. Но, он все равно не мог понять как это, из-за какой-то там первой встречной девки мотаться почти двести верст туда и обратно, только, чтобы повидаться. Нет, он явно не понимал Василия.
Ладно, кивнул Мирон. Пошли трапезничать. Наверняка, Ждан наварил перловой каши с салом. А то мне еще после в банях убирать надо. Я сегодня там за мойщика.
На рассвете следующего дня, едва занималось яркооранжевое солнце, Мирон проворно направился в высокую двухэтажную избу старцев. Накануне, они долго говорили с братом и, глубокой ночью, Мирон принял непростое решение, которое в этот момент казалось ему наиболее правильным. Поднявшись в полутемный терем, молодой человек направился к келье настоятеля монастыря, старца Радогора, намереваясь решить все сегодня же. Едва молодой человек приблизился к келье, как увидел, что она открыта. Он прошел внутрь. Старец Радогор стоял напротив двери и быстро вскинул глаза на молодого человека. В длинном темном монашеском одеянии, с непокрытой седовласой головой, он вызвал у Мирона благоговейный трепет своим пронзительным горящим взором.
Я ждал тебя, Мирон, произнес старец.
Правда? удивился Сабуров.
Отчего-то знал, что ты придешь, оттого и посылать за тобой не стал.
Я хотел поговорить с Вами, отче.
Дверь прикрой, велел Радогор. И молодой человек проворно захлопнул дверь. Старец отошел к окну, отвернувшись от него. Смотря на улицу, Радогор спокойно заметил. Видел, ты пса приблудного привел.
Отче, он не будет мешать, произнес порывисто молодой человек. Он даже не лает. Болеет он, едва не помер. Позвольте, он будет в моей келье жить.
Не дело это, сказал строго Радогор, так и не поворачиваясь к молодому человеку и смотря в окно.
Привязался я к нему, отче. Он хоть немного радости мне приносит, не унимался Мирон.
Радогор долго молчал и лишь через некоторое время повернулся к молодому человеку и разрешил:
Хорошо, пусть живет.
Благодарствую, отче! выпалил Сабуров довольно. Но тут же нахмурившись, добавил. Только недолго мне осталось жить в монастыре.
Вижу, ты хмур, сказал старец. Ты не должен отчаиваться.
Как же быть, отче? Если отца обвиняют в измене и приговорили к мучительной смерти?!
Я как раз хотел поговорить с тобой об одном деле, тихо сказал старец, но Сабуров перебил его:
Мне нужна свобода. Я хочу уйти с царской службы.
Отчего же? спросил строго старец.
Я нужен теперь отцу. Я должен оправдать его! И найти истинных убийц царицы.
Да, это твой долг, Мирон. Однако, послушай меня, начал увещевательно Радогор.
Вы будете меня отговаривать, отче. Но, я не буду Вас слушать! Я уже все решил! порывисто заявил молодой человек.
Ты самый искусный и уникальный витязь волчьей сотни, сынок, заметил Радогор печально. Мне будет жаль, если ты уйдешь со службы.