Весь Гранствилл гудел, обсуждая произошедшее, и Карл это знал. Гордость его страдала страшно; все эти дни он пил и не выходил из замка, втайне строя планы, как достать Моргаузу в покоях матери и прикончить её. Олле здесь ему был не помощник: он настаивал, что её надо прогнать к отцу, в конечном счёте, для них обоих так будет только хуже. Может, и хуже, соглашался Карл, но я так эту тварь ненавижу, что пока она жива, мне житья не будет.
За что. Тупо твердил он. За что они так поступили со мной?.. За что они меня так предали, Олле?! За золото? За землю?!
Я не верю, что они знали. Олле был так же потрясён и целиком и полностью на стороне друга, но лучше владел собой и не утратил способности здраво рассуждать. Нет, Карл, я поверить в это не могу! Король тоже в ярости, и тоже слушать о принцессе не хочет; да и королева Эта твоя она наплела королеве, что якобы её изнасиловали, и королева жалеет её, но на деле-то никто этому, кроме королевы, не верит. Все же видели, как она вела себя, и как
Хватит!!! Зарычал Карл. Ни слова об этой твари, иначе я себя не помню!!! А Скульд О-о-о, как я ему отомщу!!! Отец-то не знал, это точно, он так со мной бы не поступил Но Скульд знал, я точно знаю, он знал!!! Моя честь, моё сердце Всё этоза его поганые планы и золото!!! Ненавижу Ненавижу!!! Сунул мне потаскуху в постель!.. Карл чуть не плакал. Как мне теперь смыть эту грязь, Олле, как?!
Выгнав её с позором. Олле не колебался ни секунды. Вместе с её приданым! И пусть этот Коль только посмеет что-то возразить!
И так думал буквально каждый в Элодисе. Буквально каждый был на стороне Карла, и никто не сомневался, что порочная принцесса скоро отправится обратно в Ирландию. И никто не злословил и не радовался этому больше, чем Юна! Она прямо-таки торжествовала и разносила по Гранствиллу сплетни: принцесса прячется, Карл грозится её убить, в замке смятение Захотели породниться с великим королевством! То-то сейчас потешаются в Далвегане и Анвалоне! Разве, в самом деле, отдал бы кто красавицу-принцессу, будь всё по чести?! Уж конечно, чистенькую девочку отдали бы за кого познатнее! Да это же было сразу видно!
Но в королевском замке молчали, и разговоры и сплетни не выходили за пределы женских половин. Неделя после свадьбы шла к концу, а Моргаузу пока что никто не выгонял с позором. В городе заволновались. Прибывшие с принцессой ирландцы ходили мрачные, и чуть что, хватались за оружие Обстановочка была та ещё. В воздухе прямо-таки ощутимо витал запах крови, которая должна была неминуемо пролиться.
Аскольд в первые дни безоговорочно принял сторону сына, и слышать не хотел о том, чтобы замять скандал. Скульду пришлось не сладко: сначала ему пришлось доказывать, что он не знал о порочности принцессы, а потомчто им не нужны ни месть, ни конфронтация с Колем.
Ты женил сына не на женщине, а на Ирландском золоте. Втолковывал Скульд королю, который сидел, подперев рукой тяжёлую голову, и казался постаревшим в один день, но суровым и непреклонным. Скульд ходил перед ним по круглому помещению на четвёртом этаже Золотой Башни: на подоконнике раскрытого по случаю жары окна голуби, которых очень любил Аскольд, толкаясь и то и дело взлетая и снова садясь, клевали пшено. Их страстное воркование успокаивало короля, в эти дни сильно злившегося на Скульда. С раннего детства Аскольд привык делать так, как говорил Скульд, хитроумный, дальновидный и хладнокровный. Заслуги его перед Элодисом были громадны; в сущности, Элодис и существовал-то благодаря Скульду, и только ему! Аскольд прекрасно осознавал, что истинным правителем Элодиса был именно Скульд, и давным-давно смирился с этим. Даже не так: он никогда не оспаривал это, привык к этому и верил, что так надо Единственный его бунт, первый и последний, был во имя Зуры, о чём Аскольд не пожалел ни единого мига их совместной жизни Да, даже тогда, когда Зура не могла дать ему сына, и Скульд настаивал, что они должны развестись. Но чего это стоило Аскольду! Именно тогда он, полуэльф, которые обычно жили намного дольше людей, начал страдать сердечными болями, одышкой и сердцебиениями. Король сдал, а Скульд, напротив, почти не менялся внешне, и теперь, когда королю было пятьдесят, а Скульду семьдесят, они выглядели ровесниками. Старые, но жилистые, покрытые веснушками руки Скульда ещё способны были держать меч, а король начал быстро уставать и старался не покидать замок. Да, Скульд командовал Аскольдом, как хотел Но не в этот раз! Коль нанёс страшное оскорбление Элодису, и заслуживал только одного: чтобы его дочь вернули обратно, как испорченный товар, и тем опозорили их обоих. И даже великие короли в Таре признают право Карла подлинным! Аскольд думал только об этом, Скульд же говорил о другом.
Нам нужны были золото и наёмники, и мы их получили. Нам нужно было родство с королевской кровью великой державымы получили и его. А что принцесса оказалась с изъяном, так такое маленькое королевство, как Элодис, и не могло рассчитывать на иное! Нам просто несказанно повезло, что у них оказалась такая принцесса, это шанс, Аскольд! И мы не имели права его упустить!
Но позор!!!
Если бы твой сын не устроил бы всё это представление, никто не узнал бы ничего! Бог мой, да сколько таких историй и скандалов так и не выплывают на свет! Половина всех девиц не сохраняет свой веночек до замужества, и сколько мужчин кормят не своего поскрёбыша, кто знает?! И нечего так сверкать глазами на меня, Зура тоже досталась тебе початой, разве нет?! Кто сказал, что девчонка не врёт, и её не обесчестили силой?.. Если мы сейчас будем махать своей гордостью, как флагом, то от неё и погибнем, и будет наша гордость нашим надгробным камнем. Король Коль войны нам объявить не посмеет, но и оскорбления не стерпит, а его гордость, в отличие от нашей, питается золотом и мощью Ирландии. Что бы ты сделал на его месте? Молчишь? А я скажу, что сделал бы я! Я бы заключил союз с Анвалоном, королевством куда как сильнее и богаче Элодиса, и вместе они раздавили бы нас, как пустой орех! Разве я не догадывался, что девочка не без греха?.. Именно поэтому я взял за ней приданое равное двум обычным; и мало того: теперь я с лёгким сердцем могу забыть о всех обязательствах, что взял на себя при заключения союза. Если Коль напомнит нам о них, мне есть, что возразить. У нас развязаны руки, как бы Коля не разозлило это, Моргауза и её потомство будут нам защитой против любых его враждебных намерений.
Конечно, жаль, что Карл предал всё это такой огласке! Но мы можем сделать вид, что ничего не произошло, спрятать свою гордость в сундук и заняться главным. У нас есть зато теперь повод для возобновления войны с Анвалономнадо только дать им возможность публично оскорбить нашу принцессу, и война начата, причём самым благородным образом!
Кого мы обманем этим? Устало спросил король. Скульд искоса глянул на него и довольно усмехнулся жёстким ртом: король сдался!
Дураков, Аскольд. А умные поймут, оценят и поаплодируют намв душе. Мы можем сколько угодно возмущаться коварством ирландцев, можем считать свои обиды, как долги, чтобы в нужное время предъявить счёт. Мы вернём себе всё, что потеряли, и наследие Хлориди по праву будет нашим! А тогда уже сами ирландцы приползут к нам на пузе, умоляя хоть крошку с нашего стола!
Ты, как всегда, усмирил меня, Скульд. Король сказал это, и вдруг рассмеялся:
А теперь иди, и скажи всё это Карлу!
Скульд уже ушёл, а король всё смеялся, пока его не начал давить кашель. Но и тогда он продолжал хихикать, вспоминая выражение лица Скульда при этих словах. Мысль о сыне, на которого он рассчитывал больше, чем на себя, утешала и поддерживала его. О силу Карла даже воля Скульда уже не раз разбивалась, как о скалу! Сын должен был сделать то, чего не смог Аскольд: уничтожить, наконец, это чудовище, и зажить по-своему, к чему бы это не вело!
2.
В этот раз Карл в полной мере оправдал надежды короля: Скульд не смог его ни убедить, ни даже слегка поколебать. Карл был слишком молод, уверен в себе и горд, чтобы его можно было запугать возможной местью короля Коля со всеми ирландцами, какие ни есть. Он был согласен, чтобы его гордость стала его надгробным камнем, и считал, что такое надгробие сделает ему честь. О Моргаузе он слушать не желал; Скульд не посмел сознаться, что знал о её порочности, даже он не посмели это взбесило его.
Хочешь спасти её честь? Карл вызывающе картавил больше обычного, рот его, ещё молодой, полногубый и свежий, но точно такой же жёсткий, как у Скульда, привился презрительно и жестоко. Покрыть её распутство? Так женись на ней сам! Я готов был пожертвовать собой ради твоей поганой политики, но честь свою я не продам за всё ирландское золото! Ты и так осквернил моё ложе, сунув мне проститутку в постель! Можешь хоть убить меня, и тем замажь глаза своему Колю!
Если бы на этом острове был ещё один потомок Хлориди, помимо тебя, хоть один, я так и сделал бы! Не выдержал Скульд. Его душила бессильная злоба, и он потерял всякую осторожность. Но ты единственный, и в этом наше проклятие! Хочешь убить Моргаузу? Убей! Я глазом не моргну; ничего другого она и не заслуживает! Но не будь идиотом, возьми сначала от неё всё, что можно: приданое и наследника! А потом можно сделать так, чтобы она скончалась родамиНу, не полный же ты идиот, в конце-то
А я и есть полный идиот. Глаза Карла запылали жёлтым тигриным огнём, и в такие моменты он был по-настоящему страшен; даже маленьким мальчишкой он обращал в бегство противников сильнее и многочисленнее себя, когда глаза его начинали пылать от ярости. Ты мне сейчас такое предложил, что мне блевануть хочется! Да, я её ненавижу, но я не подонок! А ты Ты! Холодная, ядовитая гадина, ты!!! Я знаю теперь, кто ты есть И берегись меня!
Никогда в жизни я не боялся ничего на свете! Бестрепетно глядя стальными серыми глазами в тигриные глаза внучатого племянника, холодно сказал Скульд. Ни нечисти во тьме, ни вражьей угрозы, ни клинка у горла. Многие мне грозили, и все мертвы, а я жив. Ты назвал меня змеёй и сам не понимаешь, сколько в этом правды! Змея, в отличие от тебя, умеет ждать, и нанести один удар, зато смертельный! Лучше бы тебе не угрожать мне, а заняться более приятными делами с молодой женой! Потому, что всё, на что вы пригодны, ты и твой отецэто плодить потомство Тем более, что даже это у вас плохо получается!
Кончилось т-твоё время, старик. Изо всех сил сохраняя контроль над собойвсё же он был старик, и он был дядей короля! пообещал Карл. Ты б-больше не будешь мне с-советовать, и к-командовать мною. Что ты с-сделаешь? Убьёшь м-меня?! Тогда тебе придётся убить и отца м-моего, и м-мать. А п-потомство у нас, м-может, и не ахти, но у т-тебя и такого нет!!!
Да ты и дня не продержишься без моих советов, заика чёртов! Теперь Скульд орал, едва ли не впервые в жизни, весь побагровев в гневе. Ты ещё будешь умолять меня, щенок, чтобы я взял всё обратно в свои руки!!!
Давай, весело фыркнул Карл, д-дожидайся!!! А пока это не случилосьнет б-больше у тебя власти надо мной!..
Карлу легко было вести себя и действовать именно так. У него было ощущение, словно он летит под откос во весь опор на бешеной скорости, и будь что будет. Злость на Мэг и желание отомстить ей ушли, он понял, что потерял её, и не мог это пережить, и не знал, как исправить. Ему казалось, что жизненно важно, чтобы после всего случившегося она сделала первый шаг; почему? Кто знает! Но Карл так свято в это верил, что и не думал попытаться встретиться с нею, только ждал и истово мечтал о ней. Все его предали, кроме Олле; уютный детский мир, в котором было столько любви и безопасности, рухнул, и на его обломках Карл чувствовал себя совершенно раздавленным. Все стали другими, чужими, коварными, даже мама, которая защищала ту, кого он ненавидел Кому было верить, кого любить?! И Карл сидел у себя и накачивался вином, не в силах выйти из замка и взглянуть на людей, знавших о его позоре. А в сердце зрели горечь и злость; злость, которую он пронёс потом через всю свою жизнь.
3.
Моргауза бросила шитьё, встала и, обняв себя, подошла к окошку. Оно было открыто; внизу шелестела и серебрилась листва огромного леса. Моргауза перевела взгляд на шпили низких башен Гранствилла. Смотрела с ненавистью.
Почему? Упрямо спросила она, как спрашивала уже не в первый раз. Почему всё так? Что я сделала?
Это какое-то злое колдовство, детка. Морлан была одна с Моргаузой с этот послеполуденный час. Не может молодой, здоровый мужчина сам по себе возненавидеть такую красавицу! Ведь это жизненное дело, бог ты мой! Когда только такое не происходило, не он первый, не он последний! Ну, поколотил немножко, покричал, да и дело с концом А тутну!
Ненавижу этот мерзкий остров. Монотонно заговорила Моргауза, не слушая кормилицу. Ненавижу это мерзкое королевство. Ненавижу этот мерзкий город. Ненавижу этот мерзкий замок!!! Неожиданно она взвизгнула, взметнула стиснутые кулаки вверх и так застыла на какое-то время, усмиряя бешенство. Потом опустила руки и прошлась по комнате.
Почему ничего не происходит? Спросила в тоске. Я так больше не могу! Зачем я согласилась поехать в это занюханное королевство?! Это всё ты! Обернула она к Морлан. Говорила, что мне лучше всего поехать сюда, что они будут счастливы до небес, что они на руках меня будут носить В итоге я чуть не умерла!!! И опасность ещё есть! Он меня убьёт Ты бы его видела! Это не мужчина, это бешеный зверь! Я никогда в жизни ни за что на свете к нему не подойду, даже если он будет спать, связанный!
А я говорю тебе, детка, это колдовство! Гнула своё Морлан. Кто-то украл его у тебя, моя ягодка. Я слушаю все разговоры очень внимательно, и вот что я тебе скажу Здешние женщиныони все из эльфов. В них во всех течёт кровь Народа Холмов. И потому все ониведьмы. Одна из них и опоила твоего мужаМорлан говорила и говорила, перечисляя различные способы колдовства, рецепты приворотных зелий, различные случаи жизни различных женщин, и осуждая коварство местных ведьм. Моргауза напряжённо слушала её. Она и сама немного баловалась колдовством, полусерьёзно, полушутя, и теперь ухватилась за эту идею, как за слабенькую ниточку надежды.
А что я раньше говорила, то говорю и теперь. Гнула своё Морлан. Ты сама по себе так хороша, что у каждого гостя слюни текли при виде тебя! Если бы твой муж не был околдован, стал бы он обращать внимание на всякие мелочи, заполучив в постель такую красавицу! Дело то житейское! Кто без греха? В наше время непорочную невесту днём с огнём не сыщешь! А сколько из них остаются опозоренными?.. Вот то-то и оно! Поверь, я жизнь прожила, и всякое насмотрелась! Нет, детка, без злого колдовства здесь не обошлось. У тебя есть соперница, из местных, и онаведьма!
Мне бы только узнать, кто она! Прошипела Моргауза. И тогда она пожалеет, что на свет народилась!
4.
Снова, теперь уже в который раз, королева попыталась повлиять на Карла. Использовала слёзы, шантаж: «Ты делаешь меня волосы седыми и приближаешь мою смерть!», попробовала давить на жалость, в красках изобразив, как погибает Моргауза, всё тщетно. Карл стоял на своём, а под конец добавил:
Вот если бы я женился на своей Мэг, всё было бы иначе! Такое возвращение в Ирландию Моргауза бы пережила. Со временем король простил бы меня, и все были счастливы А что теперь?!
Ты рассуждаешь, как мальчик! И эта девушка всё равно тебе отказала, верно?..
Она уже пожалела об этом! Опрометчиво выпалил Карл.
О чём ты, Чарли?
Она знает! Карл уже жалел, что проболтался, и хотел только одного: замять этот разговор. Но королева за эти слова зацепилась. С осторожничав, она не стала обсуждать это с Карлом, но Скульду рассказала. Тот, почти не раздумывая, с торжеством произнёс:
Слава Небесам, мы нашли выход, Зура!
Королева в этой ситуации хотела только одного: чтобы все были целы, здоровы, помирились и никто не погиб. Зура знала точно, что Скульд умеет находить выход из самых запутанных ситуаций, и верила, что он старается во благо семьи и королевства. Во всех критических ситуациях, во время любого кризиса, она обращалась к нему, и не ошибалась Поступила она так и теперь. После того, как Скульд пообещал, что всё будет хорошо, Зура впервые за последнее время вздохнула с облегчением Дай-то Бог, чтобы всё разрешилось!
5.
Мэг сидела на бревне через быстрый и мелкий ручей, впадающий в Ригину, и, разрезая большим и острым ножом, полоскала в реке гусиные потроха. Несколько дней она была серьёзно больнатак сильно потрясло её всё, что случилось, и только вчера вечером впервые покинула постель. Всё время ей не покидало чувство, что матушка ждёт её смерти и считает, что это лучший исход Во всяком случае, никто не пытался ни утешить её, ни помочь. Только Юна дважды заходила к ней, своей подружке по несчастью, и приносила творог, сливки и мёд. Мэг и сама понимала, что умереть ей будет лучше всего; но молодость и здоровый организм победили болезнь. На следующий день был назначен отъезд на остров Торхевнен, и даже той крохи утешения, которую дали бы ей встречи с Карлом, Мэг была отныне лишена. Никто не говорил ей, что происходит в замке, но кое-что она знала, и то, что она знала, внушало ей ужас. Ничему она не помогла, и никого не спасла! Да и что она могла?.. Карл ни разу не попытался поговорить с нею, не послал Олле, не спросил, что с нею Из чего Мэг сделала логичный вывод, что она больше ему не нужна. И всё же ей было больно, что она больше не увидит его! Ему было плевать на неё, но Мэг-то по-прежнему любила его! И знала, что будет любить до самой смерти. Когда бы она не пришла.